К истории восстановления автокефалии Болгарской Церкви в ХIХ веке. Часть 1

/p>

Проблема дарования автокефалии Поместной Церкви является в данный момент одним из наиболее актуальных и дискутируемых вопросов, который обсуждается на межправославных встречах. Можно сказать, что на наших глазах с большим трудом происходит рождение общеправославного подхода к данной проблеме[1]. Тем не менее, говорить о полном взаимопонимании и единстве в этом вопросе еще слишком рано. Так и остается пока непризнанной многими Поместными Церквями автокефалия Американской Церкви, дарованная ей Русской Церковью. С другой стороны, некоторые действия Вселенской Патриархии вызывают недоумение и протест Русской Православной Церкви.

В свете сказанного представляется небезынтересным и небесполезным ознакомление с историей возобновления автокефалии Болгарской Церкви в XIX веке как с характерным примером автокефалии Нового времени.

Крещение Болгарии произошло в 865 году. Практически сразу после этого события святой князь Борис обратился в Константинополь с просьбой об учреждении в Болгарии Патриархата. Ему там в этом было отказано. Тогда он обратился к Риму, а после очередной неудачи – опять к Константинополю. В конце концов в 870 году была основана Болгарская Церковь, входящая в юрисдикцию Константинополя на правах автономии.

В течение нескольких десятков лет в результате деятельности учеников святых просветителей Кирилла и Мефодия Болгария становится настоящим центром славянской книжности[2]. Это имело принципиальное значение для утверждения внутренней автономии Болгарской Церкви.

Автокефалия в Болгарской Церкви учреждалась и упразднялась несколько раз. Первый раз патриаршество было установлено в 927 году, когда между Византией и Болгарией был заключен мирный договор, а Петр был признан царем болгар, ибо царству должно соответствовать и патриаршество. Однако в 1018 году Болгария была завоевана Византийской империей. Это повлекло ликвидацию Болгарского Патриархата. Тем не менее, автокефалия сохранилась, и Болгарскую Церковь возглавлял теперь архиепископ Охридский. Положение дел изменилось в 1187 году, когда победило антивизантийское восстание и образовалось независимое болгарское государство с центром в Тырнове. Там была учреждена сначала епископия, потом архиепископия, а в 1235 году воссоздан и Болгарский Патриархат с центром в Тырнове, просуществовавший до 1396 года[3]. После покорения Болгарии турками Болгарская Церковь очень быстро вошла в состав Константинопольского Патриархата. Таким образом, было упразднено не только патриаршество, но и самая автокефалия Болгарской Церкви, которой она обладала более четырех с половиной веков[4]. Правда, еще долгое время существовала формально независимая Охридская архиепископия, но в 1767 году она также была подчинена Вселенскому патриарху.

Конец XVIII – начало XIX веков обычно называют временем болгарского национального возрождения. В это время началось и движение за церковную независимость от Константинополя[5].

Предпосылки автокефалии. «Болгарское возрождение»

Болгарская Церковь после завоевания турками Болгарии не случайно вошла в состав Константинопольского Патриархата. Это было обусловлено особым положением Константинопольского патриарха и греческого духовенства в Османской империи.

«Патриарх, оставшись по прежнему патриархом с властью, свойственной этому сану, сделался кроме того еще милет-баши – неограниченным гражданским владыкою всех своих единоверцев»[6]. Все христиане Турецкой империи были подчинены, таким образом, Константинопольскому патриарху, который имел право судить их по гражданским и даже уголовным делам, взимать подати для церковных целей. Патриарх и епископы осуществляли надзор за православными христианами и исправительно-полицейскую власть над ними[7].

Таким образом, болгары и прочие славянские христианские народы оказались под двойным гнетом: во-первых, иноверных турков и, во-вторых, греческого церковного начальства.

Национальное самосознание болгар в XVIII веке находилось в упадке: болгарский язык почти не употреблялся в городах, не было болгарских книг, не было школ, забывалась богатая история болгарского народа.

