Стратегия и тактика католических иерархов в процессе создания югославянского государства (1917-1918 гг.)

Герб Королевства сербов, хорватов и словенцев.

Тема создания югославянского государства является одной из важнейших в новой истории югославянских народов. Ею занимались и занимаются многие исследователи, как в нашей стране, так и на Балканах. Однако и в этой теме есть неисследованные проблемы. Один из аспектов, который не получил достаточного освещения в отечественной и в югославской историографии, является роль Католической Церкви в общественно-политических процессах на территории юга Балканского полуострова на завершающем этапе Первой мировой войны и ее влияние на создание югославянского государства.

В конце XIX - начале ХХ вв. под воздействием идей Св. престола среди католических югославянских народов развивались массовые движения Католической Церкви под названием Социальный католицизм (Католическая акция), в рамках которых создавались католические организации, охватывающие практически все слои и сферы жизни населения. В результате развития католических движений в противовес сербскому центру объединения сложился мощный фронт клерикальных сил, привнесших в процесс создания югославянского государства собственную идеологию, методы политической борьбы и свои представления о конечном результате югославянского объединения.

В течение 1917-1918 гг. судьбу югославянской идеи решали три фактора: сербское правительство на о. Корфу, Югославянский комитет в Лондоне и Югославянский клуб австрийского парламента в Вене.

1 августа 1917 года папа Бенедикт XV (понтификат 1914-1922 гг.) направил главам союзнических государств ноту с изложением плана мирного урегулирования. Ее автором был высокопоставленный иезуит В.Ледоковский, который в качестве основы послевоенного устройства Европы предложил довоенный статус-кво^[1].

Во второй половине 1917 года Св. престол стал инициатором переустройства монархии ударившись при этом сразу в две крайности: с одной стороны, он предлагал создать «Великую Хорватию» до реки Дрины, а с другой - превратить Австро-Венгрию в федеративное государство и создать в ее границах югославянское национальное образование. До окончания войны Римской курии так и не удалось согласовать эти взаимоисключающие варианты.

В конце 1917 года Св. престолом был проведен ряд акций, указывающих на изменение восточной политики Римско-католической Церкви. В рамках «кирилло-мефодиевской» программы приведения православных народов к унии папа Бенедикт XV подтвердил «почетное наименование» хорватского народа - «столп христианства» («Antemurale Christianitatis»), завершил кодификацию церковного права, выделил в качестве самостоятельной в мае 1917 года Конгрегацию Восточной Церкви и в октябре того же года основал «Папский институт по изучению Востока»^[2].

Перед «Божьим народом» Римская курия поставила провиденциальные задачи и неразрывно связала его судьбу с судьбой Католической Церкви^[3]. Целью новых папских учреждений стала подготовка священников к миссии прозелитизма на Балканах и в России^[4]. С одной стороны, эти учреждения были призваны ослабить влияние Сербии как центра югославянского объединения, с другой - идея приведения к унии православного населения юга Балканского полуострова была высказана открыто.

30 мая 1917 года на заседании австрийского парламента от имени югославянских народов Габсбургской империи была обнародована декларация, известная как «Майская декларация Югославянского клуба». Всего число югославянских депутатов в венском парламенте составляло 37 человек, из них 23 были словенцы, 12 хорватов и 2 серба. В декларации указывалось, что народные представители, объединившиеся в Югославянском клубе на основе принципа национальностей и хорватского государственного права выражают стремление к объединению всех земель монархии, населенных словенцами, хорватами и сербами, в единое, основанное на демократических принципах самостоятельное государственное образование под скипетром Габсбургской династии^[5]. Декларацию подписали следующие члены Югославянского клуба: А. Корошец, И. Шуштершич М. Лагиня, И. Продан, Я. Крек, В. Спичич, Й. Биянкини и др.

Некоторые историки уже после Второй мировой войны расценивали Майскую декларацию как качественно новую ступень в борьбе за решение национального вопроса югославянских народов Австро-Венгрии, подчеркивая, что она преодолела прежнюю великохорватскую концепцию и своей югославянской программой на базе триализма поставила под вопрос всю дуалистическую организацию монархии. Поэтому в условиях 1917 года Майская декларация, якобы, означала крупный вклад в идею югославянского объединения и являла собой начало движения, завершившегося созданием Государства СХС 29 октября 1918 года.^[6].

