Родился 23 октября 1805 года в деревне Конобеевке, Шацкого уезда, Тамбовской губернии, в семье священника.

Когда никто на селе еще не знал о рождении сына у почтенного пастыря, юродивый Алексей взобравшись на колокольню, возвестил о рождении трезвоном. Переполошенный несвоевременным звоном народ бросился к церкви. Стали спрашивать юродивого, кто велел звонить и зачем? - "Рад Алешка, что родился великий Тимошка! А он будет звонить, звонить будет на всю Русь!" - отвечал юродивый. Раздосадованный народ не внял пророческому голосу блаженного, и нашлись люди, которые излили свою досаду на его спине. Юродивого высекли, а он приговаривал во время наказания: "Бейте больше, родился большой Тимошка".

Мальчика назвали Димитрием в честь святого Димитрия Солунского.

Первоначальное воспитание и образование получил он в семье родителей. Отец его отличался истинным благочестием и был известен как замечательный проповедник и примерный священник. Мать его была образцом древнерусской благочестивой женщины. Благочестие родителей и аскетическая жизнь тетки-наставницы, умершей 90 лет девицей, рано развили в будущем Филарете склонность к монашеству.

Димитрий был небольшого роста, всегда худенький, живой и резвый, в глазах его светились ум и энергия. Умственные способности Мити обнаружились очень рано. Пяти лет он уже читал в церкви Псалтирь, которую знал почти всю наизусть. Семи лет отец поместил Димитрия в Вышенскую пустынь к ученому иеродиакону Никону, пробыв у которого два года, он поступил в Шацкое духовное училище. Во время учебы Тамбовский преосвященный Иона (Васильевский), приняв во внимание его малый рост и смирение, переменил его прежнюю фамилию Конобеевский на Гумилевский (humilis).

Способности у Димитрия были замечательные, память необыкновенная, острота слова и находчивость удивительные. Выросший в деревне, он с детства любил природу, цветы, пение, что откладывало свои отпечаток на характере будущего святителя. Любовь к пению сохранилась у него на всю жизнь и уже будучи архиереем, несмотря на свою постоянную занятость, он часто присутствовал при спевках, у него был замечательный хор. Однажды Димитрий со своей теткой посетили Саровскую пустынь и были у старца Серафима. Благословив их и посмотрев на Димитрия, старец сказал: "Сей отрок будет великим светильником Церкви и прославится по всей Руси, как ученый муж".

Двоюродному брату Димитрия Никите старец Серафим сказал про Димитрия еще раньше, что "он будет солить, солить на всю Россию!" Когда позднее старший брат Димитрия Василий пришел к преподобному Серафиму за благословением принять монашество, то старец сказал ему: "Это только твоему брату Бог дал талант каждый месяц по книжке из кармана вынимать, а ты ступай домой и живи, как укажет Бог". Эти предсказания и некоторые другие случаи, имевшие место в его жизни, были восприняты им и его родителями, как доказательство особого хранения его Промыслом. Отец мечтал, что Димитрий займет его место и настаивал на женитьбе. По окончании первого года в богословском отделении Димитрий стал сватать невесту, исполняя желание и волю отца. Но во время последних каникул, гуляя со своим братом и товарищем Никитою по обширному отцовскому саду, Димитрий подошел к одной яблоне, задумался, а потом поведал о дивном видении, бывшем ему во время сна под этой яблоней. Со слезами радости говорил он: "Вижу я во сне пришедшего ко мне святителя, подобного Василию Великому, и он торжественно говорит мне: план твой и отца твоего разрушится, а исполнится над тобой то, что сказано тебе вперед архиереем Ионою. Возьми мои сочинения в Тамбовской семинарской библиотеке, в них увидишь мой образ и читай оные на латинском и греческом языках. Сверх того ходи каждый день к утрени в архидиаконскую церковь и становись перед образом святителя и чудотворца Димитрия Ростовского".

Кроме своего друга Димитрий никому этого не рассказывал, но сам с этого времени совершенно изменил образ жизни. Несмотря на неудовольствие и даже угрозы отца, он совершенно оставил мысль о женитьбе. В 1826 году он поступил в Московскую духовную академию, где 19 августа 1829 года (по окончании академии) пострижен в монашество. Митрополит Московский Филарет, внимательно следивший за его учением, при пострижении дал ему свое имя - беспримерный случай в истории академии. В своих отношениях к юному иноку московский святитель проявлял отеческую заботливость и вместе с тем исключительную строгость. Чувствовалось, что зоркий и мудрый правитель Церкви желал подготовить себе достойного преемника. Несомненно, школа мудрого иерарха имела великое влияние на Филарета. В академии называли юного ученого инока "Филаретик".

По принятии иноческого чина Филарет 3 февраля 1830 года рукоположен во иеродиакона, а 29 июня того же года - во иеромонаха.

Еще будучи студентом академии, Филарет был определен библиотекарем академии, а по окончании академии оставлен при ней и 6 июня 1831 года занял кафедру церковной истории и причислен к собору иеромонахов московского Донского монастыря, а также назначен цензором. С 1832 года переведен на кафедру Священного Писания.

