О противоречии между этикой и правом в трансплантации

Из книги Ирины Силуяновой «Антропология болезни», изданной Сретенским монастырем в 2007 г.

До недавнего времени в нашем обществе доминировало преобладание интересов государства и науки над правами, свободами и интересами отдельно взятой личности. Сегодня ситуация меняется. Примером признания приоритета прав и свобод личности в области здравоохранения является «Конвенция о правах человека и биомедицине» (Совет Европы, 1997). В ст. 2 «Верховенство человеческого существа» говорится: «Интересы и благо человеческого существа должны иметь преимущество над интересами общества или науки».

 Свидетельством признания приоритета интересов личности в цивилизованных странах являются все основные международные документы по трансплантации органов и тканей человека, предусматривающие недопущение коммерциализации пересадок. Декларация Всемирной медицинской ассоциации о трансплантации органов и тканей (1987) провозглашает: «Купля-продажа человеческих органов строго осуждается».

В четком соответствии с этим принципом запрещена купля-продажа человеческих органов и тканей в Законе РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека» от 22.12.1992: «Учреждению здравоохранения, которому разрешено проводить операции по забору и заготовке органов и (или) тканей у трупа, запрещается осуществлять их продажу».

Данный запретительный принцип находится в согласии с основным законом нравственных взаимоотношений между людьми, который полагает, что человек не может рассматриваться как средство для достижения цели другого человека («категорический императив» И.Канта) и этическим пониманием человека как личности (а не вещи), обладающей свободой, волей и достоинством.

С данными этическими положениями тесно связан вопрос о правовом статусе трансплантантов. Запрет на куплю-продажу человека распространяется и на органы и ткани человека. Эти «биологические материалы» не должны становиться объектом коммерциализации по причине их принадлежности к человеческому организму. Поскольку органы и ткани человека являются частью человеческого организма, они не соответствуют понятию вещи и, следовательно, не должны иметь рыночного эквивалента и становиться предметом сделки купли-продажи.

Тем не менее подобные сделки и отношения существуют. Это объясняется тем, что для медицинского учреждения, осуществляющего изъятие, органы и ткани, отделенные и отчужденные от организма, механически приобретают статус вещей. Закрепление данного статуса превращает медицинское учреждение в собственника трупного трансплантологического материала с ожидаемыми для него (медучреждения) последствиями и действиями в качестве субъекта всего комплекса отношений, включая правоотношения при обращении с донорскими органами и тканями.

Придание органам и тканям человека, отделенным от организма, статуса вещей имеет своим неизбежным следствием признание возможности их купли-продажи, которая распространяется на вещи, стирая при этом различие между вещным и личностным, человеческим существованием. Нетрудно определить существующую степень опасности, возможной в случае игнорирования фундаментальных этических оснований существования общества.

Не менее велика и степень опасности, связанная с игнорированием несогласия умершего на трансплантацию его органов или тканей, выраженного при жизни.

Трансплантация с донорством живых лиц регулируется принципом информированного согласия, под которым понимается добровольное, компетентное и осознанное принятие решения донором и реципиентом по поводу варианта лечения в виде пересадки, основанное на получении полной, объективной и всесторонней информации относительно предстоящей операции, ее возможных осложнениях и альтернативных методах лечения.

Трансплантация с использованием трупных органов и тканей регулируется в России Уголовным Кодексом РФ (1997) и Законом РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека» (1992).

 Нельзя не обратить внимание на некоторое несоответствие положений этих законодательных актов, которое в определенных случаях может быть истолковано как противоречие.

Согласно ст. 120 Уголовного кодекса РФ, «принуждение к изъятию органов или тканей для трансплантации, совершенное с применением насилия либо с угрозой его применения, наказывается лишением свободы на срок до четырех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового».

