Гражданин Великого Новгорода

Лето 1947 года... Как горькое напоминание о недавней войне на месте Новгорода - все еще груда руин. Из 45 тысяч новгородцев, живших здесь до Великой Отечественной, на пепелище вернулось всего тысячи три. Из бывших немецких землянок, где они поселились, вьются дымки. Но даже в таких условиях, когда в первую очередь, казалось бы, нужно было думать о налаживании мирной жизни, государство считало своим долгом заботу об изучении отечественной истории и поддержке науки.

Так древний Новгород, где впервые оказался этот студент МГУ, ныне – корифей отечественной археологии, ученый с мировым именем, вошел в его судьбу.

На наши вопросы отвечает академик РАН, заведующий кафедрой археологии Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова, руководитель Новгородской археологической экспедиции Валентин Янин.

- Валентин Лаврентьевич, в археологию, как вы ни раз признавались, Вас привело увлечение нумизматикой. Но, может, на ваш выбор повлияла и романтика книг вашего любимого писателя  Константина Георгиевича Паустовского, его удивительное умение видеть и открывать необычное в обычном?

- С детства я действительно зачитывался Паустовским и собирал все его издания. Первая книга, которая у меня оказалась, -  «Созвездие Гончих Псов». Большого формата. Про Испанию. С этого все началось. Любимое чтение было. Да, конечно, Паустовский, его необычные сюжеты, герои повлияли на мой жизненный выбор.

Однажды Константин Георгиевич прислал мне свою очередную книгу с надписью: «Даже у меня нет всех моих книг…». Так постепенно собралась коллекция, в которой было больше 200 книг любимого писателя.

Уже взрослым, в экспедиции или после лекций в МГУ, ни раз перечитывал или вспоминал многие произведения Паустовского: «Мещерскую сторону», «Колхиду», «Черное море»…

Года два тому назад я подумал: не передать ли мне эту коллекцию в Московский литературный музей-центр Паустовского в Кузьминках? Погрустил-погрустил. Собрал эти дорогие для меня книги и отвез туда. Сотрудники музея очень обрадовались. Некоторых книг, которые были в моей коллекции, не имел и музей. Потом я съездил вместе с ними в Тарусу, побывал в доме, где жил Константин Георгиевич, поклонился его могиле…

- Большинство членов Новгородской археологической экспедиции – ваши ученики. А кто был причастен к становлению Вас как ученого?

- Никогда не забуду таких знаменитых педагогов и ученых,  как Тарле, Арциховский, Сказкин, Бахрушин, Греков…Это – легенды, учителя учителей! Я горжусь, что они и мои учителя и рассказываю о них своим студентам. То, что я учился в МГУ у этих корифеев, - одно из самых важных для меня жизненных переживаний.

Вот лишь один из примеров совершенно потрясающей цепочки взаимосвязи эпох и поколений. Один из главных моих учителей в нумизматике (кстати, это увлечение детства в университете вылилось у меня в дипломную работу по денежному обращению, а после окончания МГУ я защитил и кандидатскую диссертацию!) - Александр Александрович Сиверс, потомок знаменитой дворянской фамилии. Когда я с ним познакомился, ему шел уже девятый десяток, но он еще работал - заведовал отделом нумизматики в Государственном историческом музее. А до революции Александр Александрович был камергером двора Его Императорского величества Николая II. Он был знаком с Александром Михайловичем Горчаковым. А ведь Александр Михайлович был лицейским товарищем Пушкина!

Поэтому когда я пожимал руку Александру Александровичу, всегда думал, что она пожимала руку Александра Михайловича, а тот – руку Александра Сергеевича. Представьте только, всего три рукопожатия до Пушкина!

