Письма свт. Василия Великого. К ученику Хилону

Советует не вдруг устремляться к верху совершенства

…У многих, может быть, доставало смелости начать уединенную жизнь, но немногие, вероятно, потрудились довершить ее как должно. И без сомнения, конец дела — не в одном намерении, а в конце — плод трудов. Поэтому никакой нет пользы, если кто не поспешает к концу намерения, но ограничивает монашескую жизнь одним только началом, а что всего смешнее, оставляет еще собственное свое намерение, за что посторонние обвиняют его в недостатке мужества и рассудительности. О таковых и Господь говорит: Ибо кто из вас, желая построить башню, не сядет прежде и не вычислит издержек, имеет ли он, что нужно для совершения ее, дабы, когда положит основание и не возможет совершить, все видящие не стали смеяться над ним, говоря: этот человек начал строить и не мог окончить? (Лк. 14, 28–30). Посему за началом пусть следует усердие к успеху в добром деле. Ибо и мужественнейший подвижник Павел, желая, чтобы мы не обеспечивали себя прежними добрыми делами, но ежедневно преуспевали более и более, говорит: забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания (Флп. 3, 13–14). Такова и целая жизнь человеческая: она не довольствуется предшествовавшим, но питается не столько прошедшим, сколько будущим. Что пользы человеку во вчерашней сытости чрева, если ныне при возродившемся голоде не находит свойственного утешения снедей? Так и душе не пользует вчерашнее доброе дело, если в сей день оставлено исполнение правды. Ибо сказано: каким найду тебя, таким и признаю.

Поэтому напрасным делается труд праведника и неукоризненным нрав грешника после происшедшей с ним перемены, когда один из лучших перейдет к худшему, а другой от худшего к лучшему. Это можно слышать и у Иезекииля, который учит как от лица Господня. Ибо говорит он: «Если праведник, совратившись, прегрешит, все добрые дела его, какие он делал перед этим, не припомнятся; ...и за грехи свои, в каких грешен, он умрет (Иез. 18, 24). А то же самое говорит и о грешнике: если, обратившись, творит суд и правду, — к жизни возвратит душу свою... он будет жив, не умрет (27–28). Где столь многочисленные труды раба Моисея, как скоро минутное прекословие воспрепятствовало ему взойти в землю обетования? К чему послужило Гиезию обращение с Елисеем, когда по сребролюбию навлек он на себя проказу? Что было пользы и Соломону во множестве мудрости и в такой предшествовавшей любви к Богу, когда впоследствии от женонеистовства впал он в идолослужение? Да и блаженного Давида не безукоризненным сделала рассеянность за прегрешение с женою Урии. К приведению в безопасность жительствующего по Богу достаточно видеть и ниспадение из лучшего в худшее Иуды, который столько времени был учеником Христовым, а потом, продав Учителя за малое вознаграждение, приобрел тем себе удавку. Поэтому да будет известно тебе, брат, что не тот совершен, кто хорошо начал, но тот благоискусен перед Богом, кто хорошо дает в деле отчет. Посему, брат, не дам сна очам моим и веждам моим — дремания (Пс. 131, 4), пока не спасешься, как серна от тенет и как птица от сетей! Ибо смотри, ты идешь среди сетей и ходишь поверх высокой стены, откуда упасть небезопасно.

Посему не вдруг простирайся на самый верх подвижничества, тем более не полагайся сам на себя, чтобы не пасть тебе с высоты подвижнической жизни по неопытности. Ибо лучше постепенное преуспеяние. Но понемногу отнимай у себя житейские наслаждения, истребляя все свои навыки, чтобы противодействием своим, вдруг приведя в раздражение всякое желание наслаждений, не восставить против себя толпу искушений. Когда возьмешь верх над пристрастием к одному удовольствию, тогда вступай в борьбу с пристрастием к другому, и таким образом преодолеешь всякую склонность к наслаждению. Ибо именование удовольствия одно, но роды удовольствия различны. Поэтому, брат, прежде всего будь терпелив во всяком искушении. А сколь многоразличными искушениями испытывается верный, то мирскими потерями, то обвинениями, оболганиями, непокорностью, оговорами, гонениями! Все это и подобное сему служит к испытанию верного.

