Бизнес и нравственность

Когда видишь, как проводит богослужения игумен Филипп (Симонов), как любят его прихожане московского храма святителя Николая в Отрадном, знаешь о его успешной работе в Миссионерском отделе Московского Патриархата, трудно представить, что этот священнослужитель – высокопоставленный государственный чиновник и крупный ученый. Поэтому для меня было несколько неожиданным увидеть его в строгом деловом костюме, при галстуке в президиуме «Столыпинского клуба», проходившего в рамках IV ежегодного конгресса национального бизнеса «Пора предпринимать» (Москва, 2–3 июля 2008 г.). Впрочем, ничего удивительного в этом нет, ведь игумен Филипп… директор Департамента стратегического контроля ресурсного обеспечения социально-экономического развития Счетной палаты Российской Федерации, доктор экономических наук, профессор, заслуженный экономист РФ, действительный государственный советник РФ. О нравственности в предпринимательстве, теме, весьма актуальной и болезненной для нашего общества, – беседа с игуменом Филлипом (Симоновым) после завершения бизнес-форума.

– Отец Филипп, в нашем обществе на протяжении десятилетий воспитывалось негативное отношение к предпринимателям: в годы советской власти их называли буржуями, кулаками и прочей «контрой». В 1990-е годы многие бизнесмены лишь подтвердили справедливость такого отношения к ним. Но сегодня все чаще предприниматели, уставшие от «дикого» капитализма, говорят о порядочности, чести, достоинстве. Правда, многим эти добродетели кажутся недостижимыми. Недаром на прошедшем IV конгрессе национального бизнеса «Пора предпринимать» вызвала бурные споры тема «круглого стола»: «Экономика без коррупции – утопия или реальность?». И самыми противоположными были мнения выступавших на заседании «Столыпинского клуба», на котором пытались выяснить: нравственное ли дело бизнес? А как бы вы, батюшка, ответили на эти животрепещущие вопросы?

– Негативное отношение к предпринимателям обусловлено, по всей видимости, не столько неприязнью к бизнесу как профессии, сколько отношением к самим людям, которые предпринимательством занимаются. Если у русского купечества особой деловой «доблестью» было обсчитать, обвесить, обмануть покупателя, если еще Петр I тыкал Меньшикова в сукно, рвавшееся при одном прикосновении к нему, которое тот поставил для армии, то другого отношения к такому предпринимателю быть, наверное, не может.

А к самому делу, по-моему, русские всегда относились с большим уважением. Тем более когда это дело было направлено на благие цели, приносило пользу не только самому предпринимателю, но и тем, кто его окружал. К примеру, владельцы Трехгорки устраивали школы, дома призрения, приличные общежития для работников фабрики, и их за это весьма уважали. Кстати, во время революции 1917 года там, где хозяева предприятий были совестливыми, работники отказывались следовать тем лозунгам, с которыми к ним приходили большевики.

1990-е годы показали, что наш бизнес пошел по старому пути: как бы обвесить, как бы обмануть, как бы украсть кусок бюджета. И форум, который прошел на днях, подтвердил, что эта идеология очень сильна. Я хорошо запомнил, как вышел один господин и сказал, что бизнес – это явление в принципе безнравственное и оцениваться в нравственных категориях не может. Единственный этический совет, который он дал аудитории, – это не кичиться богатством. Еще на форуме было озвучено мнение, что надо разделять нравственность публичную и нравственность домашнюю. Но пока эти убеждения будут господствовать, ничего хорошего нас не ждет.

К сожалению, на подобных идеях было взращено целое поколение бизнесменов.

– Создается впечатление, что под влиянием желтых СМИ, кино, интернета молодые бизнесмены России оказались полностью дезориентированными в вопросах нравственности. Так что же надо сделать, чтобы среди молодых появились честные и добрые бизнесмены, которые были когда-то в России?

– Я довольно долго преподавал в различных учебных заведениях и видел, как изменяется психология молодых людей. Помню, в 2000 году в одной из очень престижных бизнес-школ я задал, казалось бы, риторический вопрос: «Ребята, если вам предложат переступить через несколько трупов, чтобы получить большую прибыль, то разве вы это сделаете?» И вдруг, к моему ужасу, встал молодой человек и сказал: «Да». Теперь таких детей нет. Дети думают о другом, даже в бизнес-школах. А главное, на мой взгляд, что должно быть сделано, – это существенная перестройка нашего образования, чтобы оно готовило кадры, которые разбираются не только в производстве, бизнесе, экономике, но и в вопросах нравственности.

