«Однолюб» с Манхэттена

Само место это достойно называться памятником святости: здесь служил будущий новомученик Российский, одним из первых прославленный в 1994 году в сонме новомучеников и исповедников Российских – протоиерей Александр Хотовицкий.

Епископ Меркурий, которому чуть за 40, девять лет возглавляет представительство Московского Патриархата и Патриаршие приходы в США. В его бытность при поддержке Президента России Владимира Путина к 100-летию построения завершилась многолетняя реконструкция величественного истинно русского храма. Как архиерей Русской Церкви он принимал участие в воссоединении двух ветвей Русской Церкви – в Отечестве и за границей.

Сам владыка родом из Псковской губернии, по мирской специальности – врач-педиатр, выпускник Санкт-Петербургских духовных семинарии и академии, по натуре – поэт, по характеру – максималист, однолюб. Хотя в Америке жизненное кредо владыка, пожалуй, изменил и искренне полюбил своих прихожан, тех, с кем судьба свела его на другом конце света.

Владыка Меркурий ценит церковное искусство во всех его проявлениях: иконопись, прикладное церковное искусство, церковное пение. Любит, чтобы в храме в честь самого почитаемого, пожалуй, русскими людьми святого, все было благолепно. А если у него есть возможность отреставрировать икону, он всегда это сделает.

***

– Ваше Преосвященство, вспомните тех людей, которые повлияли на ваше решение идти по духовному пути.

– Таких людей было немало, и каждый, с кем мне приходилось встречаться, так или иначе по-своему оказывал такое влияние. Это и моя крестная мама – послушница Анна, и мой первый духовный отец – протоиерей Николай Гордеев, и, конечно же, архимандрит Иоанн (Крестьянкин), и мой авва – митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, под началом которого я начинал и проходил свое служение в Калининградской епархии.

– Как в семье отнеслись к вашему желанию посвятить свою жизнь служению Богу, и какое самое сложное решение пришлось принимать лично вам на пути к монашеству?

– В моей семье знали о моем стремлении служить в Церкви. Но ни о моем постриге, ни о диаконском сане в годы моей учебы в Педиатрической академии несколько лет никто не знал. Конечно, я бы не отважился на этот шаг, если бы не благословение отца Иоанна (Крестьянкина), который благословил меня, так как знал меня и стремление моего сердца на тот момент уже много лет.

А что касается монашества… Недавно я читал замечательную книгу «Письма владыки Николая Сербского». В ней описывается, как одна девушка поведала святителю о своих сомнениях в выборе жизненного пути: мирским ему быть или монашеским. Это вопрос многих волнует, и я тоже долго искал на него ответ. И владыка Николай ей очень мудро и правильно ответил: «Если у вас есть сомнения, какой путь выбирать – монашеский или светский, то, конечно, больше чаша весов склоняется к выбору светского пути, потому что монашество не предполагает сомнений, монашество – это резкое и бесповоротное решение». С миром нельзя расстаться потихоньку, нельзя сдавать свои позиции миру – одну, вторую, третью… Надо резко все обрубать и уходить. Вот это – монашество.

И, конечно, нужно быть абсолютно уверенным в правильности своего выбора. Вступать на этот путь следует с упованием на волю Божию, на молитвы старцев, отцов духовных, преосвященных архипастырей. Но решение о монашестве, конечно, должно созреть внутри. Человек должен решиться и сказать: «Господи, все, что у меня есть, все Твое».

– Чем были наполнены годы вашего служения в США?

– 2000-й год. Особый. Таинственный день в моей жизни – день моей епископской хиротонии, наполнил этим таинством весь год. Но вместе с радостью нового служения на мои плечи обрушилось столько скорбей, что, скажу честно, я не думал, что смогу их перенести. В том же году Архиерейский Собор принял решение о канонизации царя-страстотерпца. Как управляющий Патриаршими приходами я имел право голоса на Соборе и, поставив свою подпись под Актом о канонизации, подумал, что теперь и умереть можно: канонизирован государь, которого я очень почитаю, и в этом есть толика и моего участия.

Следующие годы были ознаменованы чудесными явлениями, когда Господь помогал нам в реставрации этого древнего храма. Это были удивительные явления милости Божией. В самые трудные моменты, когда, казалось бы, неоткуда было ждать помощи, являлись жертвователи и благотворители. И, дивясь помощи Божией, наших заступников святителей Николая и Тихона, праведного Иоанна Кронштадтского, мы с духовным подъемом работали, не покладая рук, и порой даже не спали сутками.

Следующие годы были временем становлением нашей приходской жизни, улучшения кадрового состава в Патриарших приходах, более деятельной работы с другими православными юрисдикциями, представленными на Североамериканском континенте. Мы начали общение с Государственным департаментом США, в результате чего доклад о религиозных правах и свободах в России, который ежегодно издает Госдепартамент, стал более объективным. Было открыто представительство Всемирного русского народного собора при ООН. Это очень высокая международная трибуна, с которой Русская Православная Церковь может отстаивать моральные и этические нормы общечеловеческой жизни.

