Опыт внутренней дисциплины

Это интервью монаха Николая (Муромцева; †23.06.2020) было опубликовано в 2009 году, будучи приурочено к 15-летию возрождения монашеской жизни в московском Сретенском монастыре.

Постриг в монашество отцов Серафима и Николая

– Отец Николай, расскажите, как вы пришли к Богу.

– Крестился я неосознанно. Это произошло по «воле» моего друга Дмитрия Дементьева, который сейчас работает в канцелярии Сретенской духовной семинарии. 5 сентября 1993 года мы пришли к нему на день рождения, и его мама решила сделать Диме и его младшей сестрой подарок – крестить их. Все, включая его друзей, пошли в храм. Перед крещением Дмитрий походил по храму, посмотрел и сказал, что здесь ему ничего не понятно и креститься пока он не будет. Решили, что покреститься надо кому-то из нас. Я должен был через полтора месяца идти в армию, поэтому решили крестить меня. Основы веры мне были незнакомы, и вскоре я забыл об этом событии. О Боге сознательно я в первый раз вспомнил, когда служил в армии (в ФСБ, в Москве, в 1993–1995 годах, в период первой Чеченской войны). За два дня до выпуска из сержантской школы было объявлено о начале военных действий в Чечне. На общем построении нашего подразделения тем, кто готов отправиться в Чечню, предложили выйти на шаг вперед. Вышли все, объединенные единодушным чувством искреннего патриотизма. Ночью я стал размышлять о принятом решении. Вспомнились военные действия в Афганистане, откуда ребята возвращались раненными, контуженными или вовсе не возвращались… Тогда я в первый раз помолился. Попросил у Бога, чтобы принятое мною решение не привело к роковым для меня и моих родных последствиям. Ведь мама сама меня отпустила, и мне не хотелось, чтобы она винила себя потом. Я дал обет: если благополучно вернусь из армии, буду вести жизнь православного христианина.

Четырежды нас должны были отправить в Чечню, но каждый раз находилась причина, препятствующая этому. В конце концов я был уволен в запас. Но весь наш гарнизон через несколько дней расформировали, и все 2000 человек были отправлены в Чечню. Тогда я понял, что меня защитило от Чечни, и, приехав домой, в Петрозаводск, я обошел все храмы. О церковной жизни, таинствах я не имел ни малейшего представления. В моем понимании вести православную жизнь – это значило прийти в храм, поставить свечку, постоять несколько минут и уйти.

Через полтора месяца я устроился на работу в милицию и обо всем забыл. Только через три года, когда я уже жил в монастыре, вспомнил ту ночь и тот обет, который дал Богу, находясь в армии.

Монах Николай (Муромцев) – Расскажите о том, как вы пришли в монастырь.

– Я был направлен в школу милиции, и по ее окончании вернулся к себе в подразделение. Вскоре мы решили отпраздновать мой выпуск: поехали за город на шашлыки. По дороге водитель не справился с управлением, машина перевернулась. Авария произошла ранним утром, я в это время спал на переднем пассажирском сидении и ничего не видел. А когда очнулся, уже не мог двигаться и самостоятельно выбраться из машины. Только к полудню приехала машина «скорой помощи». Меня отвезли в больницу. Врачи определили вывих 5-го шейного позвонка и защемление спинного мозга. Хотели было оперировать, но шанс на успешный исход операции не превышал 4%, к тому же в больнице не было нужных медикаментов. Лекарство достало мое руководство, и операцию мне все-таки сделали. Трое суток я был в реанимации. Когда меня привезли в палату, я был полностью парализован и чувствовал лишь только свое лицо. На вопрос моих близких о перспективах врачи ответили, что чудес не бывает и я останусь в таком положении на всю жизнь, поднять меня смогут лишь в Японии или Китае при очень дорогом лечении.

