Церковь Влахернской иконы Божией Матери в Кузьминках

В этом году празднуется 600-летие рода князей Голицыных и начала их служения России. До революции им принадлежала и усадьба Кузьминки с домовой Влахернской церковью. Ее создавали известнейшие русские архитекторы, под ее сводами молились святители, императоры, великие люди, а саму усадьбу сравнивали с Петергофом, Павловском и Версалем.

Икона Влахернской Божьей Матери (запасник ГТГ)

По преданию, Влахернская икона Божией Матери была написана апостолом-евангелистом Лукой во время земной жизни Пресвятой Богородицы и послана в дар правителю Антиохии. По другой версии, ее создали христиане города Никомедии в начале IV века, когда свирепствовали гонения императора Диоклетиана. Икона исполнена рельефно из воскомастики, в которую добавлены частицы святых мощей.

Потом святыня оказалась в Иерусалиме. В первой половине V века императрица Евдокия, супруга византийского императора Феодосия II, путешествуя по Святой Земле, отправила икону в дар сестре императора Пульхерии в Константинополь, где она была поставлена во Влахернском храме Пресвятой Богородицы – отсюда явилось ее название. Она не раз чудесно защищала Второй Рим. Именно с этой иконой в 626 году патриарх Сергий обошел стены Константинополя, осажденные аварами, после чего те бежали прочь, и в честь этого чуда был установлен праздник Похвалы Богородицы. Византийские императоры имели обычай брать Влахернскую икону с собой в военные походы.

После падения Константинополя в 145З году Влахернская икона была перенесена на Афон, а потом прислана в Москву в дар царю Алексею Михайловичу. В октябре 1654 года патриарх Никон торжественно встречал ее на Лобном месте. В послании от протосингела Иерусалимского патриарха Гавриила говорилось: «Святая икона, которую доставили тебе, государь, есть покровительница Константинополя. Она будет теперь защитницей России и священной особы твоего величества, как она была некогда покровом Константинополю и его благочестивым царям».

Икону поставили в Успенский собор. Отныне царь Третьего Рима тоже брал ее с собой в военные походы, а список был пожалован «именитым людям» Строгановым. Так Влахернская икона оказалась в Кузьминках.

«Село Влахернское, Мельница тож»

Церковь иконы Влахернской Божьей Матери

Легенда гласит, что в древности здесь, в густом сосновом бору на берегу речки Голедянки, стояли мельницы, и одна из них принадлежала загадочному мельнику Кузьме – будто бы его имя и осталось в названии Кузьминки. Ученые же считают, что название произошло от местной церкви или часовни святых Космы и Дамиана, почитаемых целителями и покровителями животных. Их праздник назывался в народе Кузьминками.

Достоверные сведения об истории Кузьминок появляются в первой половине XVII веке, когда эти земли и «пустошь, что была Кузьминская мельница», принадлежали Симонову и Николо-Угрешскому монастырям: здесь были их рыбные и лесные угодья. Возможно, раньше, до Смутного времени, здесь была маленькая деревенька, именовавшаяся Кузьминки: в ней и могла стоять часовня святых целителей. После Смуты осталась только мельница, оттого местность называлась также и Мельницей. Ее третье имя – село Влахернское – появилось при следующих владельцах, знаменитых Строгановых, которые были одними из самых древних и богатых русских промышленников.

По легенде, их родоначальник Спиридон был сыном татарского князя. Он, вопреки воле отца, принял христианство. Тот будто бы пошел на Москву с войском, пленил сына, отважившегося выйти навстречу, и потребовал отречься от Христа. Не дождавшись отречения, князь предал сына казни строганием. Случилось это в 1395 году. У потомков и появилась фамилия Строгановых. Еще Н.М. Карамзин усомнился в этой легенде, и теперь принято считать, что Строгановы – богатые уроженцы Великого Новгорода, а вот их родоначальником действительно был Спиридон, живший во времена Дмитрия Донского. По преданию, его внук Лука Кузьмич выкупил из татарского плена великого князя Василия II Темного.

При Иване Грозном Строгановы занимались добычей соли. Они создали солеварни в Соли Вычегодской, и царь пожаловал им огромные владения в Пермской области. Для охраны этих владений и ради дальнейшей территориальной экспансии России Строгановы на свои средства организовали поход Ермака в Сибирь. В Смутное время они пожертвовали государству на военные нужды почти миллион, за что удостоились особого, лишь для них учрежденного звания «именитых людей» и права писаться с «-вичем», то есть с полным отчеством. Это звание было выше «гостя» – элиты купечества, но все же не дворянство. Дворянский титул оставался заветной мечтой Строгановых, обрести его можно было лишь усердной помощью Отечеству. А пока за эту помощь Строгановы удостаивались других высочайших наград, свидетельствовавших об отношении русских государей к этой фамилии. Они поддержали первого Романова при избрании его на престол и вскоре получили в дар часть Ризы Господней, привезенной в 1625 году от персидского шаха Абасса. Другой наградой стала Влахернская икона Богоматери, которой одарил Строгановых за заслуги царь Алексей Михайлович. По одной, наиболее принятой, версии, с чудотворной иконы, присланной на Русь с Афона, были сделаны три списка. Один подарен Строгановым, второй оказался в церкви во имя Сергия Радонежского Высоко-Петровского монастыря, третий – в селе Деденёво близ Дмитрова, в Спасо-Влахернском монастыре.

