Разрушение храма Христа Спасителя. Фото: www.xxc.ru

Данная публикация представляет из себя доклад заведующей кафедрой религиоведения Российской академии государственной службы при президенте РФ, руководителя Центра истории религии и церкви в Институте российской истории РАН доктора исторических наук Ольги Юрьевны Васильевой, сделанный 5 марта 2003 г. на круглом столе "Православие и ислам в России в XX веке".

Если говорить о периодизации государственно-церковных отношений, то следует отметить, что она рассматривается в соответствии с политической периодизацией столетия и общей государственной политики в отношении религии и Церкви.

Я предлагаю свою периодизацию из шести крупных периодов, которые с переломными этапами в истории страны. И это естественно, т.к. государственно-церковная политика является частью внутренней политики.

• I — 1917—1929 гг.
• II — 1929—1943 гг.
• III — 1943—1953 гг.
• IV — 1953—1958 гг.
• V — 1958—1964 гг.
• VI — 1965—1991 гг.

1917—1929 гг. В этот период государство характеризуется как секулярное, при котором Церковь отделяется от него, ее собственность национализируется, школа отделяется от Церкви и граждане получают право свободы совести. Юридически это положение было оформлено Декретом от 23 января 1918 г. "Об отделении церкви от государства и школы от церкви" (20 января принят, 23 - напечатан). На позиции отделения еще до начала Октябрьских событий стояла определенная часть духовенства. Но при подготовке проекта Декрета, и особенно в ходе его проведения в жизнь, государственная власть не координировала свои действия с Русской Православной Церковью, отказываясь от всякого диалога с ней. В результате Церковь была лишена гарантий правовой защищенности, и церковная жизнь стала отделяться от общественной жизни страны. Искажение на местах юридического понятия отделения Церкви от государства приводило к репрессивным акциям со стороны представителей власти. На проведении Декрета в жизнь сказались также условия гражданской войны и разрухи. Но до 1922 года у власти не было цельной программы борьбы с Церковью как духовным и политическим противником. Власть решала первостепенные задачи: окончания войны и борьбы с экономической разрухой. Но уже в 1920 г. Дзержинский в письме к Лацису отмечал, что без помощи ВЧК с попами справиться будет невозможно. И с 1922 г. борьба с Церковью будет идти по двум направлениям — видимому (силами атеистов и безбожников всех мастей) и невидимому (силами ВЧК - ГПУ - ОГПУ - НКВД - МГБ - КГБ).

Как известно, голод 1921 г. явился поводом для развязывания кампании по изъятию церковных ценностей, имевшей четкие экономические и политические задачи. В ходе кампании В.И. Ленин в своем письме от 19 марта 1922 г. определил позицию государства по отношению к Церкви как "беспощадное сражение черносотенному духовенству". С началом компании по изъятию ценностей Церковь должна была противостоять не только власти, усиливавшей репрессивную политику, но и обновленческим группировкам духовенства, поддерживаемым и оплачиваемым той же властью, помогавшей им захватить церковное руководство и провести такие реформы, которые превратили бы Церковь в религиозное сообщество. В первый период или этап власть неоднократно прибегала к попыткам раскола: кроме обновленческого, это и поддержка григорианского ВВЦС, и попытка внести смущение в отношения между митр. Сергием (Страгородским) и митр. Агафангелом (Преображенским). Этот тяжелейший этап связан с именами предстоятелей Церкви — Святейшего Патриарха Тихона, митр. Петра (Полянского) и митр. Сергия (Страгородского).

Смысл большинства положений Декрета как законодательного акта был перечеркнут Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г. "О религиозных объединениях", которым начался II период: 1929—1943 гг. Все предписания Постановления были направлены на разобщение верующих и церковной жизни, а также взятию под контроль власти любых религиозных действий. Содержание этого документа красноречиво характеризует отношение тоталитарного атеистического государства к религии и Церкви. При режиме власти происходит дегуманизация общества, Православие с его духовно-нравственными ценностями объявляется извращенным миропониманием, а его носители — духовенство и верующие — классовыми врагами системы. (Статистические исследования пострадавших за веру архиереев, монашествующих, клира и мирян начались не так давно. И основная заслуга по составлению бесценных мартирологов принадлежит Свято-Тихоновскому богословскому институту, работающему совместно с Центральным архивом ФСБ РФ).

