Воинство в древнерусской литературе и иконописи. Часть 3

Часть 2 >>

Царь Иоанн Васильевич. Парсуна XVI в.

Еще одно произведение с воинской тематикой – "Повесть о прихожении Стефана Батория на град Псков" – переносит нас на несколько десятков лет вперед. Она написана Василием – "художествомъ зографа", т.е. иконописцем, и, может быть, поэтому икона занимает в Повести немалое место. Мы отметим только несколько особенностей Повести в ракурсе нашей темы.

Иван Грозный выступает в Повести уже как хранитель Православия: он первопрестольный христианский царь, который поставлен от Бога на все четыре конца вселенной, он хранит православную веру и повелевает другим твердо держать ее и хранить (Повесть 1986а:400).

Перед походом 1577 года Иван Грозный поклоняется псковским святыням: когда он прибывает в Псков, то приходит в главный Троицкий собор и поклоняется иконам Пресвятой Троицы: "И припадаетъ со слезами предъ святымъ образомъ Живоначальней Троицы"; в Псково-Печерском монастыре прикладывается к иконе Успения Божией Матери: "Приходитъ (он) предъ чюдотворную ікону Пречистыя Богородицы, слезы же многи проливаетъ предъ святымъ Ея образомъ". После победы в Лифляндии он возвращается в Псков и опять поклоняется тем же иконам: "…По чюдотворнымъ іконамъ знаменавшися и многiя обуты святымъ местомъ и чюдотворнымъ и святымъ іконамъ воздати обещавшеся" (Повесть 1986а:404).

Как рассказывает царю Иван Петрович Шуйский, псковитяне готовы умереть "за Бога, и за своего Государя, и за его государевы дети, и за православную Христову веру, и за своя домы и жены и детей" (Повесть 1986а:414).^[1] Сами псковитяне несколько раз подтверждают, что они готовы умереть за святую христову веру, за православного Государя, за его государевых детей, наших Государей (Повесть 1986а:452,459 и др.). Псковитяне призывают на помощь Пресвятую Троицу, Богородицу, всех святых (но особенно псковских) и архангела Михаила.

Благоверный князь Всеволод

Псковитяне совершают крестный ход вокруг города с чудотворными иконами и мощами св. блгв. кн. Всеволода-Гавриила, внука Владимира Мономаха и небесного покровителя Пскова (Повесть 1986а:426). Позже крестные ходы с иконами совершаются также в места наибольшей опасности, причем иногда трижды в неделю (Повесть 1986а:432,460). Когда образовался большой пролом возле Покровской башни, туда был крестный ход с чудотворной иконой Успения Богоматери из Печерского монастыря (она тогда стояла в Троицком соборе города).^[2] Принесение иконы сравнивается в Повести с перенесением чудотворной иконы Владимирской Богоматери из Владимира в Москву в 1395 году во время нашествия Тамерлана. После принесения святынь, "ко от лица милости святыхъ іконъ", примчались на конях не обычные воины, а Христовы воины, они всех сбросили со стен и изгнали из проломов. Случилось это в пятницу, в праздник Рождества Богородицы (Повесть 1986а:446-450).^[3]

Особое место занимает в Повести эпизод с иконой св. вмч. Димитрия. Его икона находилась в Троицком соборе. И вот однажды, когда, как обычно, псковитяне вышли крестным ходом с иконами и совершали молебен возде Покровской башни, "литовские гайдуки" начали метать камни в крепость и "удариша же великимъ каменемъ о чюдотворный образъ, принесенiй от Живоначальныя Троицы, великаго страстотерпца Христова и победоносца, великаго мученика Дмитрiя Селuнскаго корсунскаго греческагу письма, во ополченный на немъ злаченый доспехъ, и вырозиша у доспеха великое мусто во чрево, повыше пояса, противъ праваго рама, и левкасъ до доски" (Повесть 1986а:460).^[4] Псковитяне взмолились к великомученику об отмщении за надругательство над святым образом, и именно в тот день защитникам города было открыто, где ведутся подкопы под стены города.

Итак, в Повести повторяются многие характерные мотивы, которые встречаются в воинских повестях предыдущего периода. О военных хитростях говорится немного: войско Стефана Батория пыталось подрубить одну из стен крепости, чтобы обрушить ее, а также готовило подкоп.

