Быша гласи и молния, и облак мрачен на горе синайстей, глас трубный глашаше зело. Гора же синайская, дымяшеся вся (Исх. 19, 16, 18). И глагола Господь: Аз есмь Господь Бог твой, да не будут тебе бози инии, разве Мене (Исх. 20, 2—3). Но и громы, и молнии оказались бессильны: не могли они удержать жестоковыйного народа от идолопоклонства, и сетует Господь Бог ревнитель устами пророка Своего: Два зла сотворили люди Мои: источник живой воды - Меня — оставили и ископаша себе кладенцы сокрушенны, иже не возмогут воды содержати (Иерем. 2, 13).

Но мы, новый Израиль, род христианский, разве не знаем, что и нам то же самое говорит наш кроткий Спаситель? Он говорит без грома и молнии, но неужели поэтому можно и не слышать Его любящего гласа? Никто, говорил Христос, не может служить двум господам: ибо или одного будет любить, а другого ненавидеть. Не можете Богу служить и маммоне (Мф. 6, 24). Не знаете ли, — пишет св. апостол Иаков, брат Господень, — что дружба с миром есть вражда против Бога? Кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу. Или вы думаете, что напрасно говорит Писание: до ревности любит дух, живущий в вас (Иак. 4,4-5). И все мы еще до святого крещения отреклись от лукавого и сочетались единому Христу. Но многих ли убеждает все это в той непреложной истине, что в одно время можно покланяться только одному Богу? Все отрекались от лукавого, все сочетавались единому Христу. Но пройдите вы по стогнам мира христианского и посмотрите, единому ли Богу люди покланяются. Всякий любящий Бога не должен ли ныне, подобно великому апостолу Павлу, возмутиться духом, видя, что жизнь современных христиан полна идолов, как языческие Афины времен святого Апостола (Деян.17,16)?

Жизнь полна идолов; на каждом шагу встречаем теперь и идолов, и идолопоклонников. Правда, вы не увидите идолов каменных, золотых и серебряных. Грубого идолопоклонства в наш просвещенный век и странно было бы искать. Но идолопоклонство тонкое, часто бессознательное, прикрывающееся именем служения истинному Богу, — такое даже более опасное идолопоклонство снова грязной волной разлилось по лицу земли. Проявления этого идолопоклонства весьма различны, но все они равно печальны и горестны для мира христианского.

Апостол Павел в послании к римлянам говорит о древнем идолопоклонстве. Язычники, познавши Бога, не прославили Его, как Бога, и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце (Рим. 1, 21). Язычники имели знание о Боге, но знание это не затрагивало их жизни; в жизни своей они не славили и не благодарили познанного умом Бога. Жизнь не руководилась богопознанием; произошел разрыв между верой и жизнью. Не то же ли самое следует буквально сказать и о нашем времени? Как редко встречаются ныне люди, жившие только для Бога и Богом! Многие ли могут в наши дни искренно повторить эти великие слова великого Апостола: уж не я живу, но живет во мне Христос (Гал. 2, 20)? Теперь-то именно и не прославляется Бог жизнью христиан. Спросите нашего современника: чем он живет, ради чего живет? Что самое главное у него в жизни? Вам укажут семью, должность, общественную деятельность, торговлю; немногие — науку, а некоторые назовут удовольствия, личное благополучие. Но скажет ли кто, что для него самое главное в жизни — Бог, Церковь, спасение души, жизнь вечная? Нет, обо всем этом едином на потребу, почти никто не вспомнит. Христос совершенно удален из человеческой жизни, хотя многие и не решаются гнать Его открыто. Людям как бы жалко бросить Христа совершенно, но они и не любят Его настолько, чтобы ради Него отказаться от всех других богов. И вот, приложены все усилия к тому, чтобы сохранить всех идолов мира, чтобы вместе покланяться Христу и Велиару. Жизнь свою поделили люди между многими богами. Самая большая часть жизни отдается на сердечное служение всевозможным идолам, и только самая ничтожная ее часть уделяется на спешное и торопливое поклонение истинному Богу. Представьте себе большой дом занятого человека. В этом доме громадные конторы, кабинеты. В них проводит хозяин почти целые дни. Но где-то в углу дома маленькая комнатка с иконами. Редко-редко торопливо заглянет туда хозяин, но тотчас выбегает оттуда и спешит к своим "делам". Так построена вся жизнь современного христианина. Он совершенно осуетился. Целый день он занят, изо дня в день его время поглощено все без остатка. Очень редко, раз в неделю, в месяц, даже в год заглянет он в Божий храм. Его там ничто не занимает, и он спешит к своим "делам".

