Абсолютная гармония академика и диакона

Сергей Владимирович Кривовичев – член-корреспондент Российской Академии наук и доктор геолого-минералогических наук. А еще он – отец Сергий, поскольку одновременно является диаконом Русской Православной Церкви. Недавно он был назначен председателем Кольского научного центра РАН. Мы поговорили с ним о том, как ему удается совмещать церковное служение и научную деятельность, каково сейчас состояние российской науки и противоречит ли вера знанию.

Сергей Владимирович Кривовичев, член-корреспондент Российской Академии наук и доктор геолого-минералогических наук, диакон Сергей Владимирович Кривовичев, член-корреспондент Российской Академии наук и доктор геолого-минералогических наук, диакон

В десятом классе я больше интересовался религиозной философией

– Расскажите, пожалуйста, как вы стали ученым?

– Так получилось, что я с детства вращался в научной среде, и передо мной, по сути, даже не стояло серьезного выбора, кем становиться. Мои родители – ученые. Отец – профессор, заведующий кафедрой минералогии в Санкт-Петербургском университете на геологическом факультете, мама – кристаллограф, доцент химфака. Дед по отцу был полевой геолог, и он тоже учился в нашем университете в 1920-е годы.

Так что научная геолого-минералогическая среда и геологическая профессия всегда были для меня чем-то своим, можно сказать, родным. В детстве я занимался в клубе юных геологов при ленинградском Дворце пионеров, ездил в летние экспедиции, поэтому к окончанию школы ни капли не сомневался в том, чем хочу заниматься в дальнейшем, разве что только выбирал специализацию внутри геологии.

– Интересно, а помните, может быть, какие научные проблемы вас интересовали тогда, когда вы поступали в университет?

– Когда я поступал в университет, меня, если честно, больше волновали проблемы религиозные. Хотя, конечно, научные вопросы меня занимали с самого детства: у отца была небольшая коллекция минералов, которую я часто разбирал. Я ходил к нему на работу, слушал его разговоры с коллегами и друзьями и т.д. Но в десятом классе школы я больше интересоваться религиозной философией.

– Это было связано с вашим воцерковлением?

Она обратила меня буквально минут за пятнадцать

– Мои родители нерелигиозные, и я был некрещеный, крестился только в 1991-м году. У меня в школе была очень хорошая учительница по литературе в 10-м классе, Ирина Георгиевна Полубояринова. И она обратила меня буквально минут за пятнадцать – каким-то своим обликом, своей внутренней духовной красотой. А я тогда был очень либерально настроен, время было такое, если помните. Все, и я в том числе, читали «Дети Арбата», «Огонек» и т.д. Я помню, в «Огоньке» все время были разгромные статьи по поводу «Нашего современника». Там клеймили Вадима Кожинова, Станислава Куняева…

– Вы были тогда «проогоньковский»?

– Да, и если честно, то очень. Но как только в класс вошла Ирина Георгиевна, она меня настолько поразила своей внутренней красотой, что я сразу же переметнулся в другой лагерь и буквально через 15–20 минут был уже на ее стороне. Я еще, помню, тогда подумал: «Надо же, какой я беспринципный человек!» (смеется)

– А в каком смысле она вас обратила? Она же, наверно, не говорила на уроках литературы, что надо верить в Христа, ходить в храм и т.д.

– Сначала я перешел на ее сторону в смысле идейном, культурно-патриотическом, и только потом – религиозном. Ирина Георгиевна на уроках говорила о Христе как бы с точки зрения Достоевского. Она не проповедовала, и я считаю, что это правильно. Напрямую, особенно с молодежью, этого делать не надо. Современная молодежь очень чуткая, и когда ей что-то пытаются навязать, она отшатывается. Ей поэтому не надо ничего навязывать, но показывать положительную сторону, раскрывать глубину и красоту Православия, что, конечно, непростая задача.

