Священномученик Иларион (Троицкий): профессор Московской Духовной Академии и церковный деятель (К 75-летию со дня преставления)

Доклад, прозвучавший на научной конференции «Московский государственный университет и Московская духовная академия: 250 лет совместного служения России» 6 декабря 2004 г.

Священномученик Иларион. 10 марта 1923 года.

Священомученик Иларион (Троицкий), в миру Владимир Алексеевич Троицкий, родился 13 сентября 1886 г. в селе Липицы Каширского уезда Тульской губернии в семье священника. В 1906 г. по окончании Тульского духовного училища и Тульской семинарии, он поступил в Московскую духовную академию. В 1910 г. он окончил академию со степенью кандидата богословия и был оставлен здесь профессорским стипендиатом. С этого времени началась преподавательская деятельность священномученика Илариона в стенах московских духовных школ. В 1912 г. он защитил магистерскую диссертацию на тему: «Очерки из истории догмата о Церкви», а 28 марта 1913 г. состоялся его монашеский постриг. 11 апреля того же года он был рукоположен во иеродиакона, а 2 июня – в сан иеромонаха. 5 июля 1913 г. он был возведен в сан архимандрита и в том же году стал экстраординарным профессором МДА по кафедре Нового Завета. Он стал самым молодым архимандритом и профессором Академии для своего времени. Ректор академии епископ Феодор (Поздеевский), сыгравший в жизни священномученика Илариона особую роль, поручил ему множество административных послушаний в МДА.

Летом 1913 г. во время отсутствия ректора архимандрит Иларион выполнял обязанности ректора, инспектора и помощника инспектора одновременно^[1]. Как инспектор, архимандрит Иларион заботился в первую очередь о воспитании в студентах церковности, привлекал их к активной церковной, просветительской и проповеднической деятельности. Заботился он и о внешней дисциплине. Один из его студентов, С.А.Волков, вспоминал о нем: "Высокий и стройный, с очень умеренной и пропорциональной полнотой, с ясным и прекрасным взглядом голубых глаз (он был немного близорук, но никогда не пользовался очками), всегда смотревший уверенно и прямо, с высоким лбом и небольшой окладистой русой бородой, звучным голосом и отчетливым произношением, он производил обаятельное впечатление. Им нельзя было не любоваться... Пожалуй, целостность и была главной чертой его личности. Это смелый, исключительно талантливый человек все воспринимал творчески... Иларион благодатно влиял на меня своей личностью - прямотой, властностью в отстаивании убеждений, восторженностью совершаемого им богослужения, энергией и жизнерадостностью... Иларион любил говорить, что насколько христианин должен осознавать свои грехи и скорбеть о них, настолько же он должен радоваться бесконечной милости и благодати Божией и никогда не сомневаться и не отчаиваться в своем жизненном подвиге. У него самого была поразительная восторженность и любовь ко всему, что было ему дорого и близко - к Церкви, к России, к Академии, и этой бодростью он заражал, ободрял и укреплял окружающих"^[2].

Весной 1917 г. руководству академии пришлось выдержать серию нападок «прогрессивных» деятелей, будущих обновленцев, призывавших к разрушению канонического строя Церкви, нового обер-прокурора В.Н. Львова и проф. Б.В. Титлинова. 20 апреля 1917 г., захваченные революционным духом, студенты Академии даже вынесли «порицание» архимандриту Илариону как председателю Совета Академии за «игнорирование прав студентов на участие в управлении Академией»^[3]. 14 апреля 1917 г. указом Временного правительства архиереи-члены Священного Синода были освобождены от участия в его работе. 1 мая Священный Синод в своем новом составе снял епископа Феодора (Поздеевского) с должности ректора МДА, временно исполняющим обязанности Ректора был назначен инспектор архимандрит Иларион (Троицкий). Эти обязанности он исполнял несколько месяцев до тех пор, пока в начале 1917-1918 учебного года не был избран новый ректор МДА, которым стал протоиерей Анатолий Орлов. Священномученик Иларион не разделял некоторых взглядов епископа Феодора. Это проявилось, например, в июне 1917 г., когда по инициативе епископа Феодора был созван съезд ученого монашества, на котором была принята резолюция, согласно которой профессура МДА должна формироваться из профессоров-монахов. Архимандрит Иларион голосовал против этой резолюции. «История академической науки вообще заставляет с большой осторожностью бросать профессорам академии обвинение в неправославии, так как общеизвестны факты, когда положения ученых работ, поспешно объявленные вредными для Православия, скоро становились общепризнанными истинами», - считал архимандрит Иларион^[4].