Хорватские историки допускают, что для одной части подписавших Майскую декларацию формула «объединение под скипетром Габсбургской династии» оставалась «только фразой, не наполненной конкретным политическим содержанием и использовавшейся для агитации широких масс населения, так, чтобы избежать преследования властей» (так считали священники В.Спинчич, Й.Биянкини, политики О.Рибар, В.Равникар, Й.Смодляк)^[7].

С нашей точки зрения особенно важным представляется тот факт, что Майская декларация предусматривала растворение сербского населения в составе хорвато-словенского католического объединения. Статус Православной Церкви и сербского народа при объединении католических народов в рамках Австро-Венгрии в декларации не оговаривался, принцип равенства вероисповеданий не упоминался. Конституция монархии и статьи конкордата Австрии с Ватиканом определяли католическое вероисповедание как государственную религию монархии и обеспечивали государственную поддержку и защиту только ей. Принятие сербов в качестве равноправных граждан в югославянское государственное объединение не означало введения равноправия католического и православного вероисповеданий.

Антон Бонавентура Еглич (1850-1937)

В сентябре 1917 года в Любляне по инициативе епископа Антуна Еглича состоялась встреча словенских политиков и католического духовенства. Результатом проведенных совещаний стало издание 15 сентября «Люблянской резолюции», которую подписали А.Колан, Й.Груден (каноники), И.Шуштершич (лидер Словенской народной партии), сам Еглич (люблянский епископ, идеолог СНП), Ш.Тавчар и К.Триллер (члены СНП) и др. Люблянская декларация более отчетливо повторила тезисы Майской декларации. Майская декларация и резолюция 15 сентября 1917 года показали неизменность политических предпочтений югославянских католических кругов, связанных с Габсбургской династией и Католической Церковью.

Соратник Еглича, Алеш Ушеничник, профессор теологии и идеолог СНП, представил свое понимание Майской декларации и политических тенденций католических политиков Словении. Основным его тезисом была традиционная преданность словенского народа Габсбургской империи и Св. престолу. Югославянские народы, объединенные в рамках Австро-Венгерской монархии, по его мнению, могли бы стать «золотой застежкой, вновь присоединявшей восточных славян к западной Церкви»^[8].

С июня по сентябрь 1917 года практически во всех словенских областях были проведены манифестации в поддержку Майской декларации. Во главе «манифестационного движения» находились словенские католические епископы, прежде всего, епископ Антун Еглич. Католическое духовенство Боснии и Герцеговины, Хорватии, Славонии, Далмации и Истрии также выразило свою поддержку Майской декларации, считая, что она оживила политическую деятельность католических кругов на юге монархии и способствовала их вовлечению в решение югославянского вопроса. Особую активность проявил хорватский Сеньорат.

Среди политических сил Хорватии Майскую декларацию первой приняла и поддержала Партия права. На заседании Хорватского сабора 5 июня 1917 года представители партии заявили, что они «с радостью приветствуют декларацию, сделанную в имперском парламенте от имени представителей Югославянского клуба 30 мая 1917 года, в которой выдвигается требование на основе современного принципа национальностей и хорватского исторического государственного права провести непосредственное государственно-правовое объединение всех земель монархии, на которых проживают хорваты, словенцы и сербы… Партия права, отстаивающая принцип народного единства хорватов, словенцев и сербов, особенно призывает сербов - подданных Королевства Хорватии - присоединиться к позиции Югославянского клуба и совместно с хорватами и словенцами на основе принципа национальностей и исторического государственного права Королевства Хорватии приступить к объединению всего славянского юга монархии Габсбургов в самостоятельный государственный организм»^[9].

Лидер Партии права Анте Павелич назвал Майскую декларацию победой хорватской государственной идеи с точки зрения восстановления древнего хорватского государства на территории вплоть до Дрины и Земуна в противовес «югославянству, которое является лишь сном, грезой, фантазией…»^[10].

После провозглашения сербским правительством и Югославянским комитетом Корфской декларации хорватские клерикальные круги решительно ее отвергли и предложили вернуться к принципам Майской декларации. Задарское духовенство призвало к противодействию «изменникам нашего народа и его единства, подстрекающим к иностранному вмешательству». Призыв относился к Югославянскому комитету и его сотрудничеству с сербским правительством. Схожие заявления последовали от католических прелатов Истрии, Дубровника, островов Хвара, Виса, Пага, Пашмана и других мест. Духовенство островов Крка, Цреса и Лошиня подтвердили свою поддержку Майской декларации и осудили любые попытки внесения раскола в стан югославянских народов.