 Статья 8 Закона РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека» (1992), в основу которой положен принцип презумпции согласия, предполагает: «Изъятие органов и (или) тканей у трупа не допускается, если учреждение здравоохранения на момент изъятия поставлено в известность о том, что при жизни данное лицо либо его близкие родственники или законный представитель заявили о своем несогласии на изъятие его органов и (или) тканей после смерти для трансплантации реципиенту».

 Другими словами, принцип презумпции согласия допускает удаление органов и (или) тканей у трупа, если погибший человек, или его родственники, или законный представитель не выразили на это своего несогласия. Другими словами, согласия нет, оно лишь подразумевается, а удаление осуществляется вопреки воле умершего человека, без испрошенного и полученного согласия, вне зависимости от того, хотел ли умерший стать донором после смерти или даже не думал об этом. Для этического сознания мертвое тело человека находится в пространстве его личности. Именно поэтому сохраняет значение для живых воля умершего человека, церковное отпевание и поминание, традиции похорон. Действие, направленное на личность умершего и осуществляемое над ним без его согласия, определяется как насилие. Трансплантация органов без полученного согласия человека есть насильственное превращение умершего в донора, что является нарушением основного принципа нравственных взаимоотношений между людьми – воли и согласия человека вступать в подобные взаимоотношения. В силу этого, например в США, законодательно действует противоположный принцип – презумпция несогласия, означающий, что без юридически оформленного согласия каждого человека на трансплантацию его органов   и (или) тканей врач не имеет права производить удаление, как бы и кто бы ни был в этом заинтересован. Специфика «этического» в трансплантации заключается в наличии трехсторонних отношений: реципиент – донор – врач. Информированное согласие на трансплантацию необходимо иметь не только от реципиента, но и от донора, который при жизни дал свое согласие на донорское использование своего тела после смерти.

Отсутствие согласия означает прежде всего отсутствие согласия. Это согласие или несогласие необходимо признать. В этом заключается уважение к человеческой личности, которое не ограничивается относительным временем жизнеспособности тела, но заключается в способности живых сохранять память о воле, желаниях, идеях, мыслях личности. В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», принятой Архиерейским Юбилейным Собором в 2000 году, определено весьма четко: «...добровольное прижизненное согласие донора является условием правомерности и нравственной приемлемости эксплантации. В случае, если волеизъявление потенциального донора неизвестно врачам, они должны выяснить волю умирающего или умершего человека, обратившись при необходимости к его родственникам. Так называемую презумпцию согласия потенциального донора на изъятие органов и тканей его тела, закрепленную в законодательстве ряда стран, Церковь считает недопустимым нарушением свободы человека»^[1].

 Трудно не согласиться с тем, что признаком развитого, прежде всего в нравственном отношении, общества является готовность людей к жертвенному спасению жизни, способность человека к осознанному, информированному и свободному согласию на донорство, на помощь другому человеку: «...посмертное донорство органов и тканей может стать проявлением любви, простирающейся и по ту сторону смерти.... Поэтому добровольное прижизненное согласие донора является условием правомерности и нравственной приемлемости эксплантации»^[2].

 Признаком развитого общества является нравственная неспособность врачей нарушить право человека на свободное согласие быть донором и на отсутствие согласия в любой форме: или украдкой, или лишь предполагая наличие согласия, или допуская в качестве руководящей и всеоправдывающей идеи сомнительное в нравственном отношении суждение «смерть служит продлению жизни». Продлению жизни человека служит осознанная, а не предполагаемая воля другого человека спасти человеческую жизнь. Именно такая нравственная воля, отражаясь в гражданском законодательстве, может стать преградой на пути не только к предполагаемым, но и к реальным нравственным и юридическим преступлениям.

Купить эту книгу можно в розничном магазине «Сретение»   в оптовом интернет магазине

Смотри также:

• Нравственная ценность болезни

• Идея жертвы в трансплантологии
• «Преступление против человечности»
• Любовь как лекарство, или нужно ли любить пациента?
• Способна ли Россия воспринять биоэтику?
• Сатурн, пожирающий своих детей
• О проблеме «приоритетов интересов» в медицине

версия для печати