На Поместном Соборе 1917-1918 гг. архимандрит Иларион выступал активнейшим сторонником восстановления Патриаршества и был одним из кандидатов во время первого тура голосования по выборам Патриарха. Несмотря на тяжелое время и различные тяготы архимандрит Иларион в 1917-1918 учебном году значительную часть времени тратил на  чтение лекций в Академии и исполнение обязанностей инспектора помощника ректора Академии. В 1918 г. впервые встал вопрос о рукоположении архимандрита Илариона во епископа. 1 апреля 1918 г. епископ Орловский и Севский Серафим (Остроумов) в своем рапорте Священному Синоду просил организовать викарную Брянскую кафедру и предлагал архимандрита Илариона сделать епископом-викарием своей епархии, однако эти планы не осуществились. Архимандрит Иларион по-прежнему основное свое внимание уделял МДА, для которой наступали тяжелые времена. Постановление Святейшего Патриарха, Священного Синода и Высшего Церковного Совета от 12/25 октября 1918 года констатировало отсутствие средств на содержание Академий в 1919 г^[5]. 8/21 января 1919 г. вышло постановление Священного Синода и ВЦС, где говорилось: «Занятия в Московской Духовной Академии для студентов решено не открывать ввиду незначительного количества студентов и дороговизны их содержания. Профессоров решено привлечь для чтения публичных лекций на религиозные темы в Москве и составления популярных брошюр в противовес лжеучителям, в частности, антирелигиозным»^[6]. Архимандрит Иларион и до этого был известен как проповедник и миссионер за пределами Академии. Именно его 1 декабря 1918 г. Миссионерский Совет при Священном Синоде пригласил на свое заседание при обсуждении темы «организация борьбы с возрастающим неверием»^[7]. Миссионерский Совет при Священном Синоде 3 августа 1919 г. назначил его лектором по Новому Завету на организуемых полугодичных курсах^[8]. С 1918-1919 учебного года архимандрит Иларион был проректором МДА, однако, с 1919 г. жил в основном в Москве. 1 февраля 1919 г. он писал Н.Н. Глубоковскому: «Живу в Москве…Занимаюсь больше богослужением и проповедую. Академия влачит свою жизнь едва-едва, но все же влачит»^[9]. Однако, активная деятельность архимандрита Илариона не осталась без внимания ВЧК. В феврале 1919 года был образован Секретный отдел ВЧК, в обязанности которого входила «борьба с враждебной деятельностью церковников»; среди его специальных подразделений было 7 отделение, курировавшее церковные вопросы^[10]. Именно это отделение арестовало 10 марта 1919 г. архимандрита Илариона. С этого дня он находился в Бутырской тюрьме в Москве. Обвинения, как писал архимандрит Иларион, даже следователю показалось смешным^[11], однако следствие затянулось почти на четыре месяца. Члены корпорации МДА обращались к властям с ходатайством о его освобождении^[12]. 3 мая 1919 г. проф. С.С. Глаголев писал: «О. Илариона арестовали, он теперь пребывает в бутырской тюрьме. Дел за ним на самом деле никаких нет, но, кажется, скоро выпускать его не собираются»^[13]. Архимандрит Иларион был освобожден 7 июня 1919 г.

