Елена Сапаева: «Легко ли быть матушкой?»; игумен Нектарий (Морозов): «Ошибка сапера»

В сегодняшней Церкви можно встретить явления, которые вряд ли были возможны (или были вообще невозможны) в ее дореволюционном, традиционном бытии. Временные храмы в приспособленных помещениях, отцы настоятели чуть больше двадцати лет от роду, бывшие преподаватели научного коммунизма на дежурстве у подсвечников… Все это не всегда негативные, но, скажем так, «побочные» эффекты стремительного возрождения Православия. К ним можно отнести, наверное, и случаи, когда женой священника — «матушкой» — становится девушка, совсем недавно или еще некрепко живущая в вере. Что из этого следует и «как это бывает в реальности» — возможно, на это стоит обратить внимание.

Эта странная «батюшкина жена»…

Совсем нецерковных матушек среди лично моих знакомых нет. И вероятно, в этом уже есть что-то хорошее. Кто-то больше, кто-то меньше смог «врасти» в православный уклад, но все стремятся в храм и — к Богу. И преодолевают при этом трудности: как «специфические», связанные со своей «ролью», так и те, с которыми сталкивается в процессе узнавания своей веры почти каждая личность. Впрочем, если быть честной, писать эту статью я могла бы не только о «личностях», но и от первого лица… Если бы меня, светского, целыми днями пропадающего на работе журналиста-телевизионщика, когда-то «предупредили», что мне предстоит «выйти замуж за батюшку», то я, наверное, даже гипотетически отказалась бы себе это представить. Но так и сложилось на самом деле. И это обрушило на меня огромное количество вопросов — к жизни, к Богу и к самой себе. На которые я пыталась и до сих пор пытаюсь найти ответы прежде всего в практической жизни — приходя порой к не совсем ожидаемым результатам.

Фото Д. Елистратова
Фото Д. Елистратова
За недавний, короткий промежуток времени мне несколько раз доводилось встречать в периодических изданиях статьи с названиями типа «Профессия — матушка». Пишут о «матушкином служении», о «матушкином кресте». Вообще, интерес к этой теме почему-то достаточно высок, притом, что сами по себе священнические жены являются категорией немногочисленной. Похоже, что по мнению редакторов и авторов этих статей — это некий особый «контингент», с которого стоит срисовывать те или иные жизненные стереотипы женской половине «обыкновенных» прихожан. Поэтому, наверное, в среде «православной общественности» время от времени можно наблюдать дискуссии о весьма странных вещах: как должна выглядеть и одеваться матушка, может ли она отдавать детей в детский сад и т. п. Примеры, которые приводятся в качестве жизненных иллюстраций всего этого, можно довольно отчетливо разделить на две категории. В первой рисуется некий адаптированный к Православию образ «первой леди» — эрудированной и в меру амбициозной, курирующей благотворительные мероприятия и создающей «выгодный» облик мужа. Вторая останавливается на тихом домашнем варианте: клирос, шестеро детей, ежедневные борщи и незаметное женское счастье. Эти две мало совместимые тенденции существуют и в общественном мнении, с четким подтекстом: соответствовать (тому или другому) для жены священника не просто пожелание, а некий долг. В этом и заключается внешняя сторона ее «особого служения».

И все это свалилось на меня… Еще до каких-либо «столкновений» с окружающими, просто в попытке ответить на вопрос — «кто я есть» теперь. И попытки эти почти сразу привели к неутешительным выводам: я не только не соответствую «установленным образцам», но и вовсе «из другой оперы» человек. И не только потому, что прежний образ жизни не воспитал во мне привычки к постоянным обязанностям (а любое «служение» есть что-то именно постоянное). Но и потому, что совсем еще не способна к решению каких-либо «усложненных задач», связанных с верой и Церковью. А жить в священнической семье, как подсказывал мне разум, не проще, а сложнее, чем занимаясь чем-либо «мирским».