Хотя, надо сказать, Ирина Георгиевна очень хорошо относилась и к лучшей советской литературе. Например, к Михаилу Шолохову или Александру Фадееву, которые сегодня не особенно в моде.

– Крестились вы уже позже?

– Да, позже. Но сначала я читал Достоевского, потом перешел на русскую религиозную философию – Бердяев, Флоренский.

Помеха ли научной карьере большая семья?

Семья Кривовичевых Семья Кривовичевых

– Как поменялась ваша жизнь после того, как вы стали диаконом? Например, вам сложнее стало успевать по научной линии?

– Да, сложнее. Иногда бывает такое перенапряжение, что заболеваешь и недельку дома просто отлеживаешься. Диаконское служение и наука – все-таки разные роды деятельности. На работе, когда читаешь лекцию, там можно сымпровизировать, поменять тему или рассказать анекдот. А на богослужении все четко и доведено чуть ли не до полуавтоматизма. Все нужно делать вовремя, и это, конечно, другое, нежели читать лекции студентам.

– Как часто вы служите как диакон?

– В выходные и праздники, в храме священновеликомученика Пантелеимона, рядом с метро Удельная. У нас всего один священник и один диакон. Вот недавно рукоположили второго диакона.

– По всем праздникам и выходным служите?

– Стараюсь, по мере возможности. Поскольку у нас нет служб в будние дни, то настоятель отпуск не берет, и получается, что даже летом надо служить все время.

– Сколько у вас сейчас детей?

– Семь.

– Скажите, только честно. Мешает карьере учёного большая семья? И поделитесь секретом, как она вам не помешала.

– Могу сказать, что карьере учёного, напротив, мешает неустроенная семейная жизнь. Например, когда человек разводится. Это же какая потеря времени! А потом опять – ухаживания, нервы (смеется).

– Но все-таки наше время большая семья, да еще в научной среде – это огромная редкость.

– Но не в среде духовенства.

– Простите за вопрос. Как вам удается содержать столько детей на научную зарплату?

– Так получилось, что когда я вернулся из-за границы, то как раз тогда университет начал довольно агрессивную политику по наращиванию своего потенциала. И поэтому в университете сейчас все по-другому. Государство начало вкладывать деньги в естественнонаучные гранты, в точные науки. У меня появились хорошие студенты и ученики, и сейчас они уже сами получают большие гранты.

– Сколько вам было лет, когда вы защитили докторскую и когда вы стали членом-корреспондентом Академии наук?

– Докторскую я защитил в 29 лет, а членом-корреспондентом Академии наук стал в конце прошлого года.

– Скажите, вы изначально были человеком, заточенным на научную карьеру?

Верующий человек тоже может успешно заниматься наукой

– Если честно, то да. У нас это, можно сказать, семейная традиция. Кроме того, я делал карьерные шаги, чтобы доказать родителям, что верующий человек тоже может успешно заниматься наукой. Папа мне говорил: вот ты в церковь ходишь, а лучше бы писал диссертацию. И когда я защитил кандидатскую, у нас в семье все были очень довольны, но начали пилить, чтобы я защищал докторскую. Пилили-пилили и допилили.

Самый большой провал в российской науке – люди в возрасте 40–50 лет

Диакон Сергий Кривовичев во время крестного хода Диакон Сергий Кривовичев во время крестного хода

– Как вы сейчас оцениваете состояние российской науки в целом, если сравнивать ее с советской наукой и с наукой на Западе?

– Мне, конечно, очень жаль науку советского времени. Я говорю про естественные науки. Это была очень сильная школа с оригинальными разработками.

– У нынешней российской науки уровень ниже?

– Уровень упал, это надо признать. С другой стороны, произошла очень важная вещь – интернационализация научных исследований, выход наших ученых на международную арену. А уровень науки у нас упал, потому что в какое-то время практически прекратился приток молодежи. Но сейчас он возобновляется.

– Как давно он возобновился?