Академия в Троице-Сергиевой лавре в это время заканчивала свое существование. 9 мая 1919 г. ВЦУ, рассмотрев предложение и.о. ректора Московской духовной академии профессора С.С. Глаголева о возобновлении занятий в ней 29 (16) августа, уведомило Совет академии, что "не может принять на себя обязательство по обеспечению ее содержанием с будущего года" и предложило учредить при академии особую ликвидационную комиссию^[14]. 1 июля 1919 г. библиотека Академии перешла в ведение Наркомпроса. Совет Академии с осени 1919 г. перенес занятия в Москву. Для организации учебных занятий в Москве и решения текущих академических дел Совет избрал Исполнительную комиссию во главе с ректором прот. А. П. Орловым. К началу 1919—1920 учебного года академическая корпорация представлена была еще довольно полно: ректор, проректор (архимандрит Иларион), 9 ординарных и 14 экстраординарных профессоров, 2 доцента и 1 лектор. Занятия начались торжественным молебном, отслуженным 27 сентября (10 октября) 1919 г. в Князе-Владимирской церкви Епархиального дома Святейшим Патриархом Тихоном. Академические занятия проходили: до ноября 1919 г. — в помещении Усачевской биржевой артели (Мясницкая, д. № 8), с ноября — в новом помещении той же артели, в Спасо-Глинищевском пер, д. № 4, с весны 1920 г. — в Епархиальном доме. В 1920-1921 учебном году занятия продолжились: с октября до декабря - в храме св. Иоанна Воина на Божедомке, с 1 января 1920 г. — в храме Святой Троицы в Листах. С середины 1919-1920 учебного года. Академия перешла на занятия по предметной системе (т. е. лекции по определенным предметам читали слушателям всех курсов). Однако продолжались наборы на новые академические курсы и присвоение кандидатских степеней оканчивающим.

24 мая 1920 г. В Троицком храме патриаршего подворья в Москве во время наречения во епископы, которое совершал Святейший Патриарх Тихон, архимандрит Иларион сказал: "Прежде я читал книги, теперь должен читать сердца человеческие, эти мудрейшие и часто вовсе непонятные письмена. Тогда писал я чернилами на бумаге, отныне предстоит мне благодатью писать образ Божий в душах человеческих. Прежде учил я, отныне должен вести ко спасению. Раньше мог я оставаться под спудом - ныне Вы поставляете меня на свещнице церковном. Прежде я мог скрываться от людей и быть в любезной неизвестности - отныне должен светить людям светом добрых дел. Всею душою любил я жизнь академическую, от мира отрешенную, над миром возвышенную, уединенную, как бы пустынную. Ныне Вы отнимаете надежду в эту пустыню снова и всецело возвратиться. Епископ должен быть всегда в круговороте жизни человеческой. Привыкнув к прежнему своему служению и всей душой его полюбив, я боялся архиерейства, и всегда немало говорил против своего епископства. А ныне стою перед Вами Архипастыри, приняв звание Ваше и не мало вопреки глаголю, ибо тверда моя надежда на Господа. Вижу ныне ясно, что велика нужда в деятелях на ниве Божией, знаю теперь твердо, что воля Божия управляет Церковью и не без Божией воли поставляются в Церкви епископы"^[15].

25 мая 1920 г. хиротонисан Патриархом Тихоном во епископа Верейского, викария Московской епархии. Тогда же владыка Иларион был назначен наместником московского Сретенского монастыря. В 1921 г. он привлекался по так называемому делу "Главмузея", но он тогда не был арестован. В 1921- начале 1922 гг. епископ Иларион становится ближайшим помощником Патриарха Тихона по управлению Московской епархией, особенно после ареста и сслыки летом 1921 г. епископа Подольского Петра (Полянского). Административный опыт, накопленный в Академии, позволил ему блестяще справляться с множеством обременительных дел. Осенью 1921 г. он писал родным: «Не только дней нет свободных, нет и часа свободного, когда мог бы заняться тем, что хочется, а не тем, что нужно к спеху. Лето все прошло в непрерывных разъездах по Москве и Московской губернии. Ведь и по Москве бывают концы больше 10 верст. Времени совсем не хватает и все спешишь. Нередко и устаешь …А за последний месяц опять осложнение жизни: снова арестовали преосвященного Петра и опять за его стол сел принимать людей, чающий…преимущественно развода…Некогда читать, некогда писать, некогда даже грешить»^[16].

До своего ареста в марте 1922 г. епископ Иларион продолжал читать лекции студентам МДА. В отчете о состоянии МДА в 1919-1920 и 1920-1921 учебных годах сообщалось, что с 21 апреля 1920 г. проректор МДА экстраординарный профессор архимандрит Иларион вследствие назначения епископом Верейским был освобожден от проректорской должности^[17].