Повести о Смутном времени вносят новые мотивы в особенности изображения воинов и воинства. Прежде всего следует отметить рождение публицистического стиля с военно-патриотическим и военно-политическим уклоном; в частности в литературе встречаются прямые призывы к восстанию против польско-литовского засилья. В изображении военных событий Смутного времени все заметнее становится роль автора. Это уже не автор-летописец, беспристрастный наблюдатель, а автор-участник, причем участник активный. Поэтому подчас он стремится подчеркнуть свою роль в описываемых событиях, а иногда и приукрасить. Также к началу XVII века можно отнести и появление у автора открытой ненависти к врагам, к изменникам, к перебежчикам – они богоотступники, родственники сатанинские, собратья Иуде и т.д.^[5] Если раньше автор как правило был склонен отдать должное воинским доблестям врага, то теперь враг выступает чаще всего в отрицательном контексте, иногда же автор опускается и до ругательств в адрес врага. Во всяком случае осуждение, издевательства, насмешки над противником, обыгрывание его имени встречаются довольно часто, а со временем становятся нормой (Новая 1987:50). И здесь мы должны констатировать общее заметное понижение уровня христианского понимания отношения к врагу.

Проблема самозванства в литературе Смутного времени занимает немалое место, и изображается оно не только как политическая проблема, но и как проблема религиозная. Самозванец Лжедмитрий – ложный царь, он выдает себя за царя, а потому он регулярно сравнивается с антихристом. Ведь антихрист не будет действовать против Христа, он будет выдавать себя за Христа (приставка "анти" может означать не только "против", но и "вместо").^[6] Поэтому Лжедмитрий – предтеча и последователь антихриста и сын тьмы (Новая 1987:136,140).

В литературе о Смутном времени заметное место по сравнению с более ранними повестями занимают описания военной стратегии и тактики (при этом приводятся точные цифры: численность войск, наличие специально подготовленных воинских подразделений, их дислокация на местности, численность вооружения и технических приспособлений), описываются военные хитрости (вылазки, засады, разведка, подкопы, предупредительные удары и т.п.), а также военное снаряжение (не только количество, но и качество, технические параметры и характеристики). В "Повести о житии царя Федора Ивановича", написанного свт. Иовом, патриархом Московским между 1598 и 1605 годами, представлено одно из важнейших технических изобретений того времени – "Гуляй-город". Это была передвижная крепость с пушками на возах. Она доказала свою эффективность, как одно из средств против легкой конницы. Впервые она была применена князем И.М.Воротынским при защите Москвы от нашествия хана Дивлет-Гирея 1 августа 1572 года, а позже от нападения Казы-Гирея 4 июля 1591 года (Памятники 1987:100,562). Отметим также, что несколько раз подчеркнута большая роль казаков в описываемых событиях. Очень широко освещается в литературе того периода тема народных ополчений. Появляются образы народных вождей-вдохновителей: Прокопия Ляпунова, Козьмы Минина.

Особенно подчеркнута в литературе той поры роль Церкви в военном сопротивлении интервентам и личная роль патриарха – одного из вдохновителей этой борьбы. В литературных памятниках той поры, между князем Дмитрием Пожарским и Козьмой Мининым возвышается монументальная фигура патриарха Гермогена. Очень часто на помощь русскому воинству приходит прп. Сергий. Например, в "Сказании Авраамия Палицына", наряду с архангелом Михаилом, он участвует в защите своего монастыря; Араамий описывает девять явлений преподобного – или одного, или со своим преемником Никоном (Сказание 1987: 189, 197, 199, 205, 229, 237, 239, 261, 263). Фактически прп. Сергий чудесным образом помогает во всех наиболее важных критических моментах обороны монастыря-крепости.

"Повесть об Азовском осадном сидении донских казаков" имеет пять редакций: документальную, историческую, особую, поэтическую, и сказочную.^[7] Мы обратимся лишь к одной – поэтической, которая, как полагают исследователи, принадлежит перу есаула и войскового дьяка Федора Ивановича Порошина (Словарь 1998:67). В этом произведении можно отметить несколько интересных моментов. В нем, как и во многих других воинских повестях, имеются сравнения Азова с Иерусалимом и Царьградом. Причем, если турецкий султан в своем письме обещает донским казакам привольную и почетную жизнь в Царьграде, то казаки в ответ обещают султану после Азова и к Царьграду "примериться", а заключение мира видят возможным лишь в освобожденном Царьграде (Повесть 1988а:145,146).