– Сколько приходов на территории США входят в число Патриарших?

– Тридцать приходов и один монастырь, которые сохранили верность Московскому Патриархату. Служат в них около сорока священников и десять диаконов, в основном выходцы из России, представители второй-третьей волн эмиграции.

Непосредственно в представительство Московского Патриархата в Нью-Йорк командированы Священным Синодом два священника: секретарь представительства протоиерей Александр Абрамов и секретарь Патриарших приходов игумен Иосиф (Крюков). Кроме больших административных обязанностей они, естественно, несут еще и священническое послушание в храме. Еще один наш командированный священник служит в Сан-Франциско, и один – в патриаршем имении Пайн-Буш с храмом и русским кладбищем, подаренном в середине прошлого века Русской Церкви одним благодетелем.

– Кто из известных лиц в разные годы посещал ваш Николаевский собор?

– Если я начну всех перечислять, то список будет очень длинным. Это и бывший президент, а ныне премьер-министр России Владимир Владимирович Путин, бывший министр иностранный дел Игорь Сергеевич Иванов и нынешний – Сергей Викторович Лавров, с которым мы работали в бытность его представителем РФ при ООН. Кстати, министры иностранных дел России традиционно являются почетными попечителями нашего собора. Это и представители Госдумы РФ, писатели, художники, артисты, находящиеся в США на гастролях. Все они приходят поклониться святыням храма.

Из духовных лиц наш собор посещали блаженнопочивший митрополит Лавр, митрополиты Крутицкий и Коломенский Ювеналий, Санкт-Петербургский Владимир, Минский и Слуцкий Филарет, Смоленский и Калининградский Кирилл, Кишеневский и всей Молдовы Владимир и многие другие.

Были у нас и особые посещения, которые нельзя поставить в ряд даже с государственными визитами. Это посещения Царицы Небесной. Матерь Божия в мою бытность здесь многократно пребывала Своими чудотворными образами: Тихвинской, Почаевской, Курской-Коренной, Ситкинской, «Державной»… Это были самые впечатляющие, самые трогательные посещения нашего собора.

– Владыка, как прихожане Свято-Николаевского собора восприняли весть о подписании Акта о каноническом общении между двумя ветвями Русской Церкви – в России и за границей?

– Прихожане Свято-Николаевского собора и Патриарших приходов давно были настроены на необходимость этого объединения. Я думаю, это было связано с тем, что большинство наших прихожан не относится к числу эмигрантов первой волны, к тем людям, которые понесли на себе все тяготы большевистского переворота России и были вынуждены покинуть свою родину. Поэтому им было легче принять мысль о возможности восстановления общения между Московским Патриархатом и Зарубежной Церковью.

И мы старались идти этим путем, но понимали, что он должен быть хорошо подуман, что любые поспешные решения в данной ситуации могут сыграть злую шутку, когда можно подписать множество документов, а истинного единения при этом не будет.

Мы понимали, какая ответственность легла на плечи наших иерархов и иерархов Зарубежной Церкви. Но мы понимали и другое: чем дальше будет оттягиваться момент объединения, тем сложнее его будет достичь.

Несомненно, ведущую роль в этом процессе сыграли Святейший Патриарх Алексий и митрополит Лавр. Одной из ключевых фигур в деле объединения стал Президент России Владимир Владимирович Путин. Но самое главное, я думаю, что во всем этом свершилась воля Божия. При всех противоречиях, которые оставались, завершить процесс объединения было очень сложно, но Господь расположил сердца человеческие так, что это стало возможным в считанные месяцы. Это чудо Божие, свидетелями и участниками которого мы являемся, это огромная радость и утешение всем тем, кто находится и в России и за ее пределами.

– После подписания Акта о каноническом общении прошло полтора года. Видны ли результаты объединения?

– Совсем недавно я принимал в нашем храме участников молодежного симпозиума, посвященного памяти праведного Иоанна Кронштадтского, который проводил молодежный отдел Синода Зарубежной Церкви, а также возглавлял Божественную литургию в синодальном Знаменском соборе. Еще года два назад это было бы немыслимо.

Вот это и есть самая большая радость, что мы можем теперь молиться вместе и причащаться из одной чаши.