Приведу лишь некоторые цифры по оценке статистики гонений на Русскую Церковь в указанный период.

1929—1936 гг. Осужденных 50 000, из них казненных — 5 000. 1937 и 1938 гг. были самыми страшными для духовенства и мирян — 200 000 репрессированных и 100 000 казненных. В 1939—40-х годах казни продолжались (около 2-х тысяч расстрелянных).

Начавшаяся Великая Отечественная война показала всю мощь духовного Русской Церкви. Важной формой духовного участия Церкви стали Послания Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия к архипастырям и пастве, которые носили не только призывный и консолидирующий характер, но и имели разъяснительные цели. В них определялась твердая позиция Русской Православной Церкви по отношению к захватчикам и войне в целом независимо от положения на фронте. Руководствуясь гражданскими чувствами, иерархи, священники и верующие не ограничивались только молебнами о Красной Армии, а с первых дней войны участвовали в помощи фронту и тылу. Важнейшим материальным вкладом в фонд обороны стала построенная на средства Церкви танковая колонна имени Дмитрия Донского, в состав которой входили 40 танков Т-34. (Общий материальный вклад в фонд Обороны составил 300 млн. рублей).

Но Русская Церковь не только помогала фронту морально и материально, многие священники солдатами и офицерами прошли дорогами воины, а некоторые из них участвовали в партизанском движении.

Оценив духовный потенциал Русской Православной Церкви в начальный период войны, государство изменило не только отношение к ней, но и перешло к применению новых методов воздействия на Церковь и ее использование в своих внутри- и внешнеполитических целях.

Год 1943-й открывает третий период в государственно-церковных отношениях советской истории (1943—1953 гг., названные мной в исследовании "новым" курсом).

Год 1943-й является той точкой отсчета, когда власть, окончательно отказавшись от планов уничтожения религии и Церкви, активно осуществлявшихся в предвоенные десятилетия, переходит к возрождению церковной жизни в стране под строгим государственным контролем. Восстановление церковной жизни проходило стремительно:

• 4 сентября 1943 г. — встреча И. Сталина с митрополитами Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским), Николаем (Ярушевичем) в Кремле;
  
  
• 8 сентября 1943 г. — начало работы Собора русских епископов (16 из 19 человек были доставлены из лагерей и ссылок). Состоялось избрание митрополита Сергия Патриархом Московским и всея Руси.
  
  
• 12 сентября в Богоявленском соборе прошла его интронизация;
  
  
• 14 сентября 1943 г. СНК СССР утвердил создание Совета по делам Русской Православной Церкви, возложив на него задачу осуществления связи между правительством и Московской Патриархией;
  
  
• в сентябре 1943 г. возобновилось издание "Журнала Московской Патриархии";
  
  
• 28 ноября 1943 г. Совнарком разрешил открытие в Москве богословского института и пастырских курсов (в 1946 г. они были преобразованы в духовную академию и семинарию);
  
  
• с февраля 1944 г. начинается передача храмов Церкви. На освобожденных от фашистов территориях продолжают действовать общины, которые были созданы в период оккупации.
  
  

Эти мероприятия власти по восстановлению религиозной жизни в стране были позитивно оценены церковным руководством. Укрепив Церковь, государство приступает к вовлечению ее во внешнеполитическую деятельность, используя традиционно непростые отношения между Русской Православной Церковью и Ватиканом, позиция которого к 1943 г. становится откровенно враждебной по отношению к СССР. Стремление Римско-католической церкви к влиянию на балканские страны привело к ответным мерам. Так, католической идее организации конфедерации придунайских стран противостоял советский государственный план по созданию системы восточно-европейского православного единства под эгидой Московской Патриархии, а противодействие Ватикану стало ключевым направлением внешней политики Церкви.