Что такое в наши дни жизнь во Христе? Да и кто говорит теперь о такой жизни? Теперь можно слышать речь лишь об "удовлетворении религиозных потребностей" или об "отправлении религиозных обязанностей", причем и потребностей, и обязанностей этих оказывается удивительно мало, сравнительно со всякими другими потребностями и обязанностями. "Удовлетворение религиозных потребностей"... "Отправление религиозных обязанностей"... Скажите, как иначе можно назвать эти слова, как не богохульством? Разве неясно, разве не понятно, какое ужасное отступление от Бога скрывается под ними? Вера христианская не может занимать лишь ничтожный уголок в жизни человеческой; нет, она может быть только самою жизнью. Приведите вы себе на память всех святых угодников Божиих. Возможны ли, мыслимы ли подобные слова в их святых устах? Разве для них вся жизнь не была одним хождением пред Богом (Быт. 5, 24; 6, 9)? Говорят о том, что вера Христова вовсе не влияет на жизнь людей. Да она и не может влиять, потому что ей не дают места в жизни. Ведь наполняла же Христова вера радостью неизреченной, блаженством и миром сердца святых угодников Божиих, которые жили для одного Бога. Всем, кто служит единому Богу, дух, живущий в них, большую дает благодать (Так. 4, 6), пред которой жалки и ничтожны все призрачные мира дары. Кто всего себя отдал Богу, тот приобретает вечное сокровище, которого ни моль, ни ржа не истребляют, которого воры не крадут (Мф. 6, 20), которое и за гробом остается. А наш современник, ревностно служащий идолам земным, с утра до ночи мудрствующий о земном, забывший о горнем, — что он приобретает? Что дают ему его идолы? Что он имеет? Правда, внешняя его жизнь может поразить легкомысленного ценителя своим богатством, удобствами, внешним блеском. Но какое внутреннее убожество души скрывается подо всем этим внешним, временным и мимолетным блеском! Как мрачна и смятенна душа нашего современника! И это не я говорю, желая осуждать идолопоклонническую жизнь мира. Нет, писатели, Богу и св. Церкви враждебные, и те — прочтите! — какими до ужаса мрачными красками изображают они "дни нашей жизни". А лучшие писатели, не говорят ли они о мире, что

С гордостью часто говорит наш современник: богат есмь и обогатихся и ни в чем не имею нужды; но не знает он того, что он несчастен и жалок, и нищ, и слеп, и наг (Апок. 3, 17). И все это потому, что вера Христова перестала быть жизнью, что не единому Богу покланяются люди, а натворили себе неисчетное множество кумиров, кумиров бездушных, которые не могут одухотворить жизни и сделать ее содержательной.