– Уже лет 7-8. Самый большой провал в российской науке в целом – это среднее звено, возраст 40–50 лет. А ведь его наличие очень важно, именно эти люди должны сейчас передавать умения и навыки приходящей молодежи.

Но тем не менее, что касается нашей геологии и минералогии, они у нас всегда были очень сильные и по-прежнему остаются одними из самых сильных в мире. И сохранить эти позиции удалось во многом как раз потому, что из нашей научной области, из людей моего поколения, на Запад уехали немногие.

– Почему именно ваши коллеги в большинстве предпочли остаться здесь?

– Видимо, просто потому, что геологи – люди, близкие к земле, к почве.

– Как они выживали в 1990-е?

– Все по-разному. Одни мои коллеги, очень сильные специалисты и ученые, основали небольшое предприятие. Они собирали образцы хороших минералов, выезжали на Запад и там их продавали.

– Это было законно?

– Абсолютно. У них была лицензия и все, что полагается в этом случае. Но сейчас они этим уже не занимаются, потому что ситуация с оплатой труда ученых в нашей области нормализуется, и им больше не надо заниматься торговлей.

– Сейчас в философии науки обсуждается проблема, что современная наука все больше становится лишь прагматически и технологически ориентированной. Ученых уже не столько заботит, как устроен мир, а какую бы еще эффективную технологию придумать. Вы сами замечаете эти тенденции в науке?

– Да, действительно, это очень заметно. Тем не менее мой основной внутренний позыв – это познание мира. Это то, что мне приносит глубокое удовлетворение.

Сейчас пытаются всех ученых заставить заниматься прикладными исследованиями. Но, к счастью, это пока не имеет повального характера. И гранты дают сейчас разные, в том числе и на фундаментальные исследования.

Наука должна не только брать, но и отдавать что-то государству

С другой стороны, наука должна не только брать, но и отдавать что-то государству. Особенно это касается естественных и точных наук. Нужны новые изобретения и т.д. Здесь надо соблюдать разумный баланс. Встать на позицию государства – это, в принципе, правильный подход. Но если мы не будем заниматься фундаментальными исследованиями, то всегда будем плестись за кем-то в хвосте.

– А чем занимаетесь вы конкретно, можете сказать доступным языком? Это прикладные или фундаментальные исследования?

– Я занимаюсь разными темами. Одна из них – это исследование той роли, которую играют такие понятия, как сложность и простота структур, в природных процессах. Главная проблема – как определить меру сложности того или иного минерала. Нам удалось придумать или создать такую меру сложности, при помощи которой я могу каждому минералу приписать два числа, которые будут описывать его сложность. А дальше появляется возможность смотреть, как, в зависимости от нашей меры сложности, минералы ведут себя в природе: как один минерал замещает другой, какой минерал будет расти, а какой нет, и т.д.

Конечно, мы занимаемся и практическими задачами, в том числе открытием новых минералов, синтезом новых веществ и т.д.

«За границей я работал и постоянно думал: а на кого я работаю?»

– Вы в своё время решили вернуться из-за границы обратно в Россию, хотя вроде неплохо там устроились. Что вас побудило принять такое решение?

– В какой-то момент надо было решать, что в конце концов делать. Старшие дети уже отучились первый класс в немецкой школе. У меня было предложение на постоянную позицию в северной Германии, и надо было определяться, принимать его или нет. Причем, если, например, Америка более свободная страна, там ведь все – приезжие по происхождению, то в Европе люди настроены если и не националистически, то, скажем так, более почвенно. И ты там себя чувствуешь чужим. Если честно, я там работал и постоянно думал: а на кого я там, собственно, работаю?

– И на кого?

Когда люди говорят, что наука свободна, и ученые свободны, я в это не верю

– У меня была стипендия фонда Александра фон Гумбольдта. Пусть я не делал ничего, связанного с войной, но все равно это работа за границей, за которую платит чужое государство. Значит, ты работаешь на него. Когда люди говорят, что наука свободна, и ученые свободны, я в это не верю. По-моему, это говорится, чтобы успокоить свою совесть.