Учебный год 1921/1922 начался 2 (15) августа в помещениях Высоко-Петровского монастыря в Москве. 9 июня 1921 г. Епископ Иларион писал проф. Н.Н. Глубоковскому: «Академия сейчас в роспусках. Занятия ведутся, но едва-едва, ведь студенты физически не могут заниматься. Да и профессора тоже…Профессором состою и я, но плохим. Правда я имею то преимущество, что доселе живу, не заботясь о насущном пропитании нисколько. Но я одержим людьми и делами. Служения почти ежедневные, разъезды по Москве и губернии, а дома – люди, люди, люди. Я всегда имею пред собой тысячные аудитории, но больше в храмах, где читаем и лекции, но применительно к публике»^[18]. Существование МДА серьезно обеспокоило власти в связи с насаждением обновленческого раскола. 6 марта 1923 г. Антирелигиозная комиссия при ЦК РКП (б) во главе с Е. Ярославским рассмотрела вопрос «о закрытии духовных академий» и приняла решение: «Духовные академии ликвидировать, как Тихоновские в Москве, так и евангельские в Питере»^[19]. После этого лишь отдельные профессорана частных квартирах нелегально продолжали заниматься с некоторыми студентами. В своем письме на имя Патриарха Тихона 8 сентября 1924 г. свящ. Павел Флоренский называет Академию «бывшей»^[20].

Настоящие испытания начались для святителя Илариона в 1922 г. Поводом для преследования Патриарха Тихона и его сподвижников, в число которых входил и епископ Иларион, стали якобы имевшие место его призывы к сопротивлению изъятию церковных ценностей. Кроме того, это связано с организацией ГПУ обновленческой церкви как альтернативы Патриаршей Церкви.

Однако главным сигналом для перехода властей к решительным действиям против Церкви стало известное письмо Ленина от 19 марта 1922 года, в котором он, в частности, писал: "мы должны дать самое решительное и безпощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течении нескольких десятилетий...чем большее число представителей реакционного духовенства...нам удастся по этому поводу расстрелять, тем лучше"^[21]. Эти страшные угрозы обезумевшего человека и обрушились на святителя Илариона.

Политбюро ЦК РКП (б), рассмотрев 22 марта это обращение, по предложению Троцкого решило, не отвергая этих жестких мер, отсрочить их на некоторое время: "Арест Синода и Патриарха признать необходимым, но не сейчас, а примерно через 10-15 дней"^[22]. Это время предлагалось использовать для "бешеной" антицерковной агитации. Однако ГПУ начинает аресты членов Синода уже в этот же день 22 марта 1922 года. Тогда епископ Иларион был арестован и до отправки в ссылку в Архангельский край содержался во Внутренней тюрьме ГПУ на Лубянке.

Священномученик Иларион в Соловецком лагере

9 апреля 1922 г. в ГПУ оформили постановление, в котором говорилось: «Гражд. Троицкий, будучи викарным епископом принимал близкое участие в делах управления церковного и был органически связан с высшими церковными иерархами, а потому^[23], принимая во внимание реакционную деятельность церкви и участие в этой деятельности Троицкого, постановил: привлечь  его к ответственности в качестве обвиняемого, предъявив ему обвинение в контр-революционной деятельности, избрав меру пресечения уклонения от следствия и суда содержание под стражей».

В заключении начальника VI отделения СОГПУ - Рутковского - по «делу гр-на ТРОИЦКОГО Иллариона Алексеевича говорилось»^[24]: "...Членом, так называемого, Синода и Высшего Церковного Совета, не состоит, но исполняет отдельные поручения Патриарха. Присутствует в патриаршем подворье, где принимает всевозможных ходаков и приезжающих по делам церкви посетителей, ведя с ними деловые переговоры. Кроме того, ТРОИЦКИЙ устраивает в рабочих районах диспуты и, обладая большой эрудицией по богословским вопросам, дискредитирует выступающих против него оппонентов-рабочих. ТРОИЦКИЙ числится епископом Верейским, где по существу должен находиться. Пребывание его в Москве объяснялось громадной пользой, которую он приносит церкви и правителю ея - Патриарху. После издания Тихоном воззвания о недопущении изъятия церковных ценностей Троицкий получил командировку в уезды Московской губернии. Цель поездки Троицким объяняется, как пострижение в монашество некоторых лиц, но по агентурным сведениям, командировка носила характер инструктирования и разъяснения способов сопротивления изъятию. В среде высшего духовенства ТРОИЦКИЙ намечался на пост Московского митрополита...", на основании изложенного Рутковский сделал вывод, что находит "ТРОИЦКОГО И.А. причастным к преступной монархической политике, проводимой Патриархом и митрополитом".