- Вот ведь как получается: нам кажется, что та или иная эпоха и люди, которые тогда жили, далеко, а на самом деле - близко…

Храм Спаса на Нередице

- Когда в Новгороде мы начали находить берестяные грамоты (на сегодняшний день их найдено уже 954) и читать письма, написанные 800-900 лет назад, оказались как бы получателями этих писем, я понял, что вообще никакого расстояния временного не существует. Поэтому, работая здесь многие годы, мы живем как бы в разных эпохах. Ходим по мостовым,  настланным в XII - XIII веках, по которым ходил со своей дружиной Александр Невский, а над нами самолеты летают.

Как-то английские коллеги на полном серьезе задали вопрос одному из членов нашей экспедиции: мол, вам не стыдно читать чужие письма? Тот не растерялся: а вам не стыдно публиковать письма Диккенса?

- Почему в Новгороде открыли берестяных грамот больше, чем в других городах России?

- Одна из причин - в Новгороде хорошо сохраняется вся органика. Дело в том, что город строился на плотной глинистой почве. Поэтому вода не проникала вертикально в землю, а насыщала нарастающий культурный слой. Здесь горожане всегда по грязи ходили. Поэтому стелили мостовые. Так как не было доступа воздуха во влажный слой, следовательно, в нем не могли жить микробы, которые бы уничтожали оказавшиеся по разным причинам в почве берестяные грамоты.

Но была и другая причина. Скажем, в почве Пскова тоже все сохраняется хорошо. Но там за время раскопок найдено всего-навсего 15 грамот. Дело в том, что новгородцы были более грамотными людьми. Это определилось очень важным обстоятельством. Новгородские землевладельцы, бояре в силу государственного строя, который существовал, не стремились куда-то уехать из города и поселиться на дальней территории. Потому что каждый из них имел шанс быть избранным на высшие должности. А выборы в Новгороде были ежегодно. Тот, кто уезжал куда-то надолго, – выпадал из политической жизни.

А между тем Новгородские имения находились иногда за 300-500 верст от города - где-нибудь на Двине, на Белом море … Следовательно, само землевладение требовало постоянной переписки владельца с управляющим его хозяйства. Он посылал туда распоряжения. Оттуда поступали отчеты старост, крестьянские письма с жалобами на старост… Так что мы по этим письмам изучали не только историю самого города, но и всю Новгородскую государственность.

- Даже трудно сказать, где вы чаще находитесь в Москве или Новгороде. Вы себя ощущаете больше москвичем или новгородцем?

Берестяные грамоты

- В конце января 2004 года, незадолго до своего 75-летия, я приехал по делам в Новгород. Мэр города, узнав о предстоящем юбилее, устроил в честь меня прием. Слушаю, слушаю, как поздравляют, и говорю: мол, каждый человек родится дважды. Для самого человека ничего памятного в этом дне, который записан в паспорте, нет. Он его не может помнить. А второй раз человек рождается, когда до конца определяет свою жизнь.

Я в Новгороде с 1947 года. Так? Так!

Вот тогда, как я считаю, наступило мое второе рождение. Посчитайте, сколько лет прошло с того времени? Посчитали. 57 лет. Говорю: цифры переставьте. И они меня с радостью с 57-летием поздравили. А я этому был очень доволен.

Так что своей духовной родиной, местом, где я родился и состоялся как ученый, безусловно, считаю Великий Новгород. Горжусь, что я его почетный гражданин.

Но, конечно, МГУ - ведь меня-то с Новгородом сосватал именно Московский университет - я тоже обязан своим вторым рождением.

А вот то, что я родился в Вятке, совершенно случайный факт в моей биографии. Когда мама была мною беременна, родители приехали сюда работать. Через несколько месяцев отец получил другое место работы - в Орехово-Зуево – и наша семья переехала туда.

- А были ли в минувшем сезоне интересные находки?

