Иеросхимонах Симеон (Желнин)

Продолжение. Начало см. здесь и здесь

Батюшка говорил: "Наша братия дружная, смиренная, но правило читать ленятся, а читать-то всего нужно три канона: Иисусу Сладчайшему, Богородице и Ангелу Хранителю. Нужно их читать каждый день обязательно, кроме Пасхи. И время-то на них нужно всего один час. А у нас каноны читают очень немногие, ну хорошо, коли человек десять".

"У нас, братия, есть будущие столбики, аскеты, юродивые и сильно юродивые. А есть такие, у которых сплошная любовь ко всем людям".

"Вот пример смирения. Приходит ко мне один монах и говорит: "Батюшка, ко мне все время ходит одна женщина, предлагает помочь в чем. Я ей говорю: "Спаси Господи". А я его спрашиваю: "Давно ли она тебе предлагает свои услуги?" А он отвечает: "Да, наверное, года три". Я спрашиваю его: "А какая она, молодая или старая?" - "Простите, - говорит, - батюшка, я ее не видел в лицо!" Вот какое смирение у некоторых монахов у нас в обители".

Еще говорил батюшка: "Вот в наше время, в 20-м веке, и у нас в обители есть тоже смиренные отцы, которые считают трудным для себя выйти из алтаря к людям с возгласом. Когда я выхожу с возгласом на народ, у меня вся рубашка мокрая, так тяжело мне выходить на народ".

"Вот какой Господь Человеколюбец, - говорил батюшка, - мы пришли в монастырь смолоду, а вот есть такие, которые прожили с семьей долгое время, имеют детей, а Господь призвал их в монастырь, и некоторые из них сподобились ангельского сана".

"Есть такая братия, которая несет свое послушание без ропота, со смирением и без гордости. Такая братия спасется".

"Кто радеет о своей обители, хранит ее ценности, не расточает, а несет в обитель, того Господь спасет и наградит, и это послушание Матерь Божия считает выше всего. Кто кладет в кружку, того Матерь Божия наградит талантом".

"Есть и такая братия, которая всему монастырю крест".

Батюшка по принятии схимы около 30 лет служил в Успенском храме, и печеряне называли эту церковь "Симеонова". Он всегда в алтаре у окна вынимал частицы. К. Н., будучи в то время благочинным, дерзнул прогнать батюшку с этого места на другое, где престол святителей Антония и Феодосия. Батюшка смиренно ушел, но сказал ему: "Ты выгнал отсюда не меня, а тысячу душ, и за это Господь тебя накажет и на земле, и на том свете, разве, если ты сумеешь покаяться". Впоследствии так и получилось. К. Н. сильно болел и, когда ему предложили раскаяться в этом грехе, сказал, что не помнит его.

Когда пришел в обитель о. Алипий (наместник монастыря) и читал первый раз акафист преподобному Корнилию, батюшка о. Симеон сказал, слушая его: "По голосу и по чтению видно - будет хороший. Да ведь наш владыченька Пимен и не прислал бы плохого".

В бытность архимандрита Пимена монастырские земли - посевы и огороды - были отобраны, и, несмотря на все хлопоты, их не вернули, а дали земли за монастырем, под огороды. Посеяли овощи на новой земле, но они всходов не дали. Много раз архимандрит Пимен приходил к батюшке и сетовал, что все черно - всходов нет. А батюшка все эти дни потайным ходом ходил на огороды и молился; и по его святым молитвам Господь послал всходы, а затем обильный урожай, да такой, что когда шел крестный ход, то бывший агроном А. Д. выставил охрану, чтобы не потоптали. Было все необыкновенное, и все изумлялись и благодарили Бога, что на таком пустыре выросло такое обилие плодов. Про батюшкины молитвы выдала Ольга, которая в обеденный перерыв оставалась в огороде караулить монастырский инвентарь.

Когда пришел в монастырь один из иеромонахов, о. Симеон сказал благочинному, чтобы он не допускал его никуда; и потом слова его исполнились. Этот иеромонах не оправдал своего сана.

Батюшка говорил: "Когда я был дьяконишком, во сне мне было большое искушение, и я так смутился, что не мог сказать своему духовнику. Вот за обедней все духовенство стало приобщаться Святых Тайн, а я отошел в сторону, и не мог причаститься. Все причащаются и спрашивают: "А где Вассиан, почему он не причащается?" Тогда архимандрит Мефодий на весь алтарь стал меня звать, говоря: "Ты что же это покрываешь врага?! Кайся, а то он в следующий раз тебе не то еще сделает". И вот мне пришлось вместо того, чтобы покаяться одному духовнику, каяться во всеуслышание. Потом причастился, и мне стало легче".

Отец Симеон говорил, что он один раз всего был в отпуске за всю жизнь и каялся в этом, так как видел много соблазнов от сатаны. Поэтому он не советовал никому из монахов ездить в отпуск.

Батюшка Симеон говорил, что есть такие монахи, которые берут на себя то, чего им не дано, и получается гибель.

