Дискуссия на тему «Язык вражды в региональной и федеральной прессе» состоялась в Санкт-Петербурге

Санкт-Петербург, 12 марта 2007 г.

Дискуссия на тему «Язык вражды в региональной и федеральной прессе» состоялась 12 марта в Институте региональной прессы (Лиговский пр., д.87), сообщает сайт Санкт-Петербургской митрополии. Организатором мероприятия выступило общественно-политическое объединение «Гражданский контроль». Соорганизаторами были Центр развития демократии и прав человека (Москва), Центр независимых социологических исследований (Санкт-Петербург), Информационно-аналитический центр «Сова» и Центр экстремальной журналистики (Москва). В качестве отправной точки для дискуссии собравшимся был предложен отчетный доклад заместителя директора Информационно-аналитического центра «Сова», Галины Кожевниковой. Доклад был посвящен анализу результатов мониторинга языка вражды в российских СМИ, проведенного центром в сентябре-декабре 2006 года. Данное исследование является составной частью долгосрочного проекта центра «Сова» под названием «Язык вражды в российских СМИ». Поскольку оно стало уже шестым по счету (первый аналогичный мониторинг был проведен в 2000 году), значительная часть доклада была посвящена анализу различных тенденций в развитии «языка вражды» в российской прессе за последние шесть лет.

Как пояснила докладчица, под «языком вражды» в данном случае понимаются «любые некорректные высказывания в отношении этнических и религиозных групп». По ее словам, тема встречи является чрезвычайно актуальной, так как «в Санкт-Петербурге язык вражды, к несчастью, уже давно присутствует не только в прессе». Среди общих тенденций в развитии «языка вражды» в российских СМИ за последние годы Г. Кожевникова выделила, во-первых, факт его определенной «мимикрии», «символизации». Так, по ее словам, «многие журналисты пришли к тому, что не обязательно конкретизировать образ врага - ведь это теперь опасно и уголовно наказуемо. Поэтому, например, вместо слова «кавказцы» они пишут «нелегальные мигранты». Но на практике мы видим, как в любой момент этот неконкретный образ может быть спроецирован на совершенно конкретную группу - например, осенью это было сделано в отношении грузин». Также Г. Кожевникова отметила общую неготовность российских СМИ отвечать на вызов неонацизма и экстремизма. По ее словам, даже там, где журналист хочет объяснить социальные причины экстремизма, он зачастую невольно популяризирует неонацистские идеи: «Сообщение о преступлении на почве этнической или религиозной розни становится просто поводом для того, чтобы порассуждать о проблеме нелегальной миграции. В результате, получаются добротные рекламные ролики неонацистов». Причем неоднократно выдвигаемая идея введения цензуры на упоминание этничности в криминальной хронике, по мнению докладчицы, не является реальным выходом из положения: «Без упоминания этнического фактора многие происшествия нельзя верно интерпретировать. Поэтому журналистское сообщество должно самостоятельно отрегулировать этот вопрос. В каждом случае нужно смотреть по ситуации, сообразуясь со своей профессиональной совестью».

В качестве сопровождающего материала присутствующим были предложены сводные таблицы результатов исследований, в частности, содержащие сведения о преимущественных «субъектах» и «объектах» «языка вражды». Согласно этим данным, преобладающей формой «вражды» является вражда на «этнической» почве. Лидирующей ее формой признана «общая этническая ксенофобия» (15,3% всех высказываний), далее следуют «кавказцы» (14,6%) и собирательная группа «иные народы Кавказа и Закавказья», куда включаются и грузины (13,4%). Религиозные различия, по данным исследователей, также нередко становятся предметом «враждебных» высказываний. Причем в последний год качестве «объекта вражды» лидируют мусульмане (около 5,18% высказываний), и гораздо меньшую неприязнь вызывают католики (0,37%) и члены иных религиозных движений (соответственно, 0,18%). Также имеет место «общая религиозная ксенофобия» (1,11%), суть претензии приверженцев которой преимущественно в том, что «русский человек не может быть неправославным».

Примечательно, что до 2004 года соотношение «объектов» религиозной вражды было несколько иным, в частности, одним из частых объектов таких нападок были члены Русской Православной Церкви. На вопрос корреспондента «Воды живой» о причинах исчезновения «православных» из числа объектов «языка вражды» в последние три года, автор доклада отметила общее улучшение отношения российской журналистики к православию: «возможно, журналисты хотя бы о проблемах одной группы научились писать корректно». Хотя при этом Г. Кожевникова допускает и иную причину происходящего: «можно предположить, что в каком-то виде существует и табу на критические высказывания в адрес православных. Частично это подтверждает и практически полное отсутствие осуждения ксенофобных высказываний представителей РПЦ в СМИ».

На вопрос о конкретных «объектах» религиозной вражды в российской прессе, помимо мусульман, докладчица сообщила, что, фактически, таковые отсутствуют: «В сознании многих журналистов в отношении большинства религиозных движений - совершенный эклектический бульон, полная каша. Изредка упоминаются Свидетели Иеговы, «богородичная секта», но за этими высказываниями не стоит никаких конкретных знаний».