- Шли дожди, которые не давали нам работать. Нашли всего три берестяные грамоты. Две из них - обрывки, не очень интересные. А одна – целая, потрясающего содержания. Ее перевод таков: «Рака отцу шлет поклон. Товарец я отправил в Смоленск… А хотят меня и Вячешку схватить за вину Фомы. Молвя  заплатите 400 гривен (20 килограмм серебра – сумма громадная! – Н.Г.) или зовите Фому сюда.  А то посадим вас в погреб…».

Это своего рода маленькая грустная повесть о трех новгородских купцах. Один из них во время их торговой поездки оказался убит. А двое уцелели, но  их схватили за Фому. Был такой порядок в средневековье. Если какой-то купец задолжал кому-то или обманул кого-то, имели право схватить любого его согражданина из того же города и потребовать, чтобы он заплатил, а потом бы разбирался с настоящим должником.

- Ваша экспедиция исследовала всего … два процента территории древнего Новгорода и может сделать еще немало интересных находок. Но …

- … цивилизация, увы, надвигается и разрушает, бесконтрольно роя бульдозером очередной котлован.

Новгород вырос сейчас значительно. В нем проживает 245 тысяч человек. Подавляющее большинство приехавших в последние годы– это люди, которые не имеют никаких местных корней. В основном - выходцы с Кавказа, из Средней Азии…И, понятно посему, мало кому из них есть дело до русской истории.

Древняя часть Новгорода - вроде заповедной Москвы в рамках бульварного кольца. Так, пожалуйста, стройте на здоровье в новой части города.

Но, нет! Тем, кто ворочает капиталами, интересно и престижно залезть в центр, угнездиться в историческом месте.

Характерный пример. Какой-то участок в центре Новгорода отводится тому или иному «денежному мешку» с предписанием «бережно относиться к культурному слою, а если и производить какие-то земляные работы, то самые минимальные».

Но этот новый хозяин первым делом строит трехметровый забор, а потом из-за него поднимается архитектурное чудище, которое раз в десять больше того дома, который был раньше.

А по закону, который, к слову сказать, никто не отменял, в исторических городах полагается строить на старых фундаментах, чтобы не повредить культурный слой.

Но поезд, как говорится, ушел – того, что сделано, не исправишь…

- А есть ли какие-то научные расчеты, где в Новгороде в первую очередь нужно производить раскопки?

- Да, конечно! При расчетах фундаментов под новые дома производится геологическое бурение. В Новгороде заложены уже сотни скважин, и мы имеем представление, где культурный слой восьмиметровый, где двухметровый, а где совсем небольшой.

Эти зоны нанесены на карту. Толстые слои для нас наиболее важны. Здесь без участия археологов ничего строить нельзя. Но это постановление сегодня все время нарушается. Говорят: мол, оно в одном государстве принималось, а мы сейчас живем в другом, что вы нам тычите его?

Когда в этом году в Новгород приезжал Путин, я этот вопрос поднял. Губернатор заверил Президента, что все будет, как надо. Но пока твердой уверенности в этом нет. Поэтому мы будем бороться за каждый квадратный метр древнего культурного слоя. Ведь по самым скромным расчетам, еще примерно не меньше 20-30 тысяч берестяных грамот (в 20-30 с лишним раз больше, чем мы нашли!) хранит новгородская земля.

- О чем вы беседовали с Президентом России во время вашей встречи?

- Археологией Владимир Владимирович, думаю, заинтересовался потому, что с ее помощью надеется найти национальную идею. 

Но не следует искать корни нашей государственности только по эту сторону границы, которая, в частности, разделяет сегодня Украину и Россию. Я напомнил Президенту: у нас общая история, на протяжении тысячи лет Россия и Украина были вместе. Мы разлучались и снова соединялись. Тем не менее, не надо замыкать себя в рамки того, что сейчас получилось.

- Так, где они, корни государственности России?!