Характерно, что именно в церковной среде сохранялась историческая память, и именно церковные деятели начали то общественное движение, которое впоследствии получило наименование «болгарское возрождение».

Родоначальником этого возрождения был преподобный Паисий Хилендарский (1722–1798; память 19 июня/ 2 июля) – афонский монах, происходивший из Македонии. Он был первым болгарским историографом: в 1762 году преподобный Паисий завершил свою «Историю славяноболгарскую», которую написал на простом болгарском наречии. Он пророчески обращался к своему народу: «О неразумный юроде! Защо се срамуваш да се наречеш българин и не четеш и не говориш на своя език? Или българите не са имали царство и господарство?»[8]

Преподобный Паисий, по словам патриарха Кирилла, «поставил церковно-народный вопрос». Он напрямую говорит о «неправедных насилиях», которые терпят болгары от греческих владык. Но «у него не враждебность к грекам, а огорчение» существующим положением дел[9].

В своей книге преподобный Паисий рассказывает об историческом прошлом Болгарии, показывает величие болгарского народа, его высокую культуру и благочестивые традиции. «Но почему ты, неразумный, стыдишься своего рода и тянешься к чужому языку?.. И может ли грек забыть свой язык, и учение, и род, как ты, безумец? Нет тебе никакой пользы от греческой мудрости и политики. Ты, болгарин, не прельщайся, знай свой род и язык и учись на своем языке…»[10]

Деятельность преподобного Паисия была подхвачена рядом других болгарских патриотов. Стали печататься книги на болгарском языке, появились болгарские школы. Однако на пути болгарского возрождения оказалось возрождение греческое.

Вторая половина XVIII и первая треть XIX века ознаменовались рядом русско-турецких войн, успех в которых неизменно сопутствовал русскому оружию. В результате этих войн к России отошли значительные территории на побережье Черного моря, в том числе Крым, а русские императоры получили право покровительства над всеми христианами Турции. Успех русского православного воинства вдохновил на восстания и борьбу порабощенные христианские народы Балканского полуострова.

Греция добилась успеха в этой борьбе и в 1830 году приобрела статус независимого государства. Идеи эллинизма и так называемая «великая греческая идея» охватили тогда очень многих, в том числе и архиереев. На развитие панэллинизма немало повлиял и так называемый «греческий проект» императрицы Екатерины II, то есть проект восстановления Византийской империи[11]. Проект этот ставил определенной задачей упразднение власти турок в Европе, и наследниками их признавал не кого иного, как греков, так как Византийская империя считалась греческой. Однако для славянских народов эти успехи и планы греков обернулись опасностью ускоренной и насильственной эллинизации, тем более что греческие иерархи имели в Турецкой империи привилегированное положение, о чем выше уже было упомянуто.

«Когда же в 1830 году Греция первой на Балканах приобрела статус независимого государства и на правах этого первого (успешного!) поторопилась заявить о своих мегаломанских претензиях, болгары оценили опасность эллинизации как нешуточную…» – читаем мы в одной из современных публикаций по данному вопросу[12].

Именно 1830 год многие болгарские исследователи называют годом начала борьбы за Болгарскую Церковь. Борьба эта приняла, по-видимому, действительно довольно широкий размах, хотя импульс вначале исходил от немногочисленной интеллигенции. Как пишет болгарский ученый П. Петков, для «материалистов» было характерно не просто отрицательное отношение к Константинопольской (греческой) Патриархии, но в определенной степени уже и антирелигиозные и антицерковные настроения вообще[13]. Это проявилось в начавшейся широкой публицистической кампании, центральным тезисом которой явился постулат с фактически двойным содержанием: мы воюем за Церковь, говорили ее авторы, главное предназначение которой – национально-политическое, объединительное, а ее духовные функции считаем анахронизмом.

При подневольном положении болгарского населения внутри Османской империи и отсутствии, кроме Церкви, каких-либо других болгарских представительных (перед турецкими властями) структур с рядом административных функций именно Церковь хотели использовать в роли традиционно объединяющей силы, на которую, считалось, единственно и можно было попытаться опереться.