В процессе поиска путей решения югославянского вопроса Загребская архиепископия подтвердила свою приверженность принципу национальностей и хорватскому государственному праву для обеспечения единства и независимости хорватов, сербов и словенцев.

Майскую декларацию поддержали представители католического духовенства из Вараждина, Сеня, Новиграда, Риеки и др. Во всех заявлениях с их стороны принцип национальностей и хорватского государственного права признавались как единственная основа югославянского объединения.

Йосип Штадлер. (1843-1918)

В начале июня 1917 года газета Штадлера «Хрватски дневник» от имени боснийских хорватов-католиков объявила о своей поддержке резолюции от 30 мая в качестве реальной основы для политического развития хорватских земель. Однако осенью того же года Штадлер изменил свою позицию. Он выдвинул теорию об угрозе поглощения хорватской католической культуры в случае объединения Хорватии с Сербией и Черногорией и потребовал создать этнически чистое хорватское государство до р. Дрины. Сараевский епископ выступил против Майской декларации, противопоставив ей программу «решения государственно-правового вопроса на юге монархии в хорватском смысле, на основании хорватского государственного права, посредством неприкосновенного сохранения хорватской национальной и государственной индивидуальности»^[11].

Выступая против Майской декларации, Штадлер заявил следующее: «Мощную Габсбургскую монархию мы рассматриваем как наилучшую защиту против наших исторических противников, которые с удовольствием протягивают руки к хорватским территориям. Мы остаемся традиционно верны императору и империи, но требуем, чтобы государственно-правовой вопрос на юге монархии был решен… таким образом, чтобы Хорватия, Славония, Далмация, Босния и Герцеговина и Хорватская Истрия объединились как единая политическая и финансовая автономия в единый неделимый государственный союз с Габсбургской монархией», при этом монархия «должна отказаться от ошибочной политики по отношению к хорватам, проводившейся за последние 50 лет, поскольку она может привести к повторению катастрофы 1908, 1912 и 1914 гг.»^[12]. Словенцы из этого союза исключались. Штадлер заявил о готовности хорватов оказать им содействие в формировании их собственного национального объединения. Сербов епископ предполагал включить в «Великую Хорватию»^[13]. Заявление Штадлера стало ярким проявлением хорватского национализма и религиозного экстремизма.

Большинство католического духовенства Боснии и Герцеговины относительно решения югославянского вопроса поддержало акцию Югославянского клуба. Францисканцы Боснии и Герцеговины и католический клир Сараева, Бугойно, Високо, Широки Брег и других мест заявили о своей непреклонной приверженности югославянской декларации. Представители католического клира Баня-Луки по поводу декларации заявили, что она одна может обеспечить политическую свободу, просвещение, общественное и экономическое развитие хорватского народа^[14].

В загребском культурно-политическом журнале «Хрватска нива» Майская декларация и перспектива выраженной в ней концепции объединения югославянских народов были детально проанализированы. «Хрватска нива» отстаивала точку зрения, согласно которой Св. престол не должен вмешиваться в процесс объединения югославянских народов, поскольку он связан со свободой выбора и свободой совести, а наступательная политика Католической Церкви наносит ощутимый удар по свободному волеизъявлению народов.

В начале апреля 1917 года в этом журнале появились статьи, указывающие на провокационную деятельность католических политических групп, противодействующих борьбе за свободу югославянских народов. «Хрватска нива» указывала, что эволюция югославянской политики католического духовенства заключалась в том, что «…в 1914 году католический клир в большинстве своем являлся непримиримым противником югославянского объединения. Однако весной 1917 года он, подобно кающемуся грешнику, потребовал покаяния и от всех остальных, особенно от тех, кто не отказался от национальной борьбы». Следующим шагом «клерикального югославизма стало изображение искренних борцов за югославянское объединение как барьера на пути к истинному народному сближению. Это стало началом новой фазы клерикальной политики, в которой условием югославянского объединения выдвигался принцип религиозной нетерпимости и клерикальной диктатуры». «Хрватска нива» констатировал, что если кто и создает препятствие к объединению – то это только «псевдобогословы, люди в богословском одеянии, но зачастую без Бога в душе. С тех пор, как у нас появилась идея национальности, с тех пор ей стал придаваться более широкий смысл югославянского единства, которое может освободиться от церковных и конфессиональных предрассудков… Клерикалы представляются нам антинародными агентами Рима, уничтожающими Хорватское государство! Они держат нас в покорности Вене и Пешту…, они ссорят нас с кровным братом – это все результат столетнего раскола нашего народа, это наша зараза…»^[15].