Начавшаяся холодная война привела к усилению влияния американского протестантизма на европейское экуменическое движение. Начавшейся "американизацией христианства" были недовольны многие члены Всемирного Совета Церквей, считая, что противостоять этому сможет только союз Русской Церкви с Православными Церквями Восточной Европы, который окончательно сложился уже к весне 1946 г. Тогда американцам не удалось навязать экуменическому движению антисоветские и антикоммунистические взгляды (это произошло позже, в 1948 г.).

Вмешательство США во внутренние дела Греции и Турции в 1947 г. СССР расценил как претензию США на руководство в международных делах и желание американского правительства занять лидирующие позиции в средиземноморском регионе. Ответным шагом СССР явилась попытка укрепления своего политического влияния на Ближнем Востоке. По церковным каналам государственное воздействие на Иерусалимский, Александрийский и Антиохийский Патриархаты успешно осуществлялось с 1945 г. после Поместного Собора в Москве с участием в нем Глав Восточных Церквей. Дальнейшему укреплению связей способствовали поездки на Ближний Восток Патриарха Алексия в 1945 г. и митрополита Григория (Чукова) в 1946 г. Эти поездки, санкционированные государством, были очень полезными для укрепления авторитета Московской Патриархии.

После признания СССР Израиля, созданного на части территории Палестины, советская власть вернула Московской Патриархии Русскую Духовную Миссию в Иерусалиме, бывшую до этого времени в ведении Русской Зарубежной Церкви. Как и до 1917 г., Русская Православная Церковь получила возможность осуществлять свое духовное влияние на Ближнем Востоке и способствовать росту авторитета СССР.

Главным выводом из вышесказанного состоит в том, что принятие нового" курса (1943—1953 гг.) государственно-церковных отношений было, в первую очередь, связано с внешнеполитическими планами советского государства и с привлечением Русской Православной Церкви к их осуществлению. Внутренние причины также имеют место: это и участие Церкви в деле снабжения страны продовольствием в условиях восстановительного периода, (1945—1957 гг.), и контроль со стороны государства за возрожденной религиозной жизнью на бывших временно оккупированных территориях.

Другой очень важный вывод заключается в том, что Русская Православная Церковь оказала в этот период государству значительную помощь, поддерживая и укрепляя его международный авторитет, способствуя проведению его внешней политики в период, когда США имело монополию на ядерное оружие.

Четвертый период 1953—1958 гг. начинается с Постановления ЦК КПСС 7 июля 1954 г. "О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения", в подготовке которого активно участвовали Д.Т. Шепилов, А.Н. Шелепин, М.А. Суслов. В этом документе фактически пересматривалась и осуждалась как "примиренческая" прежняя политика в церковном вопросе". Предлагалось вернуться к довоенным отношениям с Церковью и вновь начать "наступление на религиозные пережитки". Содержались призывы к активному разоблачению реакционной сущности религии. Перед принятием Постановления В. Молотов предупреждал Н. Хрущева о том, что оно "поссорит нас с духовенством и верующими, принесет массу ошибок". На что последовал ответ: "Будут ошибки — исправим".

Этот пример очень наглядно указывает на два подхода к проблемам Церкви в руководстве партии — антирелигиозный и государственный (рассматривал Патриархию как своеобразную часть системы). И весь четвертый период между сторонниками этих подходов с переменным успехом шла борьба.

Антирелигиозной группировке помогла и старая гвардия "воинствующих безбожников" 30-х годов. Так, В.Д. Бонч-Бруевич положил начало изданию Институтом истории Академии наук СССР "Научно-атеистической библиотеки". (К 1963 г. вышло 16 томов из намеченных 20).

Наряду с этим процесс либерализации, развенчания сталинизма сделал возможным освобождение выживших в тюрьмах и лагерях священнослужителей, сначала по амнистии, а потом и по реабилитации. 14 июля 1954 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета об условно-досрочном освобождении отсидевших две трети срока и престарелых включенных. Многие священники стали писать Патриарху Алексию прошения ходатайстве перед властью по поводу их освобождения. (Были освобождены епископы Вениамин (Новицкий), Мануил (Лемешевский) и митрополит Нестор (Анисимов)). На свободу вышли епископы Афанасий (Сахаров), Николай (Муравьев-Уральский) и многие другие. С прекращением репрессий и возвращением "ленинской законности" вновь значительно выросла потребность в осведомителях. 8 декабря 1955 г. появилось циркулярное письмо Совета по делам Русской Православной Церкви, определявшее задачу выявление "лояльного" духовенства на местах с целью сбора информации.