«В такой постановке вопроса просматривается довольно циничный расчет интеллигентствующей публики, – заключает Р. Гришина, – использовать Церковь, прежде всего, в политических целях, то есть для объединения народа вообще, так сказать, на перспективу, для создания основы политического общества[14]. А дальнейшая судьба самой Церкви как организации, традиционно несущей функции духовного окормления православного народа, молодых политиков интересовала мало.

Не удивительно, что годы 1830–1870 наполнились язвительной печатной пропагандой против греческого духовенства; в ней участвовали Г.С. Раковский, Др. Цанков, П. Славейков и другие молодые писатели и публицисты. Для большего возбуждения народа (но, может быть, скорее, из-за недостатка собственной культуры, несмотря на приобретенный имидж писателя или литератора) они не стеснялись грубых слов, уничтожающих неприличных выражений»[15].

«Печатные пасквили, разоблачения мрачных действий греческого клира, в особенности же архиереев, разоблачения самых грязных сторон духовенства, очень вероятно во многом преувеличенные, но во всяком случае возбуждающие в массах ненависть к нему и презрение, теперь во множестве стали появляться в болгарских газетах, печатаемых на болгарском и французском языках»[16].

Борьба за церковную независимость началась с выступлений в первой половине 1820-х годов за замену богослужебного языка с греческого на церковнославянский. В разных местах были также попытки заменить греческое духовенство на клириков-болгар.

Постепенно болгары перешли от спорадических выступлений, порожденных случайными обстоятельствами, к обдуманным и организованным действиям, поскольку именно такие действия могли иметь долговременный положительный результат. Составлялись и подавались прошения на имя Константинопольского патриарха, на имя султана, а позже – и просьбы русскому послу. Один из бывших сотрудников русского посольства в Константинополе, В. Теплов указывает, что в 1853 году болгары впервые подали прошение чрезвычайному русскому послу князю Меншикову, в котором они требовали богослужения на родном языке и ограждения от притеснений их греческими епископами[17].

При этом Теплов считает, что главным виновником быстрого развития греко-болгарского конфликта явился Вселенский Патриархат, не умевший малыми уступками, сделанными вовремя, предотвратить важные последствия, от того происшедшие.

Высокая Порта, до этого момента поддерживавшая неизменно позицию Константинополя, в 1850-х годах изменяет приемы и направление своей политики в церковных делах Востока[18].

В результате неудачной Крымской войны Россия утратила свой авторитет на Востоке и во многом потеряла влияние на политику Османской империи. Такое влияние получили теперь западные державы – Англия и Франция. 18 февраля 1856 года по настоянию западных держав был принят так называемый гатти-гумаюн, согласно которому христиане приравнивались в правах к мусульманам. В соответствии с этим документом христиане разных исповеданий, проживающие в пределах Турции, приглашались учредить в установленный срок особые комиссии или собрания, чтобы с ведома и под наблюдением Порты «рассмотреть дарованные им в разные времена преимущества и привести их в гармонию с прогрессом и просвещением века»[19]. Этот гатти-гумаюн и изданные в соответствии с ним в ноябре 1857 года правила об учреждении и обязанностях церковно-народных собраний, вызвали сильные несогласия, произвели немалую смуту в умах и послужили началом великих неустройств в Константинопольской Патриархии.

Решительные действия болгар, направленные на образование своего национального епископата, перешедшие вскоре в открытое стремление к созданию своей совершенно самостоятельной Болгарской Церкви, во многом были обусловлены преобразованиями и смутами в Константинопольской Патриархии, вызванными изданным турецким правительством гатти-гумаюном. Опираясь на права, дарованные христианам в гатти-гумаюне, болгары стали смелее возвышать свой голос[20].

По свидетельству З. Марковой, «после Крымской войны борьба за церковную независимость стала в буквальном смысле всенародной и охватила болгарское население на территории Мизии, Фракии, Македонии и в эмиграции… Наиболее активными ее деятелями были болгарские эмигранты в России и Румынии, а также болгарская цареградская колония»[21].