В Повести также заметна особая роль икон. Когда еще раз перечисляются святыни, за которые готовы отдать жизнь казаки, то на первое место выдвигаются именно они: "за іконы чудотворныя, и за веру христианскую, и за имя царское, и за все Царство Московское" (Повесть 1988а:151). Казаки молятся перед иконами Пресвятой Богородицы, Иоанна Предтечи, свт. Николая, московских чудотворцев (вероятно, святителей Петра, Алексия, Ионы и Филиппа).^[8]

Очень подробно описаны в Повести чудеса, свершившиеся перед иконами. "Многiя от насъ люди искусныя въ осаде то видели во сне, и вне сна, ово жену прекрасну и светлолепну, на воздусе стояще посреди града Азова, ини — мужа древна власы, въ светлыхъ ризахъ, взирающе на полки бусурманскiя. Ино Та насъ Мать Божiя Богородица не предала въ руце бусурманскiя, и на нихъ намъ помощь "вно дающе, вслухъ намъ многимъ глаголюще умилнымъ гласомъ: Мужайтеся, казаки, а не ужасайтеся! Сей бо градъ Азовъ от беззаконныхъ агарянъ зловерiемъ ихъ обруганъ, и суровствомъ ихъ нечестивымъ престолъ Предотечинъ и Николинъ оскверненъ…" (Далее следует пространное слово Богородицы к защитникам Азова – Повесть 1988а:152).^[9] На основе этого видения описанного в Повести позже (после взятия Азова Петром в 1696 г.) была написана икона Азовской Богоматери.^[10]

Чудо произошло и перед чудотворной иконой Иоанна Предтечи. Это случилось в первый день осады: казачьи атаманы видели, как из глаз Иоанна Крестителя во время каждого приступа текли слезы, а в конце дня лампада перед его образом была полна слез (Повесть 1988а:152-153).^[11]

Казачье знамя

Во время осады в своих молитвах казаки обращаются к чудотворным иконам со слезами, казаки напоминают чудотворной иконе Иоанна Предтечи, что они очистили "дом" Иоанна Предтечи и свт. Николая (здесь, очевидно, домом называется и город Азов, и храмы святых), что они украсили иконы драгоценными окладами, что они постоянно совершали песнопения, молебны перед иконами. Казаки со смирением вопрошают иконы о своей вине, ведь отказываясь помочь казакам чудотворные иконы сами добровольно идут опять "в руки басурманские" (Повесть 1988а:150). Эти молитвы не остались неуслышанными. Казаки, взяв иконы Иоанна Предтечи и свт. Николая, совершили вылазку и одержали победу. Было и другое чудо, связанное со свт. Николаем и Иоанном Предтечей. Многие казаки видели следующее: "По валу бусурманскому, где ихъ нарядъ стоялъ, ходили тутъ два мужа леты древны. На одномъ – одежда іерейская, а на другомъ – власяница мохнатая. А указываютъ намъ (казакам) на полки бусурманскiя, а говорятъ намъ: "Побежали, казаки, паши тuрецкiя и крымской царь исъ таборъ. И пришла на нихъ победа Христа Сына Божiя съ небесъ от силы Божiя" (Повесть 1988а:153). Позже автор называет Азов городом чудотворных икон Иоанна Предтечи и свт. Николая и просит царя Михаила Федоровича принять Азов как "свою государеву вотчину", потому что чудотворным иконам свт. Николая и св. Иоанна Предтечи "годно тутъ" (Повесть 1988а:154).^[12]

Видения были даже врагам. Автор повести рассказывает, что турки, крымцы и ногаи видели "мужа храбра и млада въ одеже ратной, съ однимъ мечемъ голымъ на бою ходяще, множество бусурманъ побиваше". "А наши не видели", – добавляет автор (Повесть 1988а:153). Здесь примечательно, что юноша по имени не называется, но надо думать, что это Архангел Михаил, поскольку он сражался "голым мечом", т.е. без щита; так он изображается на иконах. Было осаждавшим и другое видение, о котором рассказывали пленные: надвинулась на турецкое войско страшная туча. "И стала она, рассказывает автор от имени турок, – противъ самаго табору нашего. А передъ нею, тучею, идутъ по воздуху два страшныя юноши, а въ рукахъ своихъ держатъ мечи обнаженныя, а грозятся на наши полки бусурманскiя. Въ те поры мы ихъ всехъ узнали"  (Повесть 1988а:153). Здесь интересно отметить, что турки узнали^[13] двух юношей, но не назвали их имена. Поскольку для древнерусской литературы в таких ситуациях характерно явление свв. Бориса и Глеба, то можно предположить, что это были они. После этого турецкое войско отступило от Азова.