В статье «Вера и политика» анонимного критика анализировался смысл Майской декларации и возможные последствия ее реализации, а также роль Римской курии в процессе создания югославянского государства. Ее действия рассматривались «как стремление построить золотой мост», через который будет осуществляться католицизация православных Балкан». Автор приводил неоднократные высказывания Махнича, о том, что с провозглашением Майской декларации югославянская политика вступила на службу политики Королевства Божьего, а от объединения югославянских народов он ожидает усиления католического сознания на славянском юге. Автор приходит к выводу, что «для хорватского народа предлагается очередная роль… жнеца католической жатвы восточной нивы… Почва на Востоке подготовлена… Ты, народ хорватский, … среди кровных братьев, тысячу лет разделенных по воле роковых случайностей, примешь на себя миссию объединения»^[16].

Против «Хрватской нивы» начались выступления со стороны ряда изданий. Загребские «Новине» и «Католички лист», сплитский «Дан», махничева «Хрватска стража» требовали от югославянской политической элиты отказаться от свободомыслия и в решении югославянского вопроса подчиниться авторитету Католической Церкви. Сплитский «Дан», полемизируя с журналом «Хрватска нива» о значении Майской декларации, заявлял, что «хорватская идея будет растворена в единстве с сербами». Одновременно «Дан» выказал большой энтузиазм по отношению к идеям Махнича относительно особой миссии хорватского народа на Балканах, трактуя его доктрину как меру, противостоящую попыткам внедрения в сознание хорватской интеллигенции идеи союза с сербами^[17].

Епископ Махнич и редактор его газеты «Хрватска стража» иезуит А.Алфиревич в процессе объединения югославянских народов предполагали отказ хорватского народа от демократического принципа самоопределения наций в том смысле, как его понимали итальянские революционеры и вся югославянская революционная молодежь. По их представлениям, хорватам не позволено реализовать принцип абсолютного самоопределения, поскольку они не могут отказаться от своих обязательств перед Св. престолом. В новых условиях, считал Махнич, католическая политика должна перейти на новый уровень, к иному образу действий и использовать новые формулировки.

По поводу Майской декларации Алфиревич заявил, что она знаменует собой новый политический этап на юге монархии. В условиях разрыва югославянских народов со своей традиционной покровительницей, Россией, они, наконец, могут вернуться к своей истинной вере – католицизму. Он выразил уверенность, что Сербия с радостью допустит к себе католических миссионеров, особенно в Белград. Махнич утверждал, что только от политики, проводимой в русле Майской декларации, можно ожидать истинного прогресса хорватства и католицизма как на Балканах, так и на Востоке вообще^[18].

Концепция епископа об особой миссии хорватского народа на Балканах развивалась параллельно с негативной оценкой сербского народа, как в монархии, так и в самой Сербии. Таким образом, идеи иезуита Алфиревича и епископа Махнича являлись следствием политики Св. престола, направленной на расширение и утверждения католичества на Балканах.

Таким образом, Майская декларация, сентябрьская Люблянская резолюция, доктрина А.Махнича, широкая поддержка декларации католическим духовенством, продолжение антисербской пропаганды и католической агитации, создание планов объединения католических земель с перспективой растворения сербского населения в католическом и использование для подобных проектов югославянской риторики составили единое целое католической политики на юге балканского полуострова.

Майская декларация стала первой компрометацией и первым злоупотреблением югославянской мысли. После ее провозглашения в процессе югославянского объединения закрепился компонент, обеспечивающий реализацию миссии Св. престола – Propagandae fidei.

Политика католической иерархии на югославянских территориях преследовала две цели: возглавить процесс объединения югославянских народов и приложить все усилия к отстранению от него прогрессивных сил. Впоследствии в процессе объединения югославянских народов в конце 1918 года хорватско-словенский Югославянский клуб стал инициатором создания так называемого Народного веча словенцев, хорватов и сербов.

Фран Барац (1872-1940)

После принятия Корфской декларации связующим звеном между хорватскими католическими кругами и Югославянским лондонским комитетом стал Фран Барац – соратник А.Бауэра, профессор теологического факультета Загребского университета. Барац поддерживал тесную связь со всеми католическими кругами Хорватии, за исключением иезуитов. В результате проведенных им переговоров с членами Югославянского комитета и сербского правительства он занял одну из ключевых позиций при оформлении хорватских национальных требований.