В прошлом году была выдвинута очень интересная концепция: бизнес – в институты. Руководители бизнеса взяли на себя ответственность пойти в аудитории обучать студентов, считая, что профессорско-преподавательский состав этого сделать не может. В результате ребята стали жаловаться: мол, вышел известный предприниматель и в течение часа рассказывал неизвестно о чем, в основном о себе. А молодым людям это совершенно неинтересно. Им интересно, когда их обучают тому, как правильно жить и работать. А для того, чтобы понять, как это делать, необходима концептуальная ясность. Она может быть атеистической, а может быть религиозной, в рамках разных конфессий.

– Высказывается точка зрения, что Православие не имеет никакого отношения к бизнесу.

– Действительно, цель жизни православного человека – спасение души, а не производство и продажа материальных ценностей. Но если мы почитаем труды святых отцов как прошлого, так и недавнего времени, то увидим, что эта проблема в них не обойдена. И там можно найти, по крайней мере, три принципа этического бизнеса.

Это, во-первых, общее отношение к экономике как к творчеству. Но я творю не просто потому, что мне так хочется, а я со-творю, то есть творю совместно с Богом. Вот это – основание нравственной экономики. И на нем строится отношение к собственности, которая является базовым элементом любого хозяйства. Как к ней относиться, будучи православным? На прошедшем форуме говорили, что честный бизнес не может существовать в нечестной среде. Но, используя свою собственность, свои возможности, я сам создаю эту среду, и она будет настолько честной, насколько честен я сам.

Следующий предмет, который осмысливается православными богословами, это труд. Он воспринимается не как производственный процесс, а как процесс педагогический, воспитательный, ведущий к конечной цели – спасению души, но, помимо этого, имеющий и созидательное значение. Вот такой труд является праведным.

Наконец, момент сопряжения труда и собственности. Мы понимаем, что живем в разделенном обществе, где социальный и классовый мир постоянно напряжен. Мы видим, что в последнее время все больше ущемляются права тех, кто непосредственно производит материальные блага. Это показывают нарастающие забастовки, которые потрясают западный мир. Сопряжение собственности и труда достигается в благотворительности. Но она может быть полезной лишь в том случае, если имеет двоякую цель: я должен помогать конкретному человеку так, чтобы это было благом не только для него, но и для меня. Вот если эта цель достигается, тогда благотворительность, создаваемая из того богатства, которое я добыл собственным предпринимательским трудом (а не с помощью взятки во время приватизации или передела собственности), ведет к социальной гармонии и спасению моей души.

– Выходит, не все виды богатства являются праведными, благословленными Богом?

– С точки зрения православного богословия, богатство не имеет качества, и оно не имеет благословения. Богатство – это золотой самородок, который лежит на земле: я могу пройти мимо, а могу его поднять, могу купить много пива, а могу построить детский дом. Только то богатство, которое праведно использовано, имеет благословение. Если же оно просто лежит на земле, то оно ни хорошее, ни плохое.

Теперь – об использовании богатства. Есть вещи, жестко запрещенные определенной категории людей. Например, священнослужителям нельзя содержать питейные заведения. Из этого делается вывод, что такого рода бизнес явно безнравственный, и деньги, заработанные на спаивании народа, нельзя использовать для благотворительности.

– А производство алкогольных напитков тоже безнравственно? Ведь мы знаем, что лучшие сорта шампанского делали монахи, прекрасные итальянские вида производили в монастыре святого Бенедикта.

– Давайте разделим понятия: пить и упиваться. В те времена, когда в европейских монастырях производились эти вина, кроме них, простите, пить было нечего, потому что вода приносила с собой чуму.

– На прошедшем форуме «Пора предпринимать» многие его участники доказывали, что в современной России бизнес без взяток невозможен, потому что в противном случае коррумпированные чиновники загубят твое дело. Один предприниматель даже заявил, что в бизнесе может быть «святая ложь»: ты обманываешь государство, получая за взятки какие-то привилегии для своей фирмы, чтобы обеспечить достойную зарплату работникам и хорошую жизнь своей семье. А как вы думаете, грешно ли совершать такой обман? И может ли «святой лжец» жить с чистой совестью и надеяться на спасение души?