30 июня 1922 г. епископ Иларион был подвергнут административной высылке в г. Архангельск сроком на один год. 4 июля епископ Иларион вместе с этапом заключенных прибыл в Архангельск и 10 июля был освобожден из тюрьмы. Ссылку он отбывал рядом местом, где жил на поселении митрополит Серафим (Чичагов). 12 декабря 1922 г. епископ Иларион собственноручно написал дополнение к своим показаниям на допросе. Особый интерес представляют слова епископа Иллариона, которые касаются его отношения к советской власти: «Исходя из факта признания социальной революции, я понимаю и вижу, что существующая власть незаменима, потому что всякая другая власть принесла бы бедствия. Сов. власть явилась собирательницей Русского государства, объединив все от Петрограда до Владивостока… При таком моем воззрении на политическое положение, разумеется, нельзя говорить о моем отрицательном отношении к сов. власти. Я политикой не занимаюсь, меня интересует больше наука, но как гражданин я сознательно принимаю и произошедшую революцию и существующую власть»^[25]. Таким образом, за полгода до известного заявления Патриарха Тихона в Верховный Суд от 16 июня 1923 г.^[26] епископ Иларион сформулировал «формулу лояльности» по отношению к государственной власти. Это не в коей мере не означало признание просоветских позиций обновленчества, резким противником которого был свт. Иларион. В заключении по его делу говорится: «…Троицкий совершенно далек от признания ныне существующего ВЦУ».

16 июня 1923 г. последовало заявление Патриарха в Верховный Суд РСФСР, в котором он выражал свою лояльность по отношению к советской власти. 26 июня АРК на своем заседании приняло решение Патриарха освободить 27 июня^[27]. Кроме того, ГПУ поручалось «производить постепенную ликвидацию дел, связанных с изъятием ценностей, воззваниями Тихона, освобождая от наказания тех тихоновцев, которые публично заявят о своем раскаянии», а также «в течение ближайших трех месяцев пересмотреть все дела высланных церковников на предмет амнистирования наименее из них вредных»^[28]. С этим и было связано освобождение епископа Илариона, который как было показано выше, как и Патриарх Тихон, засвидетельствовал письменно свою лояльность советской власти.

В Москву епископ Иларион прибыл, по всей видимости, 5 июля 1923 г. и сразу же направился в Донской монастырь к Патриарху Тихону. Отныне и вплоть до своего последнего ареста в ноябре 1923 г. епископ Иларион стал ближайшим помощником Святейшего Патриарха и был включен в состав организованного при Патриархе Священного Синода, наряду с архиепископами Серафимом (Александровым) и Тихоном (Оболенским) и стал управляющим Московской епархией. Именно ему Патриарх поручает главную задачу - искоренение обновленческого раскола. Первым шагом на этом пути стало переосвящение собора Сретенского монастыря, где с 1922 г. находились последователи одного из лидеров обновленчества "митрополита" Антонина (Грановского).

Накануне праздника в честь иконы Владимирской Божией Матери епископ Иларион освятил великим чином собор Сретенского монастыря. После этого сотнями потянулись в Донской монастырь к Патриарху Тихону и архиепископу Илариону обновленческие епископы и священники приносить покаяние, чтобы вернуться в Церковь Христову. Уже к осени 1923 г. огромное число бывших обновленческих епископов и священников принесли покаяние и вернулись в Церковь, а влияние обновленческих центров было существенно ослаблено.