В конце 1917 года Фран Барац составил Меморандум, обращенный к папе, идеи и аргументы которого представляют собой исключительное значение для понимания сути хорватской католической политики в процессе создания югославянского государства.

В Меморандуме Барац отмечал, что «небольшие братские народы пришли к осознанию того, что им принадлежит право на объединение, свободу, независимость и самоопределение... Это право осознали хорваты, сербы и словенцы. В прошлом их роднят происхождение, обычаи, взаимное сотрудничество, общие политические и социальные устремления… католики, хорваты и словенцы, как и православные сербы, уверены в том, что раскол между ними вызван исключительно византийской политикой, помешавшей более раннему объединению и получению независимости… Если бы католики, только потому, что они католики, сопротивлялись народному объединению, они вызвали бы к себе жесточайшую ненависть целого народа. К каким роковым последствиям это привело бы католицизм, нетрудно представить, тем более народ, в котором вера высоко чтится не только как религия, но и как народная твердыня, о которую в течение прошлых столетий разбились вражеские вторжения… Разъединенные братья должны увидеть, что католицизм не является препятствием народной свободе, патриотическому сознанию, общим идеалам… Именно католики … в первую очередь отстаивают великую народную цель. Именно вследствие любви к Богу и к Церкви среди католиков развилась такая пламенная любовь к Отечеству. В этом для наших католиков совершенный пример - католики-бельгийцы, швейцарцы и немцы. Подобно тому, как св. Павел не стыдился того, что он еврей и душу свою был готов отдать за свой народ, так и наши католики в религиозном вопросе своим светоносным патриотизмом на Балканах могут стать путеводной звездой для своих разъединенных братьев. Да, католики нашего народа уверены в том, что государственная независимость и объединение хорватов, сербов и словенцев не только не принесет вред Католической Церкви, но, напротив, принесет ей неоценимую выгоду.

Католицизм наших земель, которые сейчас в составе Габсбургской монархии, не потерпит никакого ущерба, если наш народ уйдет из монархии и в союзе с Сербией и Черногорией создаст свое независимое государство… Австро-Венгрия сейчас только по названию является католической державой, но общественные институты двух частей этого государства давно утратили свой истинный католической облик. Государственные законы не признают канонического права, кроме тех случаев, когда это выгодно государству. Католическая Церковь практически полностью утратила прерогативы государственного вероисповедания. Конкордат не успели принять, а австрийский парламент уже его отменил, после 1868 года ни в одной части монархии он не считался законом… В Боснии и Герцеговине Церковь ни до, ни после оккупации не приобрела доминирующего положения… В действительности там еще и сегодня католицизм существует только в миссионерских краях, а господствующая религия - мусульманство. Ради многочисленных разбросанных сербских и мусульманских граждан монархия не пожелала подобающим образом организовать Церковь в Боснии и Герцеговине… В австрийской монархии католицизм де факто не является государственным вероисповеданием… Это утверждение относится к Хорватии и Риеке… По закону о школах 1874 года Церковь потеряла все права на образование общества…

Важно, чтобы для католического населения такое объединение не стало новым злом. Более того, из югославянского народного единства Церковь должна извлечь особую выгоду: свободное и независимое государство хорватов, сербов и словенцев могло бы принести неоспоримую пользу для будущего развития католицизма среди славянских народов, это государство могло бы стать, если будет на то Божья воля, главным форпостом перевода народов восточной Церкви под крыло Святой матери Церкви Католической.

