Выступление митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла на XVI Рождественских чтениях

29 января 2008 года председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополит Смоленский и Калиниградский Кирилл на проходившем в Государственном Кремлевском дворце пленарном заседании XVI Международных Рождественских образовательных чтений выступил с докладом.

Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства!

Уважаемые участники Рождественских чтений!

Уже в шестнадцатый раз мы собираемся на Рождественских чтениях для откровенного разговора об образовании в России. Несмотря на то, что многие темы остаются прежними, каждый раз это новый разговор, потому что мы ведем его с учетом нового опыта и новых размышлений. Кроме того, это всегда откровенный разговор — как для самой Русской Православной Церкви, так и для внешнего мира. Готовясь к выступлению, я задавал себе вопрос, который сегодня задают многие заинтересованные наблюдатели как у нас, так и за рубежом, и который звучит следующим образом: почему на протяжении стольких лет Русская Церковь неотступно поднимает одни и те же вопросы в области образования и, вероятно, будет продолжать это делать? Кто-то пытается видеть за этими настойчивыми действиями желание Церкви добиться некой власти над обществом и ограничить свободу граждан. В связи с этим некоторые заговорили даже о клерикализации российского общества.

Но все эти оценки церковного интереса к образованию ошибочны и могут только дезориентировать государство и общество. Сегодня Россия, да и мир в целом, находятся в цивилизационном кризисе. Нестабильность и конфликтность охватывают многие сферы общественной жизни, а в целях стратегического развития человеческой цивилизации нет ясности. По моему мнению, глубинной причиной этого кризиса является отсутствие единого понимания человеческой природы. Я не имею в виду разногласия по детальным характеристикам человека, формирующиеся под влиянием национальных и культурных традиций. В этом вопросе всегда присутствовало и будет присутствовать известное многообразие. Речь идет об отражении и соотношении в общественной жизни таких базисных характеристик человеческой жизни, как биологическое и духовное измерение, свобода выбора и свобода от греха, материальное потребление и духовное самосовершенствование. К сожалению, в нашем обществе до сих пор нет единства позиции по этим базисным понятиям. По этой причине сохраняется и неопределенность нашего будущего. В этой ситуации Русская Православная Церковь, имеющая видение человека, проверенное веками на опыте, может внести свой важный вклад в созидание общественной жизни через диалог с различными силами общества.

Однако именно теперь, когда Церковь должна направлять значительные усилия на диалог с обществом и доносить свое видение до больших масс людей, внутри нашего церковного организма появились некие изоляционистские настроения. Вдохновители этих настроений обвиняют церковных представителей, включая Священноначалие, в отступлении от Православия, потому что они, дескать, встречаются и общаются с представителями других религий и мировоззренческих взглядов и ведут диалог с властью и внешним миром.

Именно участие в диалоге с теми, кто не принадлежит Православной Церкви, объявляется чуть ли не предательством Православия. Совершенно очевидно, что в жизни нашей Церкви возникает проблема, которую нужно соборно осмыслить и обсудить. При этом следует помнить, что решения, принимаемые Церковью, не могут находиться вне церковного Предания. Поэтому для ответа на вопрос об отношении к диалогу с иными нам следует не изобретать некие новации, а обратиться к опыту и Преданию Церкви, посмотреть, как поступали в аналогичных случаях Святые Отцы.

Если взять в качестве примера отношение Церкви к Римской империи и к мощной языческой культуре, то можно выделить два типа церковной реакции на тогдашние культурно-политические реалии.

Многие Святые Отцы, — такие, как святители Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Амвросий Медиоланский, Августин Блаженный — стремились овладеть внешней мудростью и культурой для того, чтобы поставить достижения человеческого разума на службу христианству и Церкви. Именно об этом святитель Василий Великий пишет юношам: «Мы, конечно, должны держаться той мысли, что нам предлежит подвиг, важнейший всех подвигов, — подвиг, для которого все должны сделать, для приготовления к которому надобно трудиться по мере сил, беседовать и со стихотворцами, и с историками, и с ораторами, и со всяким человеком, oт которого только может быть какая-либо польза к попечению о душе». Этот путь привел к успеху и многовековому существованию христианских государств.

