– Федор Алексеевич, как в
советское время вы пришли к вере?
Федор Алексеевич Куприянов
– Советское время я помню недостаточно. Первые мои отчетливые воспоминания связаны с теми потрясениями, которые происходили в России уже в конце 80-х и в 90-е годы. Хотя, впрочем, я еще застал активную пропаганду атеизма в школе. К деятельной вере я пришел вместе со своей семьей. Вследствие серьезной травмы отца мои родители в начале 90-х годов стали ходить в храм, куда изредка брали и меня. Помню пасхальные богослужения в полуразрушенном храме «Отрада и Утешение» на территории Боткинской больницы, доски вместо пола, фанерный иконостас. Помню, как мой дедушка, военный инженер, строитель с многолетнем стажем, консультировал настоятеля, будущего владыку Иринарха (Грезин, ныне епископ Пермский и Соликамский), в связи с появившейся в старом куполе трещиной. Затем мы ходили в храм на Ваганьковском кладбище, где служил мой будущий духовный отец – протоиерей Николай Соколов. Десятый и одиннадцатый класс я уже оканчивал в православной гимназии и впоследствии поступил в Православный Свято-Тихоновский Богословский Институт (ныне университет). Одновременно с этим я стал помогать в храме святителя Николая в Толмачах при Государственной Третьяковской галерее.
– Какое образование вы получили?
– Первоначально я получил религиоведческое образование в ПСТГУ на миссионерском факультете и, начиная с четвертого курса, стал вести семинары по Основам Православия на подготовительном отделении университета. После окончания я продолжил преподавать на кафедре Библеистики. Однако мне всегда хотелось пойти по стопам отца и стать адвокатом. В нашей семье это уже традиция, ведь я юрист в четвертом поколении, да и моя супруга Елена – магистр юриспруденции. Одновременно с защитой дипломной работы я поступал в Московскую государственную юридическую академию. Там я получил второе высшее образование. Затем окончил аспирантуру в Институте государства и права РАН и там же защитил кандидатскую диссертацию по теме «Государственный контроль за религиозными объединениями». Мне была интересна данная тема, так как, с одной стороны, она находилась в поле административного права, с другой стороны – религиоведения. То есть я выступил и как юрист, и как религиовед. В диссертации были обоснованы пути реформирования отечественного законодательства о религии. Защита длилась около четырех часов. Присутствовали представители более десяти религиозных и общественных организаций, в первую очередь, сект, которые яростно доказывали невозможность осуществления предложенной мной модели государственного контроля в Российской Федерации.
– Расскажите, пожалуйста, о своих учителях.
– Во время учебы в ПСТГУ я слушал лекции многих выдающихся преподавателей. Особенно мне запомнились преподаватели догматического богословия – отец Борис Левшенко и отец Олег Давыденков. Догматика меня увлекала. Назову также отца Владимира Кильчевского, который вел спецсеминар по Ветхому Завету. Кроме того, из преподавателей я вспоминаю отца Валентина Асмуса – преподавателя истории Церкви, Галину Илларионовну Вениаминову и многих-многих других.
– Где вы преподаете сейчас, помимо Сретенской духовной семинарии?
– В настоящее время я заведую кафедрой Довузовской подготовки в ПСТГУ. Уже более десяти лет читаю лекции по Основам Православия и Священному писанию Ветхого Завета. Помимо богословских дисциплин также читаю лекции по российскому праву в Московском институте открытого образования им. Н.Н. Халаджана. Среди правовых дисциплин, конечно, первое место занимает курс по адвокатуре. Он чрезвычайно мне интересен, так как я имею статус адвоката и уже несколько лет возглавляю «Адвокатскую контору Ф. Куприянова». Таким образом, в своей жизни я реализую себя в трех сферах – как адвокат, как преподаватель и как миссионер: я читаю общедоступные лекции по основам Православия в Третьяковской галерее при храме святителя Николая в Толмачах, организовал там библиотеку духовной литературы, издаю и редактирую ежемесячную православную просветительскую газету «Толмачевский листок» на шестнадцати полосах, тиражом до 3500 тысяч экземпляров, организую паломнические поездки.
– Как вы стали преподавателем Сретенской семинарии?
– После окончания ПСТГУ я несколько лет преподавал Священное писание Нового Завета, так как не было свободной вакансии преподавателя Ветхого Завета. Но я стремился к преподаванию именно этого, любимого для меня предмета, вел спецсеминары. Поэтому я искал возможность еще где-то преподавать. Однажды, это было в 2004 году, один из моих друзей – иерей Алексий Лымарев, позвонил мне и сказал, что в Сретенской духовной семинарии есть вакансия преподавателя Ветхого Завета, причем дело было в начале сентября и решение нужно было принимать быстро. Я и не раздумывал – согласился сразу. Буквально через два дня я приехал вместе с отцом Алексием в семинарию. Познакомился с иеромонахом Амвросием, который впоследствии стал епископом. Батюшка вводил меня в курс дела, обо всем рассказывал, принимал во мне участие, поддерживал. Когда у меня через месяц родилась первая дочь Елизавета, он поздравил меня в преподавательской. Было очень приятно …
– в чем вы видите специфику преподавания Священной истории Ветхого Завета? Что необходимо в наше время для того, чтобы правильно понимать и глубоко изучать Ветхий Завет?