– Наш бизнес за 20 лет первоначального накопления капитала дошел наконец до постановки вопроса о нравственности. Но, к сожалению, он еще не расширил горизонты своего сознания настолько, чтобы проецировать этот вопрос не только на себя, но и на общество в целом. Пока что нравственность нужна бизнесмену только для того, чтобы он лично чувствовал себя спокойно, мирно засыпал, не думая о том, сколько он нагрешил в течение рабочего дня.

К сожалению, на прошедшем форуме никто не сказал, что бизнес сам себе создает окружение – и финансовое, и деловое, и морально-этическое. Если бизнесмен готов дать взятку, то ее с удовольствием возьмут. Старая поговорка: нет не берущих, есть не дающие. А ты не давай – тогда и брать будет некому. Но такая принципиальность возможна лишь в том случае, если не давать будут все, иначе ты со своим делом прогоришь.

– То есть вы не принимаете «святую ложь» дающего взятки бизнесмена, который заботится о своих подчиненных и родных?

– В той трактовке, о которой вы говорили, это никакая не святая и никакая не ложь. Общее правило о благотворительности гласит: ты должен благотворить из честных средств, заработанных своими руками. А если даешь взятку налоговой службе, и она смотрит сквозь пальцы, как ты большую часть зарплаты раздаешь в конвертах и не платишь за нее налог, то это только по виду благотворительность: твои работники получают сверх того, что им положено. Но это уворованные средства, а ими благотворить нельзя.

– Такая «забота о ближних» бесполезна для души бизнесмена?

– Не просто бесполезна, но вредна и для того, кто пытается благотворить, и для того, кто принимает такое благотворение. Это полный разврат дающих и берущих. Никакой «святой лжи» здесь нет. Это конкретные финансовые отношения, которые уже в принципе не святы. Купюры святыми не бывают. А когда речь идет об их незаконной передаче, да еще сопровождаемой взяткой – ну, о чем мы говорим? Просто пытаемся закрыть свои глаза и глаза окружающих людей более-менее благочестиво звучащими отговорками.

– Академик Дмитрий Семенович Львов считал всю современную экономику неправедной. Она ставит главной целью обогащение, увеличение богатства немногих за счет обнищания и разорения большинства людей, что ведет к социальным катастрофам и войнам, разрушает окружающую среду, ставит под угрозу продолжение рода человеческого. Ученый призывал построить новую – нравственную экономику, основанную на аксиомах «по подобию и в развитие заповедей Иисуса Христа». Она, по его мнению, спасет цивилизацию от гибели. А что вы об этом думаете, отец Филипп?

– Как может быть беспорочной экономика, которая изначально была построена на ограблении всего населения страны (я имею в виду ваучерную приватизацию)! Какая тут может быть нравственность!? Потом пошел второй этап – первоначальное накопление капитала, который означал еще одно ограбление: тогда по нескольку месяцев, а то и лет не платили зарплату и социальные пособия. Следующий этап – передел собственности, рейдерские захваты и тому подобное. Четвертый этап – формирование стабилизационного фонда. Когда правительство заявляет, что по пенсионной реформе у нас средний «срок дожития» лет десять, на который вам вполне хватит тысячи четыре в месяц: мол, ни в чем себе не отказывайте и постарайтесь быстренько «дожить», потому что дальше на вас пенсионные расходы уже не предусмотрены, – как такого рода экономика может быть нравственной? А ведь в нашей Конституции написано: социальное государство.

Наша экономика, к сожалению, стала развиваться по модели, которую нам навязали наши «друзья» из-за океана.

– А в чем суть этой модели?

– По американской модели экономикой руководят несколько десятков крупных финансово-промышленных домов, не связанных с государством прямо, но связанных с теми, кто этим государством формально управляет. Эта модель фактически не признает за населением никаких социальных прав. Государство снимает с себя все социальные обязательства, полностью перекладывая их на население. Хотите учиться? Пожалуйста, только платите. Хотите лечиться? Платите – чем больше, тем лучше, иначе умирайте под забором. Пенсию себе тоже сами собирайте. И так далее. Это модель, которая не предусматривает никаких форм самоорганизации населения – ни профсоюзных, ни партийных. В отличие от европейской модели.