По другой версии, эти списки тоже привезли на Русь с Афона вместе с чудотворным образом. Есть разногласия и в вопросах, кому из Строгановых была подарена икона: одни считают, что Дмитрию Андреевичу Строганову, другие – его сыну Григорию Дмитриевичу. С ним, кстати, переписывался святитель Димитрий Ростовский и однажды просил у него на время книгу «Хронограф» из его личной библиотеки.

В конце XVII века Григорий Дмитриевич Строганов, объединив в своих руках основные фамильные владения, стал богатейшим человеком России, поставляя более 60 % русской соли. Рассказывают такую легенду. Однажды Петр I пригласил его на обед в Летнем саду. Г.Д. Строганов принес большой винный бочонок в подарок царю. Тот будто бы возмутился: «На что мне твой бочонок! Лучше бы денег дал в долг Петербург строить!» Строганов сбросил крышку, и оказалось, что бочонок доверху набит золотом. И тогда Петр пожаловал Строганова вотчиной в Кузьминках.

Это, конечно, легенда, но Строганов действительно помог царю в Северной войне, когда за свой счет построил и оснастил два военных фрегата. С этими кораблями Петр одержал первую победу под Архангельском и в благодарность в 1704 году одарил Строганова и своим портретом с бриллиантами, и многими вотчинами, в том числе и Кузьминками с правом иметь собственную домовую церковь. Г.Д. Строганов, последний «именитый человек», усадьбой не занимался. Он скончался в 1715 году и был похоронен в фамильном приходском храме святителя Николая Чудотворца в Котельниках близ Таганки, где стоял их московский дом на Швивой горке.

После его смерти в 1715 году устроением Кузьминок занялись наследники: жена Мария Яковлевна – первая русская статс-дама, пожалованная Петром в знак уважения привилегией носить русское платье, и сыновья, особенно старший Александр Григорьевич, который славился образованием, возил с собой «дорожную библиотеку» и перевел на русский «Потерянный рай» Мильтона.

Именно при нем в Кузьминках появилась усадьба с хозяйственными постройками, каскад прудов, первый парк. А в первую очередь в 1716 году была выстроена деревянная церковь, освященная в честь семейной реликвии Строгановых – Влахернской иконы Божией Матери. Есть и такое объяснение: Строгановы благочестиво не осмелились держать свою святыню в доме, где проводились ассамблеи, светские балы, пиры, и построили для нее храм. Один из приделов был освящен во имя святого князя Александра Невского по именинам А.Г. Строганова. Хранилась в нем и икона с изображением родословного древа Строгановых. Владение стало называться «село Влахернское, Мельница тож».

Дружба Строганова с царем продолжалась: Петр был посаженным отцом на свадьбе Строганова, нередко гостил (для него даже был построен деревянный домик), молился в старом храме и приехал с женой и дочерьми Анной и Елизаветой на его освящение. А в 1722 году император, возвращавшийся с победой из Персидского похода, участником которого был Александр Строганов, остановился у него перед торжественным въездом в столицу. И пожаловал Строгановых в бароны «в знак заслуг предков» – они стали третьей русской фамилией, после Шафирова и Остермана, получившей этот титул. На их фамильном гербе был изображен в рыцарский шлем с опущенным забралом. Он символизировал, что Строгановы никогда не вертели головой и не обращали внимания, что делают и говорят другие, а молча и честно повиновались своему государю. Их девизом стал «Земные богатства – Отечеству, себе – имя».

В 1757 году дочь хозяина, баронесса Анна Александровна Строганова, фрейлина Елизаветы Петровны, вышла замуж за князя Михаила Михайловича Голицына, племянника знаменитого петровского фельдмаршала. Кузьминки перешли к нему в качестве приданого и оставались у Голицыных до 1917 года.

Дворянское гнездо Голицыных

Голицыны происходили от литовского великого князя Гедимина. Его внук князь Патрикий в 1408 году перешел на службу к великому московскому князю Василию I, сыну Дмитрия Донского, и был принят «с великой честью». Московский государь отдал свою дочь Анну в жены сыну князя, Юрию Патрикеевичу. Внук Юрия Патрикеевича, князь Иван Васильевич, прозванный Булгакой (то есть гордецом), имел четырех сыновей, среди них был родоначальник Голицыных князь Михаил Иванович по прозвищу «Голица». Обычно считают, что прозвище было дано ему за привычку носить боевую железную перчатку – голицу – только на одной руке. Но есть и другое мнение: в бою князь потерял руку и с тех пор носил железную перчатку как протез.

