Агафья Лыкова

Недавно в "Русской речи" была опубликована статья В.С. Маркелова "Письма Агафьи Лыковой". (Маркелов В.С. Письма Агафьи Лыковой// Русская речь. 2000. №3. С.65-73)

Здесь будет уместно сказать несколько слов о самом журнале. "Русская речь" - научно-популярный журнал. Адресован он широкой читательской аудитории (специалистам-филологам, студентам, школьным учителям, любителям словесности). Следовательно, материалы в таком журнале должны быть написаны просто и доступно. Однако все они обязаны быть безукоризненными с научной точки зрения. И "Русская речь", без сомнения, является одним из лучших образцов научно-популярной периодики.

Тем обиднее появление на страницах журнала статей, которые не вполне соответствуют его общему, высокому, уровню.

То, что автором статьи "Письма Агафьи Лыковой" проделана большая работа по изучению письменного творчества всемирно известной "хозяйки" Саянской тайги, старообрядки Агафьи Карповны Лыковой, не вызывает никаких сомнений. В.С. Маркелов делает в заключение следующий вывод: "Письма А. Лыковой убедительно свидетельствуют о существовании развитого письменного языка, сложившегося некогда на собственно русской старообрядческой основе, показывая, насколько разносторонними и широкими являются возможности крестьянского старообрядческого типа письма в наше время".

Действительно, графико-орфографические особенности А. Лыковой - это продукт замысловатого слияния норм письменного по происхождению церковнославянского языка и живой диалектной речи.

Актуальная тема, уникальный источник, верные обобщения… И удивительно низкий уровень анализа материала: почти все объяснения В.С. Маркелова либо неверны вообще, либо грешат досадными неточностями, источник которых заключается в недостаточном знании основных сведений по праславянской фонетике, исторической грамматике русского языка, старославянскому и церковнославянскому языку. Данное обстоятельство и стало поводом к написанию этой статьи-рецензии.

Так, отмечая в письмах графическую диссимиляцию (расподобление соседних букв), В.С. Маркелов в качестве примера приводит слово Агафiи. Но это личное имя написано в полном соответствии с церковнославянским правилом: i (и-десятиричная) пишется перед гласными. Далее автор утверждает: "Известно, что до 1918 года в русской письменности употреблялась буква , произносившаяся как звук [е]. Буква появилась в общеславянскую эпоху". Во-первых, буква пишется, произносится же звук. Во-вторых, в общеславянскую, праславянскую, эпоху появилась фонема . Буква (ять) для передача специфически славянского звука [a] - а-переднего - была придумана в IX веке, в период создания славянской письменности. Для этих же целей в азбуку были введены буквы-лигатуры, представляющие собой соединение двух графем. Так, буква ы (еры) состоит из ъ (ера) и i (и-десятиричной), (а-йотированная; в церковнославянской азбуке - я), (э-йотированная), (юс малый йотированный), (юс большой йотированный) - из i (и-десятиричной) и соответственно а (аза), е (естъ), (юса большого), (юса малого).

Кстати, йотированные буквы обозначали два звука - [jа], [jэ] и т.д., а не один звук [ja] и др., как пишет В.С. Маркелов.

Автор пишет, что, например, "в старинной русской письменности между буквами и " существовали "синонимичные" отношения". В применении к буквам правильнее говорить не о синонимии, которая подразумевает взаимозаменяемость, а о дублетности, то есть о дополнительном распределении: так, в церковнославянском языке я - - писалась в начале слов, юс малый - - не в начале слов. Исключение составляет существительное зыкъ в значении "орган речи", чтобы отличить его от зыкъ - "народ".

В перечень лигатур у В.С. Маркелова почему-то попадает буква (пси), которая, обозначая не возможное в славянской речи звуковое сочетание [пс], взята из греческого алфавита (являющегося основным источником кириллицы) только потому, что имела особое числовое значение "700" и употреблялась в ряде важнейших заимствований: алъмъ, алтирь (по-церковнославянски - аломъ, алтирь).

Касаясь истории фонем <ь> и <ъ> (ерь и еръ) в русском языке, В.С. Маркелов пишет: "В современном русском языке буквы ъ и ь используются как разделительные знаки (и только. - Л.М.)". Это не совсем так: буква ь (мягкий знак) используется и для обозначения мягкости согласных, кроме шипящих: витязь, льстить, тоньше.

Изумляет, что автор статьи сомневается, есть или нет в языке А. Лыковой, живущей в ХХ столетии, самостоятельные фонемы <ъ> и <ь>. Между тем падение редуцированных произошло в XI-XII веках. Кстати, в древнерусском языке до утраты еров указанные фонемы реализовались только в звуках [ъ] и [ь], и никакой разницы в произношении в зависимости от позиции, сильной или слабой, вопреки мнению В.С. Маркелова, не было.