Второй вид реакции заключался в монашеском дистанцировании от мира. Монах удаляется от мира ради достижения духовного опыта покаяния и общения с Богом. Затем, как свидетельствуют многочисленные примеры из истории Церкви, этот опыт ставился на служение церковному строительству и свидетельству. Не случайно на определенном этапе церковной жизни епископы стали избираться исключительно из монашествующих, хотя до этого допускался женатый епископат. Иначе говоря, монашество работало не на изоляцию Церкви от мира, а на духовное преображение мира. В русском Православии эти два способа отношения христиан с миром были восприняты как равноценные в результате дискуссии между «иосифлянами» и «нестяжателями» в XV–XVI веках. Несмотря на горячие споры, Русская Церковь приняла оба пути служения христианина, что выразилось в канонизации главных идейных вдохновителей обоих направлений — преподобных Нила Сорского и Иосифа Волоцкого.

Таким образом, Церковное Предание нас учит тому, что можно и важно утверждать Православие как через аскетический опыт отречения от мира, так и через использование категорий мышления светской философии, достижений науки и культуры. Святые Отцы стремились воцерковить внешний мир, воспринимая все полезное и отвергая греховное, а для этого они находились в постоянном диалоге с государством и обществом даже тогда, когда и общество, и государство не были христианскими. Потому сегодня, как и во времена Святых Отцов, диалог с внешним миром — это не предательство Православия, а средство привнесения христианских ценностей в жизнь общества. Только очень важно в общении с внешними никогда не искушаться соблазном разум человеческий поставлять выше Слова Божия и всегда руководствоваться апостольскими словами: «судите, справедливо ли пред Богом — слушать вас более, нежели Бога?» (Деян. 4. 19). И для того, чтобы сегодня руководствоваться этим важным принципом, требуется мужество не меньшее, чем в прошлом, ибо нередко идеи, находящиеся в прямом противоречии со Словом Божиим, становятся привлекательными для многих благодаря финансовой, организационной и даже политической поддержке, благодаря моде или внедренным в массовое сознание стереотипам.

Уход Церкви из общественного пространства означает отказ от миссии свидетельства. Никакие анафемы и заклинания из пензенской пещеры или из отдаленного географического района не помогут остановить апостасию. У Церкви сегодня нет иного пути, кроме того пути, которым шли Святые Отцы. Не питая никаких иллюзий в отношении языческой культуры, они тем не менее использовали достижения этой культуры, чтобы приблизить современников к пониманию истин Божественного Откровения. Им удалось христианизировать античную культуру. Христианский эллинизм стал результатом того, что сегодня мы бы назвали диалогом Церкви и общества.

По мысли выдающегося русского богослова протоиерея Георгия Флоровского, у Церкви и православного богословия действительно нет иного пути, кроме как актуализировать творчество и методологию Святых Отцов. Миссию Церкви по отношению к культуре в античном мире он назвал святоотеческим синтезом, а актуализацию этой миссии — новым святоотеческим синтезом.

К счастью, культура современной России и большинства других стран, на которые простирается духовная и пастырская юрисдикция нашей Церкви, не утратила своих православных корней. В отличие от языческой античной культуры она при всех оговорках сохраняет связь с христианской православной системой ценностей. Задача Церкви и православного богословия — не дать этой связи оборваться. Идя путем Святых Отцов, актуализируя их отношение к обществу и к культуре, мы сохраняем надежду на укрепление христианского измерения в общественных отношениях и в современной культуре.

Мечта отца Георгия Флоровского о новом патристическом синтезе есть мечта о рехристианизации обезбоженной европейской культуры. Для нас же это более чем мечта — это надежда на духовное и нравственное возрождение России. Образование, находящееся в центре внимания Рождественских чтений, является той частью культуры, от состояния которой во многом зависит как сама культура, так в более широком смысле и состояние общества. Какую оценку образования может сегодня предложить Русская Православная Церковь, вооружившись святоотеческим разумом?