– В одном из своих прежних интервью вы говорили, что среди учёных патриотизм не особенно в моде. Как вы думаете, почему?

– Это я давно говорил, наверно, где-то в 2008-м году. Сейчас дело обстоит по-другому, особенно в случае с молодёжью. Причем патриотизм у них не такой, что вот сейчас мы всех победим и шапками закидаем, а довольно трезвый и разумный: я хочу и буду работать в России, и всё. И это не отменяет сотрудничества с американцами, немцами или французами по научной линии.

– Разве для научной среды не свойственна, скажем так, повышенная оппозиционность?

– Сейчас я бы так уже не сказал. Да, у нас есть люди, скажем так, настроенные резко оппозиционно, но это уже не массовое явление. Кроме того, это все равно наши очень хорошие коллеги и друзья, и мы их очень любим. Мой учитель и научный руководитель, Станислав Константинович Филатов, к политическим убеждениям своих коллег всегда относился очень спокойно. Может, мне от него передалось, что надо прежде всего заниматься своим делом.

Хотя я всегда все-таки активно интересовался политикой. И вообще, я узнал о своей натовской стипендии и в первый раз поехал в Штаты в апреле 1999 года, когда НАТО бомбило Белград. Мы накануне всем приходом ходили к американскому консульству с иконой государя-мученика. И тут буквально через несколько дней приходит сообщение: вам дали стипендию. Первое мое желание было – отказаться. Я даже написал письмо с отказом, но его не отправил. Я вдруг подумал, что будет лучше даже не для меня лично, а для страны. Чтобы я сейчас остался прозябать в научном смысле или сделал мощный рывок?

– А вы его действительно сделали?

– Да, сделал.

– А что было бы, если бы вы не поехали?

– Скорее всего, я бы просто не состоялся как учёный. В нашей научной сфере очень много зависит от экспериментального оборудования. Те вещи, которые я здесь делал тогда за полгода, там я смог сделать за полдня, и это не преувеличение.

Но сейчас ситуация сильно поменялась. По крайней мере, у нас в Санкт-Петербургском университете оборудование сегодня ничем не уступает заграничному, а по некоторым показателям даже лучше зарубежных аналогов.

Факты научные и религиозные

Сергей Владимирович Кривовичев, член-корреспондент Российской Академии наук и доктор геолого-минералогических наук, диакон Сергей Владимирович Кривовичев, член-корреспондент Российской Академии наук и доктор геолого-минералогических наук, диакон

– Как в научной среде относятся к вашим религиозным воззрениям? Или никак не относятся, потому что вы их не особо афишируете?

– Во-первых, у нас не так уж и мало верующих ученых. Я не буду сейчас называть имена, но я знаю даже академиков и членов-корреспондентов Академии наук, которые являются верующими людьми, или, как это называется в иностранной кальке, «практикующими православными». Они причащаются, исповедуются и т.д.

– Но их же, наверно, немного.

– Немного, но они есть.

– А с активным неприятием вашей веры в научной среде вам приходилось сталкиваться?

– Практически нет. Вы знаете, даже если у кого-то и есть неприятие религии, мои коллеги будут избегать его выказывать просто из чувства взаимного уважения.

– Скажите, а вы сами не чувствуете внутри себя какой-то внутренней дисгармонии из-за конфликта между наукой и верой? Элементарно, даже в плане времени? Скажем, можно читать святых отцов, а время тратится на что-то другое, духовно менее полезное.

– Я понимаю, о чем вы говорите. Знаете, был такой философ Кожевников. Он изучал буддизм, иные восточные религии. Он состоял в переписке с отцом Павлом Флоренским и в одном письме очень сетовал на то, что потратил столько времени на изучение восточных религий, хотя мог бы потратить его на изучение святых отцов. И отец Павел ответил ему примерно следующее: конечно, тысяча дней стояния на камне лучше, чем тысяча дней, потраченных на изучение восточных религий. Но все равно, тысяча дней, потраченных на изучение восточных религий, лучше, чем тысяча дней, проведенных в кабаках и загулах.