Идолы все больше и больше вытесняют Христа из жизни людской. Все, касающееся веры, более и более становится в наши дни "частным делом", даже таким, которое постоянно нужно прятать в самой сокровенной "клети", которому нет и быть не должно никакого места в жизни. В наши дни христианство проявляется только как личное потаенное благочестие, но совсем оскудела христианская жизнь. Христианская жизнь возможна только в Церкви; только Церковь живет Христовой жизнью. Церковь, это то святое общество, в котором земля до неба возвышается, где люди настолько объединяются в любви и единомыслии, что бывает у них одно сердце и одна душа (Деян. 4,32). Все тело Церкви, посредством всяких взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена, получает приращение для созидания самого себя в любви (Еф. 4,16), доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова (Еф. 4, 13), и будет во всем Христос (Кол. 3, 11; 1 Кор. 15, 28). Вот истинная Христова жизнь! Но причастие церковной Христовой жизни доступно только любящему сердцу, которое способно на отвержение греховного себялюбия, которому дорог единый Бог любви и противны холодные, бездушные идолы мира. Служение же идолам всегда связано с себялюбием, и потому для бедного любовию сердца наших современников непонятна и недоступна вся глубокая содержательность, радость и красота церковной жизни. Наше общество готово поэтому всю церковную жизнь предоставить только одним монахам и священникам; для себя же жизнь по уставам церковным считает вовсе не обязательной. Заветы Христовы, жизнь христианская, по мнению нашего общества, обязательны и нужны одним монахам да, пожалуй, иногда, священникам, а мирянам все можно, все хорошо и похвально. Богослужение должны посещать монахи, а миряне могут для себя заменить его ночными и всенощными бдениями в увеселительных заведениях. Братолюбие тоже не для мирян — для них достаточно вежливости. Общество предпочитает идти на торжище скучного мира, мечется там в потемках от одного блуждающего огонька к другому, гибнет духовным гладом, питается от рожец, приличных лишь свиньям, и не хочет избыточествовать хлебы в дому небесного Отца, который есть святая Церковь православная. А если и говорят некоторые об участии в жизни церковной, то под этой жизнью разумеют не созидание тела Христова в общем братолюбии и духовных подвигах; нет, под жизнью Христовой Церкви разумеют ведение хозяйства, заведывание столами торжников (Мф. 21, 12) да борьбу за какие-то права. И на месте святе хотят поставить свой бездушный мирской кумир!

В отношениях Церкви больше всего проявляется современное идолопоклонство. Многие ожесточились, злословя единственный путь Христов (Деян. 19, 9), путь церковный. Создаются "новые пути" с именем Христовым, но без Церкви, "около стен церковных". Эти "новые пути" оказываются очень удобными именно для того, чтобы сохранить имя Христово, а кланяться своим любезным идолам. Потому и привлекательны все эти "новые пути". Они легки и потворствуют страстям. От действительной Христовой веры, содержащейся в св. Церкви, на этих путях остаются только иногда благочестивые, а чаще уродливые мечты, не имеющие никакого отношения к жизни. Церковь преподает людям полное Христово учение. Учение это оказывается мало снисходительным для страстей, для себялюбия человеческого. А на "новых путях" можно выбрать из учения Христова только то, что понравится, что не помешает поклоняться идолам. Повторяется вечно одно и то же печальное событие, так ярко описанное в книге деяний апостольских. Вельможа Феликс слушает св. апостола Павла, пока тот проповедует о вере во Христа Иисуса, но когда Апостол начинает говорить о воздержании и о будущем суде, вельможа приходит в ужас и говорит: Теперь пойди, а когда найду время, позову тебя (Деян. 25,24-25). Разве не буквально повторяется это обычное, но прискорбное событие в наши дни? Теперь тоже многие готовы принять ни к чему не обязывающее "чистое", "евангельское", "свободное" христианство, но с ожесточением отвергают св. Церковь, потому что она-то и говорит о воздержании, самоотречении, об извержении идолов.

Для того, чтобы на досуге помечтать о Христе, для этого нет особенной нужды в Церкви, можно обойтись и без нее. Без Церкви невозможна только жизнь христианская, а ревнителей этой жизни находится очень мало; большинству более приятна жизнь полуязыческая. Современное идолопоклонство и проявляется в отрицании св. Церкви.