– Я, прежде всего, обращу ваше внимание на то, что Ветхий Завет является первой частью всей Библии, и понимать вторую ее часть, то есть Новый Завет, без уразумения основ первой – невозможно. Поэтому я считаю, что основы Ветхого Завета должны быть известны любому христианину. Если же говорить об учебном процессе, то есть о духовном образовании, то, безусловно, любой семинарист обязан знать Священное писание Ветхого Завета, поскольку без этого знания невозможно понять, по какой причине Спаситель говорил те или иные слова, почему Он совершал те или иные действия. Могу привести такую аналогию: мы зачастую не достаточно полно знаем, что происходило в России даже в девятнадцатом веке: как были устроены губернии, какие деньги ходили, из-за этого нам бывает трудно понять причины тех или иных суждений современников Пушкина и Тургенева. А прошло-то всего сто-двести лет. Тем паче нам нужно изучать Ветхий Завет, чтобы понимать Новый.
– Как вы можете охарактеризовать студентов-сретенцев?
– Студенты Сретенской семинарии, как и любой другой семинарии, находятся в привилегированном положении по сравнению со студентами обычных вузов, они живут в стенах семинарии, и им не требуется времени на дорогу, не приходится прилагать усилий для того, чтобы найти себе кров, еду. Все бытовые вопросы решены. Я считаю это большим плюсом. Все свое время человек может посвящать учебе. Разумеется, неоценим духовный опыт общения со священниками и монахами, участие в богослужебной жизни обители. Библиотеки, которые собираются в монастырях, в том числе и Сретенском, также являются хорошим подспорьем для студентов.
– А если сравнивать Сретенскую семинарию, например, со Свято-Тихоновским университетом?
– Во-первых, образование в ПСТГУ – это образование, которое получают и мужчины, и женщины. Сугубо мужской состав семинарии, безусловно, накладывает свой отпечаток – по-другому происходят взаимоотношения в группе.Разные аудитории – смешанная и чисто мужская – по-разному реагируют на многие моменты. К тому же студенты ПСТГУ приезжают на занятия, тратят время на дорогу, решают бытовые вопросы. Вместе с тем их жизнь не так строго регламентирована, и они могут более гибко распределять свое время. Иногда им приходится заставлять себя учиться, а в семинарии стимуляция в большой степени ложится на плечи дежурных помощников, людей, которые следят за тем, чтобы определенное время студент-семинарист посвятил занятиям.
– Федор Алексеевич, каким образом вы заинтересовываете студентов своим предметом?
– На лекциях я исключаю форму «сухого» монолога. Часто спрашиваю мнения студентов о суждениях тех или иных исследователей, толкователей. Задаю вопросы, иногда даже отчасти провокационные, чтобы семинаристы задумались над тем, как ответить, чтобы возникла дискуссия. На первом занятии я всегда устраиваю между студентами диспут на тему: «Нужно ли православному христианину изучение Ветхого Завета?» Причем одна группа студентов должна доказывать, что это нужно, а другая – что – нет. Я отношусь к тому типу преподавателей, которые являются популяризаторами. Для нас главная задача добиться, чтобы студенты полюбили предмет, искренне заинтересовались им, чтобы у них появилось желание изучить его глубже программных требований, постигать всю жизнь. Я предлагаю семинаристам базовые знания и свою точку зрения на преподаваемую дисциплину, доказываю ее необходимость для жизни современного христианина. Ведь студенты часто задают себе вопрос: «А мне этот предмет нужен? Или и без него можно стать священником?» Я стремлюсь к тому, чтобы учащиеся после моего курса ответили: «Да, нужен!».
– На своих занятиях вы часто используете слайды?
– Я считаю, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, поэтому описывать, как выглядел первосвященник, без изображений невозможно. Наглядный материал необходим. Думаю, нужно создать специальную библиотеку слайдов и широко использовать ее в учебной практике.
– Как вы добиваетесь того, чтобы семинаристы учились самостоятельно выражать свои мысли, свое мнение, не списывали на контрольных или экзаменах?
– В первую очередь я взываю к честности, к совести. В начале контрольной работы, экзамена я со всех беру слово, что они не будут списывать. Это, как правило, действует. Если православный студент пообещал, я верю – он не нарушит данного слова. К тому же я предупреждаю: если увижу списывающего, сразу сниму балл, если семинаристы переговариваются между собой, балла лишаются оба.
– Что вы можете сказать об общем уровне письменных работ и устных ответов студентов?
– Конечно, русский язык, как и всякий язык, развивается. Но, к сожалению, даже его носители сегодня стремятся к упрощению языка. Исчезают красивые обороты, синонимы. Сейчас появилось много слов, которые называют практически любой предмет. В английском языке есть выражение «one thing», которым обозначатся вещь. И вот этой «вещью» можно назвать вообще все, что видишь вокруг, не нужно употреблять точные именования. Печально, что и русский язык наводняют такие универсальные примитивы. Современная молодежь употребляет много «мусорных» слов-связок: «как бы», «ну, вот». Очень грустно, когда студент, рассказывая о каком-нибудь библейском событии, говорит: «Моисей как бы пошел в Египет и потом как бы там совершил там чудо…». Когда студенты делают неправильное ударение или высказывают суждение, употребляя слова-паразиты, искажающие значение этого суждения, я обращаю на это внимание и исправляю ошибки.
– Федор Алексеевич, каковы, на ваш взгляд, перспективы семинарского образования?
– Я уже пять лет преподаю в Сретенской семинарии и вижу, что уровень учебного процесса, уровень воспитательной работы здесь неизменно высок. Важно, что произошло реформирование семинарского обучения – теперь это высшее образование, а не средне-специальное, как раньше. И Сретенская семинария, безусловно, соответствует этой высокой планке. Думаю, что недалек тот час, когда семинарии будут выдавать дипломы государственного образца, дипломы, которые будут котироваться не только в церковной среде, но и в светских учреждениях.