Ко всякому труду Филарет относился с живым интересом и увлечением. Его пылкий и живой темперамент, привычка к труду, желание служить Церкви и ближнему подогревали всякое дело в его руках. Но с наибольшим одушевлением он относился к преподаванию предмета история Русской Церкви.

Трудолюбивый Филарет в числе своих недостатков считал леность. И это сетование на леность произносилось им тогда, когда очевидцы его неустанной деятельности задавали себе вопрос: "Спал ли он когда-нибудь?"

Только два года привелось иеромонаху Филарету читать церковную историю. В начале 1832/33 учебного года по воле московского святителя Филарет был назначен на кафедру нравственного и пастырского богословия. 1 мая 1833 года он был назначен инспектором академии, т.е. кроме преподавательских занятий был привлечен к администраторскому труду, тем более сложному, что с этой обязанностью соединялось настоятельство в каком-либо монастыре. Филарету было поручено настоятельство в московском Богоявленском монастыре. Кроткому и смиренному иноку должность эта была нелегка. Надзор за молодыми людьми его возраста ставил его между двух огней - строгими мерами он мог раздражить студентов, снисходительность же могла навлечь неудовольствие начальства. А недремлющее око московского митрополита бдительно следило за всем, что совершалось в академии.

27 января 1835 года Филарет был возведен в сан архимандрита, а 14 декабря того же года назначен ректором Московской духовной академии. Академическое правление поручило ему провести ревизии в Вифанской, Вологодской, Ярославской, Костромской, Тамбовской и других семинариях.

9 марта 1837 года на него возложена обязанность настоятеля Богоявленского монастыря.

В октябре 1841 года великий московский святитель Филарет назначил своего любимца на Рижскую кафедру. Митрополиту была известна его пламенная любовь к Церкви, его покорность воле Божией, его смирение, глубокое понимание истин веры и всех заблуждений протестанства и, наконец, близкое знакомство его с немецкой богословской словесностью и немецким языком. Весть о новом назначении поразила архимандрита Филарета, как гром, так как он был сильно привязан к академии, к своему делу, к библиотеке. Чтение богословия доставило Филарету громкую известность. Едва он приехал в Петербург для хиротонии, как ему наши высшие духовные иерархи предложили заняться составлением "Догматики" и выписать для этого из академии свои лекции. Когда же Филарет по своей скромности и опасливости стал отказываться, прибегли к посредничеству самого сильного человека, обер-прокурора Святейшего Синода графа Протасова.

21 декабря 1841 года в Казанском соборе Петербурга была совершена хиротония Филарета во епископа Рижского. В июле 1842 года он отправился в Ригу.

С первой минуты, когда предстал он пред престолом Божиим в качестве служителя алтаря, и до самой смерти, каждую службу, начиная от Херувимской песни и до причащения слезы текли из глаз его. Приняв же Агнца и читая молитву перед Причастием, он всхлипывал. И приобщившись, долго не мог унять тока слез своих.

Как отмечено выше, Филарет отличался необыкновенным трудолюбием. Достойно удивления, как в маленьком, тщедушном и болезненном на вид теле уживалось столько кипучей энергии, работоспособности. Особенно много труда, забот и скорбей доставила ему Рижская епархия. Семь лет архиерейского служения в Риге - это семь лет скорбей и страданий, которые переносил он по своему величайшему смирению с полной благопокорностью. Условия его служения в Риге были очень трудны. В коренном населении: латышах и эстонцах - замечалась тяга к православию и самобытной культуре - богослужению и преподаванию в школах на родном языке. Святитель всемерно поддерживал их стремление. За свое пребывание в Риге он открыл 63 прихода, устроил 20 церквей постоянных и 43 временных, возбудил ходатайство об открытии духовного училища и приходских школ. Эта деятельность, шедшая вразрез с интересами баронов и немецкой партии, желавшей онемечить край, вызывала с их стороны резкое противодействие. Пытались парализовать деятельность архипастыря, не гнушаясь самыми грязными доносами. Неравная борьба, длившаяся 7 лет, закончилась в 1848 году перемещением Филарета на Харьковскую кафедру.

Сколько потрудился в Лифляндии этот светильник! Один со своим письмоводителем он не знал покоя ни днем, ни ночью, не знал времени обеда и чая. Просфора - вот его ежедневный и завтрак, и обед, и ужин. Просфорою да чаем он только и питался. Кожаный диван, простой стол, на котором огромная кипа исписанной и белой бумаги, письменный прибор и на конце стола стакан чаю - вот вся небогатая обстановка его комнаты. Тут он описывал страдания новых чад Православной Церкви. Как писал о нем один отец Православной Церкви, пострадавший за веру, "это был Давид, исторгавший из пасти хищного зверя агнцев Отца своего. Это был Давид во рве львином".

И покинув Ригу, Филарет несказанно радовался успеху православия в Литве, когда это дело было поставлено на подобающую высоту мудрою и опытною рукою митрополита Иосифа (Семашко).