Обратите внимание на большую разницу: дорожает бензин – вся Европа бастует, перекрывает дороги. Это не отдельные группы и водители грузовиков, а профсоюзные организации, отстаивающие права населения, которые они за сто лет завоевали: восьмичасовой рабочий день, определенный уровень заработной платы, пенсий, «социалки» и так далее. Американская модель ничего этого не предусматривает. Там тоже растут цены на бензин, но вы слышали о забастовках в США? Нет? И я не слышал.

– Выходит, эту порочную систему американцы сначала внедрили у себя?

– Да, и потом «спустили» ее нам как ценное указание. И мы его 20 лет выполняли. А в итоге потеряли все, что было завоевано прежним государством. Ведь оно обеспечивало социальную сферу до определенной степени: и равное право на нормальное бесплатное образование, и пенсии, которые были на порядок больше сегодняшних, и здравоохранение было бесплатным, а плохим оно стало только после 1992 года. Да, в прежнем государстве было отчуждение рабочих от производительных сил, ими владела партия, хотя при этом все говорили, что рабочий класс – гегемон.

А наша система образования была одна из самых лучших в мире. Российские троечники получали в Америке президентские стипендии. Почему же мы разрушаем эту прекрасную систему, насильно внедряя бакалавриат и магистратуру, когда Запад от них отказывается? Почему навязываем ЕГЭ, хотя и преподаватели, и дети понимают, что эта тестовая система учит не думать, а, как собака, гавкать нужное количество раз в ответ на вопросы, формулировки которых вызывают истерический смех?

И почему мы должны выполнять волю американских «благодетелей»? В принципе, наверное, нам пора подумать о том, что у нас есть (пока еще) силы и возможности для развития таким способом, который нужен именно нам, преследующим такие цели, которые нужны именно нам, а не нашим «лучшим друзьям» за западной границей. Я не говорю о том, что, как писал Маяковский, у советских собственная гордость. Дело не в гордости, а в выживании. И, похоже, мы хотим выжить, потому что в последние два года и бывший президент, и нынешний говорят довольно жестко.

Я не призываю бряцать оружием, но, пока мы 20 лет им не бряцали, ПРО подвели к нашим границам: ракете уже лететь не нужно, она пешком дойдет до того, что ей нужно взорвать. Запад говорит нам одно, а делает совсем другое. И надо полагать, что на самом деле настоящих друзей у нас там нет.

– Отец Филипп, вы не только монах, но еще и директор департамента Счетной палаты, профессор, доктор экономических наук. Ваш путь представляется выходом из того нравственного кризиса, который переживает сейчас российское общество: если государственный чиновник или бизнесмен относится к своей работе как к служению Богу, то он не стремится к обогащению любой ценной, не обманывает и не грабит людей, наоборот, старается быть максимально полезным для своих подчиненных, партнеров, клиентов, всего общества. Как вам удается совмещать регулярные богослужения в храме, ответственную работу в государственном учреждении и преподавание в вузе?

– Как Бог дает, так и делать надо. Я просил у Него монашества – и был пострижен в 34 года. А все остальное у меня было еще до пострига: я уже был доктором наук, профессором. Конечно, надо много сил, чтобы сочетать научную работу, государственную службу и богослужения в храме. Но это Бог дает силы, не от нас они берутся.

– Отец Филипп, вернемся к нашей теме: бизнес и нравственность. Ведь трудно богатому войти в Царство Небесное?

–Трудно, но можно.

– А как?

– Это в Евангелии написано.

– Чтобы стать совершенным, надо раздать богатство нищим…

– А зачем? Напомню, что в Евангелии богатому юноше Господь только предложил все раздать. Но у него было большое имение, и он отошел в печали. Заметьте: Христос не пошел за ним и не стал требовать немедленно раздать богатство. Он пожалел юношу. А жалость Господа, наверное, дорогого стоит. Христос сокрушился о нем и сказал апостолам: «Трудно богатому войти Царство Небесное». Трудно – но, значит, все-таки можно.

– А вы знаете праведных бизнесменов?

– Я знаю некоторых людей, которые убедили себя когда-то в том, что воровать нельзя. И им удается лавировать между теми айсбергами и ледоколами, которые плавают в нашем бурном море. Слава Богу, они занимаются предпринимательством чуть ли не с 1992 года и не тонут. Это удивительно. И это, по крайней мере, показывает, что в современной России для предпринимателей есть определенные возможности быть честными перед Богом и перед собой.

– Они и взятки стараются не давать?