Прежде всего необходимо понимать, с какими обстоятельствами приходится сталкиваться человеку Церкви в современном мире. Пожалуй, самым ощутимым и значимым условием жизни современного человечества является научно-технический прогресс. В наши дни требуется несравнимо больше времени, сил и ресурсов для того, чтобы подготовить молодого человека к самостоятельной взрослой жизни. Поэтому по мере усложнения технических средств и функционирования общества происходит возрастание роли образования. Современное информационное общество немыслимо без высококвалифицированных специалистов. В то же время складывается поразительная ситуация. Совсем недавно люди думали, что дальнейшее развитие науки окончательно докажет, что человек — это биологическое существо. Напротив, сегодня наука позволяет делать достоверные выводы о более сложной и тонкой организации человека и окружающего мира. Стирается сама грань между материей и духом. Таким образом, современный человек осознает, что его существование не ограничивается биологическими параметрами, что, лишенный религиозного опыта, он не может до конца разобраться с духовными проявлениями своей природы.

Другую трудность для современного человека представляет адаптация к многокультурной, многорелигиозной и многоэтнической среде современных обществ. В результате появилось большое число людей с дезориентированным самосознанием, с размытыми религиозными и нравственными взглядами и принципами, а точнее, с их отсутствием. Это все приводит к нестабильности в обществе и нарастанию энтропии. Других людей страх растворения и потери собственной социокультурной идентичности заставляет становиться на путь экстремизма и радикализма. Именно из таких людей вербуются адепты террористических организаций и преступных группировок. Всевозрастающая плотность культур, религий и народов, сопровождаемая релятивизацией нравственных норм, унификацией поведенческих стилей и кризисом личности, настойчиво ставит вопрос об углубленном изучении собственной духовно-культурной традиции как способе закрепления своей идентичности и расширения знаний о других, как необходимой предпосылке для ведения диалога.

Все эти особенности современной жизни касаются и России. Однако как мы отвечаем на эти вызовы современности в области образования? С одной стороны, наша страна находится в более уязвимом положении по сравнению со многими странами мира, так как наработки прежней системы образования и воспитания отброшены. С другой стороны, у России есть уникальный шанс создать систему образования и воспитания, адаптированную к реалиям XXI века. Если в XX веке процветала наивная вера во всемогущество материального прогресса, то в XXI веке будущее принадлежит тем народам, которые смогут обеспечить мощное духовно-нравственное осмысление материального развития и адаптировать свою образовательную систему к этим реалиям жизни. Практика показывает, что изобилие природных ресурсов — далеко не главный показатель развития общества. Задача заключается в том, чтобы суметь трансформировать эти ресурсы в человеческий капитал — подлинную движущую силу общества. По свидетельству авторитетных международных организаций, удельный вес образования среди факторов, обусловливающих благосостояние общества в высокоразвитых странах, составляет 70 процентов. Неудивительно, что, по сравнению с недавним прошлым, сегодня в российском обществе наблюдается более глубокий интерес к вопросу образования и по этой теме разворачивается острая дискуссия. На мой взгляд, все точки зрения, существующие в нашем обществе, да и во многих других странах, можно свести к двум основным парадигмам.

Первый подход можно было бы условно назвать прагматическим или технократическим. Его сторонники считают, что школа должна быть ориентирована на преподавание практических знаний и навыков. Постулируется принцип жесткой корреляции между задачами образования и требованиями рынка. Следование ему должно привести систему образования в соответствие с потребностями экономики и рынка труда. В результате образование строго затачивается на практическую эффективность. Все другие задачи образования, не проистекающее очевидным образом из требований рынка, попросту считаются излишними и необязательными. В этом случае вопросы духовного и нравственного развития личности предоставляются произвольному ходу событий.

Второй подход можно назвать интегральным или холистическим. Его сторонники не отвергают того, что одной из задач образования является обучение практическим навыкам, однако настаивают на необходимости формирования целостной и ценностно-ориентированной личности. Именно на таком подходе основывалась традиционная русская школа, педагогические истоки которой восходят к античной образовательной концепции «каллокагатии», предполагавшей всестороннее гармоничное развитие человека, его физических и духовных способностей.