Он был окольничьим и воеводой при великом князе Василии III, но судьба обошлась с ним сурово. В сентябре 1514 года в битве при Орше он попал в литовский плен, где провел 38 лет, и вернулся на родину только в 1552 году, отпущенный королем за верность своему государю, когда на русском престоле уже царствовал его четвероюродный брат Иван Грозный. Тяжелобольной, измученный первый Голицын принял монашество в Троицкой обители под именем Ионы и через несколько лет умер.

Его далекий потомок генерал-поручик князь М.М. Голицын, ставший первым владельцем Кузьминок из Голицыных, был предводитель Тарусского и Калужского дворянства и президентом Адмиралтейств-коллегии. О нем сохранилась такая легенда. Будто бы Петр III запрещал своей жене Екатерине Алексеевне нюхать табак, но она жить без этого не могла и попросила М.М. Голицына садиться рядом с ней за обедом, где тихонько угощалась из его табакерки под столом. Император однажды заметил эту уловку и выбранил Голицына, но опалы не последовало. Потом Голицын даже был посредником в примирении августейшей четы после очередной ссоры.

Его собственный брак оказался удачным, в честь жены он даже основал в окрестностях Кузьминок деревню Аннино. Супруга передала ему все дела, и он стал строить здесь настоящее дворянское гнездо, пригласив для работ молодого И.П. Жеребцова, архитектора прекрасной колокольни Новоспасского монастыря. И опять первым делом нового хозяина Кузьминок стало устроение усадебной церкви: в середине XVIII века во второй раз сгорел деревянный Влахернский храм, и Голицын решил выстроить каменный. Иногда проект этого храма приписывают петербургскому архитектору С. Чевакинскому, возводившему в северной столице знаменитый Никольский морской собор на Крюковом канале, а в Москве – усадьбу Голицыных на Волхонке, 14. В 1759–1762 годах в Кузьминках построили каменный храм, но колокольня осталась деревянной. В 1762 году Александровский придел освятил протоиерей Иоанн Иоаннов, настоятель таганской церкви Спаса в Чигасах, а вся церковь была освящена лишь в июне в 1774 года протоиереем Архангельского собора Петром Алексеевым. Однако через десять лет храм снова обветшал. Тогда Голицын, испросив разрешение архиепископа Платона на перестройку, пригласил Родиона Казакова, который и возвел в 1784–1785 годах ныне существующий храм с великолепным куполом-ротондой и каменной колокольней. Этот храм порой сравнивают по стилю с другим великолепным творением Родиона Казаков – храмом Мартина Исповедника на Большой Алексеевской близ Таганки, устроенным по образу собора апостола Павла в Лондоне. Иногда считают, что у Влахернской церкви был какой-то западноевропейский прототип. По преданию, в строительстве кузьминского храма участвовал Матвей Казаков, но его, вероятно, перепутали с Родином, а вот Василий Баженов, действительно, какое-то время работал в Кузьминках при реконструкции храма. Образа для иконостасов писал итальянский художник Антонио Клаудио, расписывавший и упомянутый Мартиновский храм.

Пред Влахернской иконой горела хрустальная лампада, оправленная в серебро. А частица Ризы Господней хранилась в серебряном вызолоченном ковчежце, усыпанном бриллиантами. Эти святыни принесла Голицыным Анна Строганова, и с тех пор они стали реликвией их рода. Голицыны внесли в храм и свои фамильные святыни: частицу Древа Господня, частицы мощей великих святых Иоанна Предтечи, апостола Матфея, Иоанна Златоуста.

Храм не имел постоянного прихода. Его прихожанами были господа, проводившие в усадьбе лето, и их дворовые (причем храм не имел обособленного придела для крепостных, как, например, храм Покрова в Филях), служащие, управляющие Голицыных, потом дачники и окрестные крестьяне, приходившие поклониться чудотворной иконе. Однако Влахернская церковь имела собственный причт на содержании Голицыных, и, более того, в 1870-х годах к ней была приписана летняя Петропавловская церковь в соседнем Люблино.

Есть версия, что в 1774 году здесь побывал А.В. Суворов, женившийся на Варваре Прозоровской, дальней родственнице Голицыных. И гостеприимный хозяин подарил новобрачным кубок работы Б. Челлини. А в 1775 году в Кузьминки пожаловала Екатерина II. Она отстояла службу в храме, отобедала в доме Голицына и, по преданию, за великолепный прием наградила хозяина своим дорожным золотым чайным сервизом.

