Он похож на большого, мудрого ребенка. Глаза - наивные, немножко грустные, в момент шутки светятся задором. Говорит по-русски свободно, с акцентом, иногда путая слова и по-французски грассируя.

Его судьба удивительным образом напоминает судьбу Серафима Роуза, выходца из протестантской американской семьи. Те же страстные метания в поисках истины в юности. И, наконец, обретение ее, истины, в православной вере и монашестве.

- Отец Серафим был гораздо талантливей, - отмахнулся на это мое сравнение отец Василий. - Его творческое наследие имеет большое влияние в Америке и в России...

Когда-то отец Василий был Пьером Паскье. Родился в семье католиков в городе Шолэ, что на северо-западе Франции. Каждое воскресенье родители водили мальчика в католический храм. Так что воцерковился маленький Пьер довольно рано и даже время от времени прислуживал в алтаре.

Годам к пятнадцати он вдруг охладел к католической вере и увлекся индуизмом и буддизмом. Но и этот религиозный опыт не затронул глубоко его сердца. "Не наш культур", - объясняет отец Василий.

В то же время большое влияние на душу Пьера оказал пример Ганди. Юношу глубоко поразил тот факт, что Ганди победил без оружия. В своей деятельности индийский лидер во многом опирался на Евангелие. Этот факт и убедил Пьера, что Евангелие - это сила! И если мы будем жить по Евангелию - то победим. Сначала страсти, которые в нас, а затем и зло, которое вокруг нас.

Первый раз о России Пьер узнал от своей крестной матери, которая во время туристической поездки в Москву побывала в Троице-Сергиевой Лавре и привезла оттуда фотографии с видом монастыря. Тогда же юноша прочитал во французском переводе книги о прп. Сергии Радонежском и прп. Серафиме Саровском. Интерес к православию подогрел и русский церковный хор, пение которого потрясло Пьера до глубины души.

Дыхание Православия доносилось и из Греции: все же Афон был ближе географически. Жажда восточного христианства оказалась настолько сильна, что в 1980 году молодой человек принимает монашеский постриг и отправляется в греко-католический (униатский) монастырь Иоанна Предтечи, что в 15 километрах от Иерусалима. О том, чтобы окончательно порвать с католичеством, тогда еще не было и речи.

Такие мысли появились на Святой Земле. Ведь в 5 километрах от обители Иоанна Предтечи находился русский Горненский женский монастырь. И отцу Василию Паскье приходилось часто встречаться с православными.

Однажды он познакомился со странником Евгением, который за три года пешком прошел от Владивостока, через всю Россию, до Иерусалима. Они многие часы говорили о вере.

Впрочем, француза уже и не нужно было убеждать. Он уже давно для себя понял, что истина - в Православии. Но здесь давал о себе знать, как отец Василий выразился, "психологически тормози". Он боялся ошибиться и нарушить свой обет, данный в униатской церкви.

Решающим моментом в вопросе быть или не быть православным оказалась встреча с русским иеромонахом Иеронимом, с которым его познакомил Евгений. До приезда в Иерусалим отец Иероним - батюшка необыкновенной духовности и прозорливости - долгие годы подвизался на Афоне. Гость со Святой Горы произвел на отца Василия, по его словам, впечатление необычайное. "После знакомства с отцом Иеронимом я уже окончательно заболел "ортодоксикозом", - улыбается батюшка.

В то время он был частым гостем в соседнем русском Горненском монастыре и не пропускал ни одной воскресной и праздничной православной литургии в храме Гроба Господня в Иерусалиме. Рано утром пешком возвращался 15 километров до своего монастыря, где в 5 часов утра он должен был звонить в колокола - будить свою братию. "В те дни я практически не спал, - признается отец Василий. - Но Господь мне давал нечеловеческие силы через необыкновенный радость, который испытывал на службе". Но самым тяжелым испытанием для него было то, что он не мог причащаться во время православной литургии: он еще не был православным.

Итак, шел 1993 год. Отец Василий был уже иеродиаконом. В греко-католическом монастыре Иоанна Предтечи его двойная жизнь, естественно, не могла остаться незамеченной. Ему запретили выходить за территорию монастыря и встречаться с русскими. За это время француз истосковался по самой русской речи, к которой так привык. Через месяц этого тяжелейшего для него испытания он принимает решение покинуть обитель. Собрал свой нехитрый скарб, весь уместившийся в небольшую котомку, и поспешил к батюшке Иерониму. "Через год я буду в России и тогда я возьму тебя к себе", - сказал отец Иероним. А пока было решено, что отец Василий отправится к себе на родину, во Францию. Отец Иероним, благословляя в дорогу, так и сказал: "До встречи в России".