Чекисты в своих докладах так характеризовали епископа Илариона: "известнейший проповедник, по своим способностям превосходящий известного проповедника Храповицкого. Иларион пользуется громаднейшей популярностью среди верующих и любим за свои проповеди, проникнутые чистейшей тихоновщиной^[29]".

6 июля святитель принял участие в богослужении в том же монастыре вместе с Патриархом Тихоном и произнес яркую речь, направленную против обновленцев, чем немало взволновал последних. Так, обновленец Владимир Красницкий в своем письме в ГПУ от 9 июля писал: "Усердно прошу обратить внимание на крайне провокаторскую, контрреволюционную деятельность Тихоновского ессесента (так в тексте - Д.С.) Илариона, 6/VII проповедуя в Сретенском монастыре, он произнес такую погромную речь... в толпе, в ограде и на улице произвели физические толкования и дело кончилось арестами. За пережитых 10 дней тихоновцы чрезвычайно обнаглели, держатся вызывающе и готовы перейти к избиению - и это настроение - определенно погромное и ярко антисоветское создается им, епископом Иларионом. Если его явно контрреволюционной деятельности не будет положен предел, то неизбежные общественные безпорядки и избиение церковников-обновленцев"^[30].

Именно 6 июля 1923 г. Патриарх объявил о возведении епископа Илариона в сан архиепископа. В народе говорили: «Иларион умный человек – это приемник Тихона, когда Иларион приходит в какую-нибудь живую церковь, то сначала возьмет да и возьмет окрещивать св. водой, приговаривая: «изыде вся нечисть»^[31]. Часто во время патриарших служб возле храмов возникали споры и потасовки между сторонниками Патриаршей Церкви и обновленческой. В связи с этим 5 августа 1923 г. архиепископ Иларион (Троицкий) как управляющий Московской епархией обратился к верующим с воззванием, в котором отмечалось: «Около храмов, где служит Святейший Патриарх Тихон, происходят ожесточенные споры и столкновения. Бывали даже случаи насилия…Прошу и умоляю православных людей никогда не бесчинствовать, особенно около храмов»^[32].

Архиепископ всегда сопровождал Патриарха на его служениях и произносил яркие проповеди, кроме того, наряду с Патриархом, практически ежедневно вел прием священнослужителей. Особую известность получили публичные лекции и диспуты с обновленцами, которые проводил архиепископ Иларион. ГПУ внимательно следило за этой деятельностью архиепископа Илариона. 17 августа 1923 г. в Политехническом музее состоялось публичное выступление архиепископа Илариона, в котором он осудил все обновленческие группы как раскольничьи и антиканонические, кроме того, он осудил решение обновленческого собора 1923 г. о снятии сана с Патриарха Тихона^[33].

Следующее известное нам выступление архиепископа Илариона состоялось 4 сентября 1923 г., темой его стал обновленческий собор 1923 г. В своем выступлении он последовательно и методично показал антицерковный и неканоничный характер собора, в частности, указав на ряд подлогов, осуществленных обновленцами: присвоение группой живоцерковников патриарших полномочий в мае 1922 г.; «подлог общественного мнения – печатание победных реляций о всеобщем якобы обновленчестве»; он указал на то, что сторонникам Патриарха Тихона не было разрешено присутствовать на соборе, о присутствии на нем женатого епископата. Архиепископ указал на полную неканоничность лишения сана Патриарха, которому даже не был послан вызов на собор, собор «санкционировал все преступления против церкви, совершенные в разное время представителями Живая церковь и прочими обновленцами»^[34].

Последнее публичное выступление свт. Илариона состоялось 13 октября 1923 г. во время диспута с А. Введенским на тему «Враги церкви». В своем выступлении архиепископ указал на тесную связь властей и обновленцев. О Патриархе он сказал, что последний не является контрреволюционером и не выступал против изъятия церковных ценностей, и подчеркнул, что сторонники Патриарха никогда врагами Церкви не были, «а если являемся врагами, то не церкви, а раскольниче-обновленческой церкви, поэтому мы освящаем соборы после обновленцев». Заканчивая свое выступление, архиепископ подчеркнул, что Патриарх Тихон никогда не пойдет на компромисс с обновленцами^[35]. Введенский на этом диспуте потерпел полное поражение.