Прежде всего, абсолютно необходимо, чтобы разъединенные, т.н. православные жители (это сербы) не смогли в религиозном плане повлиять на католический элемент нового государства (на хорватов и словенцев). Они и не смогут, просто потому, что по отношению к католицизму в любом культурном аспекте они стоят на более низкой ступени развития… Невозможно и представить себе, чтобы отсталые, взращенные на восточной культуре сербы, могли культурно повлиять на просвещенных светом западной культуры хорватов и словенцев. Тем более, что сербы глубоко отстали и в религиозном образовании. Их духовенство, школы и семинарии не могут даже сравниться с нашим католическим духовенством... Они сами чувствуют, что к религиозной пропаганде вне рамок своего народа неспособны, «православный» и разъединенный сербский народ сохраняет свою индивидуальность только благодаря унаследованному от отцов имени. Русский «Святейший Синод» бывшего царского правительства хорошо это знал, поэтому любыми средствами и сопротивлялся посредством своей дипломатии объединению сербов с хорватами и словенцами. «Полатинят они вас», - говорили они. Они это хорошо понимали! В остальном история нескольких веков свидетельствует, что переход хорватов (словенцы не находятся с ними в непосредственном контакте) в «православие» очень редок, и то он происходит единично, из эгоистичных причин. Среди хорватов живут примерно треть сербов, в основном компактно, и никогда не было случая, чтобы какое-нибудь село или хотя бы целая семья перешла в «православие»… Хорват слишком хорошо образован и слишком горд. Хорватов и словенцев укрепляет их католическое сознание... Поэтому естественно, чтобы хорваты и словенцы как составная часть будущего государства потребовали всех возможных гарантий для своих религиозных святынь. Сербы их и дадут. Доказательство тому – конкордат, который сегодняшнее королевское сербское правительство прямо перед войной подписало со Св. престолом и Корфская декларация, которую подписали председатель министров Никола Пашич (ее официально одобрил и наследник престола Александр) и председатель Югославянского комитета… Гарантией, что этот новый – имею в виду конкордат – сохранится, станет сам католический народ и его духовенство, поскольку в нашем новом государстве, основанном на демократических христианских принципах, право голоса принадлежит всему народу, а не какой-либо клике или камарилье… Итак, это больше не будет православным Королевством Сербией, это будет новое государство хорватов, сербов и словенцев. В этом новом государстве самые насущные вопросы не будет решать абсолютное большинство одного народа, например, сербов, но, как говорится в упомянутой Корфской декларации, «квалификационное большинство», т.е. большинство всех трех народов. Наконец, в новом государстве едва ли православные сербы могли бы составить большинство, хотя и численно они едва ли превосходят хорватов и словенцев. Поэтому опасения за католицизм хорватов и словенцев излишни, поскольку в религиозном отношении сербская интеллигенция насквозь индифферентна.

Сейчас в новом государстве Православия бояться не нужно, население вместе со своей странной верой скоро потеряет и свою национальную характеристику «сербство»: никто из живущих ныне не может и представить себе, что хорваты и словенцы обернутся в новую веру. Напротив, для католицизма в нашем новом народном государстве открываются широкие врата и необозримые перспективы.

Как я уже дал понять, «православие» пришло к славянским народам с политикой бывшей Византийской империи. Его и позднее использовали как средство все многонациональные империи. Цезаризм государственной власти и восточный византинизм… поддерживали такое положение Церкви, чтобы к ним не перешли свобода и великий дух западной Римской Церкви. По своему неведению и надменности они опасались, что духовный колосс римского католицизма их подомнет и отнимет империю, которую они любили и которая служила им китайской стеной для защиты их национальной индивидуальности. Сербы, малый народ, считали, что они могут раствориться в море католицизма, и поэтому царская и православная Россия так о них заботилась.

С ликвидацией русского царизма и пробуждением демократии в славянском мире исчезли главные препятствия для пропаганды католической веры среди славян... В новых условиях гарантированному государством «свободному и явному» католическому образованию и католическому духовенству открыт путь для того, чтобы… перейти к апостольской деятельности там, где начинали славянские апостолы Кирилл и Мефодий.

Сербский народ, представитель добродушного славянского типа, открыт для обучения и истины прекрасной и благородной, вполне возможно, что в настоящее время именно ему суждено реализовать великие начинания славных предшественников Вашей светлости Иоанна VIII, Иннокентия III, Льва XIII и самой Вашей светлости.

О Курии я читал, что она глубоко и фанатично отстаивает идею объединения Церквей. Незабвенный наш Джаковский епископ Йосип Юрай Штросмайер также еще в середине прошлого столетия своим проницательным умом предвидел этот великолепный успех Католической Церкви на Балканах, поэтому он и был так воодушевлен истинной народоносной идеей объединения южных славян на Балканах. Великий Лев XIII также воспринял идею объединения южных славян в единое государство и всемерно помогал Штросмайеру в ее осуществлении. Боснийский архиепископ Йосип Штадлер еще в 1894 году был провозглашен апостольским легатом единой Церкви на Балканах… Государство, к которому стремятся хорваты, сербы и словенцы - это мост католической веры на целые Балканы, а через них – на славянский Север и Дальний Восток.

