Два луча одного солнца

Драгослав Павле Аксентьевич

- Павел, как Вы пришли к идее заниматься традиционной музыкой?

- Этой идее уже несколько десятилетий. Мое первое серьезное выступление на телевидении состоялось примерно тридцать лет назад. Меня позвали исполнить несколько народных песен. Я тогда категорически заявил, что петь буду только под аккомпанемент проверенных временем народных инструментов. Когда затем я поделился с коллегами о своем намерении полностью посвятить себя народной музыке, они посчитали это чем-то довольно странным, абстрактным. После этого у меня было еще несколько подобных выступлений. А несколько лет назад меня пригласили участвовать в музыкальном сборнике «Serbia sounds global», – там потребовалась одна старая косовская песня. Составители спросили меня: есть ли еще такие песни? Я ответил, что, разумеется, есть: это же настоящий непересыхающий источник. Тогда мы договорились выпустить компакт-диск, причем для полноты звучания аккомпанемента добавить еще и несколько древних инструментов.

Что касается самих песен, то мы не хотели повторять то, что и так было хорошо известно, а решили существенно обновить репертуар, включив малоизвестные или вовсе не известные старинные народные песни. Так в этот компакт-диск вошли песни из восточной Сербии, из южной Сербии, из Косова и Метохии. А потом последовала и запись с концерта вживую в монастыре Святого Саввы.

- Каковы ваши возможности в исполнении традиционной музыки?

- Традиционная музыка – это наше наследие, наш архетип. Равно и церковная музыка. Это проистекло из одного и того же духа народного. Их влияние друг на друга было обоюдным. Например, Гавра Комаданович рассказывал, как ему мама перед сном пела песню «Три путника путем путоваху» на «Господи, Воззвах» глас первый. Таких примеров можно привести множество. О подобном же говорил Корнелий Станкович и другие. Некоторые народные песни церковь заимствовала, написав для них богослужебный текст. Некоторые церковные песни, напротив, приобретали какие-то другие тексты и пелись очень часто в народе. Они были, по выражению композитора Момчило Настасиевича, «как два луча одного солнца».

- Как вы нас представляете за границей?

- Я хочу донести людям – и соотечественникам, и иностранцам – наши самые значительные произведения музыкального искусства. Причем, представляя эту музыку, я сам неизменно учусь традициям, которым две тысячи лет, – они зародились еще в первые годы христианства! Игнатий Богоносец учит, что в храме непременно должны существовать два клироса: чтобы во время богослужения они могли сменять друг друга. Знаете, как говорят: даже если петь будет лишь один солист, пускай и самый лучший, присутствующие начнут дремать. Так же и в храме: клиросы меняются в такт псалмам. Один стих псалма – левый клирос, другой стих – правый клирос, и так по очереди. Все это, повторяю, зародилось в первые века христианства, и, в согласии с учением Святых Отцов, мы хотим быть наследниками этих церковных традиций, такого церковного пения. Что касается народной музыки, то тут нам все же приходится консультироваться с композиторами. А иногда мы идем чисто интуитивно, решаясь на какую-нибудь аранжировку, на какой-то компромисс. Мы не можем точно сказать, насколько именно эта народная музыка стара, но из записей, например, Корнелия Станковича,  вытекает, что они были сделаны где-то во второй половине XIX века. И мы опираемся на эти записи, на исследования наших ученых, изучающих древнюю музыку. Что же касается церковной музыки, то здесь мы ссылаемся на старые рукописи. У нас почти сложилось представление о самой старой сербской музыкальной рукописи. Это рукопись конца XIX века, что доказано на основе водяных знаков, и находится она на Святой Горе, в монастыре Атанасия Великого, что в Великой лавре. Мы готовимся издать компакт-диск с этим материалом. Мы хотим, чтобы наша деятельность развивалась в соответствии с традициями. И чтобы традиции в свою очередь обогащались, при этом существенно не изменяясь.

- Насколько серьезный вред наносит современная, так называемая турбо-фолк музыка?

- Я уже не раз говорил об этом. Даже вплоть до того, что я предложил Скупщине обратить внимание на эту проблему. Я как-то поставил там одну иранскую песню в оригинале, а потом запустил фрагмент в исполнении нашей певицы, – она поет в той же тональности, но, естественно, со своим текстом. Вот так! Мы уже поем иранские песни или песни далекой Индии или Египта, поем как наши собственные современные народные песни! Для меня это в высшей степени печально. А как невероятно тяжело, после столь долгого истребления прежней музыкальной культуры, теперь донести до сознания народа, что ему преподносят под видом «народной музыки» нечто абсолютно чуждое. Эта музыка агрессивна, и мы стали агрессивнее, слушая ее. Это не музыка нашей духовной жизни. Это нечто иностранное, экзотичное, и сейчас чрезвычайно сложно очистить зерна от плевел и отказаться от этого великого позора.

- Есть ли надежды на возрождение интереса к народной музыке? На то, что она снова станет востребованной?

- Такое возрождение уже происходит, но это небыстрый процесс. Его не возможно совершить за одну ночь в соответствии с чьим-то высоким приказом. Сила турбо-фолк музыки ослабевает, она уже не столь агрессивна. Она уже не та, что была во времена, когда потеснила нашу местную народную музыку. К тому же сейчас она трансформируется, уходит из ниши народной музыки, превращается в некую поп-музыку, музыку для веселья. Я сейчас даже и не различаю особенно пение фолк–звезды от пения поп–исполнителя. Они сейчас очень сблизились друг с другом, сделались почти идентичными.

- Позвольте, Павел, в конце не музыкальный вопрос. Скажите, как мы можем помочь людям в Косове и Метохии?

- Нам вполне по силам им помочь. И те малые пожертвования, что мы можем сделать, значат много. Мы говорим, что у вас имеется отдельный телефонный номер, позвонив по которому, вы поможете людям в Косово и Метохии. Я часто это делаю, передаю этот номер на Космет, для мальчика, больного лейкемией, постройки монастырского приюта. Я думаю, что даже самое маленькое пожертвование драгоценно. И тут не надо состязаться в том, кто даст больше. Нужно лишь от чистого сердца жертвовать. Как рассказывал владыка Николай, в одном братстве в Америке, когда люди сложили вместе свои пожертвования и один из них похвалился, что он дал больше всех, владыка спрашивает у него: сколько ты дал? Тот отвечает: двадцать тысяч долларов! И тогда владыка говорит: какой ты молодец! но я дал больше тебя. Как это – больше?! – удивился тот состоятельный человек. Я отдал последние двадцать долларов, – ответил владыка. И на этом – точка.

версия для печати