Деятельность архиепископа Илариона как управляющего Московской епархией приносила значительные плоды. В Москве обновленцы утратили свои позиции, к осени 1923 г., по оценке Е.А. Тучкова, в подчинении «Священного Синода» в Москве оставалось всего 30 церквей, в том числе Храм Христа Спасителя и 10-20% процентов церквей в Московской губернии. Тучков также отмечал, что это течение не пользуется поддержкой мирян и признавал, что в Москве и области наибольшим авторитетом пользуется «Тихоновская» церковь. Последователям Антонина Грановского в Москве принадлежало 3 храма, а в уездах Московской губернии их не было совсем^[36]. В октябре 1923 г. уполномоченный Московского городского отдела ГПУ Казанский писал: «В Москве тихоновщина более или менее успешно расправилась с обновленчеством»^[37].

Активная деятельность архиепископа Илариона по защите Церкви не могла не вызывать раздражение в ГПУ, где понимали, какой непоправимый урон он наносит обновленческому движению. Поэтому уже 25 октября он был вызван в ГПУ к сотруднице 6 отделения Якимовой, но смог прибыть только 27 октября из-за отсутствия в Москве. 27 октября он был допрошен на Лубянке. Архиепископа обвинили в том, что он распространял слухи о связи ВЦУ и ГПУ, и что «ВЦУ есть агенты ГПУ и доносчики», о том, что его пытались завербовать как агента ГПУ и обвинял соввласть в том, что она «искусственно создает расстройство церкви, арестовав людей, стоящих у управления церкви»^[38]. В этот же день было выписано постановление о привлечении Илариона к ответственности по статьям 69 и 73 УК^[39], а он сам был отпущен под подписку о невыезде. 29 октября было составлено обвинительное заключение, при составлении которого использовалась перехваченная переписка архиепископа, в заключении, в частности, говорилось: «Из перехваченных писем устанавливается то, что гр. Троицкий распространял слухи о связи ВЦУ с Соввластью», по данным ГПУ в одном из писем архиепископ назвал социализм «величайшей мерзостью» и назвал изъятие церковных ценностей «ненужным предприятием», так как затраты на его проведение были не многим меньше полученных средств, кроме того, учитывалась информация Красницкого о том, что Иларион ночью собирает собрания епископов, архиепископ обвинялся в связи с заграницей. Последним аргументом при вынесении приговора был следующий: «Кроме того, гр. Троицкий является ярым приверженцем Тихона»^[40], и далее говорилось: «Принимая во внимание все вышеизложенное, полагаю гр. Троицкого подвергнуть административной высылке на три года».

Рака с мощами священномученика Илариона (Троицкого)

Архиепископ был арестован 15 ноября 1923 г. согласно ордеру, подписанному печально известным Генрихом Ягодой, при этом у него была изъята переписка, а 7 декабря Комиссия НКВД по административным высылкам приняла следующее решение: «Троицкого заключить в концлагерь сроком на три года»^[41]. Святитель был направлен в Соловецкий лагерь особого назначения. В 1926 году, когда истек срок заключения, против святителя было возбуждено новое уголовное дело. На этот раз святителя обвинили в том, что он, «информируя разных лиц о своей беседе, происходившей в Ярославском изоляторе с начальником 6 отделения Секретного отдела ОГПУ Тучковым придал ей огласку, возбудившую среди населения враждебное отношение к политике Соввласти». Речь шла о том, что святитель не стал делать секрета из того, что на предложение Тучкова стать осведомителем ОГПУ он ответил резким отказом. 14 октября 1929 года особое совещание при коллегии ОГПУ приговорил архиепископа к трем годам высылки в Казахстан. На этапе владыка заболел сыпным тифом и скончался в тюремной больнице в Ленинграде 28 декабря 1929 года. Святитель Иларион был прославлен в лике местночтимых московских святых 10 мая 1999 г., а на Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 г. был причтен к Собору новомучеников и исповедников Российских. Мощи священомученика пребывают в Сретенском монастыре, который 28 декабря нынешнего года, в день 75-летия со дня преставления архиепископа Илариона, отмечает 10-летие возобновления монашеской жизни в обители.

версия для печати