Помню, как в первые дни после рукоположения мужа выходила из дома с сияющей улыбкой и в непременном белом платке. Казалось, именно так должно быть — и теперь будет всегда. Дней через пять поняла: надолго меня не хватит. И платка, и улыбки, и внутренней сосредоточенности на главном, ощущавшейся в тот момент. И вот это «меня не хватит» — пусть проявившееся в мелких пока деталях — воспринималось как очень тревожный сигнал. А еще не покидало осознание того, что я, фактически «не зная броду», решаю в своей жизни очень серьезные вопросы. И остается только уповать, что здесь окажется «не слишком глубоко».

Матушки сегодня встречаются самые разные. Тех, для кого церковная жизнь является чем-то «наследственным», привитым с пеленок, среди них, думаю, все-таки меньшинство. Многие, правда, успели пройти хорошую «школу послушания» в регентских классах и всевозможных сестричествах. Случаи, когда «вторая половина» будущего клирика появляется откуда-то совсем «со стороны» — из незнакомых с церковной средой, «начинающих» прихожанок, встречаются, пожалуй, довольно редко, но и они далеко не единичны. Стать матушкой, едва перешагнув порог храма, на мой взгляд, неестественно, но не драматично. Главное — внутренне, для Церкви в ее духовном, а не земном измерении этим человеком «со стороны» не остаться.

Может быть, это странно, но мне в жизни очень помогает то, что этот путь я для себя не выбирала и не хотела. С человеком, который стал моим мужем, нас связывало душевное тепло — и никаких намеков и планов на совместную жизнь. Впрочем, и не до того мне было: к тому времени я успела окончательно запутаться в своих жизненных стремлениях, людях, работах, городах… В какой-то момент поняла, что «стоять у камня», где направо пойдешь — «коня потеряешь», а прямо — пожалуй, и голову, больше нет сил. И остается только действительно «взмолиться» Богу. Пусть закончится эта мучительная неопределенность, пусть будет какой-нибудь знак — событие, письмо, да хоть кирпич на голову, но только сегодня, сейчас… Наверное, это было неадекватно и дерзко, но спустя несколько дней, в неожиданных обстоятельствах, от «неожиданного» человека я услышала спокойную, полуутвердительную фразу: «Поедешь со мной?». И поняла, что в моей жизни сейчас действует Господь, что это и есть ответ на то, о чем я просила — каким бы «выходящим за рамки» он ни казался. С тех пор меня посещали, наверное, все возможные внутренние проблемы, кроме одной — ощущения, что я живу «не свою» жизнь. А значит, и все трудности — преодолимые с Божией помощью испытания, а не следствия нелепого и неправильного жизненного выбора.

А еще мне очень помогла книга «Под кровом Всевышнего», именуемая в народе «пособием для матушек», но являющая на деле гораздо большую глубину. Книга очень откровенных и детальных воспоминаний о длинном пути священнической семьи, давшей начало целому православному роду. Вряд ли что-то из нее можно использовать в качестве советов и указаний. Но остается очень важное и нужное понимание — того, что жизнь священника и его близких может быть далекой от «идеальных» представлений, сложной, исполненной неприятных, даже конфликтных моментов и годами не решающихся проблем. Но и это может быть жизнь с Богом — хотя кажется, только и хватает сил на то, чтобы отдышаться и взглянуть на Него.

Но сперва предстоит пересмотреть свое понимание очень многих жизненных вещей. А если сделать это не удается — делать хотя бы маленькие «шажки», стараясь обращаться к Богу в решении самых простых и насущных задач. Эти попытки не принесли мне особого успеха, но, капля за каплей, привели к неожиданным выводам. О том, что быть матушкой — это не «особое служение» вовсе, не «профессия» и даже, наверное, не крест. Это просто обыкновенная жизнь, которую мы по мере сил стараемся сделать христианской. И суть, и роль — та же, что и у любой женщины в православной семье. Да и духовный путь — практически ничем не отличается.

