В 1999 году в московском Сретенском монастыре была открыта духовная школа – Сретенское высшее православное училище, преобразованное затем в духовную семинарию. О выборе жизненного пути и о годах, проведенных в стенах семинарии, рассказывают преподаватели и студенты СДС.
–
Отец Евгений, в какой семье
вы родились и воспитывались?
Фото: Евгений Теплов / Православие.Ru
– Семья у меня была невоцерковленная, но в Бога все верили и по большим праздникам обязательно ходили в церковь. Я помню даже, как меня в детстве водили на Исповедь и Причастие. А когда мне было тринадцать лет и я гостил у бабушки, меня решили, по совету знакомых, отправить на отдых в лагерь, который, как оказалось, был православным. С разных приходов набирались группы детей, воспитателями выступали семинаристы и учителя воскресных школ. Разумеется, распорядок дня был связан с церковным ритмом: молитвы, посещение храма, послушания – я, помню, Псалтирь читал. Я с интересом окунулся в эту жизнь – для меня новую и необычную, и она меня привлекла. Стал чаще бывать в храме, вникать в богослужение и почувствовал: в моей душе что-то откликнулось. Попросил священника, который нас окормлял в этом лагере, разрешения помогать ему в церкви, алтаре. И он дал свое благословение. Для меня это была большая радость.
– А где находился тот храм?
– В Белгородской области.
– В какой школе вы учились? И как относились ваши одноклассники к тому, что вы верующий, ходите в храм?
– До десятого класса я учился в обычной школе, и религиозные вопросы в мальчишеской среде мы не обсуждали. Где-то с девятого класса – я стал регулярно ходить на богослужения в храм преподобного Сергия Радонежского в Бусинове и посещать воскресную школу, организованную при нем. Там начал учить церковнославянский язык, петь на клиросе, читать. В храме мне было невероятно хорошо. Часто бывая на службах и научившись читать, я слушал, как поет хор, молящиеся. И всем этим проникался. Тогда же я начал читать духовную литературу. Было мне четырнадцать лет – уже достаточно осознанный возраст, это восьмой-девятый классы. И постепенно я пришел к такому решению: после девятого класса продолжить образование в православной гимназии, чтобы получить побольше знаний о христианской вере и культуре. Я много советовался с теми, кто уже учился в подобных заведениях, были у меня знакомые и среди студентов Свято-Тихоновского университета. А некоторые мои друзья получали образование в православном лицее при Московской регентской певческой семинарии. Они мне рассказали, что там, помимо общеобразовательных предметов, учат духовной музыке, клиросному чтению, а также основным навыкам церковного служения.
– Иными словами, поступая в Московскую регентско-певческую семинарию, прежде всего вы хотели научиться петь?
– Знаете, о пении сперва я вообще не думал. Потому что я в музыкальную школу никогда не ходил – все это было для меня в новинку, в пении совсем не разбирался, ничего не понимал. Но во мне, по мере того, как я входил в церковную жизнь, стало зреть желание посвятить всего себя служению Церкви. Я хотел быть священником. Я сказал об этом настоятелю храма. Он поддержал мое желание и написал мне рекомендацию для поступления в православный лицей.
– Что было после православного лицея?
– Мне было семнадцать лет, и я очень хотел поступать в Московскую духовную семинарию. Но я был наслышан, что туда принимают после восемнадцати. К тому же я не знал, что в столице есть еще какие-то духовные школы. Помню, меня тогда сковал внутренний страх. Я постоянно думал: «Где я сумею пригодиться? Куда мне девать целый год до поступления в духовную семинарию?» И я пошел учиться в регентскую семинарию. Перед поступлением туда много разговаривал с ее инспектором, преподавателями, советовался, что мне предпринять, ведь я хотел получить именно духовное образование. Мои наставники предложили мне поучиться в регентской семинарии, потому что, если Господь сподобит стать священником, те знания, которые я там получу, мне очень пригодятся. Ведь данное заведение дает практические навыки церковного Устава, пения и управления хором. А это необходимо для любого священнослужителя, где бы он ни служил: в столичном храме или на сельском приходе. Поэтому я действительно очень благодарен за четыре года, проведенные в певческой семинарии.
– Как родители отнеслись к вашему желанию стать священнослужителем, которое спустя годы осуществилось?
