О современных нововведениях в наименованиях монастырей и храмов

С начала девяностых годов в России стала повсеместно входить в обиход практика добавления к традиционным наименованиям монастырей и церквей слова свято, с присоединением его к основному названию через знак дефиса. В официальных документах,  на страницах церковной, а затем и светской печати начали упоминаться Свято-Казанские, Свято-Андреевские, Свято-Успенские, Свято-Архангельские храмы и обители.

Между тем, эта практика является нововведением, не укорененным в православной русской традиции. Если обратиться к дореволюционным письменным источникам, в том числе древнейшим памятникам, то ни в одном из них мы не встретим подобного сочетания.

В начальных главах «Повести временных лет» говорится о первых храмах, возведенных в Киеве равноапостольным князем Владимиром - Десятинной «церкви святыя Богородицы» и «церкви святого Василия». В XI столетии Митрополит Киевский Илларион в своем знаменитом сочинении «Слово о Законе и Благодати» упоминает Десятинную церковь, называя ее «святая церковь святыя Богородице Марие».

Первоначально храмы и обители, освященные во имя Спасителя или Пресвятой Владычицы Богородицы именовались Спасскими или Владычними. В иных позднейших текстах, в том числе государевых и боярских жалованных грамотах монастырям прослеживается тенденция именовать храмы и обители по Господскому или Богородичному празднику - Преображенский, Успенский, Покровский, Зачатьевский, или по святому, во имя которого освящен главный престол - Юрьев, Данилов, Андреев, Симонов, Чудов, Кириллов. Так, в сказании о перенесении святых мощей преподобного Савватия в Соловецкий монастырь 1465 года говорится, что инок Савватий одно время «житие имяше в дому Пречистыя Богородицы Кирилова монастыря».

Более поздняя практика освящать церковные престолы в честь чтимых Богородичных образов также нашла свое отражение в названиях храмов – Владимирский, Казанский, Скорбященский. Двойное название монастыря могло быть образовано от его престольного праздника и имени основателя – Авраамиев Богоявленский, Спасский Андроников, или содержало топонимическое указание – Соловецкий Преображенский, Александров Свирский, Дмитриев Прилуцкий, Варламов Хутынский, Кириллов Белозерский, Кассианов Учемский. Прибавлениями Девичий или Отрочь подчеркивалось, кто именно подвизается в данной обители. Нередко монастыри называли по именам их святых основателей. Так, когда в 1689 году царевичи Иоанн и Петр Алексеевичи совершили паломничество в Звенигородский Савин Сторожевский монастырь, летописец повествует, что они: «изволили быть в обители Рождества Пресвятой Богородицы и великого чудотворца Саввы Сторожевского».

 В устной речи синонимами названий храмов и монастырей часто становились имена святых, которым они были посвящены, или же тех подвижников, которые прославились здесь. Паломники из простонародья шли к «киевским Угодникам», «соловецким чудотворцам» и т.д. Многочисленные подтверждения этому легко можно отыскать в русской художественной литературе, лучшие образцы которой донесли до нас живой разговорный слог богомольцев XIX столетия. Н.С. Лесков в повести «Евфим Ботвиновский» описывал маршрут паломника в Киеве «прежде поклоняется усiм святым Печерским, потiм того до Варвары, а потiм Макарию софийскому, потiм вже геть просто мимо Ивана до Андрея и Десятинного и на Подол». Иван Шмелев в своем знаменитом  «Богомолье», отразившем детские впечатления от паломничества в Троице-Сергиеву Лавру устами юного рассказчика не раз повторял, что идет «к Сергию Преподобному». 

Уже в XIX столетии вошли в обиход названия храмов и обителей, составленные из двух слов, разделенных дефисом: Спасо-Преображенский, Богородице-Рождественский, Иоанно-Богословский, Иоанно-Предтеченский. Это, в частности, позволяло отличать друг от друга те из них, что были освящены во имя соименных святых. Двойное название приходского храма указывало на то, в честь каких праздников или святых освящены его престолы: Николо-Богоявленский, Николо-Архангельский и т.д. Богатейшее собрание таких примеров являют названия старинных московских храмов.

«Полное собрание исторических сведений обо всех бывших в древности и ныне существующих монастырях и примечательных церквах в России», вышедшее в свет в 1852 году, содержит перечень из более чем 600 названий, но среди них ни одного именования храма или монастыря, начинающегося со слова свято. Нет примеров подобного рода и в дореволюционной церковной периодике. В «Полном иллюстрированном описании всех православных русских монастырей Российской Империи» издания 1910 года, единственным примером именования такого рода являются Свято-Андреевский и Свято-Ильинский скиты на Афоне.