- Так кто же вас привез в Россию?

- Знаю точно, что Господь...

Вечерний звонок застал отца Василия в доме у родителей. У него от волнения застучала кровь в висках. Звонили из Москвы, из прихода отца Георгия Кочеткова, и на ломаном французском интересовались, правда ли то, что он хочет переехать в Россию и принять Православие.

Вскоре после получения приглашения, 9 января 1994 года, отец Василий прилетает в Москву. Первая радость и первое волнение от столь долгожданной встречи с Россией сменяются недоумением от порядков, царивших в приходе отца Георгия, известного своими обновленческими взглядами. На первой же литургии отец Василий заметил отклонения от канонической службы, что его серьезно насторожило: а туда ли он попал?

- Там в воздухе витал атмосфер экуменизм и модернизм. Я почувствовал себя не в своей тарелке...

Развивая свою мысль, отец Василий говорит, что если принимать Православие, то надо принимать его таким, как оно есть. Он убежден, что все эти прогрессивные и обновленческие движения внутри Церкви очень опасны. Хотя самого себя отец Василий не причисляет к закоренелым консерваторам. Ведь церковь постоянно обновляется, как обновляется неоднократно и организм человека в течение всей его жизни. Однако во время этого процесса у человека не вырастает третья нога или рог на голове. Так и в Церкви. Когда она обновляется, каждый раз это - возвращение к истокам, к своей изначальной природе. Например - свт. Григорий Палама и греческие отцы-исихасты, возобновившие первохристианскую традицию сердечной молитвы. Обновил Церковь и прп. Нил Сорский, вернувший образ истинного монашеского жития в скиту. Дал ей второе дыхание во времена сильного влияния Запада прп. Паисий Величковский, впервые переведший и издавший "Добротолюбие" - сокровищницу древнего восточного христианства. Всякие же эксперименты уводят за рамки Церкви, разрушают ее соборность...

В обновленческом приходе отец Василий пробыл недолго. Катя Гик, с которой он познакомился еще в Иерусалиме, привела его к отцу Александру Шаргунову, настоятелю храма Николы в Пыжах, где она в это время служила регентом. В кругу своих новых знакомых и друзей - отца Александра Шаргунова, архимандрита Сретенского монастыря Тихона (Шевкунова) и других православных священнослужителей и мирян - отец Василий вновь обрел спокойствие и уверенность в том, что приехал в ту Россию, которую столь страстно ожидал увидеть.

В Патриархии вопрос о принятии его в лоно Православной Церкви "затягивался". Пока суть да дело - батюшка решил съездить в Псково-Печерский монастырь и посетить старца Николая Гурьянова с острова Залита, в той же Псковской губернии.

Из дневника отца Василия Паскье: "К русской зиме я старался привыкать, но был плохо одет, шел по озеру зимой в своей легкой рясе. Отец Николай меня очень интересно встретил, пропев строки из духовного канта "Прощальный час в Иерусалиме": "Сердцу милый, вожделенный, Иерусалим Святейший Град, ты прощай, мой незабвенный, мой поклон тебе у врат...", сделал земной поклон и поцеловал мне руку. От неожиданности мне стало стыдно..."

Чин присоединения отца Василия к Православной Церкви состоялся на первой неделе Великого Поста в Даниловом монастыре, в Москве. А через три дня он уже служил как диакон свою первую литургию вместе со Святейшим Патриархом. Особый интерес у собравшихся вызвало то, что "новоначально присоединенный" возглашал ектеньи на французском языке.

- Если бы я сейчас сказал, что, когда я был католик, мой причастий был недействителен, я бы погрешил против истины. Я причащался столько лет и благодать Божию чувствовал. Но не такой силы эта благодать, как в православии. Когда первый раз православно причастился, быль такой ощущений, как будто горение в сердце! Как рождение новый человек внутри тебя. А рождение никогда не бывает без мук...

Из дневника отца Василия: "Из Москвы меня направили в Псково-Печерский монастырь. Первое время я чувствовал глубокое одиночество и много болел, что усугублялось плохим климатом. Работать меня отправили на трактор, я должен был привести его в порядок. Я долго этим страдал, потому что техпаспорта по-русски прочесть не мог. Следующим послушанием было строительство. Я был штукатуром. Без знаний русского языка чувствовал себя инвалидом, не мог общаться с людьми. Эконом обзывал меня бараном. Я все вытерпел, конечно, не без слез. С тех пор как я простился с отцом Иеронимом, я оставался без новостей от него. С болью сердечной ждал, когда он приедет. От паломников из Иерусалима услышал, что батюшка будет в России после Пасхи..."