Кто-то, может быть, возразит: по матушке судят и о батюшке, она во многом формирует «образ» прихода. Возможно, кому-то свойственно искать в наблюдении за батюшкиной семьей подтверждения отрицательных или положительных своих впечатлений. Но «лицо» священника — это все-таки сам священник. Только его служение и проповедь способны сформировать церковную общину, придать богослужению и отношениям между людьми ту или иную тональность. А матушка лишь участвует в тех или иных приходских делах. В том случае, если это полезно. Конечно, в маленьком сельском храме ей приходится быть «и швецом, и жнецом». Но если говорить в целом, душой и стержнем прихода могут быть совершенно «мирские» люди. Это уж где как сложится.

Нередко приходится слышать: жизнь матушки — бесконечное ожидание мужа. В общем-то, это так. Но разве не так же ждут главу семьи жены военных, дальнобойщиков, журналистов, моряков?.. И не подобным ли образом отдают все свое время людям мужчины-врачи и мужчины-учителя? Все это к тому, что в этом ожидании вряд ли есть какой-то особый «подвиг», требующий специальной подготовки и «специального» уважения. То же касается и «ограничений во всем». Есть вещи, о которых супруге священника остается только забыть, но все эти «нельзя» и «нежелательно», если посмотреть чуть строже, относятся и ко всем христианам. Так что и здесь никаких особенных «отличий» нет.

Возможно, что-то в моих представлениях не соответствует ожиданиям окружающих… Во всяком случае, «матушкой» меня почти никогда не зовут. В основном по имени, иногда, в третьем лице, «батюшкиной женой». Впрочем, я не обижаюсь. Ведь так оно, по сути, и есть.

Но все это, по большому счету, лишь скольжение по поверхности, не затрагивающее по-настоящему серьезных вещей — собственно духовной жизни... Говорят, что враг кидает против священника в десятки раз большие силы, чем на людей, не касающихся Престола. И очень часто, не имея возможности «непосредственно» подобраться к его душе, действует через близких. А значит, необходима особенная трезвость — та, отсутствие которой у новоначального христианина приводит порой к печальным «перегибам» и «переломам». Пожалуй, для неопытной «матушки» это и есть самая большая опасность. Во всяком случае, меня ничто так не пугает, как ощущение, что куда-то стремительно «съезжают с рельсов» душа и ум. И как их остановить — непонятно. Точнее, понятно, но опытно не знакомо. Что же касается «духовной борьбы» в жизни священника, об этом и вовсе судить не берусь. Конечно же, она есть, но протекает так глубоко в сердце, что видит ее только Господь и, может быть, принимающий исповедь духовник.

Нужно затронуть, наверное, и еще один момент... Об этом почти не говорят вслух, но было бы, наверное, неправильно совсем его замалчивать. Есть батюшки, у которых матушек «нет». Точнее, они существуют, но находятся где-то «за горизонтом». Встречается подобное крайне редко, но даже один такой случай — большая беда. Поскольку священнику это нередко грозит одиночеством на всю оставшуюся жизнь, а иногда, при «развитии ситуации», и запретом в служении. Наверное, это могло бы стать самым серьезным поворотом в разговоре о матушках «со стороны» — всем существом своим привыкшим к «светским» образцам поведения. Если бы не одна деталь. Во всех известных мне случаях подобное случалось как раз с людьми из верующих семей, вполне осознававшими, что их ждет. И потому, наверное, не в «стаже» посещения богослужений, и даже не в привычке к православному укладу дело. Я не знаю, отчего распадаются такие семьи. Наверное, от того же, отчего и все остальные, но с более разрушительными и трагическими последствиями.

Так трудно ли — вообще, в целом — в роли матушки человеку, не так давно пришедшему в храм? Думаю, все-таки, что не намного труднее, чем нашедшим дорогу к Богу достаточно давно. По-разному бывает... Наше время, оно вообще такое — «по-разному» — сжатое и непредсказуемое. Возможно, в этой теме вообще не стоит делать каких-либо определенных выводов. Точнее, они становятся более-менее явными лишь тогда, когда супруги приближаются к тому, что называется «единство духа». Но до этого еще нужно дожить, «допрыгнуть», дорасти...