Мое выздоровление началось через значительное время. Мне помогло изобретение одного из профессоров, который жил у нас в Карелии. После десятой процедуры у меня начался процесс восстановления, а через год я смог сам держать ложку. Но тогда я это не связал с тем, что мне помогает Господь, и все приписывал случаю. Для меня главной целью было выздоровление, и я для этого использовал все возможные способы и средства. Одним из таких средств стало лжеучение Порфирия Иванова. Еще в больнице мне кто-то из больных дал почитать его брошюрку. Так как его учение на первый взгляд кажется оздоровительным, то я и решил этим заняться. А когда пришел в монастырь, мне объяснили, что учение Иванова – ложное.

В монастырь я попал также при участии своего друга, о котором уже упоминал, Дмитрия Дементьева: он в то время уже был в монастыре. В один из своих отпусков он рассказал мне о монастыре и предложил приехать и посмотреть самому. Меня привез в монастырь на машине отец Анастасий (Попов; † 2005) , который в то время находился в отпуске в Петрозаводске. Я месяц проработал на вахте в административном корпусе, у отца наместника. Жизнь в монастыре мне понравилась. И вот я здесь уже одиннадцать лет.

– Что вы можете вспомнить об отце Анастасии?

– С отцом Анастасием нас связывало многое. Он родом тоже из Петрозаводска, поэтому мы иногда вместе ездили в отпуск домой. Он хорошо знал моих родителей. Когда моя мама приезжала ко мне в монастырь, то она исповедовалась только у отца Анастасия. Может быть, поэтому он чувствовал себя ответственным за меня и оберегал меня. Когда случались между братьями раздоры, он молча подходил ко мне, разворачивал и буквально отталкивал в противоположную сторону, чтобы я ничего не видел. Я очень рад, что Господь свел меня в монастыре с таким человеком во время моего становления на путь христианской жизни.

– Как восприняли родные и друзья ваш уход в монастырь?

– Друзья восприняли это по-разному. Одни не поверили. Зная мою прошлую жизнь, мою жизнерадостность, веселость характера, они не могли себе этого представить. В их понимании это было не похоже на мой подход к жизни. Другие же восприняли спокойно, с пониманием того, что человек что-то ищет в жизни, и это, возможно, его путь. Сейчас друзья уважают мой выбор, многие задают вопросы о вере. Очень влияет на них то обстоятельство, что мы с Дмитрием окончили семинарию и имеем богословское образование.

Что же касается родителей, то отец воспринял это очень спокойно. Мама же смирилась не сразу. Через год она приехала ко мне и, пока мы шли от вокзала до монастыря, все говорила, что мне надо вернуться домой, жениться и вообще ей хочется уже нянчить внучков. Спорить с ней в тот момент было бесполезно, я шел и молча слушал. Когда же мы оказались в монастыре и она увидела, где я живу, работаю, пообщалась с насельниками, то сказала мне: «Ты знаешь, Валера (до монашества меня звали Валерием), оставайся-ка здесь, сколько тебе надо будет». На мой вопрос, почему она так решила, она ответила: «Все ваши ребята прямо любовью светятся, и между вами такие отношения, которые я всегда хотела создать у себя в семье. Чего-то я достигла, но в идеале я их увидела только у вас здесь. Таких условий я никогда не смогу создать тебе дома, поэтому живи здесь, но в монахи пока не постригайся». Моя младшая сестра, когда узнала, что я остаюсь в монастыре, сказала маме: «Оставьте его в покое, вместо него детей вам нарожаю я», – что она и сделала: сейчас у нее трое детей – две девочки и один мальчик. Когда же через семь лет наместник монастыря отец Тихон предложил мне постричься в монахи, то мама уже полностью смирилась с мыслью, что дальнейшая моя жизнь будет связана с монастырем, и потому восприняла известие о моем постриге спокойно.

– Расскажите о вашем постриге.

