- Отец Владислав, мне хотелось поговорить с Вами на тему, которая в церковных кругах не часто затрагивается. Речь идет о молодежи в Церкви. На мой взгляд, подчас молодежь не знает, что ей делать в Церкви, а священник порой не знает, как ее организовать, как помочь новому поколению остаться в лоне Церкви. Что бы Вы могли посоветовать такому священнику?

- Я могу сказать, что опытного знания в этом смысле у меня нет, потому что у нас на приходах не было никакого специального учреждения, чтобы заниматься молодежью. А вообще я, пожалуй, склоняюсь к тому, что когда жизненные условия нормальные, то никаких специальных изобретений, как для того, чтобы вообще привлечь молодежь к Церкви, так и для того, чтобы, в конечном итоге, ее удержать - не нужно. Раньше все решалось само собой: Церковь определяла мировоззренческий, нравственный, духовный строй людей (при всех, конечно, индивидуальных различиях), а уж если священник был достаточно опытный и внимательный, для того чтобы видеть и понимать, что происходит с человеком, особенно в каких-то нестандартных ситуациях, так этого и вообще было сверхдостаточно.

Сейчас ситуация изменилась. Но сказать, есть ли нефальшивые, ненадуманные формы как привлечения молодежи, так и удержания ее в рамках церковных, я не знаю, потому как боюсь, что, в конечном итоге, и привлечение будет не за счет того, что главное, и удержание - не по главным мотивам. Потому что в конечном итоге дух Церкви, дух веры, дух правды Божией - это дух свободы, а всякое, специальными методами устраиваемое привлечение, оно, хотя и тонко, но пытается насиловать этот дух свободы. Несомненно, что в результате важно только одно - чтобы человеку хотелось жить в соответствии с этой верой и с правдой Божией. И если хотеться будет - то никаких специальных усилий осуществлять не нужно. Единственно, что в тех случаях, когда почему-либо оказалось, что в каком-то храме достаточно прочно обосновался немалый круг молодых людей, то в таком случае было бы уместно нечто вроде катехизаторского кружка или воскресной школы для самого старшего возраста. Но естественно, потом все узнают то, что предполагается ликбезом, и дальше они продолжают свое общение, уже на уровне простых человеческих отношений.

Либо (но это уже совсем умозрительно) должно быть найдено какое-то реально общее дело: или общецерковное или связанное с церковным сознанием. С общецерковным делом сложнее, потому что возможности не общественного, а именно трудового единения в Церкви очень ограничены. Но если в общине имеется предприниматель широкого профиля, который может трудоустроить в разных, но близких областях довольно большое число молодых людей, то они, одновременно, будут являться и членами этой общины, и объединяться общим делом в рамках трудовой деятельности.

Ну а для священника в катехизации пределов нет. Можно начать с азбучных оснований Закона Божия и дойти до того, чтобы пройти курс Духовной академии. На что потребуется лет 10. А уж потом молодые люди перестают быть молодыми. Но для этого нужно несколько возрастных групп и, соответственно, немалое число преподавателей, но опять-таки только в тех случаях, когда такая академическая программа очень заинтересует людей.

- Но эти советы скорее относятся к работе с молодежью, которая уже закончила школу, потому что подростка никто не возьмет на работу. А организовать подростков - это гораздо более сложное дело. Кроме того, воскресная школа и какие-либо умственные занятия для подростков в возрасте примерно 14 лет если и интересуют, то по большей части девочек...

- Конечно, но все-таки мальчикам хочется чего-то конкретного. Вот они ходят в столярную мастерскую при церкви - и им это нравится. Ведь надо как-то и такую работу организовывать?

- Но это уже организация работы при церковной школе. Если возможности такие в храме есть, то это, конечно, не худо. Но это не значит, что они будут объединены церковной жизнью. Это значит, что они объединены чем-то, что отчасти связано с Церковью, потому что занимаются этим при храме.

- Но есть такая точка зрения, что если молодежь, которая приходит в Церковь, не занять чем-либо, то она уйдет в секты, потому что там им сразу найдут дело: пилить, строгать, даже милостыню просить - любое дело, при котором они себя почувствуют нужными. А подростку нужно чувствовать себя "нужным".

