Апология встряски

Митрополит Вениамин (Федченков)

Поводом к данной беседе послужила следующая парадоксальная фраза митрополита Вениамина (Федченкова), известного русского иерарха начала ХХ века и видного церковного писателя: «Если в России не произойдет революция, Россия погибнет». Он произнес этот вердикт еще до событий Октября 1917 года.

* * *

Священник. – Если бы в 1917 году в начавшейся братоубийственной бойне не начался обстрел Кремля большевиками, то и Патриарха бы, скорее всего, не избрали. Русскую инертность, как показывает опыт, разбивает только гром… пушек. Идеи либерализма, демократии, антимонархизма буквально носились в воздухе. И только когда большевики начали специально стрелять по святыням Кремля, тогда, на волне священного гнева и протеста, состоялось избрание Святейшего Патриарха. Вот поэтому Вениамин Федченков и говорит в другом месте, что от веры в России осталась тогда в основном только семья. Церковь, патриотизм превратились в некую привычку, некое следование устоям, которое само по себе и держало общество, не позволяло ему сильно шататься. Но изнутри дух уже выходил, и наступала та теплохладность, на базе которой возникли гуманизм, нигилизм, интернационализм: все можно понять, все можно постичь, зачем мне Бог, когда я и так могу поменять жизнь к лучшему.

Политик. – Ну, это прежде всего, болезнь интеллигенции…

С. – Не только. Даже в семинариях, как пишет Федченков, было такое состояние, когда спасение во Христе отодвигалось на задний план и становилось чем-то внешним по отношению к искушению материализмом.

П. – Да, Федченков так и говорит, что если бы не отец Иоанн Кронштадтский, то и он тоже потерял бы веру.

С. – Но когда он сам попал к этому великому праведнику? Отца Иоанна в Питерскую духовную академию не приглашали, и почти никто из профессуры и учащихся к нему попасть отнюдь не стремился. А почему? Да потому, что аскетики-то в списке предметов не было. Преподавание было чисто умственным, теоретическим, рациональным – и даже протестантско-католическим. А началось это очень давно, еще со времен Екатерины. И потому святитель Илларион Троицкий говорит о добрых и ушедших временах, когда молодой священник, приезжая на приход, имел при себе только две основные книги: служебник и требник. А там – все православие. К семнадцатому же году немало семинаристов зачитывалось уже Марксом. Возьмите Сталина-Джугашвили! Типичный пример!

П. – Перевод Святых Отцов начал возрождаться в середине девятнадцатого века?

С. – Совершенно верно. В Оптиной пустыни святой Паисий Величковский, приехавший с Афона, много потрудился на этом поприще. Он своими переводами возродил духовную основу России, которая к тому времени уже угасала.

П. – Если говорить о теле внешнем, физическом, то когда идет борьба клеток с болезнью, которую мы не видим, все происходит жестко: все эти тела, антитела, красные и белые кровяные тельца, вирусы, бактерии воюют между собой. Идет настоящая война за здоровье. Мне кажется, что и в духовном теле нации, этноса идет точно такая же война. Такие же клетки – люди – борются, точно так же воюют. Гибнут поколения, истребляются порой целые миллионы. Каково духовное состояние этих потоков, этих вихрей? Как они образуются, почему? Почему одно уничтожается другим, сбрасывается в пропасть? Скорее всего, идет процесс излечения и вразумления. Кем? Промыслом. Мы это видим, но часто не понимаем сути происходящего. Жизнь человеческая слишком коротка и не в состоянии уловить тысячелетние «мазки», которыми Бог творит историю. К тому же Промысл действует подчас скальпелем так, что человек на уровне своего физического восприятия воспринимает это как катастрофу, трагедию, полнейшую несправедливость. А это всего лишь скальпель работает. И течет кровь, и вырезаются метастазы, пораженные участки духовной жизни. А скальпель держит рука Любви, рука Спасителя.

С. – Совершенно верно. Почему американцы терпят одно поражение за другим? Точно так же и мы в свое время в Финляндию полезли. В маленькую пятимиллионную страну! А ведь она сумела себя защитить! Потому что Господь не дал нам разорить это маленькое независимое государство. Далее – Афганистан. И пусть наши солдаты воевали там лучше, чем американцы; они не прятались в норы, но тоже вышли с позором. А теперь возьмите американскую агрессию во Вьетнаме. Получили по морде? Получили. Получили в Югославии? Получили. Получили в Ираке? Получили. Почему? А потому, что если лезешь в чужую страну со своими порядками, обязательно потерпишь поражение! На чужой территории всегда боишься погибнуть, и в этом случае никогда войну не выиграешь.

