Свое мнение об о. Георгии Кочеткове и его богословских взглядах и пастырской практике высказал Интернет-сайту «Страна.Ru» настоятель храма Благовещения Пресвятой Богородицы в Петровском парке протоиерей Димитрий Смирнов.

— О. Димитрий, как вы относитесь к богословским взглядам и пастырской практике о. Георгия Кочеткова?

— Я его знаю тридцать лет, мы с ним были приятелями. Из этих тридцати двадцать пять лет я его пытался уговаривать. Но он глух не как кочет, а как глухарь на току! Когда его деятельность стала приносить конкретно ядовитые плоды — я достаточно широкий человек и считаю, что каждый может делать то, что он хочет, — но когда он уже стал действовать как человек, разрушающий и без того находящуюся в тяжелом положении мою Церковь, я решил против него выступить, о чем ему честно заявил прямо в глаза на конференции. Он был очень удивлен, он думал, что я выступлю на его стороне. С какой стати? Из-за бывших приятельских отношений?

— Сторонники о. Георгия Кочеткова говорят о том, что оппоненты приписывают о. Георгию много такого, чего он и не говорил...

— Если вы имели знакомство с его книгами типа Катехизиса или пособия для катехизаторов, вы видели, что они написаны абсолютно лукавым человеком. Он начинает каждую фразу, а в конце дает тысячу отговорок, которые допускают сорок с половиной тысяч толкований каждого слова, и он по своему произволу выбирает то, что ему сейчас нужно. Он знает, что он знает, но он никогда этого открыто не скажет, он всегда будет, как настоящий сектант, отрицать, черное называть не белым, а то черным, то белым. Его очень трудно прижать к стенке. Он раньше вообще ничего не публиковал, поэтому люди не могли ничего ему сказать, они чувствовали, что он другого духа, но придраться было не к чему. Но потом он начал публиковаться, и теперь все зафиксировано. Конечно, это не такое уж страшное учение, он слишком слаб и мало учен, чтобы быть в состоянии создать какое-то еретическое стройное учение. Нет, так, скорее всего, выразилось какое-то психическое заболевание. Ну и судя по тому, какой процент неадекватных людей в его общине — я имею в виду психически неадекватных, — там налицо уже все признаки сектантства. Даже некоторое количество моих прихожан перешли к нему, и это был вполне определенный контингент.

— И от вас уходили?

— Естественно, но и от него приходили в наш приход.

— А что их там держало, что они там находили?

— Его собственную личность.

— То есть вы считаете, что о. Георгий собирает людей вокруг себя?

— Конечно, он приводит людей не ко Христу, а к себе. Он очаровывает — это именно чарование — своими дарованиями. Он людей не приводит ко Христу, у него все гордые, они считают всех дураками, считают, что они знают истину, а остальные все неучи. Только они прошли полную катехизацию и являются христианами. Такое псевдокафарство. Он творит из людей карикатуру на себя. В общине о. Георгия налеплены в огромном количестве карикатуры на него самого, это какое-то духовное клонирование.

Его слепота такая, что он велел даже отдать в Московскую Патриархию пленку с записью издевательств над отцом Михаилом Дубовицким. Психически нормальный человек понимает, что это какое-то чудовищное насилие, что-то жуткое, а кочетковцы это воспринимают как нормальное действие, то есть у них совершенно перевернутое сознание. Никакая полемика с ними совершенно невозможна. Можно сказать, что это вообще не Церковь, потому что кочетковизм вообще не христианство, а вульгарный протестантизм на православной почве. Что бы он там ни говорил, но он — я готов на Библии присягнуть — отрицает существование бесов вообще, причем с молодости. «Это просто определенный образный язык», — говорит он. Это его собственные слова, пусть попробует отпереться. И что же? Он все равно соврет. За такими толстыми очками даже не видно, что у него в глазах. О. Георгий любит повторять: «Церковь больна». Только не говорит диагноз. Так вот, кочетковизм и есть одна из болезней церковного тела.

— Отец Димитрий, как вы считаете, сможет ли о. Георгий оправдаться перед Богословской комиссией?

— Он всегда будет оправдываться, всегда лукавить, призывать, писать письма, говорить, что он гоним и т. д. и т. д. Вставать в позу страдальца и совершать невообразимые глупости, призывать к диалогу, а потом от него уклоняться. Первый раз его от полного разгрома спас я лично. Он задумал поступок, совершенно сумасшедший с точки зрения церковной политики. Когда передали Сретенскому монастырю Владимирский собор, он не хотел пускать туда отца Тихона. Я приехал вечером и убеждал его покинуть храм. Я убеждал четыре часа и убедил, благодаря этому я продлил ему существование. Я еще надеялся, что что-то в нем изменится, еще верил в его адекватность. Но когда я там увидел, что он сидит, как Наполеон на барабане, а к нему с разных сторон приходят гонцы: о нас Би-Би-Си сказало, там-то написали, — тут я понял, что он уже совершенно очумел. После этого, когда мне предложили участвовать в конференции, я сказал: пожалуйста.