26 марта 1956 г. состоялась встреча архиереев с председателем Совета Министров Н.А. Булганиным, заверившим их, что наступление на религию не будет, а после XX съезда в стране появилась возможность развития демократических начал. (С весны 1956 г. ускорился процесс освобождения духовенства, свыше 290 бывших узников совести вновь стали служить в храмах).

К 1957 году количество зарегистрированных храмов в СССР составило 13 478 с численностью священства 12 288. Из 70 правящих архиереев половина прошла через тюрьмы, ссылки и лагеря.

Но это благополучие было относительно. Среди окружения Н. Хрущева были влиятельные силы, готовые начать наступление на Церковь. Положение осложнялось еще и тем, что ровную линию в отношениях с Церковью отстаивали ближайшие соратники И. Сталина. Придерживался ее и Г. Карпов. И первые победы Н. Хрущева над сталинистами совпали с первыми зарницами идущей антирелигиозной грозы. Число сторонников "жесткой" линии к 1958 году явно преобладало.

Пятый период государственно-церковных отношений — 1958—1964 гг. наполнен драматизмом. Советское руководство в кратчайшие сроки спешило решить религиозную проблему в стране. Это было вызвано комплексом причин: желанием построить в СССР коммунизм, и уверенность, что коммунистическая идеология, освободившаяся от сталинского наследия, еще может проявить себя, что, в свою очередь, исключало возможность любой духовной альтернативы, особенно религиозной. Определенная часть советского общества была индифферентна к масштабным антирелигиозным кампаниям, а демократически настроенные "шестидесятники" считали, что в СССР может быть построено справедливое, социально ориентированное государство, где христианству не было места. Важную роль сыграли и кадровые перестановки. К группе идеологов — М.А. Суслову, Е.А. Фурцевой, Л.Ф. Ильичеву, и ранее выражавшим недовольство прежним курсом, прибавилась ретивая молодежь — А.Н. Шелепин, В.Е. Семичастный, А.И. Аджубей. Комсомольские вожаки стремились к решительной борьбе с Церковью, предлагая ликвидировать ровное отношение с ней как сталинское наследие. А сам "волюнтарист-романтик" Н. Хрущев считал, что в период перехода СССР к "предкоммунистическим отношениям" "распространение научных знаний, изучение законов природы не оставляет места для веры в бога".

Власть не могла не учитывать также и значительно выросшую религиозность вышедших на свободу узников ГУЛАГа. Изживание страха привело к активизации верующих. (Так, еще в 1955 г. в Совет поступило 1310 ходатайств и пришло 1700 просителей об открытии храмов, а в 1956 г. их было уже 2265 и 2299 соответственно).

Важнейшей причиной изменения курса стала и экономическая, именно с постановлений "О монастырях в СССР" и "О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений, а также доходов монастырей" начинается "хрущевская антирелигиозная" кампания. Ее результаты были устрашающими. Количество храмов составило 7523, священников 7400, а действующих монастырей на всей необъятной территории Советского Союза осталось 16 (в начале кампании их было 63). Но гонения на Церковь в СССР — это лишь зримая сторона хрущевской государственно-церковной политики. Есть еще и другая — использование внешних церковных каналов для осуществления политических государственных планов. При этом власть не только не считалась с интересами Церкви, а цинично попирала их, нисколько не заботясь о последствиях, которые могли иметь и имеют длительный исторический резонанс. К таким "государственным" деяниям относятся многие события, связанные с подготовкой и проведением Второго Ватиканского Собора и участием в нем наблюдателей от Русской Православной Церкви. Но это — отдельная тема.

Если говорить о шестом периоде 1965—1991 гг., то он неразрывно по внутреннему содержанию связан с пятым.

В августе 1970 г. в Отдел пропаганды ЦК КПСС из Совета по делам религий пришла справка, подписанная заместителем В. Куроедова В. Фуровым. Ее полное название "Об итогах перестройки церковного управления и работе по усилению контроля за деятельностью религиозных объединений".