В настоящее время наиболее устойчивым и общеупотребительным словосочетанием такого рода, является наименование Троице-Сергиевой Лавры Свято-Троицкой. Это единственное название, которое оправданно с богословской точки зрения, поскольку происходит от устойчивого термина Святая Троица. Слово свято в названии храма или обители применимо только в подобном случае, то есть, если  они освящены в честь Живоначальной Троицы или в честь Святого Духа. Но даже Лавра за шесть веков своего существования именовалась по-разному. В Житии преподобного Сергия, составленном преподобным Епифанием Премудрым, она именуется как «обитель Святыя Троицы». Преподобный Иосиф Волоцкий в одном из писем называл ее «Сергиев монастырь». «У Живоначальныя Троицы у вас, в Чудотворцеве в Сергиеве обители» писал лаврскому архимандриту Царь Михаил Феодорович.

Представление том, как изменялось название монастыря дают надписи на вкладах в лаврскую ризницу, приводимые А.В.Горским. Один из первых таких вкладов - кадило преподобного Никона, игумена Радонежского с надписью «сие кадило создано бысть святей Троицы». Царь Феодор Иоаннович и царица Ирина передали драгоценный, шитый шелками покров «в дом Живоначальныя Троицы и Преподобнаго Сергия Чудотворца и Никона». Царь Михаил Феодорович в 1632 году пожертвовал Евангелие «в дом Пресвятыя и Живоначальныя Троицы и Великих Чудотворцев Сергия и Никона». 1677 годом датируется вклад боярина Богдана Хитрово «в обитель Пресв. и Живоначальныя Троицы». Годом позже крест - дар царевны Ирины Михайловны «в обитель Пр. Живоначальныя Троицы и Пр. Отцев Сергия и Никона Радонежских Чудотворцев». В 1734 году императрица Анна Иоанновна пожаловала панагию своему духовнику - архимандриту «Троицкаго Сергиева монастыря».

В письмах святителя Филарета, митрополита Московского можно найти упоминания о Лавре или Троицкой Лавре. В справочнике 1852 года она именовалась Троицкая-Сергиева Лавра. Преподобный Амвросий Оптинский писал о Сергиевой Лавре. Наконец, в уже упоминавшемся справочнике 1910 года она именуется Троице-Сергиева лавра. Выражение Свято-Троицкая Сергиева Лавра вводится в употребление только в XX столетии.

Мне могут возразить, что названия монастырей складываются исторически и на этот процесс накладывают отпечаток новые реалии, например, переосвящение главного престола храма или вхождение обители в юрисдикцию Святейшего Патриарха. Действительно, название монастыря уникально, как фамилия, имя и отчество, которое имеет каждый из нас. При обращении можно называть их полностью, но гораздо чаще мы используем только имя. Это облегчает и упрощает общение между людьми, нисколько не умаляя их достоинства. Вспомним, что зачастую в историю входили даже прозвища наших далеких предков, носивших христианские имена. Не каждый сегодня ответит, чем известны схимонахи Троицкой обители XIV столетия Александр и Андриан, но имена героев Куликовской битвы Пересвета и Осляби у всех на слуху.

Наши предки всегда стремились к простоте, которая изначально была присуща христианскому православному сознанию и позволяла акцентировать внимание на главном. «Где просто, там ангелов со сто», говорил своим духовным чадам преподобный Амвросий Оптинский. Этот же подход оправдан в отношении формулировки названий монашеских обителей. В России было основано много монастырей в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы, но Оптина пустынь у нас одна, как одна и Троицкая Сергиева Лавра.  Желательно различать между собой полные официальные названия монастырей и их краткие формы, например: Московский ставропигиальный Данилов мужской монастырь или Данилов монастырь. Иначе на свет появляются сложные гибриды, наподобие современного именования женской обители в городе Болхов, основанной по преданию тем же покаявшимся разбойником Оптой - Болховский Троицкий Рождества Богородицы Оптин женский монастырь. Между тем, в описании православных русских монастырей 1910 года она значилась просто как Троицкий Оптин монастырь, 