Именно этой цареградской колонии болгар суждено было сыграть особую роль в возрождении автокефалии Болгарской Церкви. После окончания Крымской войны она, по сути, стала руководящим центром легальной национально-освободительной деятельности.

В годы патриаршества Константинопольского патриарха Кирилла VII (1855–1860) было хиротонисано несколько епископов болгарского происхождения, в том числе известный народный деятель Иларион (Стоянов), возглавивший болгарскую общину Константинополя с титулом епископа Макариопольского в 1856 году. А в 1859 году в Константинополе был заложен болгарский храм во имя святого царя Стефана.

Однако все уступки болгарам со стороны Патриархии были запоздалыми и страдали двойственностью. Например, болгарской церкви святого Стефана в Константинополе не дали прав приходской церкви и запретили служить в ней требы без особого разрешения из Патриархии.

Этот и многие другие подобные инциденты приводили к нарастанию взаимного отчуждения болгар и греков. Ситуация оказывалась тупиковой, когда ни одна из сторон не хотела идти на уступки в своих требованиях. Тем более что своя правда была в требованиях обеих сторон.

Разделились мнения по данному вопросу и в русском обществе.

Настоятелем русской посольской церкви в Константинополе с июня 1858 по август 1860 года был архимандрит Петр (Троицкий). Стоя на церковно-канонической точке зрения, отец Петр «склонялся своими симпатиями на сторону греческой иерархии в борьбе с притязаниями болгар, тогда как посланник и другие светские члены русского посольства или миссии в Константинополе, наоборот, держали сторону болгар и покровительствовали им в борьбе их с греческой иерархией»[22].

В своих письмах из Константинополя в Санкт-Петербург архимандрит Петр пытался отстаивать и обосновывать свою точку зрения. Вот что писал архимандрит Петр (Троицкий) в письме к обер-прокурору Святейшего Синода графу А.П. Толстому от 8 ноября 1858 года:

«1. Вся Болгария, за исключением некоторых пяти или не более семи из 50 епархий в Македонии, читает и слушает слово Божие и не украдкой на церковнославянском, родственном ей языке… Откуда же родилась мысль, что греки препятствуют болгарам совершать службу на славянском языке?

2. По всей Болгарии, за исключением городов и по местам… священники избирались и избираются из среды самого народа и притом самим же народом, то есть его эфорами. Местный архиерей только утверждает выбор одного из двух обыкновенно ему представляемых кандидатов на священство.

3. Достойнейшие из болгар и возводились прежде… и, без всякого сомнения, теперь могут быть возводимы на высшие степени иерархические».

А в июне 1859 года он писал графу А.П. Толстому следующее:

«Все эти требования тогда же (это было еще осенью прошедшего года) со всею точностью я объяснил Его Святейшеству и разумнейшим из членов Св. Синода. Когда же святой патриарх и члены Св. Синода обещали… удовлетворить их и потребовали от меня указаний, я, объявив непременное желание начальства, обратился к ним за доказательствами и пояснениями и тогда только узнал, что я ими продан. Ни один из болгар не только не доказал, но и не указал мне, где бы было подобное тому»[23].

«Унижения национальности болгарской в настоящем я решительно не вижу ни с какой стороны», – пишет он в другом письме[24].

Оппонирует архимандриту Петру (Троицкому) митрополит Московский Филарет (Дроздов):

«Мне достался горький труд указывать темные облака на Востоке, где отец Петр хочет видеть только чистый свет»[25]. «Отец Петр, потребовав от болгар доказательств, говорит: “Никто не указал, где было подобное тому”. Чему? О чем вы говорите? И не доказать еще не значит обмануть. Поступки стесняющие и унижающие не всегда можно документально вывести наружу. Мне рассказан был следующий случай: в одном городе богатый болгар просил у епископа-грека дозволение построить дом для училища и не получил. Он обратился к турецкому начальнику города, испросил позволение построить новый дом, пригласил епископа на обновление, и, когда епископ в одной комнате совершил молитвословие обновления, хозяин отворил другие комнаты с принадлежностями для училища. Пусть болгары укажут на сей случай в доказательство, что духовенство препятствует им заводить училища, епископ скажет: “Неправда, я на обновлении училищного дома был”.

