Материалы 6 ноября 2009 г.

На долю сыновей протоиерея Сергия Садковского выпали тяжелейшие испытания: тюрьмы, ссылки, преследования. Но и священномученик Игнатий (Садковский), и его младшие братья архимандрит Герасим и епископ Георгий до последнего вздоха оставались стойкими в утверждении своей веры, вынесенной ими из отеческого дома.

Недолго пользовался я свободою юности: вскоре был опоясан и окован непостижимым Божественным Промыслом. Всемогущая десница Его, в противоположность предположению моему, внезапно восхитила меня из глуши лесов и пустынь — поставила в обитель преподобного Сергия, на берег моря, на берег моря житейского, великого и пространного.

Для многих больных, немощных и обездоленных приют в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радосте», разместившийся у самого подножия Почаевской горы, напротив южной лаврской стены, стал утешительным пристанищем. А для тех, кто приезжает сюда поработать во славу Богородицы, – источником, очищающим душу.

Помню, как на храмовый праздник к нам в приход приезжал патриарх Тихон на своей пролетке, запряженной белой лошадкой. Мне запомнилось, как один раз какой-то мужчина вскочил на подножку пролетки и вручил Святейшему букет белых роз. Патриарха Пимена я помню еще иеромонахом в храме преп. Пимена, где он был регентом молодежного хора. Помню, я туда пришла в день своего 16-летия и подошла к нему под благословение. Он был меня старше только на 5 лет, красивый, высокий, строгий. Его очень хорошо запечатлел на своих эскизах Павел Корин, ученик Нестерова, хотя там и нет фотографического сходства.

Ну что такое, например, по-вашему, рыца? Рыться. Или, скажем, поциэнт (пациент), удастса (удастся), врочи (врачи), нез наю (не знаю), генирал, через-чюр, оррестовать. А между тем 10% написанных ими в диктанте слов таковыми не являются. Это скорее наскальные знаки, чем письмо. Знаете, я 20 лет даю диктанты, но такого никогда не видела. Храню все диктанты как вещдок. По сути дела, в этом году мы набрали инопланетян.

Мой двоюродный дед, историк Дмитрий Петрович Кончаловский говорил, что в государстве, где утеряны понятия греха и стыда, порядок может поддерживаться только полицейским режимом и насилием. Грех и стыд – понятия сугубо индивидуальные. Человек понимает, что глаза не должны быть больше, чем рот. Что есть общие интересы, являющиеся основой его собственной безопасности.