В 1804 году М.М. Голицын скончался, и все дела вела его вдова. Архитекторы, приглашенные Голицыными в Кузьминки, не меняли сложившейся при Строгановых усадебной планировки, а только перестраивали отдельные здания или сооружали дополнительные новые. В 1808 году здесь начал работать архитектор И.Д. Жилярди, строивший и по своим проектам, и по проектам А.Н. Воронихина, бывшего крепостного Строгановых. Отцу помогал сын, Доменико Жилярди, – именно ему, «гению русского ампира», и принадлежит честь создания целостного облика усадьбы после Отечественной войны.

В 1812 году младший сын Михаила Михайловича, Сергей Михайлович Голицын, пожаловал на оборону 100 тысяч. Никто тогда не ожидал, что Москву оставят, поэтому он почти ничего не успел вывезти из имения, и осенью Влахернское было взято войсками маршала Мюрата. По легенде, какая-то московская помещица встретила Наполеона с ключами, которые выдала за кремлевские. И будто бы за это Наполеон пожаловал ей Кузьминки. В действительности же здесь бесчинствовали французы. Они разграбили и осквернили церковь, в которую, бравируя, въезжали на лошадях, и господский дом. Не пощадили птичник и скотный двор. Но уже в декабре 1812 года в приделе Александра Невского начались богослужения, а в 1816 году усадьба окончательно перешла к Сергею Михайловичу Голицыну, при котором пережила свой ослепительный расцвет.

Влахернская перспектива

Его называли последним московским вельможей, но он остался в памяти Москвы прежде всего как великий благотворитель. Достаточно сказать, что после Отечественной войны он на свой счет полностью восстановил Воспитательный дом и стал его почетным опекуном, был управляющим Павловской и Голицынской больницами, попечителем Московского университета, президентом комиссии для сооружения храма Христа Спасителя. Состоял членом Государственного Совета и был награжден всеми русскими орденами первой степени, в том числе орденом Андрея Первозванного. Почти каждое лето у него в Кузьминках гостил святитель Филарет, митрополит Московский, и совещался с ним о государственных делах. Посещал его здесь и святитель Иннокентий, «апостол Сибири и Америки», будущий митрополит Московский.

Сюда же к нему хаживали и нищие, и бедные студенты, и никого Голицын без помощи не оставлял. Его считали вторым человеком в Москве после генерал-губернатора, но отнюдь не все говорили о нем доброе слово. Герцен, например, назвал его «юродивым вельможей со славой доброго человека», но имел на то свои основания: Николай I назначил Голицына председателем следственной комиссии по делу Герцена и Огарева. П.А. Вяземский, побывав у Голицына на балу в доме на Волхонке, увидел, что попечитель университета не пригласил ни одного профессора, и сравнил его со шталмейстером, «который конюшней заведует, но лошадей к себе не впускает». По преданию, С.М. Голицын был крестным Александра II. Он оставался убежденным сторонником крепостного права, хотя и добрым барином. Говорили, что Голицын, узнав о готовящейся реформе и о том, что обязанные отношения крестьян к своим помещикам будут сохранены в течение 12 лет, взмолился, чтобы ему выпало умереть в эти 12 лет, – что исполнилось, и даже раньше.

В личной жизни С.М. Голицын не был счастлив, и это сказалось на судьбе Кузьминок. Павел I любил устраивать «равные браки» подданных. По его настоянию, Сергей Михайлович женился на красавице Евдокии Измайловой, знаменитой princesse Nocturne («принцессе ночи»). В детстве цыганка нагадала ей смерть ночью, и потому она ложилась спать ранним утром, а ночами бодрствовала и устраивала приемы. В ночной салон княгини в Петербурге часто заглядывал Пушкин, который был в нее немножко влюблен и посвящал ей стихи. Она завораживала своей незаурядной личностью. Увлекалась наукой, написала двухтомный труд по математике на французском языке, и первой среди русских женщин опубликовала научный трактат «Об анализе силы».

Однако жизнь супругов не сложилась. Уже через два года после свадьбы они жили порознь, потом она попросила у Голицына развод, чтобы выйти замуж по любви за английского лорда, но получила отказ, а через несколько лет отплатила мужу тем же. Оба остались бездетны. Князь Голицын всецело посвятил себя подмосковному имению, уйдя в него от личных печалей, и добился превращения Кузьминок в майорат – фамильное имение, переходящее по наследству только к старшему в роде, которое нельзя было разделить или продать.

Он хотел воплотить здесь идею «пейзанской жизни», образ земного рая в рамках усадьбы. Для этого Голицын пригласил Доменико Жилярди реконструировать усадьбу в едином стиле классицизма. Она стала единым архитектурным ансамблем, включавшим в себя и парадный комплекс, и хозяйственные постройки, тоже превратившиеся в произведение искусства, будь то скотный двор или обыкновенная баня.

