Митрополит Мануил (Лемешевский). Русские православные иерархи. Том 1

В издательстве Сретенского монастыря готовится фундаментальный труд - "Каталог русских архиереев". В него вошли биографические данные обо всех архиереях за всю историю Русской Церкви. Титаническая работа по сбору материала была проделана митрополитом Мануилом (Лемешевским), затем продолжена его духовным сыном епископом, впоследствии митрополитом Иоанном (Снычевым). "Мелочи архиерейской жизни" Лескова - всего лишь пристрастные наброски по сравнению с величественной картиной, представленной в этой портретной галерее.

Месяцами я вожусь с картотекой архиереев. Она заключается в 18 основных ящиках и включает библиографический материал на более чем 2 200 архиереев, не считая обновленческих 270 хиротоний. Я сжился с этой картотекой, вмещающей в себя не менее 20 000 вкладных карточек, я сжился с именами сотен архиереев (не знающему этого дела и безразличному непонятны и мои переживания), интимная и официальная жизнь архиереев открывается как живая книга их жизни. Но все они уже усопшие, все они молчат и поучают - не делай так, как мы поступали, а подражай праведникам - собратьям своим.

На здравствующих святителей (а их у меня всего около 120), включая находящихся на покое, проживающих в Западной Европе, (США и др. странах) имеется особая небольшая коробка, а переживания мои касаются, конечно, только усопших.

А они-то стоят как живые, когда ищешь в русских словарях, справочниках и энциклопедиях хотя бы какую-либо подтвердительную строчку, дату и т. д. Испытываешь чувство "исследовательского" волнения и словно ощущаешь около себя присутствие почившего святителя, разными иногда наводящими намеками в свою память помогающего найти нужное в таких книгах, о которых в данный момент меньше всего думаешь. Бывало много таких случаев. И я сроднился с ними, этими тысячами в стройных рядах стоящими карточками и ящиками. Простите меня за эти высказывания.

Но это еще не все. Я стал наблюдать в себе попутно, изучая причины и обстановки жизни архиереев, их кончины и т. д., что я как бы поучаюсь у них и укрепляю в себе чувство меры и необходимой подготовки к неизбежно приближающейся смерти.

И душа жаждет покоя и такой внешней обстановки, которая могла бы создать сочетание гармонии внешней и внутренней при наступлении своей кончины. Были кончины у святителей ужасные, омерзительные, отталкивающие. И они меня повергали в священный трепет и ужас (например, архиепископа Рязанского Смарагда, архиепископа Владимира, бывшего Екатеринбургского, и другие). Но наряду с этим я читал об умилительных и величавых кончинах святителей, и они удивляли и умиляли меня не только до слез, но - рыданий. Особое впечатление производила кончина Антония, архиепископа Воронежского, и Димитрия, архиепископа Казанского (Самбикина). Но были и странные кончины (например, с пером в руке за рабочим столом "на ходу" скончался епископ Порфирий (Успенский) и другие).

И я бесконечно радуюсь тому, что недаром Господь поставил меня на эту работу, чтобы очистить меня от вcякия скверны и нечистоты, чтобы вытряхнуть из меня чувство зависти и недоброжелательства к некоторым здравствующим архиереям и смущающим меня - и сделать меня сосудом, преисполненным мерности во всем внешнем и сочетанием ее с внутренней красотою, а ведь она дается не только достойным, но и смиренномудрым. На устах моих дорогие имена праведников-святителей, мною почитаемых и лично мне известных, и они воодушевляют меня на работы по этим каталогам, а главное - в "Симфонии архиереологии", которая вмещает в особой обширной картотеке ценнейший материал из жизни архиереев не только русских, но и с древнейших времен Церкви Христовой. Обработка и оформление этого материала намечена, если Господу Богу угодно будет продлить мне жизнь, в 1957 году, по окончании "Каталогов русских архиереев за 60 лет (1897-1957 г.)"

И составляю я все эти "каталоги, списки, указатели и симфонии" потому, что знаю и по Слову Божию и по правилам Святой Церкви (см. из "Сокращенных правил" святителя Василия Великого 62-е), что "всякий, кто какой бы то ни было дар Божий бережет только для собственного употребления, не делая другим блага, тот подлежит суду, как скрывший свой талант". И в этом сознании я черпаю свои силы духовные для завершения начатого. Доколе мы хотим и думаем быть чем-нибудь, дотоле Он, Господь, не начинает в нас Своего дела, ибо смирение и отвержение себя есть основание в нас храма Его. И к этому я стараюсь стремиться.