Наконец, отец Иероним приехал в Псков, чтобы забрать отца Василия. Указом Патриарха оба они направлялись на постоянное служение в Чувашскую епархию, нести свет Христов в российскую глубинку. В селе Малое Чувашево, куда с самыми благородными помыслами прибыли батюшки, их встретила агрессивная толпа местных граждан с дубьем и кольем, перегородивших дорогу в церковь. Демонстранты выкрикивали оскорбления в адрес священнослужителей, обвиняли их в том, что они купили место в этом приходе, обзывали масонами. На все крики отец Василий, к тому времени еще недостаточно знавший русский язык, а уж тем более ненормативную лексику, лишь недоуменно хлопал глазами: "Что они говорят? Что за шум?". Отец Иероним объяснил. Ночью "франко-масон", на всякий случай, дабы не лишиться головы, к себе под бок положил палку. А наутро батюшки собрались и уехали восвояси в Чебоксары.

Следующий приход, куда направили батюшек, находился в селе Никулино. Вот как описывает приезд на новое место отец Василий в своем дневнике: "Приехали в Никулино. Ночь, дождь, света нет. Долго искали храм. Староста открыл нам сторожку. Мы выгрузили свой багаж. Нам истопили печку. Печь очень дымила. Постель была влажная, в ужасном состоянии. Крысы. В эту ночь я плакал, думал, куда я попал, зачем это мне все. Поневоле вспоминался теперь уже далекий, чудный Иерусалим. Однако утром, за чашкой чая и дружеской беседой, отогрелся душой и все мысли теперь были о служении". Жизнь шла своим чередом. Благодать Божия с лихвой скрашивала все бытовые трудности.

С недавних пор иеромонах Василий (Паскье) - игумен и духовник Киево-Николаевского Новодевичьего женского монастыря в небольшом деревянном городке Алатырь. Переезд в Алатырь отца Василия и особенно отца Иеронима, который возглавил и за короткий срок восстановил здесь из руин Свято-Троицкий мужской монастырь, вдохнул в этот тихо умиравший городок вторую жизнь. И духовную, и культурную. В этот никому не известный населенный пункт зачастили и паломнические группы из других городов, и именитые гости, в том числе из дальнего зарубежья. Среди прочих - посол Франции в России господин Юбер Колен де Вердьер, который заинтересовался своим соотечественником, ставшим православным священнослужителем и переехавшим жить в такую глубинку. Но самым грандиозным событием для Алатыря стал, конечно же, приезд Патриарха Алексия.

Из дневника отца Василия: "Мой путь получения российского гражданства - длинный и тернистый. Начиная с моего приезда в Никулино, меня постоянно обязывали приходить в органы, во всем подозревали. Городская администрация обращалась к президенту по моему поводу. Меня проверяли даже на СПИД. Я все стерпел. Наконец, настал тот день, когда в Чебоксарах официально, перед взглядом телекамер, я стал гражданином России!"

За короткий срок своего служения в Чувашской епархии отец Василий успел обзавестись друзьями и духовными чадами, среди которых есть очень интересные люди. Например, мисс Алисон Руфь Бэкхаус, англичанка, перешедшая из англиканской церкви в Православие. Приехала из Великобритании в Россию, чтобы преподавать в Чебоксарах детям иностранный язык. После знакомства с отцом Василием решила осесть в Алатыре. Теперь в местной гимназии преподает английский язык и ведет беседы о Библии.

- Хорошо у вас здесь, батюшка, - я оглядываюсь на чистую, светлую комнату с добротной мебелью.

- Я специально создал такой атмосфер, чтобы гостям был светло и уютно. - отвечает отец Василий. - Ведь священник должен показывать людям пример, как жить...

Вот и взялся батюшка за обустройство дома. Разбил возле входа клумбы. Увидел в одном из номеров журнала "Русский дом" фотографию, на которой запечатлен темно-красный дом и симпатичное окошко с белыми резными наличниками в какой-то российской деревне. Понравилось. Захотел и у себя такое же сделать. Сделал - получилось. А местные жители ахают: "Вот, евроремонт забабахал, на французский манер!"

- Потеряль свои традиции русские люди, - сокрушается отец Василий. - Еще глубокий в них сидит гомо-советикус...

- Ну, а с русским языком все проблемы, по всей видимости, позади? - интересуюсь я у батюшки.

- Иногда бывает курьез. Недавно служил я с одним батюшка. После службы звоню в монастырь, говорю: "Готовь ужин, два попа идет...", - в слове "попа" отец Василий делает ударение на первый слог. - Конечно, батюшка рассмеялся. И телефон тоже смеется. Я сразу поняль ошибка. Но ведь все равно: у каждый попа - поп...

Тут, не сдержавшись, расхохотался и я.