А что болгар унижают, тому доказательство теперь перед глазами: поставили в Константинополе болгарскую церковь с епископом и не дали ей прав приходской церкви, и за совершение в ней какой-то требы даже не патриарх, а синкелл его запретил в сей церкви священнослужение»[26].

Возрастало недовольство греками, возрастало стремление к церковной независимости, увеличивались и требования к Константинопольской Патриархии со стороны болгар. На Поместном Соборе 1858 года требования болгар в очередной раз были отвергнуты. В то же время набирало силу болгарское народное движение.

Болгар, в особенности находившихся в центре, в Константинополе, охватило необыкновенное одушевление, в основе которого лежало, конечно, стремление к национальному возрождению. Церковный вопрос был на устах всех – не только мужчин, но и женщин, даже девиц и почти детей. Это действительно была, как говорит современник из болгар, сам переживший описываемое состояние, какая-то «мания», какое-то массовое сумасшествие[27].

По сути дела свой Рубикон болгары перешли в 1860 году, когда в болгарской церкви Константинополя на пасхальном богослужении епископ Макариопольский Иларион по требованию собравшегося народа не помянул Константинопольского патриарха. Данная акция константинопольской общины была одобрена и приветствовалась большинством болгар. «33 города и местечка прислали Илариону благодарственные адресы, извещая, что присоединяются к принятой им мере и отказываются поминать патриарха на богослужении»[28].

В аспекте рассматриваемой нами темы церковной автокефалии это довольно существенный момент, на который нужно обратить внимание. Единодушие болгарского народа, клира и епископата в своем стремлении к церковной независимости здесь налицо. Безусловно, что с канонической точки зрения такое единодушие может оказаться поводом требовать автокефалию, но не может быть рассмотрено как достаточное основание для провозглашения автокефалии без согласия и благословения Церкви-Матери.

Возможно, что десятилетий болгарской схизмы не последовало бы вслед за этими событиями, если бы в тот момент Константинопольская Патриархия прислушалась к мнению Русской Церкви, которое выражал в значительной степени митрополит Московский Филарет (Дроздов):

«Издали трудно видеть с точностью, что есть какая стихия в нашей силе, что возможно и что необходимо. Если бы Болгарии дан был митрополит с правом управлять своею областью и поставлять в ней епископов, но с тем, чтобы сей митрополит, по избрании своими епископами, рукополагаем был Вселенским патриархом, чтобы он присутствовал на Соборах Православной Церкви, на которых присутствуют все патриархи, и чтобы он для своей области получал и священное миро от Вселенского Патриарха, и если бы на сих условиях восстановлен был мир церковный, то такое разделение без разрыва было бы исходом из дела, согласным с правилами древними и нуждами и пользами нынешними»[29].

Однако Константинополь ответил жесткими репрессивными мерами: на болгарских епископов были наложены прещения.

Нужно отметить также, что после Крымской войны, как следствие усиления влияния западных держав в Турции, активизировали свою деятельность католическая и протестантская миссии. Благодаря усилиям католиков среди болгар образовалась партия, находившая наилучшим средством прекращения вредной для их народа юрисдикции греческого патриарха обращение к папе. 18 декабря 1860 года небольшой частью константинопольских болгар была сделана попытка провозгласить унию от лица всего народа. Среди них были архимандриты, священники и диаконы. Им был поставлен особый архиепископ, признанный турецким правительством[30]. Но болгарский народ не принял унии.

(Окончание следует.)