Эта повесть также полна цифр: как и в более ранний период, называются точные даты и праздники; перечисляется состав войск по спискам,^[14] их национальный состав: турки, крымские татары, ногаи, черкесы, немцы-наемники, французы и др.; перечисляются командиры разных рангов; называется число разного рода пушек, величина и вес ядер. В конце же Повести автор от имени казаков называет точные цифры того, что им потребно, сколько людей, сколько пороху, мушкетов, денег. По Повести военный историк может уже точно реконструировать военные события, соотношение сил, особенности вооружений той и иной стороны и другие особенности не только осады Азова, но и вообще военного дела той поры.

Уникален и конец Повести. Казаки, как будто предчувствуя, что царь откажется принять Азов в свою вотчину, обещают в случае царского отказа взять с собой чудотворную икону св. Иоанна Предтечи и пойти с ней, куда она поведет; обещают постричь атамана и поставить его в игумены, постричь есаула и поставить в экономы, а самим основать Лавру в честь чудотворного образа и в ней окончить жизнь свою. В конце они дают обет постричься в монастырь св. Иоанна Предтечи (Повесть 1988а:154).^[15] Здесь мы опять встречаем мотив ухода воина в монастырь, который впервые наметился в древнерусской литературе еще в былинах.

Мы не ставили целью проанализировать все произведения с военной тематикой в древнерусской литературе. Краткий анализ названных произведений уже позволяет сделать некоторые наблюдения и обобщить их.

Прежде всего обращает на себя внимание такая важная деталь, – за что именно воин готов отдать свою жизнь, согласно древнерусскому книжнику. Здесь можно предложить небольшую сравнительную таблицу:

– За веру, за Отечество, за стольный Киев-град, за церкви Божии (Былины).

– За веру, за Отечество, за церкви Божии (Былины).

– За стольный Киев-град, за церкви Божии, за веру православную, за князя Владимира (Былины).

– За стольный Киев-град, за церкви Божии, за князя Владимира (Былины).

– За стольный Киев-град, за церкви Божии, за князя (Былины).

– За веру православную, за церкви Божии, за честные монастыри (Былины).

– За веру христианскую, за бедных вдов и малых детей (Былины).

– За веру христианскую,  за землю российскую и за стольный Киев-град (Былины).

– За святую Троицу, за святые церкви, за свое Отечество (Сказание о Довмонте).

– За святые Божии церкви, за веру христианскую, за отчину (Повесть о разорении Рязани Батыем).

– За землю русскую, за веру христианскую, за обиду великого князя (Задонщина).

– За Государя, за святые церкви, за православное Христианство (Сказание о Мамаевом побоище).

– За святые церкви, за православное Христианство (Сказание о Мамаевом побоище).

– За святые церкви, за веру православную, за землю русскую, за великую обиду (Сказание о Мамаевом побоище).

– За святые церкви, за православную веру, за отчину свою (Похвала рязанским князьям).

– За православное Христианство, за свое Отечество (Послание на Угру).

– За Бога, за своего Государя, за его государевых детей, за православную христианскую веру, и за свои дома, жен и детей (Повесть о прихожении Стефана Батория).

– За христианскую веру, за Псков-град, за свой дом и за жен и детей (Повесть о прихожении Стефана Батория).

– За святую Христову веру, за православного Государя, за его государевых детей, наших государей (Повесть о прихожении Стефана Батория).

– За христианскую веру, за большую любовь царя к воинам, за дары его и за почести (Казанская история).

– За веру православную, за монастыри спасенные, за церкви Божии (Смерть царицы Анастасии).

– За веру православную, за царя Ивана Васильевича, за князей, за бояр (Смерть царицы Анастасии).

– За православную веру, за святые Божии церкви, за свои души, за свое Отечество, за достояние, что нам Господь дал (Новая повесть о преславном Российском царстве).

– За православную веру, за святые Божии церкви, за свои души, и за всех за нас (Новая повесть).

– За православную веру, за святые Божии церкви, за себя и за всех нас (Новая повесть).