Сверх того будь безмолвен, не опрометчив в слове, не спорлив, не упорен, не тщеславен, не все перетолковывай, но люби верность, будь не многоречив, всегда готов не учить, но учиться. Не любопытствуй о жизни мирской — из этого не будет тебе никакой пользы. Ибо сказано: Да не возглаголют уста моя дел человеческих (Пс. 16, 4). Кто с приятностью говорит о делах людей грешных, тот с готовностью пробуждает в себе страсть к удовольствиям. Но желай лучше узнать жизнь праведных, ибо в этом найдешь для себя пользу. Не будь охотник показываться в люди, обходя селения и дома, но избегай их, как сетей для души. А если кто из великого благоговения убеждает тебя разными предлогами войти к нему в дом, то таковой пусть научится вере сотника, который Иисуса, поспешавшего к нему для исцеления, удерживал от себя, говоря: Господи! я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой, но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой (Мф. 8, 8). Когда же Иисус сказал ему: иди, и, как ты веровал, да будет тебе. И выздоровел слуга его в тот час (Мф. 8, 13). Посему да будет известно тебе, брат, что не присутствием Христовым, но верою просящего освобожден больной от недуга. Так и ныне, в каком месте ни помолишься, если больной уверует, что помогут ему молитвы твои, все исполнится по желанию его.

Не более Господа люби близких тебе. Ибо сказано: Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня (Мф. 10, 37). Что же значит Господня заповедь? Сказано: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною… И кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником (Лк. 9, 23; 14, 27). Если ты со Христом умер для сродников своих по плоти, то для чего хочешь опять жить с ними? А если для сродников своих опять созидаешь то, что разорил для Христа, то сам себя делаешь преступником. Поэтому для сродников своих не оставляй места своего, ибо, оставляя место, оставляешь, может быть, и нравы свои.

Не люби многолюдства, селений и городов, но будь пустыннолюбцем, всегда нерассеянно пребывая сам в себе, признавая своим делом молитву и псалмопение. Не пренебрегай чтением: особенно читай Новый Завет, так как от чтения Ветхого Завета нередко бывает вред — не потому, что в нем написано вредное, но потому, что немощен ум претерпевающих вред. Ибо всякий хлеб питателен, но слабым он вреден. Так, все Писание богодухновенно и полезно (2 Тим. 3, 16) и в нем нет ничего нечистого, а нечисто разве тому, кто признает нечистым. Ты же все испытывай, хорошего держись, удерживайся от всякого рода зла (1 Сол. 5, 21–22). Все мне позволительно, но не все полезно (1 Кор. 6, 12).

Поэтому со всеми, с кем имеешь дело, будь во всем непреклонен, разумен, братолюбив, приветлив, смиренномудр, не удаляйся от цели страннолюбия для дорогих яств, но, довольствуясь настоящим, ни от кого не бери ничего сверх ежедневно потребного для монашеской жизни и особенно бегай от золота, как наветника души, отца греху, служителя диаволу. Не делай себя виновным в любви к богатству под предлогом служения нищим. А если кто принесет тебе деньги для бедных, то узнав, кто скуден, посоветуй тому самому, у кого есть деньги, отнести их к неимущим, чтобы принятием от него денег не осквернить тебе своей совести. Избегай удовольствий, люби воздержность и тело упражняй в трудах, а душу приучай к искушениям. Разлучение души и тела признавая освобождением от всякого зла, ожидай наслаждения вечными благами, причастниками которого сделались все святые.

Непрестанно взвешивая диавольское внушение, противопоставляй ему благочестивый помысл и уступай последнему, как наклонению чашки на весах. Особенно когда восставшая в тебе лукавая мысль говорит: «Какая польза жить тебе в этом месте: что выгоды в удалении от общежития с людьми? Или не знаешь, что поставленные Богом епископы Божиих Церквей живут обыкновенно вместе с людьми и непрестанно совершают духовные празднества, на которых присутствующим бывает весьма много пользы? Ибо там решение приточных гаданий, объяснение апостольских учений, изложение евангельских мыслей, преподавание богословия, свидание с духовными братьями, которые зрением лица их доставляют великую пользу встречающимся с ними. А ты сделал себя чуждым столь многих благ и сидишь здесь, одичав наравне со зверями. Ибо видишь здесь великое запустение, немалую угрюмость, недостаток учения, отчуждение от братии и дух великого нерадения о заповеди Божией».