---

[1] 16 декабря 2009 года завершилось заседание Межправославной подготовительной комиссии в г. Шамбези (Швейцария). Участники заседания подготовили проекты документов, регламентирующие процедуру предоставления Православным Церквям автокефалии и автономии См.: http://www.patriarchia.ru/db/text/966088.html

[2] См.: Флоря Б.Н., Турилов Б.Б., Иванов С.А. Судь­бы кирилло-мефодиевской традиции после Кирилла и Мефодия. СПб., 2000.

[3] См.: Събев Т. Самостойна на­родностна Църква в средновековна България. София, 1987.

[4] Трифонов Ю. Унищожаването на Търновската Патриаршия и заменяването и с автономно митрополитство-архиепископство // Сборник за народни умотворения, наука и книжнина. 1906–1907. Т. 22–23. С. 1–40.

[5] Православная энциклопедия. Т.5. М., 2002. С. 621–642.

[6] Курганов Ф. Исторический очерк греко-болгарской распри // Православный собеседник. 1873. № 1.С. 30.

[7] Соколов И.И. Константинопольская Церковь в XIX веке // История Православной Церкви в XIX веке. Православный Восток [Репринт. История Христианской Церкви в XIX веке Издание А.П. Лопухина. Том 2. Бесплатное приложение к журналу «Странник» за 1901 г.]. М., 1998. С. 4.

[8] Кирил, Патриарх Български. Българскато население в Македония в борбата за създаване на экзархията. София, 1971. С. 7.

[9] Там же. С. 10.

[10] Паисий Хилендарски. Слаянобългарска история. София, 1963. С. 104–105. Цит. по: Лилуашвили К.С. Национально-освободительная борьба болгарского народа против фанариотского ига и Россия. Тбилиси, 1978. С. 24–25.

[11] Верюжский В., протоиерей. Происхождение греко-болгарского церковного вопроса и болгарской схизмы // Журнал Московской Патриархии. 1948. № 11. С. 53.

[12] Гришина Р.П. Феномен Болгарской Православной Церкви (1870–1940) // Человек на Балканах: социокультурные измерения процесса модернизации на Балканах. СПб., 2007. С. 226.

[13] Петков П. Православная Церковь и государственная власть в княжестве Болгария. 1878–1896 // Bulgarian Historical Review. Sofia, 2000. № 3–4. P. 73. Цит. по: Гришина Р.П. Феномен Болгарской Православной Церкви. С. 226.

[14] Подтверждает такие выводы и З. Маркова. См.: Маркова 3. Българското църковно-национално движение до Кримската война. София, 1976. С. 193.

[15] Гришина Р.П. Феномен Болгарской Православной Церкви. С. 226–227.

[16] Курганов Ф. Исторический очерк греко-болгарской распри // Православный собеседник. 1873. № 2. С. 189.

[17] Теплов В. Греко-болгарский церковный вопрос по неизданным источникам. СПб., 1889. С. 35.

[18] М-в П.А. Болгарский раскол // Русский вестник. 1889. № 10. С. 162.

[19] Там же. С. 161.

[20] Курганов Ф. Исторический очерк греко-болгарской распри // Православный собеседник. 1873. № 2. С. 189.

[21] Маркова 3. Българското църковно-национално движение до Кримската война. С. 195–196.

[22] П[етров] Н. Взгляд очевидца на греко-болгарскую распрю // Исторический вестник. 1886. Август. Т. 7. С. 275.

[23] Там же. С. 280–281.

[24] Там же. С. 282.

[25] Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по делам Православной Церкви на Востоке. СПб., 1886. С. 185.

[26] Там же. С. 191–192.

[27] Верюжский В., протоиерей. Происхождение греко-болгарского церковного вопроса и болгарской схизмы // Журнал Московской Патриархии. 1948. № 12. С. 41.

[28] Теплов В. Греко-болгарский церковный вопрос по неизданным источникам. С. 167.

[29] Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по делам Православной Церкви на Востоке. С. 199–200.

[30] Стоянов-Бурмов Ф. Греко-болгарская распря в шестидесятых годах // Вестник Европы. 1888. Т. 5. Сентябрь. С. 59.