Автор статьи ошибочно связывает возникновение полногласных сочетаний -оло-, -оро-, -ере- с падением редуцированных. Это праславянское фонетическое явление. Из форм *tolt, *tort, *tert, *telt возникло по две коррелятивных формы, первые из которых (полногласные) характерны для русского языка, вторые (неполногласные) - для старославянского, церковнославянского: -оло-/-ла-, -оро-/-ра-, -ере-/-ре-, -оло-/-ле-. Как видно, звукокомплекс -еле- из-за лабиовелярности звука [l] (основная - губная - артикуляция которого дополнительно сопровождалась подъемом задней спинки языка к мягкому небу) не образовался, а В.С. Маркелов, тем не менее, его указывает. В письмах А. Лыковой употребляются только русские формы, в число которых неожиданно помещается слово наверхъ, и оно по непонятным причинам настораживает автора. Он пишет: "Вм. возможного вьрьхъ". Во-первых, наверхъ никак не связано с праславянским полногласием. Во-вторых, неясно, на что уже указывалось, почему в языке Агафьи Карповны не должно быть результатов падения редуцированных. В-третьих, судя по всему, В.С. Маркелов имел в виду слово верех, то есть форму с так называемым вторым полногласием, которое появилось уже в древнерусском языке на месте праславянских сочетаний *tъrt, *tъlt, *tьrt, *tьlt после утраты еров. Может быть, автор намекает на "глухое" полногласие, также связанное с древнерусскими источниками?.. Отгадать трудно, очевидно только, что в один ряд ставятся явления, возникшие в разное время, в разных языках.

Несомненно и следующее. Буквы ерь и еръ употребляются в письмах-грамотках в соответствии с предписаниями церковнославянского языка: ни одно слово не может заканчиваться согласной буквой.

Если говорить о звукокомплексах [кы], [гы], [хы], то они по происхождению являются праславянскими и возникли по закону внутрислогового сингармонизма, по которому твердые согласные могли соединяться только с гласными непереднего ряда. Сочетания букв кы, гы, хы характерны для старославянских и ранних церковнославянских памятников. Однако уже в конце XVI - начале XVII в. заднеязычные звуки [к], [г], [х] стали сочетаться в церковнославянском языке со звуком [и]. Отсюда закономерно более широкое распространение графем ки, ги, хи, которые А. Лыкова и предпочитает, ибо, как пишет В.С. Маркелов, ее грамотки связаны с типом письма, возникшим в период массовой миграции старообрядцев, то есть в XVIII-XIX веке.

В применении к письменным источникам ХХ столетия стяженные формы прилагательных в родительном падеже единственного числа на -аго, -яго (типа новаго, синяго) надо называть не старославянскими, а церковнославянскими. Образование членных (полных) адъективных форм относится к праславянской эпохе. Изначально эти формы представляли собой соединение указательного местоимения и, , "тот, та, то" с соответствующей падежной формой именного (краткого) прилагательного: Р.п., ед.ч., м.р., ср.р. нова +го, син+го. Со временем формы местоимения - через cтадию утраты интервокального [j] - сливались с адъективными флексиями: новаго, синго.

В.С. Маркелов совершенно справедливо отмечает: "Не разработаны приемы анализа индивидуальных особенностей расстановки знаков препинания". Его мысль о том, что в основе пунктуационной системы А. Лыковой лежит актуальное членение предложения, чрезвычайно интересна, но не нова (см. многочисленные работы о синтаксисе разговорного языка). Кстати, автор довольно нетрадиционно толкует само понятие "актуальное членение предложения": "Мы полагаем, что членение текстов писем на слова с помощью пробелов заменяет знаки препинания - точки и запятые, т.е. основу пунктуации составляет актуальное коммуникативное членение предложения на слова, которые могут объединяться в синтагмы (минимальные семантико-синтаксические и ритмо-интонационные единицы речи)…" На самом же деле актуальное членение предложения - это контекстуальное членение предложения на исходную часть сообщения - тему (данное) и на то, что утверждается о ней, - рему (новое). Также некорректно говорить, что в основе древнерусского синтаксиса лежало деление на тему и рему, ибо наука по понятным причинам не располагает устными источниками данной эпохи. Многие древнерусские и церковнославянские тексты представляют собой так называемое "нанизывание", когда одно предложение присоединяется к другому при помощи разнообразных скреп (союзов и частиц), при этом составитель сообщения замечает, что следующая часть тематически, интонационно и структурно связана с предыдущей, и добавляет ее и т.д. и т.п.

Небольшое количество знаков препинания и неупорядоченность их постановки имеют, во всяком случае, два объяснения. Во-первых, нельзя сказать, что Агафья Карповна в полной мере владеет нормами старообрядческого типа церковнославянского языка, и многие написания свидетельствуют о недостаточном его знании. Этим объясняется, например, так смутившее В.С. Маркелова сосуществование орфограмм вызбе, вызбу и кизбе, киконам. Во-вторых, даже в кодифицированном церковнославянском языке (зафиксированном в авторитетных источниках - словарях, грамматиках, учебниках и т.п.) не существует строгих пунктуационных правил: в одном и том же случае в разных текстах или в разных отрывках одного текста могут ставиться разные знаки препинания или не ставиться вовсе.

Первая буква церковнославянского алфавита называется азъ. Данное обстоятельство привело к возникновению фразеологизма начинать с азов, то есть "с самого понятного, основного, простого". Не стоит об этом забывать...