– За Сергиев монастырь, за церкви Божии, за монахов и людей (Сказание Авраамия Палицына).

– За святую православную веру, за обитель прп. Сергия (Сказание Авраамия Палицына).

– За Бога и Пречистую Его Матерь, за святых великих чудотворцев Сергия и Никона, за нашу православную христианскую веру (Сказание Авраамия Палицына).

– За матушку за родну землю, за славный город Москву (Освобождение Москвы).

– За веру христианскую, за церкви Божии, за все государство Московское и за имя царское (Повесть об азовском сидении).

– За иконы чудотворные, за веру христианскую, за церкви Божии, за все государство московское и за имя царское (Повесть об азовском сидении).

– За имя Божие, за веру христианскую (Повесть об азовском сидении).

Из этого, конечно, неполного, списка можно вывести некоторые статистические данные. Итак, русские воины сражаются прежде всего за веру: она стоит 13 раз на первом месте, пять раз – на втором (если присоединить сюда "Христианство", то получится шесть раз), три раза – на третьем (всего 22 упоминания). Три раза на первом месте стоит столица, город. По одному разу на первом месте стоят: Бог, Бог и Божия Матерь, Имя Божие, иконы, Государь. За верой следуют храмы, церкви: пять раз они стоят на первом месте,^[16] одиннадцать раз – на втором, два раза – на третьем (всего 18 упоминаний). Четыре раза на втором месте стоит Отечество (земля русская), три раза – Государь (князь, царь), два раза – город. За храмами следует Отечество: одно первое место, четыре вторых и четыре – третьих. Далее идет Государь: одно первое место, три – вторых, три – третьих (всего восемь упоминаний).^[17] Конечно, изменение методики подсчета может внести заметные коррективы в эти данные. Если к Отечеству присоединить "государство", "стольный град", "свой дом", то оно значительно опередит четвертую позицию – "Государь" (четыре первых места, пять – вторых, пять – третьих, а всего 15 упоминаний), а "Государь" соответственно будет заметно оттеснен.

По одному-два раза упоминаются такие ценности как иконы (один раз на первом месте), монастыри, святые, монахи, князья да бояре, простые люди, вдовы и сироты, свое "я" (за себя), свои души, свой дом, царские почести (награды). Итак, ценностная иерархия такова: вера, храмы,^[18] Отечество, царь. Как нам кажется, увеличение числа цитат из древнерусской литературы не намного скорректирует эти подсчеты, во всяком случае не изменит их принципиально.^[19] Все же добавим, что на пятое место бесспорно выйдут иконы.^[20] Для наглядности мы собрали эти данные в следующую таблицу.

В заключение перечислим еще раз вкратце все особенности изображения военной темы в древнерусской литературе.

Св. Георгий. Икона XV в.