– Родители поначалу немало удивлялись, но потом стали относиться к моему решению с пониманием. И вообще, они с самого детства ни к чему меня не принуждали. Выбор оставался за мной, и родители никогда не чинили мне препятствий. Сейчас, когда я уже священник, они, конечно, очень рады. Можно сказать, что после того, как я стал воцерковляться, мои близкие и родные тоже потянулись в храм и стали действительно церковными людьми.
– А что говорят по поводу вашего нынешнего служения светские друзья?
– Они приняли мое решение с уважением – как и подобает взрослым людям.
– Почему по окончании регентской семинарии вы поступили в Сретенскую духовную семинарию?
– Как я уже говорил, я не был осведомлен о других семинариях, кроме Московской. И только за годы обучения в регентской я узнал, что есть и иные духовные школы. Некоторое время я выбирал между Сретенской и Московской семинариями. Я пошел за советом к ректору регентской семинарии, протоиерею Геннадию Нефедову. При нашем разговоре он особо подчеркнул, что на данный момент в Сретенской семинарии также осуществляется очень качественное обучение. Кроме того, для студентов созданы хорошие бытовые условия. Иначе говоря, батюшка благословил меня на поступление в Сретенскую духовную школу. Немаловажным было и то, что мои знакомые и друзья из регентской семинарии и лицейских классов уже стали студентами-сретенцами. От них я слышал только самые хорошие отзывы. Я и сам загодя посещал семинарию, которая находится в самом центре Москвы (что тоже очень удобно), интересовался ее распорядком. И, конечно, присутствовал на богослужениях.
– Все предполагаемые абитуриенты проходят епархиальный совет. Какие воспоминания остались о нем?
– Я усиленно готовился к епархиальному совету. До сих пор очень благодарен преподавателям регентской семинарии, которые разобрали со мной многие вопросы, с которыми претенденты могут столкнуться на епархиальном совете. Хотя спрашивали меня больше по музыкальной части. Увидев в моей анкете, что я учился на регента, меня попросили спеть. И я спел.
– А что пели?
– По-моему, «Господи воззвах» третьего гласа на стихирный напев.
– С кем из сегодняшних студентов-сретенцев вы проходили епархиальный совет?
– С Александром Болотаевым – моим однокурсником из регентской семинарии. И это, конечно, очень поддерживало. Ведь мы долгое время учились вместе и сдружились. Мы и позже, уже после поступления, держались друг друга, тем более, что нас зачислили сразу на второй курс. И пришли мы в незнакомый, сложившийся коллектив, в котором люди притерлись друг к другу, мы же поначалу чувствовали себя немного не в своей тарелке. Понятно, что в такой ситуации очень важны дружеское плечо и взаимовыручка.
– А что более всего вспоминается из вступительных экзаменов?
– Было страшно, если честно. Но у меня была необходимая база – и это придавало уверенности. Спрашивали нас по билетам. Проверяли знание Священного Писания Ветхого и Нового Завета, молитв. Еще экзаменаторов интересовал наш общекультурный уровень. Мне, например, запомнилось, как меня попросили пояснить, что такое православная эортология – такой предмет был у нас в регентской семинарии. Он изучает церковные праздники, их историю, гимнографию… В общем, думал я тогда, что меня зачислят, как и всех, на первый курс, а взяли сразу на второй. Для меня это было неожиданностью, которая связана с большой ответственностью.
– Мы уже немного говорили о взаимоотношениях с сокурсниками. Расскажите об этом подробнее.
– Понятно, что более тесное общение сложилось у меня с ребятами, которые тоже сразу на второй курс поступили: с Виталием Бровко, Дмитрием Гизитдиновым. Нас поселили в одну келью. Это, разумеется, нас сблизило, мы постоянно что-то обсуждали, вместе готовились к занятиям. В первый год в нашей келье жили шесть человек. На третьем курсе меня поселили уже в двухместной келье. Моим сокелейником был Сергей Шестаков – очень интересный человек, знающий, защитил хорошую дипломную работу по религиозной философии…
– А как складывалось ваше общение со старшекурсниками?
– Хорошие отношения сложились у меня с Владимиром Хажомией, сейчас он студент академии. Получилось так, что наши кельи рядом находились и мы очень часто беседовали. Узнавали друг от друга много интересного и полезного.
– С какими трудностями вы столкнулись в первые дни пребывания в семинарии?