В этом тонком виде идолопоклонство, как яд, проникло и в церковное общество. Чем иным можно объяснить то удивительное безразличие в делах веры и Церкви, которое господствует в нашем так называемом высшем, образованном обществе? Многие ли в наши дни чувствуют живую потребность сердца — принадлежать ко св. Церкви Православной? Многие ли знают сами о себе, принадлежат они к Церкви или уже невидимым судом Божиим, как сухие ветви, давно не приносящие никакого плода духовного, отсечены от живого и цветущего древа церковного? Да многие даже с недоумением спрашивают, что значит принадлежать к Церкви? Думают, что для принадлежности к Церкви достаточно быть записанным при крещении в книгу, раза три в год зайти в храм, однажды в три-четыре года приобщиться св. Тайн. А если вы будете говорить об обязанностях всякого, принадлежащего к св. Церкви, вам с негодованием ответят: "Да разве мы монахи? По-вашему, христианство только в монашестве? Нужно только Богу молиться? От жизни с ее радостями нужно отказаться? У вас слишком узкое понятие о христианстве. Христианство — религия свободы"... и прочие безумные глаголы. Для достижения земных целей существует много различных обществ, и все прекрасно понимают, что значит принадлежать к таким обществам. Человек, принадлежащий к какому-нибудь из этих обществ, принимает самое близкое участие в жизни этого общества, живет его жизнью. Что полезно для общества, полезным считает и для себя. Друг общества — его друг. Враг общества — его враг. Приведу, может быть, не совсем приличный на церковном амвоне, но для многих более понятный пример. За последние годы и у нас на Руси образовалось множество политических партий. И смотрите, как ревниво член партии оберегает интересы своей именно партии, как твердо знает он, чем отличается его партия от других. Пусть какой-нибудь социалист начнет распространять мысли монархические, — его тотчас отлучат от партии, порвут с ним всякие отношения. Но Церковь? Ее жизнь нас не касается; она нам нисколько не дорога; мы привыкли без нее обходиться. Вопросы веры, вопросы спасения души мало кого занимают. Православие и ересь, истина и заблуждение мало стали различаться между собою. Многие избегают говорить о православии и еретических западных исповеданиях — католичестве и лютеранстве, — а говорят только о каком-то общем христианстве. Сочувствовать еретику, стать и стоять на стороне врага Христовой Церкви - разве считается теперь это позорным и пагубным преступлением, раздиранием нешвеного хитона Христова? Да считается ли все это хоть только предосудительным? Напротив, легкомысленное отрицание церковного учения, уставов церковных, глумление над ними, противление власти церковной - не стало ли все это признаком хорошего тона? А полная преданность св. вере православной и св. Церкви Христовой, жизнь по ее св. уставам, беспрекословное повиновение власти церковной не за гнев, а за совесть — все это разве не явные признаки отсталости, которой так суеверно боятся наши современники? Увы! К несчастию и скорби нашей, все это так. Еретики, пользуясь беспросветным невежеством общества в вопросах веры и благочестия, прикрываясь громкими, но совершенно пустыми словами, проповедуют самые невозможные, самые бессмысленные и отвратительные учения, а сыны Церкви, нисколько не задумываясь, еретическую ложь поставляют выше православной истины. Отлученного от Церкви за богохульные ереси открыто именуют великим учителем, устраивают в честь его празднества, ездят к нему на поклон. Мало того, осмеливаются еще поносить стражей Христова стада за то, что они волков отгоняют от вверенных им Богом овец. Враги Церкви осыпают достояние Божие неисчетными хулами, от которых в ужас приходит душа, любящая Бога и св. Церковь. Объявлена беспощадная война всему делу Христову; для достижения богопротивных целей не отказываются от самых постыдных и низких средств. Что же сыны Церкви? Дают они отпор врагам Христовым? Отвращаются они с негодованием и скорбью от безумных дел и речей? Начинают они еще больше любить поносимого Христа и Его св. Церковь? О, нет! Они готовы даже рукоплескать врагам Христовым и излиха вопиют: распни Его! Можно сказать даже больше. Замечается какая-то озлобленность против своей Церкви. Все как будто довольны тем, что враги так бессовестно поносят св. Церковь православную. Все как будто втайне с нетерпением ждут, не погибнет ли Православная Церковь, и останутся тогда они на свободе от Бога, от звона церковного, с одними своими любезными идолами. Снова можно уловить, правда, чаще прикрываемый громкими словами, вопль: сойдите с дороги, уклонитесь от путей, устраните от очей наших святого Израилева, как кричали некогда людие непокоривии, сынове лживии, иже не похотеша слышати закона Божия (Иса. 30, 9. 11). Иначе чем объяснить, что сыны Церкви так спешат со своим сочувствием всему противоцерковному. У недобрых людей бывает, что, когда слышат они что-либо дурное о своих врагах, то спешат скорее всему этому поверить, боясь, как бы это дурное не оказалось неправдой. То же самое не видим ли мы и в отношениях к Церкви? Сыны противления (Еф. 2, 2) изобретают всевозможную неправду на Церковь Божию, на святые обители иноческие, на иереев и архиереев Божиих, наполняют этой неправдой свои газеты и книжки. Неправда ясна и прозрачна, как день, а сыны Церкви, закрывая глаза на все, спешат верить заведомой лжи.

