«Имейте страх Божий!..»

Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, и
да долголетен будеши на земли…

Наше знакомство со схиигуменом Евфимием (духовным чадом преподобного старца Севастиана Карагандинского), которому 28 января 2008 года исполнилось ровно 100 лет, произошло неожиданно.

Паломническая группа церковно-приходской школы Никольского собора г. Алматы прибыла в Караганду накануне праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы. Во Введенском соборе, где мы остановились, нас приняли с присущим карагандинцам радушием и любовью. Каждый раз, когда мы благодарили за гостеприимство, нам отвечали: «Это не мы вас принимаем, это преподобный, его благодарите!». Мы и сами чувствовали, что многое в нашей жизни свершается по молитвам преподобного старца Севастиана Карагандинского. И встречу со схиигуменом Евфимием (Тимаковым) мы приняли как подарок от преподобного Севастиана. Настоятель Введенского собора протоиерей Александр Киселев помог нам в организации этой встречи. До последнего момента мы не очень надеялись, что она состоится.

В воскресный день мы молились за литургией, многие из нас причастились. Едва закончилась служба, как мы получаем радостную весть: нас ждет схиигумен Евфимий. Отец Александр дает провожатого, но просит, чтобы не брали всю группу (нас было 35 человек). Очень сожалеем об этом, но делать нечего: берем только старших детей и едем на Мелькомбинат. Выходим из автобуса. Наш провожатый Сергий указывает на небольшой домик. Подошли. Остановились у калитки, молимся, чтобы Господь расположил к нам сердце батюшки, а нам дал разум вместить то, что нам полезно.

Входим в домик. Маленькие сенцы, куда попадаешь с улицы, кухня и комната – вот и вся площадь. Нас встречает келейница Раиса Михайловна: «Раздевайтесь, проходите, батюшка вас ждет». Детские глаза устремлены на батюшку, подходим под благословение. Кто-то из детей потом признался, что впервые брал благословение у схимника, до этой встречи «видел схимников только в кино и на картинках».

Перед разговором мы решили преподнести приготовленные подарки: четки, вышитую Казанскую икону Божией Матери. Батюшка поблагодарил. Очень ласково посмотрел на детей, и тогда мы решились задавать наши вопросы, которых было немало. Отец Евфимий уделил нам в этот воскресный день более двух часов. Лицо его светилось во время рассказа. Мы слушали тихий голос батюшки, и перед нашим взором оживали страницы истории. Мы смотрели на человека, который был участником трагических событий, происходивший с нашим народом, нашей страной. Его семью раскулачили, выслали из Самарской области в Караганду, его самого арестовывали несколько раз, в том числе и за то, что кто-то видел у него Священное Писание.

Трудно представить, какой крепостью духа обладало это поколение, давшее нам сонм новомучеников и исповедников веры, что ему довелось вынести. Нереальными казались рассказы батюшки о том, как зимой, полураздетый, он ежедневно ходил на работу по восемь километров до шахты. В шахте от грунтовых вод промокал до нитки, когда доходил до дома, одежда примерзала к телу, трудно было отодрать. Многие люди умирали по дороге. В метель эти трупы были для живых как ориентиры на дороге. Но Господь хранил будущего священника и укреплял его в невзгодах и скорбях.

Рассказывает батюшка.

«Когда наша семья приехала в Караганду, дети сразу заболели. Дети маленькие помирать стали. У нас была девочка – полтора года, она заболела. И у соседей тоже заболела девочка. Куда идти за помощью? Среди ссыльных монашка была, призвали ее. Она помолилась и сказала: “Дите помрет, а вы радуйтесь: это ангельская душа. Если в детстве дети помирают, в раю они будут”. Моя жена тоже позвала эту монашку. Нам она тоже сказала, что дочка помрет, что надо радоваться. Меня увидала и стала каждый день ходить к нам. Как я прихожу с работы, она приходит. Она говорила о Боге, о спасении души. А нам по приезде сюда паек давали, да мало. А у нас осталось пшена килограмма полтора и масла коровьего немножко. И вот жена сварит кашки, сядем кушать, и говорим ей: “Матушка, садись кушать”. А она отвечает: “Не, я сыта. Вы работаете, вы труженики, а я не работаю. Я – монахиня и привыкла с детства мало есть”. А мы опять: “Матушка, ну хоть немножко покушай”. – “Ну, раз так просите…” – возьмет ложечку, почерпнет, помолится: “Дай Бог, чтобы у вас, как у сарептской вдовицы, пшено и масло не убывало”. Мы ели месяца два, и у нас не убывало пшено и масло. А потом дома построили, из землянок мы переселились в дома. Она нас потеряла, и мы ее потеряли, и быстро пшено и масло съели».