Однажды утром батюшка Симеон читал правило, в это время к нему в стену стал стучать о. Серафим, говоря: "Что вы там, батюшка, делаете, ко мне доносится необыкновенное благоухание". Но батюшка не отвечал. Тогда о. Серафим с матушкой Александрой вошли к нему в келью с тем же вопросом. Батюшка повернулся от аналоя и сказал: "Это дымок из печки, а вам показалось благоухание".

Отец Симеон говорил: "Меня многие судили и говорили: старец меня поцеловал, старец погладил. А кого я погладил или поцеловал - так я исцелял, страсти их брал". И добавлял: "Как хорошо, что я землей пахну".

Отец Симеон скрывал свою благодатность и в обращении с людьми был прост, и многие не подозревали, что через прикосновение батюшкиных рук получали исцеление от того или иного недуга.

Батюшка всегда предлагал своим чадам выпить у него стакан чаю, и люди по молитвам батюшки через монастырскую воду очищались от своей скверны.

Батюшка учил честно относиться к своему труду: "Кто любит свой труд - это дар Божий". Еще говорил: "Честное отношение к труду надо ставить на первое место". Бывали случаи, что у человека оканчивался отпуск накануне большого праздника, а батюшка давал благословение на отъезд.

Как-то заболел монах Вассиан. Врачи определили у него рак желудка и предложили взять его из больницы как безнадежного, а батюшка сказал: "Идите в больницу и скажите, что у него нарыв и что он прорвется". И, действительно, нарыв прорвался ночью, и о. Вассиан стал здоров, и по сие время жив.

На вопрос - строить ли дом или обождать - о. Симеон давал благословение строить, говоря: "Живой думает о живом".

Одна женщина спрашивала о. Симеона несколько раз про своего сына - спасется ли он. Однажды он ей ответил: "Ты мне надоела со своим сыном: как же он может спастись, если он этого не хочет". Она стала опять спрашивать - спасется ли он? Тогда батюшка ответил ей: "Тебе очень хочется, чтобы он спасся? Он может спастись только через скорби, а все скорби падут на тебя. Но ты тогда уже не ропщи, переноси их со смирением". И сын ее стал сильно болеть.

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ЖИЗНИ ОТЦА СИМЕОНА

Записано по воспоминаниям очевидцев, безвыходно служивших ему в эти дни.

Батюшка всех принимал и, при помощи Божией, никто не уходил от него неутешен, а приезжали к нему люди из разных мест.

Незадолго до смерти батюшка лежал на кровати, повернувшись лицом к стене. Там висели стенные часы, и на бой часов он сказал: "Благодарю вас, часики, что вы верно мне служили во всю мою жизнь, и я никогда не проспал ни к службе Божией, ни на послушание". Затем стал он благодарить Господа и Пречистую Матерь Его, говоря: "Вы во всем мне помогали, Вы всегда были со мной, я любил Вас и святую Вашу обитель. А теперь я перехожу в неведомый мир, как-то Вы меня примите?!" И зарыдал, как ребенок, и стал просить Господа, чтобы Он простил ему все грехи. Долго он неутешно плакал. Присутствовавшие, слыша все это, сами плакали. Тут же батюшка стал вспоминать, как он работал в саду и видел в каждом цветке и листочке Самого Господа и что ему радостно жилось с Господом.

За три дня до смерти матушка Александра с утра не смогла вычитать батюшкино правило, так как он благословил ее печь просфоры. Через некоторое время она вернулась в келью и посетовала, что батюшка в этот день не приобщился Святых Тайн. На это он смиренно ответил: "Да, не приобщился". В час ночи матушка Александра освободилась совсем и спросила у батюшки благословения отдохнуть. Он благословил. В три часа ночи она снова вошла к нему в келью узнать, как он себя чувствует, и видит: батюшка лежит светлый, как солнце. И он сказал ей: "Я уже приобщился". Матушка Александра удивилась этому - никто в келью не входил; и, видя ее удивление, батюшка проговорил: "Приобщился сам, а чашу чудесным образом принесли!" После этого отец Серафим каждый раз в два часа ночи приходил и приобщал батюшку.

Перед смертью батюшка сказал: "Я теперь все распределил, осталось только снять епитимьи с тех, на кого я их наложил". И на другой день все, о ком он говорил, пришли. Одного из них матушка Александра спросила, как он явился. Тот ответил: "Не знаю, как сюда попал и как отсюда уйду". Сняв со всех епитимьи, батюшка сказал: "Ну, теперь я спокойно отойду". Однажды батюшка сказал, что лукавый что ни день подступает со своими законами и выспрашивает, зачем он ежедневно приобщается Святых Тайн.