– Конечно. И прибыль стараются получать в таких масштабах, которые нужны для развития бизнеса и для удовлетворения материальных нужд своего кадрового персонала. То есть они не держат своих сотрудников в нищете, не обирают их по зарплате. Кстати, в Священном Писании говориться: «Отдай работнику плату». И стараются благотворить. Не каждый год бывает такая возможность. Но если она появляется в какой-то финансовый год, то они обязательно что-то жертвуют – не только Церкви, но и на образовательные нужды, спортивные мероприятия… Есть определенный спектр проблем, который они держат у себя в голове, и стремятся в меру своих возможностей поучаствовать в той или иной социальной деятельности.

Причем я никогда не слышал от этих людей, что они хотят повесить где-то табличку, что этот кирпич вделан в стену иждивением Иванова Сидора Петровича или этот гвоздь забит в доску от Борисова Петра Семеновича. Наоборот, эти люди обычно стремятся скрыть свое участие в том или ином мероприятии. Они не просят, чтобы этот факт был бы где-то отмечен. И если дают деньги, то не конвертом, а безналичным путем, чтобы не смущать ни себя, ни подопечных: сколько ушло – столько и пришло.

– Очень хочется верить, что со временем таких людей станет много, а российский бизнес и вся экономика станут нравственными. Что надо делать для воплощения этой мечты?

– Наверное, надо жить интересами своей страны. Жить честно. А это возможно лишь в том случае, если люди не пренебрегают основными заповедями, которые даны изначально на все времена. Вот в таких условиях жизнь в нашей стране, наверное, будет становиться все более и все более светлой. Если же мы будем жить интересами совершенно чуждых нам по культуре и идеологии людей, да еще обманывать тех, кто окружает нас, если станем каждый день, каждую минуту попирать Божии заповеди, то тогда перспектив у нас не будет, по крайней мере как у отдельного социально-политического образования на карте мира.

Нам уже на это намекали: еще в 1980-е годы Бжезинский написал свою книжку, где четко разделил Российскую Федерацию (после того, как от нее должны были отпасть все регионы-сателлиты) на четыре большие зоны. А в начале 2000-х годов папа Римский в эти четыре зоны направил епископов из ордена иезуитов, которые традиционно занимаются миссионерской деятельностью. То есть задача была поставлена, и есть силы, которые пытаются ее выполнять, возмущаясь почему-то позицией российского МИДа, которого Московская Патриархия вдохновила не пускать этих миссионеров на нашу территорию. Нас уже поделили. И на нас смотрят как на то образование, которое в конце концов должно придти к границам, уже кем-то заранее начертанным. Не надо об этом забывать, иначе мы потонем в том мутном потоке, в который нас толкают и в политике, и в экономике, и в культуре.

– Отец Филипп, все вопросы нравственного и духовного благополучия наших соотечественников вы сводите к возрождению России. Почему? Разве без Родины не может быть нравственным русский человек?

– А как вы можете быть нравственными в каких-то других обстоятельствах? Ведь что такое нравственность? Это стремление к праведной жизни на той земле и в тех обстоятельствах, которые дал тебе Бог. Если мне Бог, например, дал жить на территории Верхней Вольты или в Великобритании, то я должен работать на благо этой земли. Меня же никто в другое место не посылает, я здесь сижу и должен делать свое дело. Я работаю Богу и на общее благо, если я не загрязняю этот клочок земли, если не обворовываю соседей, а наоборот, им помогаю, если я воспитываю своих детей честными людьми, даю им нужное образование, и, когда они выйдут в мир, мое продолжение будет распространяться все дальше и дальше. Если же, напротив, на этом клочке земли я устраиваю «хорошую капиталистическую экономику», обворовывая всех подряд – и ближних, и дальних, – то уже служу не Богу как средоточию добра, чистоты и праведности, а кому-то другому.

И обратите внимание: сколько людей уехало за границу и там рыдает!

– Будучи обеспеченными материально.

– Да, потому что там люди думают по-другому, и русскому человеку даже поговорить не с кем. Я увидел это, когда столкнулся с нашими эмигрантами второй волны в 1994 году, когда преподавал в Англии. Однажды мне сказали (англичане, не наши!): будь осторожен, через несколько дней к тебе обязательно придет некая дама, которая, как мы подозреваем, работает во всех разведках мира. Потому что она была там-то и там-то и как только где-то появляются русские, она тут же их находит (причем, неизвестно, откуда она о них узнает) и начинает вокруг них крутиться, по-видимому, выведывая информацию.