– Неужели вы совсем не чувствуете конфликта интересов? Ведь ученым интересно другое, нежели «дела небесные» в духовном смысле.

– Нет, не чувствую. Естественные науки – это предметное, конкретное знание. Оно подлежит проверке опытом, и мне это очень нравится. Человек поставил эксперимент, что-то доказал, и дальше никто не скажет, что он заблуждается, что он шарлатан, а не ученый.

Я изначально был ориентирован на точную науку, а естественные науки и дают ощущение точности. В них есть прочность вывода, прочность факта, причем этот факт обязателен для всех.

– Но ведь вера часто фактам противоречит. В ней всегда есть очень значимый субъективный момент.

– Вера тоже опирается на факты, хотя и не общеобязательные.

– Но для многих же не факт, например, Воскресение Христово. Мы должны в него поверить.

– Но это факт. Я не могу его, правда, доказать, потому что иначе у нас не было бы свободы. Простите, но если бы Воскресение Христово было воспроизводимым, как того требует научный факт, то наша свобода была бы нарушена. А Господь хочет от нас свободы, свободного волеизъявления.

– Скажем так: это факт в пространстве нашей веры.

– Совершенно верно. Но это факт не в том смысле, что его можно повторить в научном эксперименте. Хорошо, я тогда могу так сказать: для меня Воскресение Христово так же объективно, как и кристаллическая структура минерала, которую я расшифровал. Пусть с внешней точки зрения только последний факт объективен, но для меня лично равно объективными являются оба эти факта. А с абсолютной точки зрения, с точки зрения истины как она есть, только второй факт – факт Воскресения Христа – оказывается полностью объективным. Точнее, абсолютным.

– Спрошу в третий и последний раз, как настоящий зануда. То есть конфликта между верой и наукой вы, таким образом, совсем не чувствуете?

– Абсолютно. Наоборот, я чувствую гармонию между ними. Ведь естественнонаучные и математические факты абсолютной истине не противоречат, поскольку не являются религиозными истинами. И когда я занимаюсь научными исследованиями, я чувствую радость от познания новых фактов, от открытия чего-то нового. Все это вызывает такое глубокое внутреннее удовлетворение, которое, может быть, в чем-то даже сходно с религиозным озарением, хотя отождествлять их, конечно же, не стоит.

С Сергеем Кривовичевым
беседовал Юрий Пущаев

15 августа 2017 г.

Псковская митрополия, Псково-Печерский монастырь

Книги, иконы, подарки Пожертвование в монастырь Заказать поминовение Обращение к пиратам
Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!
Смотри также
Сто лет без царя Сто лет без царя
Уроки промышленного развития России
Сто лет без царя Сто лет без царя: уроки промышленного развития России
Беседа с историком науки и образования Дмитрием Сапрыкиным
Российская империя вовсе не была «сырьевой» державой. По крупной обрабатывающей промышленности Россия была на уровне Англии и Германии, а вот сырье – ввозила.
Гармония материального мира и вопросы христианской апологетики Гармония материального мира и вопросы христианской апологетики
Протоиерей Борис Прокофьев
Гармония материального мира и вопросы христианской апологетики Гармония материального мира и вопросы христианской апологетики
Протоиерей Борис Прокофьев
Сами законы, по которым существует материя, подсказывают нам, что должен быть их Разумный Источник.
Новомученик, воспитавший советского академика Новомученик, воспитавший советского академика
Памяти сщмч. Иоанна Артоболевского
Новомученик, воспитавший советского академика Протоиерей Иоанн Артоболевский: новомученик, воспитавший советского академика
Анна Сапрыкина
У отца Иоанна тоже было много работ. Но он принял аксиому: именно отец должен в первую очередь заниматься воспитанием детей.
Комментарии
Виталий21 августа 2017, 17:54
Андрею на "Почему же, современная наука прекрасно знает, что такое атом. Даже о тех частицах, из которых он состоит, нам достаточно многое известно."