Запомнился еще рассказ батюшки о силе молитвы.

«Когда нас сюда привезли, тут степь была, построек никаких не было. Я на лошадях работал. Поехали мы как-то лес разгружать на станцию. На станции тоже никаких построек не было. Где лес свален, там и мешки с мукой. И вот мы на пяти подводах подъехали, стали лес грузить. Моя подвода самая последняя была. Мою подводу нагрузили, я стал увязывать бревна веревкой, а два друга взяли мешок пшеницы и мне на подводу бросили. Я напугался: “Что вы делаете?” Они побежали, на свои подводы сели и поехали. А охранник кричит: “Бери мешок и иди за мной!” Заводит меня в контору (это была землянка такая, как погреб). Там сидит такой здоровый мужчина. Охранник говорит ему, показывая на меня: “Он мешок пшеницы взял”. Начальник спрашивает: “Давно ты начал воровать?” Я говорю: “Товарищ начальник, я не воровал!” – “Какой я тебе товарищ!” – и как ударит меня по щеке. Потом говорит охраннику: “Отведи его и посади”. Привели, а тюрьма – тоже подвал в земле. Находилось в ней 26 человек. Заключенные, которые сидели давно, на столе спят и на нарах, а новичкам – первую ночь под нарами спать. И меня заставили под нары лезть. Я лег, а там клопы, они меня всю ночь, как огнем, жгли. Я всю ночь молился святителю Николаю: “Святителю Николае, спаси меня!” Утром на рассвете открывается дверь, заходит начальник: “Тимаков кто?” – “Я”. – “Выходи и иди домой!” Я думаю, что Николай Чудотворец не дал начальнику всю ночь покоя. И чуть зорька – меня уже выпустили».

Рассказывал батюшка, как пришла к нему пожилая супружеская чета.

«Жене было 97 лет. Она сетовала, что всю жизнь они с мужем работали-работали, мало спали, мало ели. “В войну, – жаловалась женщина, – у меня погиб муж, осталось трое детей. У него (показала на мужа) тоже осталось трое. Сошлись, еще шестерых родили. Вот и поднимали детей, по два-три часа в сутки спали, – сокрушалась она. – А соседи наши имели по два-три ребенка, ночами спали, хорошо ели, не переутомлялись”. – “А я, – говорит батюшка, – спрашиваю ее: А где сейчас твои соседи-то?” – “Да они все померли давно…” – “Смотри: они мало работали – и померли, а вы много работали – и до сих пор живы!” – “А ведь и правда!” – удивилась женщина».

Говорил батюшка и о том, как важно быть добрыми.

«Учитесь творить добро. Надо быть добрым человеком. А как им стать? Добро делать людям, зла не делать никому и ни на кого не злиться.

Был у нас такой случай. В 20-м году мне было двенадцать лет. Урожай был плохой у нас в Самарской губернии. Люди стали хлеб молотить и прятать. Знали, что будут хлеб отбирать. Осенью на Михайлов день солдаты пошли по амбарам, оставляют только на посев до весны, остальной хлеб забирают. Люди стали пшеницу прятать. И мой отец вырыл две ямы, засыпал пшеницу и соломой закрыл. Сосед подглядел, ночью пошел, посмотрел. А сам тоже прятал… Он рассказал солдатам, где мы спрятали хлеб, и у нас все забрали. Взяли корову, четырех овечек, свинью взяли и часть имущества отобрали. И отца посадили.