Этот ансамбль развивался от входа, который украшали великолепные Чугунные ворота, отлитые на голицынских уральских заводах по модели Николаевских ворот, созданных К. Росси для Павловска. От ворот аллея вела к господскому дому и к усадебной церкви, отчего получила название Влахернской перспективы (по ней теперь проходит маршрут автобуса № 29). В 1829 году с разрешения святителя Филарета С.М. Голицын обновил храм и устроил в нем второй придел во имя Сергия Радонежского по своим именинам. Его иконостас увенчивала золотая Чаша в сиянии с ангелами по сторонам. На колокольне появились удивительные часы с одной стрелкой, а для фамильной усыпальницы хозяин построил рядом ротонду-мавзолей, но по назначению это здание никогда не использовалось и превратилось в ризницу. В августе 1856 года святитель Филарет, посетив новоубранную церковь, сказав священнику: «К предстоящей коронации вы хорошо короновали вашу церковь». Голицын велел своим приказчикам следить, чтобы все дворовые «ежегодно исполняли христианскую обязанность» во Влахернском храме, а об уклонившихся докладывать «для определения взыскания». Сами приказчики обязывались в любое время быть трезвыми, не обходиться с подчиненными строго и всегда «наблюдать справедливость». Крестьянам же полагалось быть одетыми чисто, а в праздники – в национальных нарядах.

В конце Влахернской перспективы располагался Парадный двор с чугунными львами. По углам он украшен изумительными чугунными торшерами с крылатыми грифонами, охраняющими дворец. По легенде, эти грозные птицы стерегут несметные сокровища и разрывают каждого, кто покушается на них. В то же время они – символы силы и защиты слабых, а в усадебных парках еще символизировали отдых и праздник. В глубине двора находился великолепный Господский дом в 28 комнат. Это была миниатюрная копия царского дворца в Павловске. Рядом с домом сохранился Египетский павильон (кухня), где готовили еду и жили княжеские повара. В его архитектуре использованы мотивы древнеегипетского зодчества, с капителями в виде цветков лотоса и головой сфинкса на фронтоне – считается, что этот стиль вошел в моду после Египетского похода Наполеона.

Голицын создал образцовое усадебное хозяйство. Гордостью была Померанцевая оранжерея, где росли экзотические деревья, приносившие владельцу большой доход, а фрукты подавали к столу, когда августейшие особы посещали Кузьминки. И даже выписывали их в Зимний дворец. На Скотном дворе, некогда украшенном скульптурами быков по эскизам П.К. Клодта (они в советское время были перенесены к мясокомбинату им. Микояна), содержались племенные йоркширские коровы, выписанные из Англии. Говорили, что литр их молока обходился дороже литра шампанского. Здесь было устроено «гостевое» отделение, где великосветские дамы по желанию могли сами подоить коров. В Птичнике наряду с индейками, гусями и утками разгуливали павлины, лебеди, египетские голуби и прочая экзотика. После 1812 года Жилярди перестроил Птичник в Кузницу, чтобы обеспечивать подковами соседний Конный двор – самое известное сооружение усадьбы, которое считается лучшим произведением Доменико Жилярди. В его центре архитектор поставил Музыкальный павильон с прекрасной акустикой, которому, по словам последнего настоятеля Влахернского храма о. Николая Порецкого, «принадлежит почетное место между архитектурными капризами русского ампира». Павильон расположен напротив господского дома, чтобы можно было услаждать слух музыкой, не покидая дворца. По сторонам стоят отлитые на голицынских заводах копии двух клодтовских «Укротителей коней», украшающих Аничков мост в Петербурге. В идеях классицизма это были символы победы человеческого разума над стихией дикой, необузданной природы. Как известно, Николай I подарил такие же копии прусскому королю.

Для гостей предназначался двухэтажный Домик на плотине, устроенный в 1840-х годах М.Д. Быковским на цоколе старейшей постройки усадьбы – мельницы, той самой, что принадлежала будто бы легендарному мельнику Кузьме. Говорят, приятели С.М. Голицына в шутку прозвали его «мельником», и он решил избавиться от своей исторической мельницы, заменив ее на гостевой дом. Около него, по преданию, был колодец со святой водой, засыпанный после революции.

Для гостей предназначались и две парадные пристани, к которым причаливали лодки, чтобы дамы, ступавшие на них, не могли замочить юбки. Первая – Львиная, с чугунными львами. Вторая романтически называлась «у Пропилеев», так как находилась рядом с парковым павильоном Пропилеи, построенном Жилярди в виде деревянной двухъярусной колоннады, – место тайных свиданий влюбленных.

Персонал проживал в отдельном комплексе в Тополевой аллее, именуемом Слободка. Там же находился дом причта для духовенства Влахернской церкви и летняя больница для дворовых людей.