Такое противление Церкви, даже по видимому принадлежащих к ней, в основе своей имеет то же идолопоклонство. Оттого и противление Церкви, что не хотят служить люди единому Богу. Если бы служили единому Богу, то ни о каком противлении Церкви, даже о безразличии в делах веры не было бы и помина. Но в наш идолопоклоннический век противление Церкви достигло громадных размеров и составляет величайшее несчастие нашего времени. Оттого, — говорит св. священномученик Киприан, — и все ереси, и расколы, что все не церковное, даже враждебное Церкви находит поддержку и одобрение в недрах самой Церкви! (Письмо к Помпею).

О, братие! Да не впадет никто из нас в ту же притчу противления (Евр. 4, 11). Грядет гнев Божий на сыны противления (Кол. 3, 6; Еф. 5, 6). Страшна ярость огня, поясти хотящего сопротивные (Евр.10,27). Не мои это слова, не мои прещения, а св. апостола Павла. И пророк говорит: Господь есть Бог ревнитель и не пощадит противников Своих (Наум. 1, 2). Но когда видишь печальный разброд церковного общества ради служения богам иным, хочется из глубины скорбного сердца воскликнуть: блесни молния, загремите громы, раздайся снова по всей земле Господень глас: Аз есмь Господь Бог твой, да не будут тебе бози инии разве Мене! Удалите из среды себя чужих богов (1 Цар. 7, 3; 4 Цар. 17, 35; 37, 38) и не воспоминайте имени их (Нав. 23, 7).