1. Нападение врага понимается как наказание Божие за собственные грехи. 2. Поражение воспринимается как бессилие устоять против гнева Божия. 3. Вплоть до XVI века наблюдается терпимое отношение к врагам: храбрость, воинская доблесть, воинское умение и даже хитрость противника всегда справедливо отмечаются. 4. Победа "поганых" связывается с осквернением храмов, алтарей, святой веры. 5. Борьба против врага понимается как борьба за Христианство, за Православие. 6. В произведениях с воинской тематикой постоянно проводится евангельская идея воинского самопожертвования. 7. Победа с радостью приписывается покровительству Спасителя, Божией Матери и святых воинов, но не себе, не своему воинскому искусству. 8. Авторы не чуждаются самокритики (яркие примеры имеются в "Повести о побоище на реке Пьяне" и "Казанской истории"). 9. Часто воины прибегают к духовному оружию – кресту. 10. Заметное место во все времена занимает тема нарушения крестоцелования; самые воинственные князья подчеркивают свое стремление к миру. 11. К лику святых причисляются убитые в сражении с внешними врагами князья, которые ранее сами убивали в междоусобной борьбе, и это объясняется очищением через пролитие собственной крови. 12. К христианским мученикам причисляются все воины, погибшие на поле брани в битвах с басурманами, язычниками, "погаными", еретиками. 13. Часто подчеркивается роль крестного хода в защите города (вокруг крепостных стен снаружи или внутри, а также по стенам или к месту пролома). 14. В повестях регулярно описывается помощь святых покровителей-воинов: Архангела Михаила,^[21] св. вмч. Георгия Победоносца,^[22] св. вмч. Димитрия Солунского, св. вмч. Феодора Стратилата, св. мч. Андрея Стратилата и других. 15. Во многих произведениях упоминается эпизод о побиении Ангелом (архангелом Михаилом) под Иерусалимом ассирийского войска. Этот же эпизод изображается и на иконах. 16. Как правило, упоминается помощь тех, в честь кого воздвигнуты храмы в данном городе, и местных святых: в Киеве – Богородицы и свв. Бориса и Глеба, в Новгороде – Святой Софии, Богородицы (иконы Знамение) и св. Александра Невского, во Владимире – Богородицы (иконы Владимирской Божией Матери) и свв. блгв. князей Андрея Боголюбского, Георгия и Глеба Владимирских, в Москве – Богородицы, московских митрополитов-чудотворцев, прп. Сергия Радонежского, а позже иконы Владимирской Божией Матери; в Смоленске – Божией Матери (Смоленской Ее иконы Одигитрии) и св. мч. Меркурия, в Пскове – Пресвятой Троицы, свв. блгв. князей Всеволода-Гавриила и Довмонта-Тимофея, в Азове – свт. Николая и св. Иоанна Крестителя. 17. При возвращении из похода князи и воины первым делом идут в храм или монастырь поклониться святыням: мощам, иконам.^[23] 18. В повестях регулярно отмечается, на день какого святого или в какой праздник произошло сражение и этого святого благодарят за помощь. 19. В честь этого праздника или святого после победы воздвигают обетные храмы и монастыри. 20. Многие русские города прямо или косвенно сравниваются с Иерусалимом (реже с Царьградом). 21. Отмечается участие в походах чудотворных икон, начиная с блгв. князя Бориса (он молится в шатре перед иконой). Как правило упоминается молитва перед иконой перед походом и после него. 22. Описывается также явление чудотворных икон во время похода. 23. На основе воинских повестей создаются иконы или пишутся отдельные клейма в иконах. 24. Лишь с XVI века в воинских повестях ругают противника, а с XVII – ругают, высмеивают, насмехаются и издеваются. 25. Обильные подробности собственно военного дела, по которым уже можно реконструировать военную сторону события, которые дают материал для военного историка утверждаются в литературе довольно поздно – начиная с XVI века.

Код для блогов / сайтов <table id="art303" style="margin:20px;" border=0 cellspacing=0 cellpadding=0><tr><td style="font-family:Arial;font-size:13px;padding:30px 30px 20px 30px;border:1px solid #cccccc;background:#ffffff;"><a href="http://www.pravoslavie.ru/jurnal/303.htm" style="color:black;text-decoration:none;border:none;" target="_blank"><img src="http://www.pravoslavie.ru/sas/image/pgeorgi.jpg" border=0 align="left" alt="Воинство в древнерусской литературе и иконописи. Часть 3" style="margin:0px 10px 10px 0px;border:1px solid black;float:left;"><em style="display:block;color:#792e00;padding-bottom:2px;">Валерий Лепахин</em><strong style="display:block;font-size:17px;text-transform:uppercase;text-decoration:underline;">Воинство в древнерусской литературе и иконописи. Часть 3</strong><em style="display:block;padding:2px 0px 0px 0px;line-height:103%;font-size:15px;text-transform:none;"></em><span style="display:block;padding:5px 0px 10px 0px;">Эволюция образа врага в сознании русского человека продолжалась. Кристаллизовалось понимание, за что главным образом воин сражается, за какие ценности готов пролить свою кровь. Здесь в числе приоритетов вера, храмы, Отечество и государь – князь или царь, военачальник. В период Великой Отечественной войны – генералиссимус. Роль личности, незримо предводительствующей всем воинством, в русском самосознании очень важна.</a></span></td></tr></table> Посмотреть анонс

Разместить анонс Добавить ссылку

Печать RSS

Валерий ЛепахинВоинство в древнерусской литературе и иконописи. Часть 3Эволюция образа врага в сознании русского человека продолжалась. Кристаллизовалось понимание, за что главным образом воин сражается, за какие ценности готов пролить свою кровь. Здесь в числе приоритетов вера, храмы, Отечество и государь – князь или царь, военачальник. В период Великой Отечественной войны – генералиссимус. Роль личности, незримо предводительствующей всем воинством, в русском самосознании очень важна.