Каждый год 2 июля Голицын устраивал торжества в честь храмового праздника, который он по обыкновению справлял именно в этот день, а не 7 июля. Все окрестные крестьяне освобождались от работ и шли молиться в усадебный храм Влахернского. Здесь проходили широкие хлебосольные гуляния для всех сословий, с праздничным богослужением, с чаепитиями, с фейерверками, а сбор с торговых палаток шел на содержание храма. Требовалось только быть чисто одетыми, не ломать деревья, не рвать цветов и плодов, не собирать ягод и грибов. В те времена в Кузьминках не раз бывали и Карамзин, и Жуковский, и Загоскин, автор «Юрия Милославского». Есть предание, что здесь побывал и Пушкин, написавший тут «Русалку». Он был дружен с С.М. Голицыным и собирался венчаться с Н. Гончаровой в его домовой церкви на Волхонке.

Усадьбу продолжали посещать высочайшие особы. Летом 1826 года во Влахернском гостила вдовствующая императрица Мария Федоровна – то было знаком ее особого расположения к князю, занимавшемуся благотворительностью и восстановившему из небытия Воспитательный дом, который она возглавляла. Государыня пожертвовала к Влахернскому образу бриллиантовую с жемчугом брошь на украшение ризы. В ответ Голицын соорудил памятник Марии Федоровне на том месте, которое больше всего понравилось ей в усадьбе: внутри чугунной ротонды стояла бронзовая статуя императрицы с пальмовой ветвью в руке (аллегория мира), выполненная скульптором И.П. Витали. А также подарил августейшей гостье альбом – серию гравюр с видами усадьбы, исполненными художником Х. Раухом в честь ее «живописного путешествия» по Кузьминкам и дабы «оставить память для потомков». Это поистине бесценное издание помогло современному восстановлению усадьбы. Посещал усадьбу и ее сын Николай I, любимый император С.М. Голицына.

В 1830 году грянула холерная эпидемия, та самая, со строжайшими карантинами, из-за которых Пушкин не мог прорваться в Москву к невесте. Во Влахернском же никто даже не заболел, и Голицын в благодарность отлил для храма колокол. Когда в 1837 году Кузьминки посетил наследник Александр Николаевич, он отстоял в усадебной церкви молебен, приложился к иконам. Услышав звон этого колокола, он был просто потрясен.

Последним же памятником Кузьминок, воздвигнутым при жизни Сергея Михайловича, был монумент императору Николаю I, сооруженный в 1856 году по проекту М.Д. Быковского и скульптора А. Кампиони в виде гранитной колонны, увенчанной короной. Это был первый в России памятник Николаю I. В августе 1858 года на поклон к нему приехал император Александр II с супругой Марией Александровной и снова зашел в храм. Старый князь уже был очень болен и не смог выйти навстречу. В феврале следующего года он скончался. Отпевали его в домовой Екатерининской церкви Воспитательного дома при огромном стечении народа, и затем по его завещанию похоронили в любимых Кузьминках – в Сергиевском приделе Влахернской церкви.

9 августа 1859 года, в полугодовщину со дня его смерти, святитель Филарет отслужил в этом храме заупокойную литургию по усопшему и отозвался о князе как о «своем истинном друге, пособнике в делах добра и христианского милосердия». Его смерть стала началом упадка Кузьминок.

Дачный сезон

Новым хозяином усадьбы ненадолго стал его племянник Михаил Александрович, бывший русским послом в Испании. Это он собрал ценную коллекцию редкостей, в том числе книги маркизы Помпадур и экспонаты из Помпеи, ставшие основой Голицынского музея на Волхонке. Он иногда гостил в Кузьминках, но, став владельцем, ни разу не навестил усадьбу, лишь письменно распорядился поставить на могиле дяди мраморное надгробие. Михаил Александрович скончался во Франции в 1860 году. Его сын, тоже Сергей Михайлович Голицын, ставший последним владельцем Кузьминок, был «не столько друг книг, сколько друг лошадей», однако на его средства был поставлен памятник суворовским солдатам в Швейцарии, а потом он стал председателем по строительству кафедрального собора святителя Николая Чудотворца в Ницце.

С.М. Голицын-второй, как его называют историки, отличался чудачеством: выйдя в отставку, он приписался к купеческому сословию и стал заниматься коммерцией (потом его примеру последовали многие дворяне). Он сам был старостой Влахернской церкви. После первого покушения Дмитрия Каракозова на Александра II в апреле 1866 года святитель Филарет позволил Голицыну обновить придел Александра Невского во Влахернской церкви в память спасения императора. По этому же поводу в августе князь устроил в Кузьминках торжественный прием адмирала Фокса, прибывшего в Россию по поручению президента США, чтобы принести поздравления императору Александру II, за что был первым из иностранцев удостоен звания почетного гражданина Москвы.