Вы ошибаетесь, современная наука ничего не знает о том, что такое атом, что такое электрон, что такое электричество, теплота и т.д и т.п. Абсолютно ничего! Ну кроме того, что эти вещи (и то не все и не в таком виде) существуют. Но что они такое, как они существуют, как это все устроено - современная наука не знает. Практически ни одна теория не имеет доказательств - вообще никаких. И ОТО и теория всемирного тяготения в т.ч. И соответственно эти теории не могут быть официальными, т.к. они ни о чем. Но их нам навязывают, ибо больше нечего
р.Б. Максим21 августа 2017, 07:53
Спаси Господи! Прекрасный человек, оптимист. Познание мира для него на первом месте, он взял Евангелие и стал наблюдать за миром, поэтому для него Божие откровение - абсолютная истина, никаких противоречий. Многая лета!
Павел17 августа 2017, 19:57
Сергею Рымареву К сожалению, не так все просто. Если бы было так, как Вы говорите, то все ученые давно бы уверовали в Бога. Правильнее сказать: "наука не противоречит вере".
Сергей Рымарев17 августа 2017, 17:46
Наука неоспоримо подтверждает существование Бога!
Анна16 августа 2017, 19:17
Подлинная наука не только может совмещаться со служением Богу - это само по себе может быть формой служения Богу. Ученые-богословы, ученые-священники за тысячи лет истории хорошо это показали. Кто действительно интересуется темой, почитайте труды профессора-геолога, протоиерея Глеба Каледы.
р.б. Геннадий16 августа 2017, 15:47
Очень даже возможно полноценное совмещение научной деятельности с церковным Богослужением, и к тому же, весьма плодотворно. Да благословит Господь!
Погорелов Юрий16 августа 2017, 14:10
Юрию Пущаеву:

"это научные факты, т.е., определенным образом созданные, опирающиеся на высказанные и невысказанные гипотезы"

- факты не опираются на гипотезы. Они существуют независимо от наблюдателя. Можно гворить только об ошибке измерений. На гипотезы опираются интерпретации фактов. Например, фактом является то, что очень похожие на человека существа жили 40 тыщ лет назад. А вот были ли они потомками Адама или бездушными обезьянами или переходным этапом эволюции человека - это можно назвать интерпретациями, опирающимися на гипотезы.


Погорелов Юрий16 августа 2017, 13:57
Илье: основное противоречие в данный момент - это время от изнагния из Рая, до сегодняшнего дня. За это срок по Библии появлось все человечество. В Библии указаны сроки жизни всех патриархов. Получается не более 8000 тысяч лет назад, что в разы меньше приянтых в науке данных о человеческом виде.

Ни в чем другом явных противороечий нет, есть лишь отсутствие научных фактов (например, об Исходе или всемирном(!) потопе).