Когда будет создано государство югославян…, тогда Болгария, Греция и Албания вступят с государством хорватов, сербов и словенцев в более тесный политический, социальный и экономический союз. Поскольку католики-хорваты и словенцы из всех этих народов самые культурные, а в экономическом отношении самые развитые, то неизбежным следствием этого союза станет усиление культурного влияния католицизма на Балканах. Рассудительная и разумная деятельность католических институтов в обозримое время с Божьей милостью сможет сотворить истинные чудеса и привести к постепенному окатоличиванию этих территорий в направлении Дальнего Востока, особенно демократической России… Европейская культура и прогресс человечества были спасены от татарского и турецкого ига кровью миллионов честных сынов славянского юга для того, чтобы Католическая Церковь могла выполнить свою божественную миссию на Западе, и в этом также большая заслуга хорватов, сербов и словенцев. Не зря практически весь западный мир признал за нашим народом право называться «Antimurale Christianitatis».., мы не требуем ничего чужого, не требуем насилия ни над кем…»^[19].

Генерал иезуитского ордена Владимир Ледоковский также заявил о ликвидации «могущественного противника Католической Церкви – России, являющейся могилой для Церкви» и о прекращении ее поддержки сербов. Католической Церковь в этой связи обязана изменить свою политику в отношении Сербии, которая после исчезновения царской России с политической карты Европы «неизбежно сблизится с Западом»^[20].

Боснийский архиепископ Й. Штадлер в ноябре 1918 года обратился к своей пастве и призвал ее «бороться за устройства нашего государства и его укрепление, чтобы оно служило вящей славе Божьей и всего нашего народа». При этом он считал, что особое положение в югославянском государстве необходимо обеспечить Католической Церкви: «наша Святая Церковь должна получить полную свободу». Штадлер не отказался и от унионистской пропаганды в духе Штросмайера: «нужно молиться за единство Церквей».^[21]

А.Бауэру, Загребскому архиепископу и всему югославянскому епископату папа Бенедикт XV направил послание, в котором выразил радость по поводу стремления югославянских прелатов достичь возвращения разъединенных Церквей ко временам апостольского единства и выразил надежду на то, что весь клир вместе со своим народом во всем и всегда будет следовать указанному пути^[22].

П.Рогуля, одна из наиболее ярких и влиятельных фигур в Хорватском католическом движении, первый его хронограф, в конце 1918 года заявил: «Господь передал будущее южных славян в руки Католической Церкви. Католикам он позволил выполнить задачу..., которая стала смыслом существования нашего государства. Объединимся в единый великий фронт, создадим единую славянскую культуру, и у нас будет один пастырь и одно стадо. Тогда и серб, и хорват, и словенец станет членом единой нации, тогда Югославия станет свободным отечеством нового югославянского народа»^[23].

Меморандум Ф. Бараца не оставляет иллюзий относительно конечных целей Римско-католической Церкви. Объединение югославянских народов, по его представлениям, будет являться своеобразной «точкой отсчета» в формировании нового типа государства, в котором традиционные национальные и религиозные институты сербского общества во многом будут трансформированы, в то время как для развития Католической Церкви будут созданы благоприятные предпосылки.

Итак, хорватскому народу римско-католическими иерархами была предназначена особая историческая «провиденциальная» миссия: быть оплотом Св. престола и форпостом распространения католицизма среди некатолических славянских народов. Ватикан предполагал создать в Югославии наиболее благоприятные условия для развития католицизма с перспективой превращения ее в моноконфессиональное государство.

Выполнение миссионерских задач Ватикана проходило по двум направлениям: сначала население православного и любого иного вероисповедания обращалось в католицизм, затем все римо-католики (сербы, немцы, чехи, словаки, словенцы, итальянцы, русины и венгры) Хорватии, Славонии и Далмации объединялись в единую категорию «хорватской национальности». Таким образом, осуществлялась трансформация Хорватии в гомогенную территорию без национальных меньшинств^[24].

Основы Югославии заложили и представители католических кругов, которые вовсе не поддерживали, или в очень ограниченной степени сочувствовали югославянскому объединению. Однако опыт Католической Церкви по участию в политических событиях отразился на их деятельности. Католические прелаты подключились к происходящим событиям, они использовали разнообразные методы политической борьбы: проведение съездов, конференций и совещаний всех католических партий и групп с выработкой резолюций, обязательных к исполнению всем католическим клиром и верующими, развертывание пропагандистских кампаний, участие в демократических органах власти и формулирование собственных проектов внутреннего устройства государства югославян.