После пострига. На заднем плане монах Николай – Меня постригали вместе с Ильей Чернышуком – теперь он иеродиакон Серафим. Тогда в монастыре шла большая стройка, в храме реставрировались фрески, поэтому внутри все было уставлено лесами, и, чтобы мы не испачкались во время пострига, нам постелили дорожки. А на улице в то время был декабрь, слякоть. Когда шли из храма в трапезную, нам пришлось надеть на ноги пакеты, которые используются для мусора, потому что во время пострига на нас были летние сандалии. Представьте себе такое зрелище: идут двое со свечами, в монашеских облачениях с подобранными полами, из-под которых торчат мусорные пакеты.

Очень сильное впечатление на меня произвело то, что, когда мы выходили из храма, я услышал вопрос: «Кто это идет?». Ответ был: «Это идут ангелы». В тот момент я осознал, как нас люди воспринимают, и мне стало понятно, какая на мне лежит ответственность.

– Вы ведь потом учились в Сретенской семинарии. Что вам помнится об этом времени?

– Жизнь в то время была немного другой, чем сейчас. Семинаристов было не так много, почти вся братия тоже училась. Мы жили одной жизнью, все беды и радости были для нас общими, и послушания мы выполняли вместе, это было радостно и весело. Сразу вспоминаю нескончаемые тиражи книг, когда все курсы снимались с занятий, а иногда даже с экзаменов, на их разгрузку. Склады находились далеко, и ребята сразу после лекций в 3 часа уезжали и возвращались часов в 11–12. В монастыре постоянно что-то строилось, менялось. Снималось асфальтовое покрытие, вместо него укладывались плиты – это все происходило и днем, и ночью, так что спать приходилось под шум экскаваторов и отбойных молотков.

Учиться было сложнее, чем сейчас, из-за того, что сначала было создано училище, так что на четвертом и пятом курсах, когда сформировалась семинарская программа, нам пришлось изучать предметы за предыдущие курсы. Экзаменов из-за этого было гораздо больше, поэтому и учиться было труднее, но мы помогали друг другу готовиться к экзаменам и лекциям. Собирались в келье по шесть-семь человек, один кто-то читал, а другие слушали. Эта теплая обстановка была отражением церковного единства, которое существует в Церкви между молящимися, когда они делают одно дело.

– Отец Николай, какие послушания вы несли за время жизни в Сретенском монастыре?

– Сразу, как только приехал в монастырь, я нес послушание в административном корпусе – дежурил на вахте у отца наместника. Были и небольшие отдельные послушания. С будущим отцом Клеопой мы красили монастырскую стену, и он рассказывал мне жития святых.

Очень запомнилось, как мы собирали гуманитарную помощь в Чечню. Я должен был вставать в 6 утра и организовывать рабочие места для людей, которые будут осуществлять сбор пожертвований, а пока они не придут, сам это делать. Работа состояла не только в приеме, но также и в записи имен жертвователей для будущего поминовения их в монастыре. Я воспринимал эту работу как необходимую для моего духовного роста и выполнял ее с особым воодушевлением.

А еще я работал в издательстве монастыря. И в библиотеке, когда там заведующими были сначала отец Арсений, потом отец Адриан. За это время произошло формирование основного ее фонда. Теперь библиотека имеет книги не только нашего издательства, но и все необходимые студентам для обучения в семинарии. Они закупались по прошению преподавателей. Иногда приходилось покупать очень дорогие книги в единственном экземпляре – для чтения только в читальном зале. Также в этот период на базе нашей библиотеки начиналось дистанционное обучение, то есть лекция проходила у нас в библиотеке, преподавателя снимали три камеры, и изображение транслировалось через спутник в другие семинарии. Трансляция проходила в прямом эфире, и в конце лекции слушатели могли задать вопросы и получить ответы.

Когда же семинария разрослась, то были введены должности дежурных помощников и проректора по воспитательной работе, семь человек из братии были поставлены на эту должность на каждый день недели, в их числе и я. Я до сих пор несу это послушание и еще являюсь помощником благочинного.