– Трудно было привыкнуть к жесткому распорядку дня и принять правила, которым все студенты должны подчиняться. Мы внутренне, может, были с чем-то не согласны или по-своему что-то понимали. Поэтому сложности возникали, но мы их быстро преодолели.
– В нашей семинарии трудятся достойные преподаватели. Кто из них запомнился более других?
– Очень большое впечатление произвел на меня доцент Олег Викторович Стародубцев, который вел у нас Священное Писание Нового Завета и церковное искусство. Он умеет своим добродушием расположить к себе и вызвать интерес к своему предмету. Всегда поражал меня преподаватель патрологии профессор Алексей Иванович Сидоров – человек глубочайших знаний и такой простой в общении.
– А какой предмет вызывал у вас наибольшие трудности?
– Без сомнения, это история Русской Православной Церкви, которую вел Игорь Петрович Шаповалов. Он требовал от студентов подробностей, тонкостей, которые можно воспринять только усиленным изучением предмета. На третьем курсе преподавать данную дисциплину продолжил Алексей Константинович Светозарский – и тоже все было совсем непросто. Если говорить о четвертом курсе, здесь чрезвычайно сложно догматическое богословие. Но надо сказать, что с увеличением общего объема знаний усваивать новые предметы гораздо легче.
– Кто выступал руководителем ваших научных работ?
– На третьем курсе я писал работу по библеистике – «Сравнительный анализ второго послания Петра и послания Иуды». Моим научным руководителем был протоиерей Андрей Рахновский. На четвертом курсе я обратился к патрологии и изучал учение о человеке по творениям Тертуллиана.
– Наверняка самым любимым вашим предметом было церковное пение? Ведь его начатки вы освоили в регентско певческой семинарии…
– Да, это так. Надо сказать, что у нас сразу же самым замечательным образом сложились отношения с регентом семинарского хора – Александром Викторовичем Амерхановым. Безусловно, мне очень помогли знания, полученные в регентской семинарии: как в области пения, так и в области литургики. Я неплохо ориентировался в богослужении, умел составлять службы певчим, алтарникам и регентам. И, конечно, с радостью помогал тем ребятам, которые что-то не понимали в литургике и пении.
– Понятно, что основным вашим послушанием в семинарии был хор…
– Почти сразу я стал управлять малой певческой группой. Иногда приходилось заменять старшего регента – и это было очень ответственно. А еще хор семинаристов регулярно поет за ранней Литургией…
– В семинарском хоре пело немало старшекурсников. Каково было вам, новичку, управлять ими?
– Надо начать с того, что в регентской семинарии люди имеют музыкальное образование и они понимают своего руководителя без лишних слов. С хористами-сретенцами было посложнее: нужно каждому что-то объяснять, показывать. К тому же надо учитывать, что ребятами были либо равны мне по возрасту, либо даже старше меня. Многое строилось у нас на межличностных отношениях. В целом хористы относились ко мне с уважением, поскольку нас объединяла общая ответственность. Очень непростым было то время, когда «большой» хор уехал на полтора месяца в заграничную поездку, и мне пришлось управлять студенческим хором на воскресных и праздничных службах. И пусть я и учился в регентской семинарии, но практического опыта было мало. Так что тогда пришлось, переборов первый страх, немало потрудиться. Было такое, что мы пели по четыре-пять служб в неделю, в том числе и будничных.
– Известно, что ректор Сретенской духовной семинарии – архимандрит Тихон – внимательно следит за успехами семинарского хора…
– Это действительно так. Батюшка всегда благосклонно, милосердно, с пониманием относится к ошибкам певчих и искренне радуются их удачам. Все его замечания – очень деликатные, мы непременно учитывали.
– Какие еще послушания вам довелось нести в семинарии?
– Помимо регентского и певческого послушаний я был задействован в студенческой библиотеке, а также, по поручению проректора, отца Иоанна, я занимался подготовкой чтецов для богослужений.
– Как вы проводили свободное время?
– Свободного времени было не так много и оно часто уходило на сон, а также на общение с сокелейниками. За чашкой чая мы обсуждали насущные проблемы, богословские вопросы, да и просто жизненные ситуации, строили планы на будущее.
– Пребывание в семинарии дает опыт общения с разными пастырями. Расскажите об этом, пожалуйста.