Ключевые решения о позиции католического духовенства в югославянском государстве были обнародованы в ряде обращений и циркуляров: в послании А.Бауэра к духовенству от 30 октября 1918 года, в циркуляре хорватского епископата от 19 ноября 1918 года и в резолюциях Загребской конференции югославянских епископов, состоявшейся 27-29 ноября 1918 года. На конференции присутствовали: А.Еглич (Люблянский епископ), Ю.Царич (Сплитский епископ), Й.Гарич (Банялукский епископ), Ф.Учеллини-Тице (Которский епископ), И.Шарич (епископ, заместитель Боснийского архиепископа) и др.

На конференции был принят ряд резолюций, в которых католические прелаты объявили свою политическую волю: поддержать объединение всех словенцев, хорватов и сербов в едином независимом государстве и признать Народное вече как верховную временную власть. В третьей резолюции указывалось: «Епископат выражает надежду на то, что в югославянском государстве будут сохранены права Католической Церкви, а все спорные вопросы будут решаться совместно со Святейшим престолом». Югославянский епископат единодушно одобрил деятельность Хорватского католического Сеньората и поручил ему в интересах Церкви продолжить свою деятельность в югославянском государстве^[25]. Сеньорат являлся верховной руководящей структурой массового католического движения на хорватских землях с ярко выраженными религиозными, социальными и политическими задачами. Соответственно, епископат своим распоряжением о продолжении деятельности Сеньората предполагал дальнейшее развитие католических организаций и миссий, будущую католицизацию общества и «рехристианизацию» православных, а также создание условий для «обновления во Христе» всей общественно-политической жизни на юге Балканского полуострова.

24 ноября 1918 года комитет Народного веча принял решение провозгласить объединение Государства СХС с Королевством Сербией и Черногорией в единое государство, которое будет называться Королевство сербов, хорватов и словенцев. Одновременно избирался Комитет Народного веча, состоящий из 28 человек, которые должны были приступить к организации государства. В комитет вошли три виднейших представителя католических политических кругов – А. Корошец, Я. Шимрак и Ф. Барац.

30 ноября 1919 года Бенедикт XV обратился к верующим с энцикликой «Maximum illud», главный смысл которой заключался в усилении миссионерской и прозелитистской активности как первоочередной обязанности каждого католика в мире. Преемник Бенедикта XV, папа Пий XI (понтификат 1922-1939 гг.), в своей энциклике «Rerum ecclesiae» определил дальнейшую политику Церкви, которой предстоит завоевать весь мир.

В учредительной скупщине позицию католической клерикальной группы отстаивали А.Корошец, К.Шегвич, Я.Шимрак, Я.Пашалич, В.Дежелич, Б.Раич, И.Этерович,А.Госар, Й.Хохнец и др. Лидер Словенской народной партии А.Корошец выражал протест против ст.ст.12, 13 проекта Конституции, в которых говорилось о злоупотреблениях Римско-католической Церковью политической деятельностью и регулировании сообщения епископата с Римским папой. Доктрина Корошеца заключалась в том, что Церковь не является некоей абстракцией, она – основа жизни и по своей природе должна заниматься политикой. Статьи Конституции, ограничивающие политическую деятельность Церкви, вождь СЛС призвал расценивать как «акт нетерпимости и ненависти в отношении Римско-католической Церкви, противный духу демократии и свободы»^[26].

Конференция югославянского епископата, состоявшаяся в Загребе в конце апреля – начале мая 1921 года и совещание духовенства, объединенного в организации «Солидарность священников» расценили статьи проекта как «подрывающие фундаментальный догмат Католической Церкви: ее свободу и полную независимость от государства в образовании и религиозном воспитании народа». В случае принятия подобного проекта Конституции католический клир отказывался подчиняться государству^[27].

Таким образом, под давлением изменившихся геополитических условий (военного поражения Австро-Венгрии и Германии и итальянской оккупации части югославянских территорий) католические прелаты поддержали идею создания нового государства. Им удалось приспособиться к новой ситуации и использовать демократические принципы, заложенные в основу создания Югославии, в своих интересах: они приняли активное участие в формировании органов власти и заняли влиятельную позицию в политической структуре Королевства СХС. Цели католического клерикализма продолжали реализовываться и в Югославии. Католические школы воспитывали поколения подрастающих католиков и создавали основу для построения мононационального хорватского общества.

Смотри также:

версия для печати