В Харькове и Чернигове святитель уделял большое внимание духовному образованию юношества, устраивал семинарии, епархиальные училища, следил за учебно-воспитательным процессом, вырабатывал для учебных заведений программы преподавания, отдавая для их материального обеспечения свои печатные труды.

В монастырях учреждал общежитие, не оставлял без внимания храмоздания и церковного благолепия.

Преосвященный Филарет отличался необыкновенной тонкостью вкуса в одежде: как личной, так и священной. Причем эта черта была в нем очень естественной.

Был кроток в обращении с людьми. Беседуя, он с терпением и благодушием выслушивал собеседника, а потом в очень мягкой форме объяснял суть дела и выводил ошибающегося на истинный путь. Им всегда руководило чувство врожденной скромности, смирения, строгости к себе, любви и уважения к человеку. Филарет был очень отзывчив к чужой беде, деньги для него не имели цены. Он как будто бы боялся их. Справедливо замечено, что несмотря на значительные средства, которыми он мог располагать во время пребывания своего на Харьковской епархии, он постоянно должен был сокращать свои расходы, потому что получаемые им средства шли большею частью на дела благотворительности. Трудами и жизнью его управляло единственное желание - служить Богу и ближнему.

В 1857 году он был возведен в сан архиепископа.

2 мая 1859 года назначен архиепископом Черниговским и Нежинским.

Преосвященный Филарет состоял членом Общества Истории и древности российских (с 1847 года); действительным членом Императорского Русского Географического общества и почетным членом Харьковского университета (с 1852 года); почетным членом Императорского Русского Археологического общества (с 1856 года).

Особую известность и популярность приобрел Филарет своей литературной деятельностью. Все его труды имеют несомненные достоинства. В трудах Филарета поражает масса критических статей и заметок. Это была особенность его таланта - пытливо относиться ко всякому предмету, все проверять взглядом критика. Он очень много читал. Вся жизнь его была посвящена чтению и труду. Обществу, публике он отдавал себя только по крайней необходимости. Люди, близко его знавшие, говорили, что он работал и отдыхал, ел и пил всегда с книгою в руках и тут же сразу делал нужные ему заметки и извлечения. "Надо удивляться, - говорит один близко знавший преосвященного, - надо удивляться его неутомимой деятельности. Он не ложился спать иначе, как при двух горящих свечах. Ночью он часто пробуждался, брал свечу, шел в библиотеку, доставал книгу или рукопись и садился работать. Таких занятий он не отлагал на утро, даже во сне его занимала какая-нибудь умственная задача". У него всегда было желание за все взяться, во всем явиться если не первоначинателем, то успеть больше прочих, во всем оставить о себе добрую память. С течением времени у него уже не было специальной задачи, определенного вопроса, решение которого заняло бы его исключительно. Ему хотелось действовать на более обширном поприще. Его не смущали не огромные размеры поприща, ни разнообразие предметов, ни недостаток многих необходимых данных и источников. Не останавливаясь перед трудностями, он отважно брался за любое дело.

Разнообразие предметов, за которые брался архипастырь, особенно заметно в последние 10 лет его жизни. С 1860 года в нем появилось усиленное внимание к крупным явлениям жизни и движению современной мысли. И тут он спешил сказать свое отрывистое, смелое слово. В последние годы его жизни физические силы его слабели до того, что он не мог писать сидя, но и это не остановило его деятельности. Он начал писать лежа, дрожащей рукой... Вследствие этого ослабления тела, вследствие смелых надежд на свои сведения и вследствие спешной работы в трудах его появилось несколько упущений и неточностей. Любому кропотливому изыскателю можно было уловить эти промахи. В своих выводах он не любил тратить слов, а всегда выражался отрывисто, смело и уверенно. Трудно было на первых порах примириться с этим свойством его приговоров, тем более что они часто не подкреплялись доказательствами. Иногда он судил по первому впечатлению, самоуверенно, уклоняясь от более внимательных изысканий. В этих случаях взгляды и выводы его нуждаются в пересмотре и проверке.

Архиепископ Филарет известен и как замечательный проповедник слова Божия. Особенно назидательны его "Беседы о страданиях Господа нашего Иисуса Христа", которые произносил преосвященный к Харьковской пастве в дни Великого поста.

При интенсивной научной работе он живо откликался на все события общественной жизни: посещал тюрьмы, во время Севастопольской кампании раздавал белье проходившим дружинам, благословляя их, служил молебны; когда госпитали были переполнены ранеными, не задумываясь отдавал для них помещение семинарии, переводя учащихся на частные квартиры.

Он не покидал своей паствы и в самые тяжелые моменты жизни.

Во время холеры 1866 года он предпринял объезд епархии, говоря: "Народ упал духом, следует его ободрить". В пути он сам заболел и 9 августа скончался в Конотопе. От Конотопа до Чернигова на протяжении 180 верст десятки тысяч людей, сменяя друг друга, сопровождали гроб любимого архипастыря. При этом не было ни одного случая заболевания холерой. Забыли все об этом страшном биче. Холера не дошла до Чернигова и прекратилась.

ЖИТИЯ СВЯТЫХ

ИСТОРИЯ РУССКОЙ ЦЕРКВИ