- Ну, если они будут три месяца чистить картошку на 100 человек, думаю, что это едва ли их удержит в радости церковного общения. Понятно, что их удерживает в сектах. В сектах их удерживает тот облегченный дух отношения к жизни, при котором очень легко, оставаясь ровно в том же душевном устройстве (в сравнительно безответственном устройстве), вместе с тем ощущать себя в несколько более высоком положении, чем сверстники: и вера есть, и ничего делать для этого особенно не нужно. Зашел, спел 5 раз "Аллилуйя", услышал слово какое-то, на русском, причем, языке, не требующее напряжения внимания. (Не только потому, что оно на понятном языке, но потому что оно гораздо более упрощенное, по сравнению, скажем, с православным вероучением). И оставаться легче.

В Православии требуется некое напряжение ума и души, которого у всех недостает. Я думаю, что это основная причина, по которой очень многие молодые люди так легко оказываются в сектах.

Интересно что-то делать лишь нескольким процентам от общего числа. Дети не хотят ничего делать, да это и понятно. У них уроки до пяти часов, а еще музыка, а еще дома уроки...

- Ну, это исключения. В основном, дети в 6-7 классе учатся до часу или до двух часов дня, уроки они дома не делают, и если нет занятий в музыкальной школе или в спортивной секции, то все остальное время они предоставлены самим себе. Может, их все же нужно попытаться как-то организовать? Ведь родители-то по большей части их никак не организовывают. Поэтому дети ничего и не умеют и не хотят уметь. И разве задача Церкви здесь не очевидна?

- Можно сказать совершенно точно, что такие дети, которые не хотят ничем заниматься и не хотят даже уроков делать, они не будут и ходить работать. Задача здесь в том, чтобы выстроить как бы невидную, но нравственную действительность, в которой человек становится не расхлябанным, а конструктивно значащим.

- Но ведь дети не могут интересоваться только религией, их нужно чем-то занимать. Они не могут только ходить в церковь.

- Я не знаю другого рецепта, кроме одного: цепочка, складывающаяся из колечек. Никакого другого подхода, чтобы привлечь, кроме штучного, когда один тянет за собой другого, я не знаю. Я не могу представить себе ситуацию, что самый одаренный и глубоко воцерковленный человек, и уж тем более священник, подойдет к сидящим у подъезда детям и скажет: "Дети! У меня есть для вас дело!" - И у него в приходе действительно есть это дело. - "Идите за мной!". Так вот, я не могу представить себе, что хоть один человек пойдет. А если пойдет, скажем, пять, то скорее всего, в следующий раз никто не придет.

Ситуация для этого возраста почти безнадежная, если только не было какого-то прежде слоя, круга, воспитания родительского, который хоть что-то делал. И этот круг действовал неформально. Потому что часто родительское воспитание способно скорее отвратить детей после определенного возраста от Церкви. Я встречался десятки раз с той ситуацией, когда бабули говорили: "Вот, мой внучек-то до одиннадцати лет ходил со мной за ручку в церковь, а потом перестал". Перестал. И это было неизбежно. Не потому, что в миру было так много привлекательного (это сейчас так много приманок, а прежде в провинции не было ничего увлекательного), и не потому что в церкви не было ничего привлекательного. А они не могли, не умели и не хотели попытаться рассказать им и показать красоту природы души и красоту Церкви - на самом простом уровне. Это и сейчас трудно. Как решить этот вопрос, я не знаю. Лекционным путем - может, кто-нибудь и останется. Путем разговоров - ну, может, несколько побольше. Но все равно это будут единицы.

Я думаю, всегда и во всем дело становится твердым тогда, когда оно построено на органичных началах, а не на надуманных. И если приходит священник, в душе которого что-то органично созидается, то он находит людей, у которых тот же тип сознания, тогда и все решает без рецептов особенных. Потому что рецепт один только: "Единение". Но единение становится действительно, реально осуществимым - когда это единение вокруг личности Христа, а не вокруг личности священника, и уж тем более не вокруг какой-либо идеи.