К сожалению, второй подход, согласующийся с церковным взглядом на образование, с трудом пробивает себе дорогу. Весьма показательно, что положение о духовно-нравственной личности было внесено в одобренный в третьем чтении Государственной Думой проект закона о федеральном стандарте образования в последний момент — перед самым голосованием. У меня есть такое чувство, что это происходит именно потому, что есть силы, очень не желающие активного участия религиозных общин в процессе образования и воспитания молодого поколения.

Полагаю, что отстаивание интегрального подхода в образовании, на которое должны быть направлены наши силы, может быть поддержано широкими слоями общества. Потому что даже маловерующие или нецерковные люди понимают, что школа должна не только обучать, но и воспитывать. На церковном языке это означает, что школа призвана способствовать всестороннему раскрытию образа Божия в человеке. В образовательных учреждениях надо развивать, помимо профессиональных качеств, нравственное, эстетическое и мировоззренческое сознание учащегося; надо помочь ему стать не просто трудовой единицей в производственно-рыночных отношениях, но и полноценным членом общества, гражданином страны, сознательным носителем родной культуры и традиций.

Узкая профессиональная ориентация и сухой прагматизм явились бы для нашей школы и наших национальных задач катастрофическими. Необходима широта кругозора и взглядов — именно этим традиционно была сильна русская школа. Кроме того, сторонники рыночной ориентации образования опрометчиво узко понимают требования современной социально-экономической реальности. Очевидно, что даже для рыночной конкурентоспособности недостаточно одной лишь технической подготовки, на которую сегодня все более ориентируются образовательные программы. Молодой специалист должен не только быть «на ты» с информационно-коммуникационными технологиями, но и отличаться творческим подходом к делу; он должен обладать широтой кругозора и инициативностью, уметь принимать самостоятельные решения, быть способным оперировать как экономическими, так и цивилизационными и культурными категориями. Если мы претендуем на то, чтобы отстоять свои цивилизационные идентичность и суверенитет в современном мире глобализма и нивелирующей унификации, то нам не обойтись без полноценного интегрального образования, предполагающего целостное развитие личности, а не только тех ее качеств, которые диктует текущая рыночная конъюнктура.

Порой традиционному подходу к образованию инкриминируют насилие над личностью учащегося, ущемление его свободы. Нас убеждают в том, что школьники должны быть предоставлены самим себе при выборе ценностной ориентации и норм поведения, что они вправе и в силе самостоятельно делать нравственный и мировоззренческий выбор. Но такая позиция может привести только к одному результату — господству морального релятивизма, то есть к состоянию, когда все позволено. Модные в наше время теории этического релятивизма, ситуативной этики и т.д. имеют мало общего с традиционно-христианским нравственным учением. Конечно, приложение нравственных принципов должно происходить с учетом ситуации, однако мы не можем согласиться с тем, что непосредственно ситуация формирует сами принципы поведения. За всеми этими новомодными подходами стоит убежденность в изначальной естественной доброте человека – в духе Жан-Жака Руссо. Согласно этой точке зрения, человек всегда выберет только хорошее, главное — чтобы ему не мешали. Конечно, свобода каждого человека священна, и это – христианская максима, ибо только свободный человек способен выстраивать ответственные отношения с себе подобными и Богом. Но возникает вопрос: можно ли привитие духовно-нравственных ориентиров и ценностей расценивать как насилие над личностью?

Социальная реальность, окружающая нас сегодня, изобилует примерами безнравственной, не признающей понятия греха жизни молодого и не только молодого поколения людей. Мы видим, что в обществе, где пренебрегают воспитательной составляющей образования, пышным цветом распространяется зло в виде наркомании, пьянства, девальвации института семьи, проявлений национальной и религиозной нетерпимости, унижения человеческого достоинства, нравственного безразличия, глубокой социальной дифференциации, коррупции и т.д. На новом витке развития цивилизации мы вдруг начинаем постигать, что новые технические достижения не только не способствуют преодолению негативных явлений в обществе, но, напротив, как раз благодаря им многие общественные и человеческие пороки мультиплицируются и получают динамическое развитие.