Когда ко мне действительно пришла эта дама, я был с ней очень осторожен, потому что меня предупредили. А через недели две общения выяснилось: она находит русских только потому, что ей необходимо поговорить с человеком, адекватным ее сознанию. Который знает, что такое «грешневая каша», который понимает русские шутки, который жалеет тех, кому плохо. «Ну, это же машины ходячие, они же ничего не чувствуют, с ними говорить не о чем!» – жаловалась она мне. И это говорила 60-летняя женщина, которая всю жизнь прожила вне России. Она родилась за рубежом и никогда в России не была. Но выросла в русской семье, и ментальность у нее сформировалась русская. Потом она жила в чуждой для нее среде: несколько лет провела в Югославии, 20 лет «просидела» в Париже и взвыла от него, а в последние годы мается в Великобритании, работая в английском вузе.

И вот, через три месяца пребывания в Англии, работая профессором, имея широкий круг общения и так далее, я сам стал неизвестно откуда узнавать, где русские, искать их и общаться с ними, прямо как эта дама. Ну, невозможно русскому все время жить в англоязычной среде!

– Что это за потребность такая: генетическая память, зов предков?

– Женщина, о которой я рассказал, была воспитана в русской среде, хотя и жила за границей. Ее ментальность сформировала русская семья и, наверное, какая-то община, потому что эмигранты первой и второй волны держались кучно, сохраняя остатки общинной идеологии. От того общества, в котором вращалась в детстве, она получила мощный психологический заряд, который сохранила на всю жизнь. Это не ностальгия, а способ выживания: ей нужно поговорить с русским человеком, накормить его. Первое, что я получил, переступив порог ее квартиры, была огромная тарелка гречневой каши. «Они здесь не едят эту гречку, они не понимают, что это такое!» – с горечью сказала хозяйка.

– Выходит, русскому человеку плохо на чужбине: он мучается от тоски по Родине, что обесценивает все радости жизни?

– Это верно не для каждого человека. Все дело в том, как его воспитали. Если ребенка лет с десяти отправить в английскую школу, потом он окончит Оксфорд или Гарвард, то вряд ли этот джентльмен будет тосковать по России. И слава Богу, пусть он живет на любимом Западе и не мешает нам в России жить по-русски.

– Вы удивительно оптимистично рассказываете о страшных вещах, как будто верите в светлое будущее. Но при этом вы говорите, что Апокалипсис обязательно сбудется, как бы мы ни старались его предотвратить. Не противоречите ли вы самому себе?

– Нисколько. Апокалипсис – это же не конец всему. Это язычники связывают с ним прекращение бытия, исчезновение всего. А православное понимание Апокалипсиса совсем другое. Мы не умрем, но изменимся – вот что сказано в Откровении. Конец света означает, что вся Земля изменится, но не погибнет. «Небо свиется яко кожа… и будет новая Земля, новое Небо», – все это сказано для того, чтобы не было у человека языческого страха. И мертвые восстанут, и мы, если доживем, тоже изменимся. И получим, наверное, некую новую жизнь. А дальше уже каждому по делам его. Кто работал для того, чтобы получить как можно больше золота, тот его и получит…

– Как это? Ведь грешник должен попасть в ад?

– А вы знаете, в горящем озере все горит – и золото, и серебро. Так что грешник будет буквально купаться в драгоценных металлах. А кто в Бога богател, как сказано в Писании, тот получит богообщение. Даже из тех, кто занимался не только молитвой и постом, а и вполне мирскими делами.

Здесь не должно быть страха. Бог никогда не пугает. Он всегда учит. И учит не бояться страха там, где его нет. Все, что Он с нами делает, это педагогично. Мы неправильно боимся, что Бог нас накажет. Как будто Он собирается всех выпороть! А на самом деле Бог желает нас научить. Мы должны воспринимать его наказание как наказ: делай то-то, делай так. И наше мировосприятие будет тогда более позитивным. Помните, как Его ждали апостолы? Они на мучения шли с радостью, потому что к Богу своему приходили, соединялись с Ним. Но многие боятся смерти так, будто ожидают встречи с совсем другим существом. Наверное, они делают не то и не так, как заповедал Бог. Но если люди покаются в этом, то мир вокруг них станет прекрасным. И они обретут надежду на жизнь вечную.

версия для печати