Другое дело, что наличе противоречий сегодня не означает их наличие завтра или через 100 лет. Еще 150 ученые не принимали идею появляния Вселенной из ничего, а 30 лет назад никто не считал, что все человечесвто произошло от маленькой группы людей.
Юрий Пущаев16 августа 2017, 13:53
Для Андрея, продолжение
Возьмем даже несомненный вроде бы факт, что дважды два равно четыре. А всегда ли? Сложите два раза две капли воды. Вы четыре капли не получите.
Философ Карл Поппер сравнивал научные факты со сваями. которые забивают в болото, и хорошо ли они держатся, зависит от того, насколько прочна почва наших предположений под толщей болотной волы.
Юрий Пущаев16 августа 2017, 13:51
Для Андрея:
"Собственно факт как предмет эмпирической данности, усматриваемый непосредственно или проверяемый опытом (например, лист бумаги белый, а плотность железа больше плотности воды, т.к. железо тонет в воде)" - понимаете, но ведь даже так называемые непосредственно усматриваемые факты они все ведь все равно опосредованы. Например, в Вашем примере - про белый лист бумаги - оценка цвета бумаги, зависит от освещенности, от того, какой цвет мы признаем белым и т.д. Скажем, древние греки не знали и не видели (!) синего цвета, а у эскимосов есть несколько десятков для разных цветов снега, что мы вообще не видим и не различаем, потому что не живем в снежной тундре.
АлександрГ.16 августа 2017, 11:56
Уважаемый, Юрий. Лично мне кажется, что Вера и разум не находятся в гармонии ровно до тех пор, пока не смотришь на мир сквозь Крест Христов. А вот, как только начинаешь смотреть на мир "очами Веры" все начинает прекрасно гармонировать между собой и начинаешь понимать, что что-то можно познать разумом, а что-то можно увидеть только "очами Веры". При этом, Это видение, является точно таким же знанием, как и то, что познано разумом. А в целом, огромное спасибо Вам за статью! Вы даже не представляете, какое удовольствие Вы мне подарили. Еще раз спасибо!
Андрей16 августа 2017, 10:33
Для Юрия Пущаева. Почему же, современная наука прекрасно знает, что такое атом. Даже о тех частицах, из которых он состоит, нам достаточно многое известно. Вопрос о том, является ли атом вещью, все-таки немного схоластический, философский и уж никак не научный.
Я бы предложил иной принцип классификации фактов: 1) собственно факт как предмет эмпирической данности, усматриваемый непосредственно или проверяемый опытом (например, лист бумаги белый, а плотность железа больше плотности воды, т.к. железо тонет в воде). Такой факт вполне может быть научным, хотя он и не основан ни на каких гипотезах. 2) факт, опосредованный теорией или гипотезой (как тот же принятый в науке возраст Земли).
Георгий16 августа 2017, 09:47
Жизнь очень коротка, чтобы рисковать своим спасением ради мирских интересов. Наука - область падшего мира, исследование природы, пораженной проклятием Бога, которой все равно суждено сгореть. Почти невозможно заниматься наукой без пристрастия. Святые отцы не рисковали. Всецело отдавали свою жизнь Богу. ЖИЗНЬ ОДНА, И ОНА ОЧЕНЬ КОРОТКАЯ. Например, свт. Лука понял, что истинное служение Богу несовместимо с углубленным научным занятием медициной. В своей автобиографии он писал, как медицина в какой-то момент начала мешать ему на пути спасения.
Юрий Пущаев15 августа 2017, 18:51
Или, скажем, атомная кристаллическая решетка. Но вот что такое "атом" - современная наука сейчас, насколько я знаю, доподлинно не знает. Гейзенберг в частности задавал такой вопрос: а являются ли атомы вещами?
Поэтому мой пафос как раз в том, что истины веры нельзя ставить в зависимость от научных фактов, которые в своей основе, как оказывается, являются гипотетическими, в той или иной степени.
2) Второй род фактов - это факты жизненные, факты нашей жизни, которые можно отбрасываапть или не принимать силой веры. Прежде всего, это факт смерти. У нас нет опыта или знания бессмертия, в это можно только верить.
Поэтому, я считаю, нельзя веру ставить в зависимость от фактов.
Юрий Пущаев15 августа 2017, 18:46
Для Ильи:
тут можно говорить о фактах двух родов, минимум.
1) Современная наука оперирует огромным массивом научных фактов, начиная от эволюционного возраста человека (возникновение homo sapiens датируется 40 тыс. лет назад), и т.д. Другое дело, что это научные факты, т.е., определенным образом созданные, опирающиеся на высказанные и невысказанные гипотезы и предположения. В этом смысле, хотя они под сомнение современной наукой не ставятся и принимаются по умолчанию,это факты гипотетические. Тем не менее, им доверяют и под сомнение их не ставят. Это такое opinio communis, которое вполне может противоречить тем или иным "фактам веры". назовем их так.
Илья15 августа 2017, 15:31
Юрию Пущаеву. Спасибо за ответ. Но это не ответ на мой вопрос. Вы сказали, что вера противоречит фактам. Я попросил привести факты, которые противоречат Библии. Например факта эволюции никто не наблюдает.Если вы не согласны, приведите пожалуйста. Или факты, прямо указывающие, что миру и земле не 7500 лет.
Людмила15 августа 2017, 14:18
Ответ на комментарии: наука это не служение другому господину, а прославление Господа через изучение Его творения - видимого мира. Посредством науки открывается такая гармония и красота, что скорее возникает вопрос - как можно быть ученым и не видеть за столь совершенным творением Творца? Согласна с р.б. Сергеем - людей отрицающих науку к сожалению очень много, возможно это те, кому не повезло с преподавателями в школе и естественнонаучные предметы прошли мимо них. Жаль. Они даже не представляют сколько прекрасного от них сокрыто. Вместо этого раздражаются и воюют с ветряными мельницами. Вспомните святителя Луку Крымского (Войно-Ясенецкого), Луи Пастер ... И наукой служат Богу, когда хотят.
Юрий Пущаев15 августа 2017, 14:14
Для Ильи:
Сразу приходит в голову знаменитое выражение Тертуллиана: "Верую, ибо абсурдно". В подлиннике было даже сказано "нелепо", потому что противоречит каким-то рациональным очевидностям. Тертуллиан сказал в точности: «Сын Божий рожден [распят] — это не стыдно, ибо достойно стыда; и умер Сын Божий — в это надо верить, ибо нелепо; и, погребенный, воскрес — это несомненно, ибо невозможно».