– Лично я необычайно много почерпнул из бесед и исповедей отца Тихона и иеромонаха Иова (Гумерова). Их наставления, советы, несомненно, отложили отпечаток на мою духовную жизнь. На первую свою исповедь в Сретенской семинарии я пришел к батюшке Иову и впредь почти всегда обращался со своими нуждами и проблемами к нему.
– Ведущими участниками воспитательного процесса в духовной школе являются дежурные помощники. Чем запечатлелись они в вашей памяти?
– Прежде всего скажу, что у меня с ними не было серьезных конфликтов. Они всегда помогали мне в моем певческом послушании, регулировали организационные процессы. И, конечно, многому меня научили, благодаря им я приобрел некий жизненный опыт. Дежурные помощники своими высказываниями, поведением в тех или иных ситуациях показывали мне примеры, которые я очень ценю.
– А не могли бы вы кратко охарактеризовать каждого из дежурных помощников?
– Иеродиакон Севастиан (Астафуров) – всегда очень спокойный человек, рассудительный. Говорит четко и коротко. Свои обязанности исполняет всегда исправно. Я не помню, чтобы отец Севастиан кого-то наказывал. Но не раз был свидетелем того, как он подходил к семинаристу, шептал пару слов, и тот прекрасно понимал, в чем провинился. Монах Николай (Муромцев) запомнился своим подходом к студентам. Он находил нужные на тот момент слова, шуткой мог приободрить человека. Но, если видел, что семинарист пребывает в праздности, настраивал его на рабочий лад. А потом с отцом Николаем никогда не было скучно. Игорь Максимов – так сложилось, что он больше других общается со студентами. Он очень доступен в общении. Запросто мог зайти в келью и поговорить с ребятами на житейские темы. Запомнился мне еще диакон Антоний Новиков – тем более, что мы с ним давно знакомы, я его знаю еще с регентской семинарии, когда еще учился в лицейских классах, с ним вместе мы несли когда-то пономарское послушание в храме Богоявления. Обязанности дежурного помощника он исполняет исправно, самым надлежащим образом. Иногда кажется очень строгим, но всегда справедлив. И если наказывает, то только за дело.
– Ключевым событием для семинариста-первокурсника является момент, когда его за всенощной под праздник священномученика Илариона благословляют на ношение подрясника. Что это значило лично для вас?
– Не раз, видя людей в подряснике, я втайне завидовал им. А когда меня благословили на его ношение, почувствовал великую ответственность. Потому что, надев подрясник, вы уже являете собой лицо Церкви. Люди отныне видят в тебе ее представителя. И нужно следить за каждым своим жестом, словом, ведь окружающие по тебе будут составлять мнение о Церкви. В тот знаменательный день в Сретенском монастыре служил епископ Амвросий (Ермаков). Когда я подходил под благословение, меня захватило непередаваемое чувство благодати Божией. Мне стало ясно, что этот день особым образом отличается от всех дней моей жизни.
– Как вы познакомились со своей будущей женой?
– Свою будущую жену я встретил еще тогда, когда учился в регентской семинарии, потому что она тоже была ее студенткой. Сначала мы просто общались, а потом, когда я уже стал семинаристом, наша дружба переросла в нечто большее. Мы стали чаще переписываться, созваниваться, начали встречаться. И через какое-то время поняли, что любим друг друга и хотим создать семью. Вскоре, испросив благословения у отца ректора, мы поженились. И я окончательно решил посвятить свою жизнь священнослужению.
– Когда состоялись ваши диаконская и священническая хиротония? Кто вас рукополагал?
– В диаконы меня рукополагал епископ Меркурий Зарайский – в Высоко-Петровском монастыре, в 2009 году. А священническая хиротония, в 2010 году, была совершена епископом Тихоном Подольским, в храме Иакова Зеведеева. Диаконское служение я нес семь месяцев.
– Да, промежуток между хиротониями небольшой…
– На все воля Божия. Надо сказать, что, когда я написал прошение о рукоположении в иереи, был уверен, что оно будет долго рассматриваться и у меня есть некоторое время, чтобы внутренне настроиться. Но Господь судил иначе, и сообщение о моей скорой священнической хиротонии я получил быстро и буквально за несколько дней до нее.