Тем же летом 1866 года в Кузьминки пришел на прогулку Ф.М. Достоевский, снимавший дачу в Люблино. 15 июля 1868 года сюда вновь приехал святитель Иннокентий – отслужить в храме панихиду по С.М. Голицыну-первому. А в 1871 году снова грянула холера. Заболевший сторож, отправленный в Москву, умер, и местные жители обнесли Влахернскую икону с Ризой Господней вокруг села с молитвами. После этого холера, свирепствовавшая в соседних селах, Кузьминок не тронула.

Между тем здесь разгорался «дачный сезон». Голицын и тут проявил коммерческую жилку. Дом на Волхонке он обратил в наемные меблированные комнаты, закрыв музей, а во Влахернском стал сдавать землю и помещения под дачи, так как после отмены крепостного права содержать столь огромное имение оказалось убыточным. Но личные чувства снова сыграли свою решающую роль в судьбе Кузьминок, только теперь – роковую. Однажды Голицын пригласил сюда цыганский хор Федора Соколова. Солистка Александра Гладкова пленила сердце князя, и в 1867 году он женился на ней. После свадьбы супруги постоянно проводили летние месяцы в Кузьминках, пока не настал 1873 год. С.М. Голицын предался новому любовному чувству, бросил опостылевшую жену в Кузьминках, сам же переселился в другое свое имение – Дубровицы. После отъезда владельца Кузьминки окончательно превратились в дорогой дачный поселок, и благочестивые дачники теперь приглашали Влахернскую икону по своим домам.

Здесь имели дачи архитектор И.Е. Бондаренко, построивший старообрядческие храмы на Басманной и в Рогожской слободе, искусствовед И.Э. Грабарь, М.Т. Елизаров, муж Анны Ульяновой. Летом 1894 года на его даче Ленин написал статью «Что такое враги народа и как они воюют против социал-демократов?» По этому поводу при советской власти в Кузьминках едва не появился музей Ленина.

С.М. Голицын-второй отдал больницу в Тополевой аллее под местную земскую лечебницу. В 1880 году в ней лечился будущий пролетарский поэт Федор Шкулев, автор песни «Мы кузнецы, и дух наш молод» и друг Максима Горького. Сын прачки, до рождения потерявший отца, он в 11 лет пошел работать на фабрику, там повредил правую руку и был доставлен в Кузьминки. А через два года в мезонине этой больницы в квартире земского врача К.К. Толстого поселился умиравший от чахотки художник Василий Перов – он сам попросил отвезти его в Кузьминки. Здесь его навещали молодые К. Коровин и М. Нестеров, и здесь же 29 мая 1882 года он умер. Вероятно, у коллег в земской больнице побывал и А.П. Чехов, упоминавший Кузьминки в рассказе «У знакомых».

В 1888 году у Влахернского храма появился новый и последний настоятель – отец Николай Порецкий. Молодой уроженец Твери, он женился на дочери кузьминского священника о. Димитрия Зверева, и тесть в тот же год отдал ему свой приход. Прихожане полюбили его и после службы шли к нему в дом на чаепитие. Отказавшись однажды обвенчать С.М. Голицына-второго с его очередной женой (всего тот был женат четыре раза), он заслужил еще большее его уважение. А 21 июня 1890 года храм увидел в своих стенах отца Иоанна Кронштадтского, когда он приехал в Кузьминки на дачу к А.И. Осиповой. Вскоре после этого Влахернская церковь засияла еще большим великолепием – столько ей староста Голицын уделял внимания, приведя в «замечательный вид».

В 1899 году он вместе с настоятелем обратился к митрополиту Владимиру с просьбой о поновлении церкви. Разрешение было получено с условием сохранить стиль неприкосновенным. Все работы велись под наблюдением архитектора К.М. Быковского, построившего в Москве здания университетской библиотеки на Моховой и Зоологического музея на Большой Никитской. Тогда появился в храме новый роскошный необычный мраморный иконостас в виде двойной колоннады, отдаленно напоминающий Чугунные ворота усадьбы. Завершает его огромная и очень красивая бронзовая фигура Бога Саваофа с ангелами. После реставрации Влахернская церковь вошла в число самых лучших храмов в Москве. Один из ее прихожан, Андрей Генрихович Цим, принявший здесь Православие, подарил в память усопшей супруги необычный образ Святого Духа в виде серебряного голубя в натуральную величину, осыпанного бриллиантами.

В мае 1901 года в обновленной церкви побывали московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович с супругой Елизаветой Федоровной. Великий князь искренне восхищался храмом и хвалил за его прекрасное содержание. Сохранилось предание, что Влахернский храм посещал и государь-страстотерпец Николай II.