Итак, когда восставшая в тебе лукавая мысль хочет совратить тебя многими подобными сим благовидными предлогами, тогда в благочестивом помысле противоположи ей действительный опыт, говоря: «Поскольку говоришь ты мне, что в мире есть доброе, то я потому и переселился сюда, признав себя недостойным того, что есть доброго в мире, потому что доброе в мире перемешано со злом и злое гораздо превышает собою доброе. И я, быв когда-то на духовных празднествах, встретил едва одного брата, который, по-видимому, боялся Господа, но и тот одержим был диаволом. И я услышал от него пышные речи и басни, сложенные на обольщение с ним встречающихся, а после него встретил я многих воров, хищников, притеснителей, видел безобразную наружность упившихся, кровь угнетенных, видел и красоту жен, которая подвергала искушению мое целомудрие, и хотя избег я самого блуда, однако же осквернил девство свое сердечным помышлением. Много, правда, слышал я и душеполезных речей, впрочем ни в одном из учителей не нашел добродетели, соответствующей речам. А после этого услышал еще тысячи плачевных рассказов, которые своими изнеженными звуками вторглись в душу. Еще слышал приятно звучащие гусли, рукоплескания скачущих, голос смехотворов, слышал много глупостей и шуток, крик бесчисленного многолюдства, видел слезы оскорбленных, мучения отводимых в неволю, рыдание подвергаемых пытке. Все это видел я, и не духовное тут было собрание, но море, обуреваемое и возмущаемое ветрами, которое стремилось всех за один раз покрыть своими волнами. Скажи мне, злая мысль, скажи и ты, демон кратковременного сладострастия и тщеславия, какая польза видеть и слышать сие мне, который не в силах помочь обиженным, не имею возможности защитить бессильных, исправить погрешивших, а скорее могу погубить сам себя? Как малое количество чистой воды исчезает при сильном порыве ветра и пыли, так и то, что, по мнению нашему, сделаем в мире доброго, помрачается множеством худых дел. Ибо печальные события, как острия, вонзаются в сердце живущим в мире среди благодушия и радости, чтобы омрачить чистоту псалмопения. Рыдание и плач обиженных единоплеменными раздаются для того, чтоб видно было терпение бедных. Какая же для меня польза, кроме явного вреда душе? Посему как птица переселяюсь в горы. Ибо избавилась, как птица, из сети ловящих (Пс. 123, 7). И я, о злая мысль! Живу в той же пустыне, в которой пребывал Господь. Здесь дуб мамврийский, здесь лествица, возводящая на небо, и полки Ангелов, виденные Иаковом. Здесь пустыня, в которой народ, очистившись, получил закон и, таким образом вошедши в землю обетования, увидел Бога. Здесь гора Кармил, на которой водворяясь, Илия благоугодил Богу. Здесь равнина, на которую удалившись, Ездра, по Божию повелению, отрыгнул все богодухновенные книги. Здесь пустыня, в которой блаженный Иоанн, питаясь акридами, проповедал людям покаяние. Здесь гора Масличная, на которую восходя, Христос молился, поучая нас молиться. Здесь Христос — любитель пустыни. Ибо говорит: где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф. 18, 20). Здесь тесный и узкий путь, ведущий в жизнь. Здесь учители и пророки, которые скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли (Евр. 11, 38). Здесь апостолы и евангелисты и житие монахов, не имеющее для себя града. Сие-то добровольно принял я, чтобы получить обещанное Христовым мученикам и всем прочим святым, чтобы не лживо сказать мне: в делах человеческих, по слову уст Твоих, я охранял себя от путей притеснителя (Пс. 16, 4). Ибо знаю боголюбца Авраама, внявшего гласу Божию и переселившегося в пустыню (Быт. 12, 1–4), и Исаака притесняемого (22, 1–13), и патриарха Иакова странствующего (гл. 28 и 29; 37, 1), целомудренного Иосифа проданного (37, 17–28), трех отроков, изобретателей воздержания, борющихся с огнем, Даниила, вверженного в ров львиный, небоязненно вещающего Иеремию, осужденного в ров тинный, зрителя тайн Исаию, претренного пилою^[1], Израиля, отводимого в плен, обличителя прелюбодеяния Иоанна, посекаемого мечом (См.: Мф. 14, 1–11.), Христовых мучеников умерщвляемых. И к чему мне длить речь? Где и Сам Спаситель распят за нас, чтобы смертью Своею оживотворить нас и всех поощрить и привлечь к терпению? К Нему поспешаю, и к Отцу, и к Духу Святому. Для того подвизаюсь, чтобы оказаться Его преискренним, признав себя недостойным того, что есть доброго в мире. Впрочем, не я для мира, но мир для меня».

Это сам себе думая и ревностно совершая, как сказано тебе, подвизайся за истину даже до смерти. Ибо и Христос послушлив был даже до смерти. Но и апостол говорит: Смотрите, братия, чтобы не было в ком из вас сердца лукавого и неверного, дабы вам не отступить от Бога живаго. Но утешайте друг друга и во едином назидайте, доколе можно говорить: «ныне» (Евр. 3, 12–13). Ибо словом «ныне» означается целое продолжение жизни нашей. Так живя, брат, и себя спасешь, и нас возвеселишь, и Бога прославишь во веки веков. Аминь.

 Видеопрезентация серии >>

Купить эту книгу можно в магазине «Сретение»

Смотри также:

• Письма свт. Василия Великого. О нестяжательности
• Письма свт. Василия Великого
• Письма свт. Василия Великого. 373 г.

• Святитель Василий Великий. Примите слово мое: сборник писем

версия для печати