Но в нынешний день праздника нашего пусть глас Господень прежде всего и громче всего раздастся для нас, братья мои, родные сыны одной духовной матери-кормилицы — Московской Духовной Академии. Разве не слышим мы, как особенно звучит для нас первое слово синайского Десятословия? Разве трудно узнать те размышления, на которые наводит оно нас? Прежде всего оно заставляет нас подумать о нашем настоящем. Благодарение Господу Богу. мы в школе духовной. Самая наука наша не обращает взоров наших долу и только долу; нет, она проповедует о горнем, зовет горе. Ведь в наше время очень много наук, которые наполняют людей множеством знаний, но о всех этих знаниях всегда можно спросить: нужны ли они для спасения души и для жизни вечной? А если не нужны, то какая в них польза? Правда, эти знания дают много житейских удобств: без них мы и прожить теперь не можем. Нам нужны железные дороги, пароходы, телеграфы и телефоны, электрический свет и многое другое. Все это так. Говорить против всего этого - значит быть смешным. Но суждение с точки зрения житейской пользы не есть высшее для человека, особенно для христианина, ибо он слышит слово Христово: какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душу свою погубит (Лк. 9, 25)? Мы все верою ходим, а не видением (2 Кор. 5, 7), не наукой. Наука сама по себе еще не есть жизнь; в вопросах жизни и смерти наука служить может только Христу или антихристу. Вся беда нашего времени в том, что гордая полунаука, — настоящая паука всегда смиренна, — берется не за свое дело, хочет учить людей жить. Ведь из истин естественнонаучных, математических и технических ровно ничего нельзя получить для решения вопросов спасения и погибели. Есть Бог или Его нет, будет ли жизнь вечная или нет — ответа на эти вопросы не найдешь, если будешь изучать звезды, деревья и травы, камни и металлы. Не найдешь их, если будешь изучать и судьбы народов, их войны, торговлю, общественную жизнь. Когда же наука начинает все же обсуждать подобные вопросы, то, взирая только долу, она легко и скоро начинает служить антихристу. Она, как древний человекоубийца, коварно внушает людям: отверзутся очи ваши, и будете, как боги, знающие доброе и лукавое (Быт. 3, 5). И не напрасно св. ап. Иаков такую мудрость называет земной, душевной, бесовской (Иак. 3, 15). Эта бесовская мудрость нередко в наши дни все дело спасения нашего объявляет юродством. Не ведет такая мудрость ко спасению, а вечная жизнь ей совсем незнакома: она знает одну только могилу, глухо, недовольно и мрачно ропщет перед гробом. Но кто может о нашей науке сказать, что она по существу своему не нужна для спасения души и жизни вечной? Изучать св. Писания, духоносные творения св. отцов, узнавать жизнь и подвиги угодников Божиих, исследовать дивные судьбы Христовой Церкви — неужели можно сравнивать все это с постройкой фабричных труб, с изучением писаний греховных, со всем вообще строительством современной башни Вавилонской? Конечно, нет! И в наше время, когда так умножается земная мудрость, особенно велика нужда в мудрости небесной, божественной. Истина, свыше сходящая (Иак. 3, 17), нужна людям; без нее они прожить не могут, сколько бы ни зарывались в суету земную. Вся земля истину призывает, и небо оную благословляет и вся дела трясутся и трепещут ея (2 Ездр. 4, 36). Со всех сторон и в наши дни идут бесчисленные запросы на ту именно мудрость, которой посвящена наша Академия. На поприще земной мудрости избыток работников, но их мало, их очень мало на благодатной ниве богословской науки. А потому служение богословской науке и обогащение себя ее вечными и нетленными сокровищами — вот наше призвание в настоящем! Вот чему единому должны мы служить, чему покланяться; не преклоняя в то же время колен пред Ваалом знания чуждого и малоспасительного!

Но св. Апостол предупреждает нас от обольщения. Мудр ли, — говорит он, - и разумен кто в вас? Докажи это на самом деле добрым поведением с мудрою кротостью. Но если в вашем сердце вы имеете горькую зависть и сварливость, то не хвалитесь и не лгите на истину (Иак. 3, 13-14). Замечали ли вы, что в слове Божием и в писаниях святоотеческих истина всегда оценивается по тому, хороша она или нет, полезна она для спасения или вредна? Истина оценивается не по теоретическим или логическим соображениям, а по соображениям нравственным. Так и здесь св. Апостол дает нам возможность думать и говорить, что даже и занятие богословием еще не есть служение единому Богу: можно быть и богословом, и все же покланяться богам иным, служить идолам бездушным. Недостаток преданности единому Богу вместе с желанием соединить поклонение Богу и идолам, создали в наше время преимущественно у западных еретиков взгляд на богословие, как на одно только внешнее знание. Что такое богословие? Оно для многих есть только знание богословских истин, но незнание Бога. Знание же Бога есть наука опытная. Только чистые сердцем Бога узрят, и потому истинное богословие должно быть благочестием и только тогда принесет оно плод по роду своему. Богословие же без благочестия, это — одно из чахлых и бледных порождений нашего идолопоклоннического века, не желающего покланяться единому Богу. Такого богословия не знали и не знают духоносные богословы. Св. Исаак Сирианин уподобляет такое богословие речам блудницы о целомудрии и считает его столь же мало полезным, как если бы кто вздумал поджигать сырые дрова. Да и те немногие люди, которые искренно ищут Бога, тоскуют душою по Нему, которые просят у богословов истины небесной, — они отвращаются от такого богословия и говорят: "Мы гладом духовным гибнем, — зачем же вы даете нам камень вместо хлеба"? А как недолговечны все произведения этого бездушного богословия! Они черствеют, как ячменный хлеб (Суд. 5,8), и их никто не хочет знать. Писания же духоносных богословов живут тысячи лет; их с любовью читают добрые люди и по ним спасают душу свою. Нашим призванием и должно быть богословие живое и действенное, проникающее до разделения души и духа (Евр. 4,12), богословие спасительное. Такое богословие не может быть скучным, безжизненным, бессодержательным, потому что оно есть самое высшее проявление жизни, внутреннее возрастание христианской души, пока не изобразится в ней Христос (Гал.4, 19).