– Каким правилом нужно руководствоваться в работе с семинаристами?

– Нет однозначного ответа на этот вопрос. Каждый человек – это личность, и к каждому требуется свой подход. С одним можно пообщаться в неофициальной обстановке, и он это оценит и сделает правильные выводы, а другой может не понять и попытается перейти на панибратские отношения. Важно относиться ко всем хорошо, сохраняя нужную дистанцию.

– Было ли у вас когда-нибудь желание отпроситься с какого-нибудь послушания?

– Такой мысли не возникало, так как не первый год нахожусь в монастыре и каждое послушание воспринимаю как необходимое для монастыря, и если мне доверили его выполнение, то я должен выполнить его до конца.

– Отец Николай, какие положительные и отрицательные моменты есть в послушании дежурного помощника?

– Наверное, есть плюсы в том, что в Троице-Сергиевой лавре, например, дежурные помощники все являются священнослужителями, у них есть большой жизненный опыт общения с людьми, который помогает им в этой сложной работе.

А позитивное в послушании дежурного помощника я вижу в том, что мы можем видеть, как меняется молодой человек за период обучения в семинарии, как взрослеет, как становится священнослужителем. Я вижу в этом и заслугу дежурного помощника.

– Какие интересные случаи из жизни семинарии вам запомнились?

Братия Сретенской обители в гостях у настоятельницы Пюхтицкого монастыря игумении Варвары, 2003 г.

– Запомнился первый футбольный матч между командами Сретенского монастыря и Институтом пограничников. Когда мы приехали к ним в институт, на нас смотрели с немым вопросом в глазах: что здесь делают эти люди в подрясниках? Но вот часть из нас переоделась в спортивную форму, и мы вышли на стадион. А на этом стадионе, между прочим, проходили не только спортивные мероприятия, но там же занимались и рукопашным боем, тренировались в метании ножей (как нам потом объяснили, эти ребята готовились для поездок в «горячие точки»). Настоящим шоком для пограничников было, когда через полторы минуты после начала матча в их ворота залетел первый мяч. И в первый раз прозвучал победный клич команды Сретенской семинарии, а в небо взвился флаг с процветшим крестом – символом нашего монастыря. А через пару минут в их ворота забили еще один гол! Этим мы привлекли внимание всего стадиона. Состав команды пограничников сразу поменялся, они поняли, что недооценили нас, и выставили игроков посильнее. Но через некоторое время к ним в ворота залетело еще несколько мячей. К концу первого тайма счет был 6:0, и в глазах у пограничников читался вопрос: «Неужели всухую?». Они вновь поменяли состав команды, и им удалось забить один гол. И все же конечный счет был 10:3. После матча нас радушно угощали в столовой, и мы договорились о проведении дружеских соревнований в дальнейшем. Сейчас эти ребята, уже офицеры различных военных структур, вместе со своими семьями приезжают в монастырь на большие праздники, такие как Рождество и Пасха, помогают монастырю. Многие из них, когда уезжают в «горячие точки», просят помолиться, исповедаются, причащаются, испрашивают благословения и со спокойной душой едут выполнять свою опасную работу.

– Что семинария может воспитать в семинаристе?

– На мой взгляд, семинария должна дать семинаристу как будущему пастырю опыт внутренней дисциплины и самоконтроля. Также молодой человек воспитывается как личность и учится церковному общению. Это не только запас теоретических знаний, данных преподавателями на лекциях, но именно практический опыт, полученный через различные богослужебные послушания.

– Отец Николай, что бы вы пожелали студентам?

– Желаю им не забывать те годы, которые они провели в стенах Сретенской семинарии, потому что именно здесь они нашли своих друзей, приобрели незабываемый опыт общения как с преподавателями семинарии, так и с братией Сретенского монастыря.