Начиналась она словами: "Перестройка церковного управления — целый комплекс мероприятий, проведенных в русской православной церкви и других конфессиях в 1961 г. и последующее время в интересах Советского государства..." Оценка самой реформы Советом была очень высока: "Она оказалась самым крупным, наиболее эффективным, полезным для государства мероприятием. Совершенно очевидно, что только на основе реформы удалось поставить церковь в рамки закона, взять ее в руки, организовать действенный контроль за деятельностью духовенства". Влияние реформы сказывается во всем.

А теперь о самой реформе, связавшей единой нитью различные политические и социально-экономические периоды в жизни страны.

Она была принята секретным Постановлением Совмина СССР 16 января 1961 года "Об усилении контроля за деятельностью церкви". Этот документ отменил все законодательные акты, принятые в годы Великой Отечественной войны и первое послевоенное пятилетие. В нем было намечено шесть основных направлений государственно-церковной политики на грядущие десятилетия:

1. "коренная перестройка церковного управления, отстранение духовенства от административных, финансово-хозяйственных дел в религиозных объединениях, что подорвало бы авторитет служителей культа в глазах верующих;
2. восстановление права управления религиозными объединениями органами, выбранными из числа самих верующих;
3. перекрытие всех каналов благотворительной деятельности церкви, которые ранее широко использовались для привлечения новых групп верующих;
4. ликвидация льгот для церковнослужителей — в отношении подоходного налога, обложение их как некооперированных кустарей, прекращение государственного социального обслуживания гражданского персонала церкви, снятие профсоюзного обслуживания;
5. ограждение детей от влияния религии;
6. перевод служителей культа на твердые оклады, ограничение материальных стимулов духовенства, что снизило бы его активность".

Понимая, что "перестройка церковного управления" может оказаться делом сложным и деликатным, решение было найдено быстро: "Для того, чтобы вызвать каких-либо осложнений в отношениях между церковью и государством, многие мероприятия проводить церковными руками".

И под давлением власти Архиерейский Собор 18 июля 1961 года утвердил решение Священного Синода об отстранении священнослужителей от финансово-хозяйственной деятельности в приходе, предложив сосредоточить свои заботы на духовном руководстве. (Это решение смог отменить только Поместный Собор 1988 года, спустя 17 лет). Поместный Собор 1971 г. не смог вынести его даже на обсуждение.

И все остальные положения власть пыталась претворить в жизнь.

На 1971 г. Русская Церковь имела 6234 зарегистрированных священника, четыре года спустя их число сократилось до 5994. Возраст половины их них приближался к 60 годам, около тысячи не имели богословского образования при рукоположении, и только часть клира получила его потом, учась заочно. Число монастырей после хрущевских "церковных реформ" оставалось долгое время неизменным — 18.

80-е годы в жизни Церкви были связаны с 1000-летием Крещения Руси. Патриарх и Священный Синод обратились к правительству с просьбой о передаче Церкви одного из московских монастырей для устроения в нем административного центра по подготовке юбилейных торжеств. Такое решение о передаче Свято-Данилова монастыря было принято еще при Л.И. Брежневе, в 1982 г., но официальное мероприятие состоялось лишь 17 мая 1983г.

Весной 1985 года М.С. Горбачев встретился в Кремле с иерархами Русской Церкви. Этот правильный тактический ход стал одним из первых шагов на пути оживления духовной жизни общества. У Церкви появилась реальная возможность готовиться к юбилейной дате (Хотя еще в конце апреля 1988 г. власть не давала согласие на объявление юбилейных торжеств и открытие Поместного Собора). Но они все же состоялись. И с 1988 г. Церковь получила возможность расширения своей деятельности в различных сферах: просветительской, издательской, миссионерской, благотворительной.

За прошедшее столетие Россия дважды переживала глобальные потрясения государственного устройства и общественного бытия: от сословного общества к социалистическому в рамках Союза, от союзных границ к российским с изменением политической и экономической системы. И все чаще обращаемся мы к изречению из книги Екклесиаста: "Время разбрасывать камни, время собирать камни" (Еккл. 3,5). Разбрасывать камни легче, чем созидать.