К счастью нашему, мы имеем здесь все лучшие пособия для занятий именно таким богословием. Здесь у нас русская православная святыня, где, как чистый пламень свечи, целые столетия горят верующие души огнем священного вдохновения и согреваются теплотой сердечного умиления. Посмотрите со вне и на нашу дорогую Академию! Много можно поучительного найти здесь для души, преданной любомудрию. Обращали ли вы внимание на то, что в средине всех зданий Божий храм стоит? И не напоминают ли все эти здания тех строений близ Иерусалимского храма, где воспитывалась небесная Покровительница нашего храма, простирающая свой честный омофор и на всю Академию? А все сие не проповедует ли той непреложной истины, что подлинное христианское православное богословие должно стоять в самой тесной и неразрывной связи с церковной жизнью? Царица Небесная, сама при храме воспитавшаяся, да поможет и нам воспитатися Господу (см. стихиру на Введение) при храме ее имени посвященном!

Пора бы ввести слово в пристань молчания, но как не бросить взора на будущее? Аз есмь Господь Бог твой, да не будут тебе бози инии, разве Мене! Неужели можно после этого идти на сторону далече, иным богам нокланяться, иным богам служить, иным богам отдать жизнь свою! Оставить Бога и св. Церковь православную в то время, когда такая великая нужда в делателях на ниве Христовой!

На нашу русскую равнину налетели со всех сторон безводные облака, носимые ветром, которым блюдется мрак тьмы на век (Иуд. 12, 13). Уста их произносят надутые слова. Это - ропотники, ничем недовольные, поступающие но своим похотям (Иуд. 16). Лукавый супостат наш в образе лихих людей, как рыкающий лев, ходит, ища, кого поглотить (1 Петр. 5, 8). Врата адовы собрали все свои силы и устремились на св. Церковь Христову. Указывать ли этих врагов Церкви? Но кто их не знает? Их не видит только слепой. Верим, непоколебимо верим, — никаким ветрам, никаким бурям не потопить корабля Иисусова! Не одолеть адовым вратам Христовой Церкви! Истина велика и сильнее всего, она пребывает и возмогает во веке (2 Ездр. 4,35,38). Легче солнце погасить, нежели Церковь погубить, как говорит св. Златоуст. Не страшимся за св. Церковь! Но посмотрите, как расхищается достояние Божие! Сколько добрых людей в путь Каинов поидоша, и в лесть Валаамовы мзды устремишася, и в упорстве погибают, как Корей (Иуд. 11. Срвн. Быт. 4, 7; Числ. 22, 22; 16,31). Неужели можно со спокойной совестью заниматься куплями житейскими (2 Тим. 2, 4), когда родную мать — св. Церковь терзают, ее родных детей похищают? В лице Церкви снова Христос возносится на крест, снова безумно ругаются Ему и поносят Его. И кто способен пройти мимо, покивая главою? Какую совесть нужно иметь для того, чтобы не облегчить тяжелого креста Христова, подобно Симону Киринейскому? Всякий, кто получил церковное образование, кому Бог дал силы, знания, кто любит Бога, кого Христос избрал на Свое служение, как может он не стать на защиту своего Спасителя? Как может он не охранять достояние Божие от хищных волков? Это великое и благое дело. Если кто из вас, пишет Апостол, уклонится от истины и обратит кто его, пусть тот знает, что обративший грешника от ложного пути, его спасет душу от смерти и покроет множество грехов (Иак. 5, 19-20). И как прискорбно становится, когда слышишь, что начаша вкупе отрицатися вси (Лк.14, 18). Кругом братья но вере погибают, а званые говорят: Это не мое дело: пусть служит им, кто хочет, а я... я село купих, жену поях, — имей мя отречена (Лк. 14, 18. 20). Но кровь брата твоего, кровь всех, по нерадению твоему в удалении от Церкви от мысленного волка звероуловленных, вопиет от земли к Богу (Быт. 4,10). Тебе даны силы, даны знания, а ты не захотел отдать их на служение Богу и св. Церкви? Семидал и мед, и масло ял еси, но позорно изменил Богу (Иезек. 16, 13; чит. до конца главы)?