Очень распространено явление называть храмы и монастыри в честь Рождества, Успения или Покрова Пресвятой Богородицы, а также в честь Ее икон Свято-Богородицкими. Именуя Пречистую Деву Марию Богородицей, мы тем самым свидетельствуем о той величайшей духовной и нравственной высоте, на которую Она взошла, удостоившись стать Матерью Сына Божия. В самом этом именовании уже заключено указание на Ее святость. Если глубже вдуматься в значение слова святость, то станет очевидно, что оно само по себе указывает на особое, неотмирное, благодатное состояние. Например, говоря, святой Сергий, мы уже подразумеваем, что этот Сергий отличается от других людей с подобным именем тем, что духовно совершенен, что на нем почивает Божия благодать. Только в этом случае во имя его может быть воздвигнут храм, и уже совершенно излишним становится добавлять к названию этого храма слово свято. Подобным образом нельзя не признать изначально святым каждый церковный праздник. Всякое торжество, совершаемое Святой Соборной и Апостольской Церковью имеет Божественное происхождение. Может ли, например, не быть святым Воскресение Христово или Успение Божией Матери?

В большинстве случаев игнорирование этих очевидных вещей является следствием отсутствия церковной культуры и несет на себе отпечаток неофитства. Именно оно побуждает недавно воцерковленных людей подходить к благочестию с количественными мерками, считать верным путем стяжания святости частое употреблении самого этого слова в устной и письменной речи.

Неофитство выражается не только на словах. Его наглядным следствием является, например, появление в храмах деревянных дверей и аналоев, обильно украшенных крестами. Даже в Москве встречаются храмы, где на боковых сторонах аналоев помещены кресты и изображения святых, к которым нередко пытаются прикладываться пожилые прихожанки. А ведь Крест – не традиционный элемент церковного декора, а орудие нашего спасения, к которому необходимо относиться с благоговением. Об этом не раз свидетельствовали Святые Отцы, в том числе участники VII Вселенского Собора. На этом соборе, посвященном защите иконопочитания, было, в частности, оглашено послание святого Нила к епарху Олимпиодору, который намеревался украсить стены храма множеством крестов. В ответ святой Нил свидетельствовал: «Зрелому и мужественному смыслу свойственно в святилище на восточной стороне храма изобразить только крест. Ибо единым спасительным крестом спасается человеческий род, и повсюду проповедуется надежда людям отчаянным…», и далее «В месте  же общего собрания верных… почитаю необходимым каждую храмину снабдить водруженным в ней честным крестом, а все излишнее оставить». Согласно определению VII Вселенского Собора, иконы и изображение Честного и Животворящего Креста должны предлагаться верующим для поклонения (а не для украшения храмовых интерьеров-авт.).

К сожалению, сегодня изготовлением предметов церковного убранства часто занимаются хорошие ремесленники, но, при этом, люди невоцерковленные и несведущие в вопросах церковной культуры. Проблема родилась не вчера - об этом, правда в несколько ином контексте, писал еще святитель Филарет Московский: «Прискорбно видеть неверующего мирянина, распоряжающегося иконописанием в церкви». Столь же прискорбны последствия действий этого мирянина, ведь на плоды его трудов прихожане, возможно, весьма продолжительное время будут смотреть, как на нечто, вполне традиционное и канонически безупречное.

Пристрастие к внешним формам благочестия, без осознания его внутреннего содержания на бытовом уровне проявляется также в стремлении часто и не к месту налагать на себя Крестное знамение. К сожалению, у огромного большинства наших соотечественников участие в церковной жизни ограничивается кратковременным посещением храма, где они полагают достаточным поставить свечку и несколько раз перекреститься. Кому не приходилось видеть во время службы таких «залетных» богомольцев, которые протискиваются к подсвечнику и небрежно, чаще всего неправильно, многократно и суетливо крестятся на ближайшую икону. Между тем, богослужебная дисциплина Православной Церкви, складывавшаяся веками, требует от христианина соблюдать определенные правила относительно времени, места и порядка осенения себя этим спасительным знамением. Они приведены, например, в Часослове и вполне доступны каждому. Нарушение этих правил является проявлением неуважения к Богу и храму, как Дому Божию.

Христос Спаситель говорил своим ученикам: «Не всякий говорящий мне Господи, Господи, войдет в Царствие Небесное, но лишь творящий волю Отца моего Небесного». Святость заключается не в повсеместном употреблении  этого слова, а в воплощении святости в жизни каждого человека.

версия для печати