Где же тогда тот, от природы добрый, человек? И вновь оказывается верной старая испытанная жизнью истина, свидетельствующая о том, что в человеке есть добро, но это добро надо оберегать и целенаправленно взращивать. Иначе оно будет подавлено грехом. Видимо, нам всем следует глубже осознать, что никакие политические реформы, никакой технический прогресс не в состоянии остановить деградацию общества, отказавшегося от своих духовно-нравственных корней и традиций. Мы приходим к пониманию того, что нужна система защиты добра, которая обеспечивала бы не только свободу выбора, но и свободу от зла. И базовым элементом этой системы является система образования, ориентированная на традиционные духовно-нравственные ценности. Святитель Феофан Затворник пишет об этом: «Родить детей есть дело природы, но образовать и воспитать их в добродетели — дело ума и воли. Образовать сердца детей в добродетели и благочестии – долг священный, которого нельзя преступить, не сделавшись виновным в некоторого рода детоубийстве». Поэтому и следует самым серьезным образом отнестись к возрождению подлинного образования и приобщения молодежи к великой духовной и культурной традиции нашего народа.

Следует отметить определенные положительные подвижки, наметившиеся в отечественной системе образования в последнее время и предполагающие ее дальнейшее развитие в духе отстаиваемого нами интегрального подхода. Как было сказано, Государственная Дума приняла в третьем чтении законопроект, в котором формирование духовно-нравственной личности впервые четко названо одной из важнейших задач образования. Теперь необходимо наполнить это положение конкретным содержанием в виде программ, учебных пособий, методических указаний, форм внеклассной работы. Во избежание возможных противоречий с традиционной моралью хотелось бы призвать представителей государственных органов образования при реализации данного положения закона работать в тесном контакте и взаимодействии с Православной Церковью и другими традиционными религиями России.

Важным компонентом системы духовно-нравственного воспитания личности, безусловно, является знакомство с его религиозной традицией, без чего невозможно говорить о полноценном духовном становлении личности. Вопрос о том, как делать это, не нарушая основных конституционных принципов России, — наверное, самый широко обсуждаемый сегодня. В уже упомянутом законопроекте ликвидируется региональный компонент, в рамках которого преподавался в последние годы предмет «Основы православной культуры». Это не страшно при условии, что такая возможность будет обеспечена в рамках федерального стандарта. Если удастся ввести в работу новую образовательную область учебного плана «Духовно-нравственная культура», имеющую несколько модулей, которые будут преподаваться по выбору, то Россия не изобретет велосипед, а создаст систему, давно уже успешно существующую во многих западных странах.

Как известно, в современной Европе отсутствует унифицированная модель в области религиозного образования в светской школе. Национальные традиции и правовые особенности каждой из европейских стран по-своему регулируют рассматриваемую сферу. Вместе с тем можно выделить общие принципы, приверженность которым характеризует подавляющее большинство стран Европы. К ним относятся добровольность и вариативность. Принцип добровольности означает, что учащиеся и их родители вправе выбрать соответствующий курс или при желании отказаться от него. При этом возможность отказа от изучения религиозного курса не всегда означает его необязательность в учебной программе. Принцип вариативности означает наличие у учащихся возможности выбирать один из курсов религии, официально признаваемой государством, или курс нерелигиозной этики.

Также можно выделить два стратегических подхода к преподаванию в государственных школах знаний о религиях. Первый подход – традиционный — предполагает религиозное образование в форме изучения отдельных самостоятельных курсов наряду с историей, литературой и т.д., в то время как второй подход — либеральный — допускает преподавание знаний о религии лишь в рамках общегуманитарных предметов. При этом в тех странах, где нет изучения религиозной культуры в рамках самостоятельных курсов, как правило, раз в неделю предоставляется дополнительный свободный от учебы день, в который учащиеся могут самостоятельно в частных школах изучать интересующую их религиозную традицию. Подобная система действует в большинстве департаментов Франции, а также в Венгрии. Однако в целом либеральный подход не характерен для европейских стран; его вполне можно рассматривать как своеобразное исключение.