За несколько дней до смерти батюшка сидел в своем кресле против аналоя, держа руку у сердца, и шептал: "Матерь Божия, вот тут болит!" В это время вошла матушка Александра и, услышав эти слова, подумала, что батюшка, глядя на образ Божией Матери, молится и показывает Ей, где болит. Она сразу вышла, чтобы не мешать. В это время на кухне сидела его духовная дочь из Вырицы. Увидя матушку, она спросила: "Что за гости сейчас пошли к батюшке? Я видела, как к нему вошла высокая в необычайном одеянии Игумения и с Нею двое мужей". Этим словам матушка Александра была крайне удивлена и возвратилась обратно в келью, оставив дверь открытой, чтобы та все слышала. Она попросила батюшку подтвердить, что кроме нее никто не входил, на это он ответил: "Она права, что видела приходящих, и ты права, что не видела никого". И шепотом добавил: "Была Матерь Божия и апостолы Петр и Иоанн, и спрашивала, где у меня болит". - "Ох, батюшка! - воскликнула матушка Александра. - И ты с Нею говорил?" А батюшка тихо ответил: "Это уже не в первый раз Матерь Божия посетила меня, грешного".

Спустя некоторое время он сказал, что приходил Архистратиг Михаил с сонмом Ангелов, а за час до смерти - что был сонм угодников Божиих.

На вопрос - на кого он покидает их - ответил: "На Матерь Божию", и наставлял любить друг друга, прощать всем обиды, потому что ненависть хотя бы к одному человеку ведет к смертному греху, и так прощать, чтобы человек знал, что ты ему простил. Сказал, что за дары монастырю Матерь Божия сторицею воздаст, а кто монашеское раздает мирянам вещами или деньгами - тому нет прощения от Господа. Образно сказал: "На каком суку сидит, тот сук и подтачивает, сук упадет и сам с суком тоже. Не будут прощены грехи тем, кто братию свою поносит и расточает монастырское добро". Затем наказал матушке Александре: "Ничего не бери монастырского, ты скоро после меня отойдешь ко Господу, приобретай более Духа Святого".

По откровению от Господа батюшка ждал смерти 15 января 1960 г., в день преподобного Серафима Саровского. Всех беспокоило: если умрет в праздники, на Святках, что делать? Пришел к нему наместник о. Алипий - тоже беспокоился об этом - и сказал батюшке, чтобы он попросил Господа в эти дни не умирать. А батюшка и отвечает: "Хорошо, ты наместник, а я послушник, пусть будет по-твоему". Так и вышло. По послушанию наместнику о. Алипию батюшка умер 18 января 1960 года.

В этот день паломники стали приходить к батюшке с пяти часов утра. Он, как всегда, принимал сидя в кресле, так ему было легче дышать. Все это время около него была Вера Р., она поддерживала его. Время от времени батюшка говорил, что смерть подходит все ближе к груди, а люди все шли и шли на благословение, и всех он благословлял. Около десяти часов утра голова у батюшки совсем склонилась, и он с помощью Веры и матушки Александры лег на кровать лицом к аналою, положив левую руку под щеку. В это время постучали и с разрешения матушки вошли две женщины, и попросили благословения. Батюшка положил руку на голову сначала одной, а затем другой, потом глубоко вздохнул и затих... Матушка Александра поняла, что это наступает смерть и загоревала, причитая: "Батюшка умер". Некоторые из присутствовавших утверждали, что батюшка уснул, другие - что у него сердечный приступ. Но он был уже мертв. Удивительно, что многие из духовных детей батюшки, находясь далеко от Печор, в тот же день и час почувствовали, что на земле уже нет его.

Одной духовной дочери 3., находившейся на отдыхе, во сне 18 января Ангел указал путь батюшки на небо. Другой, находившейся в храме, во время пения "Ныне отпущаеши" пришла мысль, что батюшка тяжело болен и в церковь не пошел, а "Во Иордане крещающуся" ему поют Ангелы... Об этом она поведала другой, стоявшей рядом с нею его духовной дочери. И здесь же они узнали, что батюшка скончался. Приехав на погребение в Печоры, они сразу пошли в батюшкину келью. Там среди находившихся людей шел разговор, что перед смертью батюшка говорил, что пришли Ангелы и пели ему. Духовная дочь П., бывшая у батюшки на Рождество Христово, рассказала, что тогда он сказал ей, что скоро умрет и она больше его не увидит. Она заплакала, что не будет знать, когда он скончается, и не сможет приехать на погребение, но он утешил ее: "Не плачь - приедешь последняя". Так и вышло. Она чудесным образом узнала о смерти батюшки и сразу пошла на вокзал, чтобы ехать в Печоры, откладывать было нельзя, так как был уже третий день. На вокзале кассир объявил, что до Пскова осталось всего четыре билета. "Представьте себе, - сказал он ей, - вам продаю последний билет". И тут же пояснил, что последние два дня масса людей едет хоронить какого-то старца.

Отпевание было 21 января при многолюдном стечении молящихся со всех концов страны. И у всех вместе со скорбью на душе была "Светлая Пасха", чувствовали, что остались сиротами на земле, но обрели теплого молитвенника пред Богом.