Елена Сапаева

Ошибка сапера

Тема «батюшкиных жен» на самом деле очень актуальна. Вопрос о том, «какой она должна быть»,— из разряда тех, которые ставит перед нами непростая церковная современность. Он закономерен: сегодня не у всех есть ясное представление и о том, каким, собственно говоря, должен быть сам батюшка.

Фото А. Курочкина
Фото А. Курочкина
У меня как у священника, церковного журналиста и просто человека, со вниманием относящегося к тем процессам, которые происходят в Церкви, есть свой взгляд на проблему священнических жен, немного отличный от представленного в предыдущей статье. Впрочем, это и вправду лишь взгляд на проблему, а не на способы ее решения.

На протяжении примерно пяти лет мне пришлось исполнять обязанности духовника Саратовской семинарии. И, естественно, непосредственно наблюдать за тем, как создаются, растут, а порой, к сожалению, разрушаются семьи или будущих, или уже рукоположенных клириков. Насколько это было возможно для меня, я старался предостерегать семинаристов от поспешных, необдуманных шагов, употребляя для этого даже известное сравнение с сапером: будущий священник в выборе супруги, как и сапер в своей работе, ошибиться может лишь однажды. Но если для сапера с этой ошибкой все заканчивается, то священник будет нести ответственность за неправильный выбор на собственных плечах, что называется, до гробовой доски. Возможности «что-то изменить в личной жизни» у него уже не будет. Подобные предостережения (я это знаю) слышали ребята и от других преподавателей, облеченных саном. И все же результаты были таковы, что если бы не чрезмерная насыщенность программы, то впору было бы ходатайствовать о введении семинара с названием вроде «Как правильно выбрать невесту».

Проблема христианского брака (да и вообще брака как такового) в наши дни сложна сама по себе. Мало кто понимает — к тому же не умом, а сердцем — необходимость в браке терпения и мужества в преодолении тех трудностей, внешних и внутренних, с которыми он сопряжен. Мало кто понимает брак как возрастание в единстве и любви. И так же мало кто понимает, что сначала молодому человеку и девушке надо как следует узнать друг друга, а потом уже идти в ЗАГС и под венец. И тем более что семейная жизнь не то, чему надо учиться лишь в процессе, а то, к чему обязательно нужно готовиться.

Наверное, именно с этих самых «пониманий» следует начинать и будущему пастырю. И — будущей матушке. Ведь и вправду есть девушки, которые только так себя и воспринимают — как будущую матушку, и никак иначе. Что называется, и цель неверно выбранная, и прицел сбит… Разве можно руководствоваться такими желаниями в выборе спутника на много десятилетий вперед? Во-первых, тут налицо гордость, мнение о себе: «Мне просто муж не подходит, должен обязательно священником стать» (а отсюда логическое продолжение: батюшке особое уважение по сану полагается, и матушке — по семейному положению). Во-вторых, с самого начала такая невеста думает не о Промысле Божием своей жизни, не о любви как таковой, а о том, как выбрать из ряда предстоящих ее взору семинаристов «подходящего». И чаще всего брак, получающийся в итоге, оказывается чем-то искусственным, «ненастоящим», а если ситуация и выправляется, то лишь с помощью Божией. Бывают положительные исключения, но разговор — о правилах.

Нередко случается наоборот. Сам семи

нарист, заканчивающий духовную школу, переживает: как быть дальше? Пора ведь и рукополагаться, а для этого сперва нужно… жениться. И начинается лихорадочный поиск, и тоже ничем добрым это, как правило, не завершается.