Традиционный подход, являющийся в тоже время и более демократичным, используется в таких странах, как Бельгия, Германия, Греция, Великобритания, Ирландия, Испания, Италия, Польша, Румыния, Литва, Эстония. Например, в Германии обязательность религиозного образования и воспитания закреплена Основным законом страны, а в Конституции Баварии высшими целями образования объявляются «почитание Бога, уважение религиозных убеждений и человеческого достоинства, воспитание сдержанности, чувства ответственности». В Германии существуют государственные конфессиональные школы, где обучаются дети католического либо лютеранского вероисповедования и преподавание в которых ведется в соответствии с принципами каждой из религиозных общин, и неконфессиональные, где учатся дети различных конфессий и религий. Даже в последних дети могут по выбору изучать основы знаний о религиях, к которым они принадлежат. При этом отказ от посещения религиозного курса в школах второго типа производится путем подачи соответствующего письменного заявления от родителей. Следует отметить, что немецкое законодательство в понятие «религиозное образование» включает как преподавание культурологических дисциплин, так и катехизических курсов.

Вопрос обучения религии в школе в большинстве европейских стран решен положительно. Приобщение к религиозному наследию происходит как с культурологических позиций, так и с катехизических. Думаю, что опыт европейских стран мог бы послужить хорошим примером и для России, где дискуссия о формах присутствия религиозных знаний в школе еще далека от завершения. Наши требования намного скромнее тех прав, коими обладают религиозные общины Европы в области образования. Русская Церковь не ставит вопроса о введении катехизических курсов в школах. Но мы также не можем согласиться с идеей введения обязательного общего религиоведческого предмета, предлагающего изложение сведений обо всех основных религиях России и мира с позиции равноудаленности и отстраненности.

Иногда высказываются опасения, что дифференцированное преподавание духовно-нравственных предметов может привести к разделению учеников по религиозному признаку. Я не согласен с этой точкой зрения. Напротив, именно углубленное изучение собственной духовной традиции является условием успешного формирования целостной личности, способной полноценно участвовать в межкультурном диалоге, столь востребованном сегодня. Углубленное опытно-эмоциональное, а не отстраненно индифферентное постижение своей религиозной традиции позволит молодому поколению намного легче понимать чувства людей, исповедующих другую религию или придерживающихся иных убеждений. Кроме того, опыт России показывает, что активная роль религии в жизни страны помогла нашим предкам преодолеть исторические трудности, построить государство, объединившее множество мирно уживающихся народов и религий, создать всемирно признанную великую русскую культуру.

Важно указать, что поддерживаемая Церковью концепция религиозного образования в равной мере учитывает интересы всех традиционных религий России, а также людей с нерелигиозным взглядом на мир. В завершение хочется выразить уверенность, что всем нам – представителям Церкви, государства и общества — удастся найти взаимоприемлемый, взвешенный и отвечающий требованиям времени подход к созиданию системы образования. Это поможет нашей стране утвердиться в мире и уверенно смотреть в будущее.

И последнее. От диалога нашей Церкви с государством, светским обществом и традиционными религиями во многом зависит уровень духовного и нравственного влияния на современного человека, потому что именно диалог в нынешних социально-культурных и политических реалиях является всеми признаваемым и законным методом воздействия на тех, кто имеет другие взгляды и убеждения. Этот метод не несет в себе опасности для сохранения целостности многокультурного общества, в котором присутствуют люди разных национальностей и религий, ибо предполагает уважение к инакомыслию. Но одновременно он дает возможность осуществлять аутентичное и убедительное свидетельство о Православии.

Следуя примеру Святых Отцов, мы должны нести это свидетельство, обогащая культуру и общественную жизнь исторической Руси непреходящими ценностями Православия. От того, насколько успешной будет наша работа, зависит сама возможность обрести новый святоотеческий синтез, а через него преодолеть цивилизационный кризис и сформировать духовную культуру будущего.