С.М. Голицын-второй скончался летом 1915 года в Лозанне. Кузьминки перешли к его старшему сыну князю Сергею Сергеевичу Голицыну. А в феврале следующего года их постигло главное бедствие: дотла сгорел господский дом, где в то время находился госпиталь для раненых русских офицеров, – то ли от непотушенной сигары, то ли намеренно был подожжен неким интендантом, проигравшемся на ипподроме, чтобы уничтожить документацию. Огонь помогала тушить добровольческая пожарная команда графа С.Д. Шереметева. Усадьбу намеревались восстановить, но не успели.

«Культурный террор»

Уже в 1918 году личным распоряжением Ленина из Петрограда был эвакуирован Институт экспериментальной ветеринарии (ИЭВ), ему и предоставили Кузьминки. Конечно, новые владельцы изуродовали усадьбу до предела различными перестройками под непрофильные нужды и нещадной эксплуатацией. Чугунные ворота, памятник Петру I, что стоял на месте его домика, монументы Николаю I и Марии Федоровне были переплавлены, а гранитный постамент памятника Николаю I увенчала статуя Ленина – пока она стоит там до сих пор.

В 1922 году из Влахернского храма изъяли драгоценности, а на его здание претендовало управление автотракторной промышленности. Священник попытался отстоять храм и даже призвал на помощь местных жителей, но все было бесполезно. В 1925 году его заставили покинуть дом причта, где потом загадочным образом обнаружили автограф Тараса Шевченко. А в ноябре 1928 года Президиум Моссовета принял постановление о закрытии Влахернской церкви, «учитывая желание населения поселка Кузьмики… малочисленность группы верующих и наличие поблизости других церквей того же толка». Церковь было решено передать ИЭВ «для использования в культурно-просветительских целях». В просьбе верующих не закрывать храм отказал сам П. Смидович. «Культурно-просветительские цели» потребовали кардинальной перестройки здания храма, представлявшего ценный памятник классицизма. По преданию, председатель поселкового совета, снимавший крест с купола, сорвался и разбился насмерть. Осенью 1929 года снесли колокольню и барабан, надстроив церковь дополнительным третьим этажом, прорубили новые окна, и храм превратился… в обыкновенный жилой дом. Влахернскую икону передали в Успенский храм в Вешняках, а после его закрытия – в Третьяковскую галерею. Могилу С.М. Голицына уничтожили. Настоятеля же репрессировали «за хулиганство», то есть за попытку защитить храм. Он умер в лагере и был реабилитирован в 1988 году. За время советской власти бывшая церковь побывала автобусной станцией, буфетом, домом отдыха, лабораторией, общежитием и жилым домом, полностью утратив свой исторический облик.

А в 1930-х годах по проекту архитектора С.А. Торопова на месте сгоревшего господского дома для института был выстроен новый стилизованный дворец в псевдоклассическом стиле. О нем поспешили нелестно отозваться: «Лишенное какого бы то ни было художественного интереса, здание уродливым пятном выступает на общем тоне усадьбы». Хотя это было лучшее, что можно было сделать в тех условиях. При этом Кузьминки продолжали оставаться местом привилегированного дачного отдыха. Среди дачников были и Любовь Орлова, и Клим Ворошилов, и Семен Буденный.

Бомбы Великой Отечественной войны обошли усадьбу стороной, но утраты следовали одна за другой и продолжались даже в наше время: Пропилеи были разобраны на дрова, фигуры львов с пристани были увезены в Люберцы, Музыкальный павильон и некоторые другие памятники сгорели. Всего несколько лет назад казалось, что Кузьминки «никогда не возродятся после коммунистической эпохи».

Возрождение

Поразительно, что возрождение усадьбы, как когда-то и ее создание, началось с восстановления Влахернской церкви. В 1992 году указом мэра она была передана Московской Патриархии. Реставрация храма, осуществленная по проекту архитектора Е.А. Воронцовой, признана одной из лучших и образцовых в Москве за последние 15 лет.

14 октября 1995 года храм освятил Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.

А уже в 1998 году по постановлению Московского правительства усадьбы Кузьминки и Люблино объединили в историко-рекреационный комплекс. Ныне Ветеринарная академия покинула Кузьминки, и полным ходом идет реставрация усадьбы, которую когда-то называли русским Версалем. Скоро гости Кузьминок увидят воссозданный дворец Голицыных с интерьерами, Египетский павильон, Померанцевую оранжерею, памятники царским особам и даже Чугунные ворота.

А пока москвичи могут отдохнуть здесь на природе, полюбоваться воссозданным Конным двором и Львиной пристанью, побродить по аллеям, посетить интересный музей, а главное, помолиться в подлинном, спасенном Влахернском храме и ощутить под его сводами необыкновенную благодать.

При написании статьи использованы следующие материалы: Романюк С.К. По землям московских сел и слобод. М., 1999. Ч. 2; Кузьмина Н.Д. Кузьминки. Село Влахернское. Мельница. М., 1997; Коробко М.Ю. Кузьминки–Люблино. М., 1999

версия для печати