Как это бывает в жизни? Встретил человека, узнал, полюбил, и привело это к желанию никогда не разлучаться. Так рождается семья. Почему у священника должно быть иначе? Не потому, что любишь, а потому, что «надо»? Не должно, конечно…

Но я больше хотел сказать все-таки о матушках. Автор предыдущего текста говорит о том, что «совсем нецерковных матушек среди» ее «знакомых нет». И слава Богу, потому что вообще их немало. Только вот некоторые воцерковляются впоследствии, а некоторые так и остаются «приложением к супругу». Хотя и не бесплатным. И очень тягостным как для него в его служении, так зачастую и для прихожан того храма, где это служение совершается.

Да, есть случаи, когда сан принимает человек, уже проживший в браке немало лет и на своем пути значительно опередивший и жену, и детей. Церковные правила предписывают, правда, мужу и отцу не прежде вступать в клир, чем домашних удастся обратить ко Христу, но в реальности, при недостатке в кандидатах священства, случается и по-другому. И приходится такому пастырю очень непросто. Долг священника слишком часто вступает в противоречие с долгом главы семьи, потому что долг служения требует одного, а жена и дети хотят совсем другого. И что же? — Либо служением пренебрегать, либо смотреть со слезами на то, как отношения в семье накаляются или, наоборот, вступают в полосу взаимного охлаждения и отчуждения. Либо молиться о том, чтобы Господь Сам все устроил так, как Он один может, изменив и просветив Своим светом сердца тех, кто от Него еще далек.

Но если человек в своем выборе свободен, то зачем возлагать на собственную главу вместе с брачным венцом венец терновый? Иными словами — жениться на девушке совсем нецерковной или малоцерковной и маловерующей, которая, очень даже возможно, скажет в какой-то момент: «Знаешь что? Или я, или… Выбирай сам!». И как тогда выбирать? А ведь немало таких трагедий случается, и — выбирают батюшки. Один одно, а другой… другое. Реальность опять-таки такова.

А почему все так? Потому, что и вправду есть такая «профессия — матушка», и «матушкино служение» есть, и «матушкин крест» тоже. Можно немного громкое заявление сделать, но точное: хорошая матушка — 50% благополучного служения батюшки.

Нет дела на земле важней, чем служение Церкви, спасению людей, той цели, ради которой пришел на землю Господь. А значит, нет ничего по степени важности сравнимого со служением пастырским. И «профессия» матушки, ее «крест» и ее «служение» — быть помощницей своего супруга, готовой в числе прочего отказаться от собственной карьеры, переехать из города в село или в другой город, видеть своего мужа иногда лишь поздно вечером, усталого, измученного. И при этом не «царствовать» на том приходе, где он служит, а обеспечивать ему «тыл». Чтобы супруг знал, что дом всегда будет содержаться в порядке, что дети воспитываются в том духе, в котором и должны воспитываться дети пастыря, что его, утешающего людей в их скорбях и помогающего им в их нуждах, тоже есть кому утешить — просто, по-человечески, потому что и он в этом нуждается, как и любой другой человек.

Наше время не является духовно благополучным. Слишком часто человек, действительно желающий спастись, оказывается предоставленным самому себе — только Господь ему бывает и наставником, и помощником. Людей единомысленных и могущих поддержать, крайне мало, да и сами они больше нуждаются в поддержке, чем поддержать могут.

То же и в отношении духовенства можно сказать. Часто священник, который деятельно помогает людям в их шествии по пути спасения, сам «не имеет где главу приклонить». Опять-таки — так не должно быть, но такова реальность. И кому-то это покажется странным, но лично я знаю священнические семьи, где порой батюшка приходит домой огорченный, унывающий, изможденный… Так что и молиться сил нет. А матушка… встает перед иконами и начинает молиться сама. Или, когда он возмалодушествует, скажет ему: «А помнишь, как ты сам говорил, что ко всему надо относиться духовно? Что над всем и над всеми Господь?». Дай только Бог, чтобы таких семей больше было.

Игумен Нектарий (Морозов)

Источник: Православие и современность

5 июня 2009 г.

Псковская митрополия, Псково-Печерский монастырь

Книги, иконы, подарки Пожертвование в монастырь Заказать поминовение Обращение к пиратам
Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×