Когда в тюрьме отец сидел, там еще один человек сидел, который говорил ему: “Смотри, не мсти тому человеку, который показал на тебя. Мстить не будешь – и проживешь. А если мстить будешь – ты погибнешь”. Отец не стал мстить, и мы прожили до весны.

Хлеб оставленный на семена весь съели, у нас лошадь была, лошадь продали. 15 пудов пшеницы тоже съели. Весна подошла – сеять нечем. Посеяли просо да подсолнушки. А тут засуха, все лето дождя не было. Ничего не уродилось. Начался голод. Но мы все-таки выжили. Ели траву – подорожник, лебеду, так и прожили. А сосед не голодал, у него был хлеб. В 22-м году наш отец поехал в Сибирь к братьям и сестрам и оттуда привез немного хлеба. Ели хлеб с лебедой и так перезимовали. А у соседа сначала было две коровы, две лошади. Но вскоре осталась одна коровка, лошадей не осталось. Так они четверо – сын, отец, сноха и дочь – четверо впрягаются в борону и боронят. А у нас две лошадки осталось. И отец говорил нам: “Смотрите дети, вот сосед зло нам сделал, и как его Бог наказал”. А сосед еще года три-четыре без лошади был. На себе все таскали. И еще отец нам говорил: “Кто вам зло сделал, вы за него помолитесь и не сердитесь на него, и будете счастливы”».

Уже в конце встречи мы попросили батюшку рассказать о самом радостном событии из его столетней жизни. И услышали неожиданное: «Самое радостное – это когда я ехал в ссылку». Последовал удивительный рассказ. Семью их раскулачили. В семье Тимаковых было 12 детей. Иван (мирское имя батюшки Евфимия) уже женился и попросил отца отделить его.

«Я так рассуждал, – рассказывал батюшка, – придут раскулачивать, а у нас три лошади – наверняка отберут. А так – у отца две, у меня одна. Одну возьмут. А две останутся.

Нас раскулачили, отец умер. Пришли забирать маму, а она заболела и поехала к сестре в город. Ее не нашли, пришли ко мне и требуют, чтобы я маму нашел. А у меня от их слов голова разболелась, ноги подкашиваются, я сделался как сумасшедший. Я говорю, что идти не могу, а они говорят – бери лошадь в сельсовете и иди, ищи мать, к восьми утра она должна быть в конторе. Я взял лошадь, поехал к маминым братьям, рассказал, что хотят арестовать мать.

Я должен был найти мать и отдать ее в руки этим зверям. Не могу. Не могу отдать мать в руки зверям. А братья мамы говорят мне: “Поезжай домой и скажи, что не нашел мать, а мы ее спрячем”. Так и решили. Я вернулся. “Где мать?” – “Я ее не нашел, она уехала в город”. – “Врешь! Ты, наверное, спрятал ее. Вот и поедешь в ссылку сам вместо нее!” Как я обрадовался! Описать вам не могу, что произошло! И голова моя перестала болеть, и в душе у меня такая радость была! И меня забрали. Везут меня на телеге в тюрьму, а у меня радость – описать не могу! Со мной еще одного парня везли. Он плачет… А я радуюсь! Приводят меня к начальнику, тот на меня смотрит: “Какой-то странный. Люди в тюрьму со слезами идут, а этот – торжественный”. Привезли меня в тюрьму, там уже человек двадцать было. Говорят мне: “Ну что, в Казахстан умирать поедем?” – “Что там будет в Казахстане, не знаю, а здесь нас заживо съедят”».

Слушали мы рассказы батюшки и понимали, что без Бога невозможно вынести все, что выпало на долю этого человека. На вопрос: «Что самое главное в жизни?» – батюшка ответил: «Главное – иметь страх Божий».

Много говорил батюшка. Невозможно уместить в пару часов прожитый им век. Мы забыли о времени…

За окном лежал снег. Неяркое зимнее солнце сквозь морозную дымку заглядывало в окно. А в небольшой комнатке происходило что-то очень важное. Свет веры Христовой, горящей в сердце отца Евфимия, коснулся и наших сердец. И так захотелось всей душой обратиться к своему Создателю…

версия для печати