В этом году мы впервые вместе отмечали Пасху. То, о чем я сейчас расскажу, для России было бы заурядным явлением: да, похристосовались, расцеловались… Все замечательно, но мы-то 80 лет до этого даже не здоровались! На пасхальное богослужение собралось 60 священников, 14 протодиаконов, два епископа, представители государственной власти, представители правительства Москвы, генеральный консул Российской Федерации, принесли чудотворный Курский-Коренной образ Богородицы. Все причастились, а потом крестным ходом вышли на улицы Нью-Йорка. Вы можете себе представить, чтобы полиция Нью-Йорка в выходной день перекрыла Мэдисон-авеню? И чтобы православный крестный ход в сопровождении органов правопорядка с пением «Христос воскресе» прошел по улицам Нью-Йорка? Впервые за многие десятилетия пребывания за рубежом Курская-Коренная икона Божией Матери вышла на улицы Нью-Йорка. Это ли не чудо Божие?!

– Владыка, какой вы открыли для себя Америку? И есть ли что-то, к чему вы по сей день не можете привыкнуть?

– Когда святитель Тихон прибыл Америку, а он был мой земляк, предшественник по кафедре и является моим покровителем в жизни, то в своей проповеди, обращенной к пастве, он со слезами на глазах процитировал слова Священного Писания, сказанные пророком Осией: «Не Мой народ назову Моим народом и невозлюбленную – возлюбленной» (Ос. 2: 23).

Русскому человеку трудно привыкнуть к американской жизни, к той действительности, в которой нам приходится проходить свое служение. Можно принять это как данность, но жить этим невозможно. Я отношусь к числу однолюбов: я люблю Россию и этого не скрываю: Россия – мое Отечество, моя Родина. Но я люблю и моих прихожан, с которыми ежедневно общаюсь. Они – моя радость, моя боль. И сказать, что мое сердце находится далеко отсюда, нельзя. Хотя по России я, безусловно, скучаю.

А Америка, которую я для себя открыл – это совсем не та, которую в России привыкли видеть с экранов телевизоров или из окна туристического автобуса. Есть большая разница между турпоездкой и эмиграцией. Мне пока еще рано подводить итоги, но своими впечатлениями об Америке я обязательно поделюсь с читателями, только время еще не приспело.

– Владыка, а чем еще, кроме непосредственно архиерейских трудов, вы занимаетесь?

– Недавно вышла в свет моя небольшая книжица «Поле жизни». Это рассказы о встречах с разными людьми, оставившими след в моей жизни. Электронную ее версию можно прочитать на сайте нашего представительства в США.

Сейчас собираю материалы для книги еще об одном замечательном человеке – митрополите Псковском и Порховском Иоанне. Этот человек – целая эпоха в жизни нашей Церкви. Но, прежде всего, он молитвенник, старец, богомудрый архипастырь.

Есть задумка издать часть моей переписки из Америки с разными людьми. Книжечка так и будет называться – «200 писем из Америки». Они будут касаться не американской действительности, но вопросов духовной жизни, которые надконтинентальны, наднациональны и очень важны для людей.

– Владыка, а что вы любите, что не любите? Есть ли у вас хобби?

– Я не занимаюсь модным горнолыжным спортом, не являюсь футбольным и хоккейным болельщиком, не люблю коллекционировать машины, не собираю марки. Я не люблю бесцельных поездок или походов, поэтому некоторые говорят, что я домосед. А я просто не люблю шататься без дела. Для меня важно, чтобы телефон звонил только по делу.

Я люблю природу, люблю русскую деревню. Я люблю Петербург. Люблю своих родителей, своих друзей. У меня их немного, но они есть. Это те люди, которые общаются со мной не потому, что у меня панагия на груди.

Я не люблю длинных, церемониальных, официальных и часто фальшивых мероприятий.

Я человек крайностей: либо очень тихо, либо громко, «на всю катушку», как говорят в России.

Я люблю гостей, люблю хороших, добрых собеседников.

Я не люблю корреспондентов, которые начинают беседу со мной с вопроса: «Расскажите о Православии в Америке». Я люблю людей, которые задают вопросы на злобу дня и которым это действительно интересно, а не для того, чтобы по долгу своей службы прийти, а потом поставить «галочку».

– Владыка, пройдет совсем немного времени, и 19 декабря прихожане Николаевского собора будут отмечать свой престольный праздник. А потом последует череда светлых, любимых русскими праздников, на каком континенте они бы ни жили: Рождество Христово, Крещение, старый Новый год… Что вы обычно желаете в эти дни своим прихожанам?

– Я всегда всем желаю, пусть это не покажется банальным, помощи Божией.

Если вдуматься в эти слова, то мы увидим, что все, что в жизни совершаем только своими силами, оно не совершенно и чаще бывает даже бесполезно. А то, что мы совершаем с помощью Божией, то как раз и бывает осмысленно, ценно, оно имеет право на жизнь и даже на жизнь вечную. Поэтому всем желаю помощи Божией в нашей жизни. А для того, чтобы эта помощь пришла, нужно иметь глубокую веру, упование на Господа и трепетное, чистое, устремленное ко Господу сердце. Вот такого трепетного, благоговейного сердца я всем и желаю!