- По-моему, Старую Ладогу объявили первой столицей Руси из чисто политических убеждений. Путин спросил, как я отношусь к этой идее. Сослался на исторический факт. Переговоры новгородцев и угро-финского населения  должны были проходить на пересечение важнейших торговых путей. Князь со своими дружинниками отправился туда на ладьях. Ладогу им было не обойти. По дороге их задержали Волховские пороги. Для того, чтобы двинуться дальше, нужно было прикинуть все возможные варианты маршрутов: на ладьях двигаться или по суше. Как только решили, они преодолевают пороги и останавливаются на берегу Волхова в Городище, в трех километрах от современного Новгорода и там возникает резиденция князя.

Говорю Путину: вот Вы, глава государства, сейчас находитесь в Новгороде, но этот город ведь столицей не объявляют. Да, согласился Владимир Владимирович, вы меня убедили…

- А еще какие-то проблемы перед Президентом ставили?

- Да, но эту действительно серьезную проблему уже изложили после его отъезда в письме. До сих пор организация любых раскопок велась профессионалами. В РАН существует сектор полевых исследований, в обязанности которого входит выдача открытых листов на право раскопок. Они  выдаются только специалистам с профессиональным археологическим образованием и опытом полевой работы, что подтверждается рекомендациями академических учреждений, вузов или музеев.

По завершении сезона специалист,  получивший открытый лист, обязан представить в полевой комитет отчет о проведенных работах. Экспертная комиссия внимательно знакомится с ним. Если отчет не подан в срок, такого человека лишают на несколько лет права получения открытого листа и права раскопок. Если отчет не удовлетворяет комиссию и обнаруживается, что раскопки были произведены с нарушениями, то опять же такой археолог лишается на несколько лет права получать открытый лист.

Сейчас эту систему, которая организована и ведется профессионалами, хотят отменить.

Если пройдет этот «прожект», то выдавать открытые листы, получать и проверять отчеты будут уже не профессионалы, а  чиновники областного масштаба.

- Может быть, и за взятки, что станет «крышей» для «черной археологии», уже не первый год, увы,  разворовывающей отечественную историю?

- Не исключаю! На лапу положи такому чиновнику – он тебе хоть десять открытых листов выдаст. Вот чего мы боимся и против чего выступаем.

- Почему сейчас немало людей в России к прошлому относятся с большим недоверием?

- Дело в том, что в советские годы наши коллеги, занимающиеся современной историей, писали, как правило, под диктовку Политбюро.

Потом открыли архивы, стали писать о тех фактах, о которых раньше умалчивали. И тогда люди испытали недоверие к историкам. Это недоверие распространилось не только на историков новейшего времени, но и на тех, которые занимаются далеко отстоящими периодами.

В начале 1990-х годов что у нас появляется? Переиздают Карамзина, Соловьева, Ключевского, Костамарова… Как-будто с тех пор, когда работали эти корифеи, не появились новые источники и факты, историческая наука не сдвинулась вперед. Вот хотя бы открытие берестяных грамот в Новгороде.

- Ведь раньше было распространено мнение, что у русских в Средние века грамотность была распространена слабо…

-Все это представление, как я показал на примере Новгорода и Пскова, сейчас перевернуто начисто.

Но, тем не менее, люди в начале 1990-х годов предпочитали читать Ключевского. А мы-де, современные историки, все врем и выдумываем. Так все и остается, увы, до сих пор.

На этой почве произрос небезызвестный ныне Фоменко. Когда он еще только обнародовал свои идеи, на ученом совете МГУ меня попросили высказать о них свое мнение. Я говорю: знаете ли, в дни моей молодости у нас очень была популярна книга Гашека «Похождения бравого солдата Швейка». Там есть такой эпизод. Швейк попадает в сумасшедший дом и знакомится с одним из пациентов – профессором, который доказывает, что внутри земного шара находится другой шар, больше наружного. Когда открываю работы Фоменко, я ощущаю себя таким Швейком.