Говоришь о слабости, о недостоинстве? Да, мы знаем, что Моисей отрекался (Исх. 3,11 - 4,17), Иона бежал в Фарсис, страшились Григории и Златоусты, по смирению нреп. Сергий отрекался. Но ты-то, так ревниво оберегающий свое мелочное самолюбие в другое время, ты-то искренно ли говоришь о своем недостоинстве? Не желаешь ли ты под предлогом смирения предаться беспечности, как говорит св. Златоуст, и твои слова смирения не пустая ли только отговорка, которой ты думаешь успокоить и себя, и других? Словами смирения не готовишь ли ты только покойную постель, на которой мог бы безмятежным сном почить твой дремлющий дух? Лицемерное малодушие не скрывает ли под собою окамененного нечувствия к делу Христову? Не потому ли только избегают церковного служения, что славу человеческую больше возлюбили, нежели Божию славу (Ин. 12, 43)? Будь хоть с самим собой на минуту искренним и ответь себе, брат мой, без боязни, смело и правдиво на все эти вопросы.

Надеяться на себя только не следует, но отдай все свои силы, способности, знания, которыми благословил тебя Господь, в руку Божию, как вдовица две лепты, и скажи с Апостолом: вся могу о укрепляющем мя Иисусе (Филип. 4,13)! Благо есть мужу, егда возмет ярем Христов в юности своей (Плач Иеремии 3, 27). Здесь на земле, в Церкви воинствующей, он злопостраждет, как добрый воин Христов (2 Тим. 2. 3), но Господь Бог венчает его победным венцом в Церкви. Nоржествующей на небесах, где готовится венец правды всем возлюбившим Христа (2 Тим. 4, 8).

Вменить в уметы всех пустых и бездушных идолов суетного мира. все сором счесть и только единому Богу и Его св. Церкви служить — выше этого нет и быть ничего не может! А кто ради земных кумиров отрекается от жребия Христова, тот знай, что скучные, бессодержательные и некрасивые песни земли никогда заменить не могли сладчайших звуков небес для души боголюбивой, и на распутьях мира, на кривых и развращенных путях идолослужения (Суд. 5, 6) не найдешь ты душе своей отрады.

Аз есмь Господь Бог твой, да не будут тебе бози инии, разве Мене! Внемли, боголюбивая душа, Божию гласу! Если не послушаешь его, меч тя пояст, уста бо Господня глаголаша сия (Иса. 1, 20). Любить единого господа Бога твоего, послушать голоса Его, всем сердцем к Нему прилепляться — сие есть живот твой и долгота дней твоих! Жизнь и смерть предложены тебе, душа боголюбивая, благословение и проклятие. Избери же жизнь, а не смерть (Второзак. 30, 19-20)!