– Будучи студентом духовной школы, вы послужили Церкви и певчим, и диаконом, и священником…
Сан налагает величайшую ответственность, которая сопрягается с безмерной радостью, ведь это дар Божий, это самое большее, что может дать Господь человеку, – служить у Его Престола, совершать Таинства. Однако, общаясь с людьми, священнослужитель не может отложить ответ, уйти от него – он обязан отвечать. И отвечать не от себя лично, а от лица Церкви, которую он представляет. Поэтому-то с каждым днем мера ответственности возрастает, как усугубляется и понимание того, что ты должен иметь обширный запас знаний и духовного опыта, чтобы соответствовать своему званию.
– А как восприняли в регентской семинарии, что их недавний ученик – уже священник?
– Милостью Божией, когда я проходил священнический сорокоуст, меня направили к протоиерею Геннадию Нефедову – как раз в регентскую семинарию. Мое решение рукоположиться многих там удивило, но в то же время я видел, как люди радовались за меня, поддерживали. Не скрою, я и сам был поражен тем, что меня направляют на сорокоуст именно в регентскую семинарию. Но мне было очень радостно, что я встаю на свой иерейский путь в том месте, откуда начиналось мое церковное служение.
– Давали ли вам бывшие наставники какие-то советы, напутствия?
– Конечно! Все они помогали мне на богослужениях, подсказывали, научали, как правильно вести службу, как исполнять церковные Таинства и требы. Еще раз хочу обратиться со словами благодарности к отцу Андрею Нефедову – регенту хора Московской регентско певческой семинарии, в котором я шесть лет пел. Это мой непосредственный учитель, наставник, которому я многим обязан. Немало наставлял меня и настоятель храма протоиерей Геннадий Нефедов. Много советов о различных тонкостях церковного служения я получил от диакона Николая Нефедова. Все они тогда отнеслись ко мне с отеческим терпением, пониманием и на ошибки указывали мне аккуратно и деликатно.
– Как отнеслись к вам, только что рукоположенному иерею, другие священники из храма Богоявления?
– Меня поразило, что они встретили меня, которого знали еще совсем молодым студентом, с искренней радостью и помогали мне с энтузиазмом. Я многому научился у отцов протоиереев Антония Малова, Сергия Минаева и Андрея Привалова, многое для себя почерпнул. Но сам, не буду скрывать, на первых порах чувствовал себя среди них очень неловко.
– Куда вы были распределены после сорокоуста?
– Сейчас я служу, по благословению Патриарха, в храме Покрова Пресвятой Богородицы в Ясеневе.
– Что самое сложное и ответственное на поприще священнослужения?
– Самое ответственное для священника – это, несомненно, совершение Таинства Евхаристии, так как ты, будучи немощным и грешным человеком, удостаиваешься великой чести в своих руках держать Тело и Кровь Христову. Чрезвычайно волнующим является также и Таинство Крещения, особенно совершаемое над детьми. Тут нужно большое напряжение внутренних сил, чтобы все было четко и правильно. Ведь через Таинство Крещения человек входит в Церковь. Также непросто ездить на выездные требы, в том числе соборовать больных и умирающих людей на дому. Совершать это Таинство тяжело: нужно суметь подобрать нужные слова, которые утешат, подбодрят, наставят и самого человека, и его близких. Здесь требуются терпение, такт, понимание и собранность.
– Как на приходе относятся к тому, что вы еще учитесь в семинарии и уезжаете туда на занятия и сессии?
– К этому относятся с большим пониманием, поддерживают, призывают к хорошей учебе. Я очень рад, что со мной служат священники, которые являются студентами Московской духовной семинарии. Мы чем-то делимся, что-то подсказываем друг другу.
– Отец Евгений, в заключение, по традиции, хотелось бы услышать ваши пожелания нынешним студентам-сретенцам.
– Хочется пожелать, чтобы студенты действительно берегли то время, которое им предоставлено для учебы в духовной семинарии, старались впитать в себя как можно больше, а обнаружив пробелы, немедленно их восполняли. Я, например, понимаю, что мне нужно самым внимательным образом изучать Священное Писание, разбираться в догматических тонкостях. Семинаристам необходимо помнить: все то, что они получат в духовной школе, станет багажом, с которым им идти по жизни. Приобретенные здесь знания и умения, преподанные уроки духовного воспитания – все это, несомненно, будет востребовано при их дальнейшем служении.