С тех пор, как Анатолий Тимофеевич перестал обращать внимание на серьезную критику со стороны математиков, астрономов, историков, археологов и других ученых, он все больше и больше напоминает мне деревенского дурачка с погремушкой. Детишкам радостно. А взрослым его жалко. Фоменко нашел себе кормушку. Его книги издаются большими тиражами. Заполняют полки. А люди-то ведь хотят быть эпатированными. Им же фокусы нужны какие-то.

- В МГУ большие конкурсы. А многие ли выбирают археологию?

- Каждый год наша кафедра выпускает не более 8 -12 человек. Но мы очень  гордимся своими учениками. Когда-то мой учитель Артемий Владимирович Арциховский добился, чтобы на исторических факультетах всех вузов страны после первого курса была введена обязательная археологическая практика. Мол, и выпускники пединститутов, которые будут преподавать в школах, обязаны знать, что такое курган, городище, как ведутся раскопки, чтобы объяснить это своим ученикам.

Такой порядок существует до сих пор. Конечно, после первого курса едут в экспедиции не все. Кто-то по состоянию здоровья освобождается, у кого-то иные причины. И вот после  экспедиции сразу возникает разделение. Для одних – это жизнь. А других уже калачом не заманишь. Поэтому когда на третьем курсе происходит распределение по кафедрам, к нам идут люди, которые уже энтузиастами стали, уже поверили, что это их дело.

Ну что такое зарплата музейного работника или младшего научного сотрудника в академическом институте? Тем не менее, эти ребята, для которых эти вопросы на втором плане, а на первом то, во что они верят и чем хотят заниматься, постепенно становятся настоящими исследователями.

Наша кафедра за годы своего существования подготовила 714 человек. Из них 312 защитили кандидатские диссертации, а 101 – докторские. Практически каждый второй становится кандидатом, а каждый шестой – доктором наук.

- Расскажите, пожалуйста, о проекте «Берестяные грамоты в интернете».

- Этот уникальный проект по презентации в интернете старославянских берестяных грамот XI-XV веков реализуется в Новгородском государственном музее-заповеднике.

Помимо музея-заповедника участники проекта - Московский государственный университет, Институт славяноведения РАН, Государственный исторический музей, Институт русского языка РАН и Государственный музей изобразительных искусств имени А.С.Пушкина, а также ученые из Голландии, Финляндии, ряда других зарубежных научных центров и университетов.

На первом этапе проекта в интернете будут представлены 954 берестяные грамоты, обнаруженных нашей экспедицией в Новгороде, и 40 грамот, найденных на раскопках в Старой Руссе. Сейчас идет пересъемка грамот в цифровом формате.

Позднее во всемирной сети появятся берестяные грамоты из Москвы, Пскова, Смоленска, Твери, Торжка, а также из Витебска и Мстиславля (Белоруссия) и Звенигорода (Украина)...

В рамках проекта на специальном сайте будут размещены подлинные изображения грамот с так называемыми «прорисями», воспроизводящими тексты на старославянском языке, и с переложениями их содержания на современный русский язык. Изображения берестяных грамот будут сопровождаться комментариями ведущих историков и лингвистов, ссылками на дополнительную информацию.

Координирует все работы молодой, энергичный участник нашей экспедиции, филолог Алексей Алексеевич Гиппиус. Я – научный руководитель, консультирую,  советую.

Одно из главных достижений проекта - то, что историки и лингвисты сели за один стол, занимаются общим делом.

- Сделанного вами, наверное, хватит на пять жизней. Трудно ли быть Валентином Лаврентьевичем Яниным?

- Несмотря на проблемы разного рода, особенно в последние годы, которые преодолевала наша экспедиция, радостей очень много. Каждый сезон – это новые и новые открытия берестяных грамот с интересными текстами, подтверждение или опровержение каких-то гипотез… Дискуссия даже с самим собой – это продвижение вперед. Поэтому я постоянно ощущаю движение. Это молодит и дает силы работать дальше.

версия для печати