Я, если честно, не согласен с позицией отца Сергия, вера и разум не находятся в гармонии. Ведь наш разум падший, испорчен, и если бы все было ему доступно в области веры, то не нужно было бы Откровение. А воля поверить в него и есть тот самый значимый субъективный момент, как мне кажется.
Илья15 августа 2017, 12:36
"Но ведь вера часто фактам противоречит. В ней всегда есть очень значимый субъективный момент." Может Юрий Пущаев удосужиться объяснить каким? Если он верит в невозможное то он не христианин.И если не принимает Писание то тоже не христианин.
Елена15 августа 2017, 11:59
"Сергей Владимирович Кривовичев, член-корреспондент Российской Академии наук и доктор геолого-минералогических наук, диакон" - комментарий под одной из фотографией в этой статье. Простите меня, никого не хочу обидеть или осудить, но служение Богу в сане диакона указано на последнем месте. В предыдущей аналогичной статье автора - те же приоритеты (если приходится выбирать между заседанием научного общества и необходимостью исполнения службы в храме, в качестве приоритета указано первое). Разве можно полноценно совмещать и то и другое служение? Обязательно будет ущерб для какого-то служения и в Евангелии на это четко указано (нельзя служить двум господам...). Мы далеко не святые.
р.Б. Сергий15 августа 2017, 08:23
Спасибо сайту pravoslavie.ru! Очень нужный материал,дающий направление мысли в беседах с теми,кто противопостовляет науку и веру в Бога.А таких людей, к сожалению,ещё достаточно. И помимо молитвы, за них несчастных,необходимы аргументированные беседы.Хотя, на мой взгляд, сколько на Земле людей, столько, вероятно и путей к Спасителю,Который есть Истина и Путь и Жизнь (Ин.14:6). Приводит людей к Богу Он Сам, а мы только подсобные инструменты в Его руках.Как-то так, хотя, возможно, мои мысли на этот счет, слишком упрощенны и неправильны.
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все комментарии будут прочитаны редакцией портала Православие.Ru.
Войдите через FaceBook ВКонтакте Яндекс Mail.Ru Google или введите свои данные:
Ваше имя:
Ваш email:
Введите число, напечатанное на картинке

Осталось символов: 700

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×