П. – И потому побеждает всегда дух.

С. – Если вернуться к нашей теме, то митрополит Вениамин Федченков, как мы уже отметили выше, пишет: если не будет катастрофы в России, то все мы погибнем. Правильно я процитировал? Так вот – эти жесткие слова можно приложить и к сегодняшнему времени!

П. – В своей книге «О вере, сомнении и неверии» он ссылается на слова некоего человека, который утверждает, что если не произойдет ничего катастрофического, то все мы сойдем на нет.

С. – Дело в том, что революцию он по духу-то тоже поддержал. Происходя из крестьян, он видел всю эту барскую спесь и не принимал ее. Потому его в Краснодарском ЧК не расстреляли, а выпустили!

Литератор. – Речь идет о его анализе того безверия, которое поглотило всю нашу страну. И потребности некоей духовной встряски. И сегодня у нас то же самое происходит. То нравственно-уголовное беззаконие, которые захлестнуло Россию, заставляет людей возмущаться и тем самым приходить в сознание… Нет, это не оправдание революции, но вакханалия разврата, пьянства и наркомании не может длиться долго.

С. – Это подготовка России для ее будущего воскресения. Господь, поставив в свое время железный занавес – коммунизм, отторг нас от западной демократии и терроризма, то есть от всеобщего развала и разложения. И попустил быть коммунистической ортодоксальной религии. Прорыв готовили либералы. А рабоче-крестьянская власть верила в коммунистическую идеологию. И Сталин в свое время отлично понял, что здесь, в России, на либерализме он проиграет. Выиграть можно только на вере. И она появилась. Причем вера эта коммунистическая была с гимном, с мощами, с «крестными ходами» (демонстрациями), то есть с повторением христианских моментов. Включая заповеди, то есть кодекс строителя коммунизма. Хотя, понятно, что там нет заповедей блаженства. Народ русский в своей массе, кроме уничтоженной интеллигенции, остался верующим в коммунистическую идеологию. Не безразличным. И это само по себе уже плюс. Потому что самое страшное – это неверие и равнодушие. Это – смерть духовная. Господь не дал всем этим масонам, в том числе и Временному правительству – утвердить здесь такую жизнь.

И хотя время сегодня, по словам отца Иоанна Крестьянкина, апокалиптическое, но остается Святая Церковь Православная, Ее дух. Не знаем, что будет с миром завтра, но Россия, наряду с Сербией, остается в нем единственной хранительницей христианских заветов.

Л. – Вот, кстати, события в Сербии – это ведь тоже большая политика, которая объективно будет подхлестывать начало неких процессов внутри России. Хочется верить, что позитивных.

С. – Если только сербы выстоят в православии, а не в либерализме. Их молодежь – она и туда, и сюда… Когда я был еще чтецом в храме, то у нас на приходе был один прихожанин, торгпред из Югославии. Это был 1982 год. Мой покойный настоятель нередко приглашал его на трапезы. И он часто говорил: «Как я счастлив в вашем храме. Как же у вас молится народ!» Я спрашиваю его: «А у вас как? У вас ведь посвободнее». А он отвечал: «У нас пустые храмы! Молодежь вся уехала на Запад. Мы потеряли свою веру». «Как же, – говорю, – у вас владыка Николай, Иустин Попович?». А это, говорит, никому не нужно. Это было сказано, повторяю, в 1982 году человеком, которому было тогда лет шестьдесят. А страна была еще целая. Они переживают сегодня то, что мы пережили в семнадцатом году.

П. – А ведь жили-то они тогда через западный рынок… гораздо лучше, чем мы в то время.

Л. – Наследие Югославии семидесятых годов – это же форменная порнография, полная либеральная свобода. А мы завидовали им тогда, не понимая, что там происходило духовное разложение христианства.

С. – Они пошли сегодня все на молебен в храм святого Саввы, а он для них то же самое, что для нас – преподобный Сергий. Ведь он в свое время спас Сербию от ее полного уничтожения католицизмом и протестантизмом. Все, что там происходит, очень похоже на наши проблемы, я внимательно за этим наблюдаю.

Л. – А как хорошо выступил по поводу проблемного отделения Косова Солженицын! Полностью же его опубликовали только в Сербии, а у нас лишь выдержки, и то на маргинальном уровне. Ни одно центральное издание не удосужилось. Замалчивают. Не то пишет…

С. – Это же не случайно. А сказал он удивительно хорошо: «Промысл Божий руководит миром». Но мало кто это понимает. Потому как воля Божия, воля человеческая и воля сатанинская постоянно находятся в некоем коловороте. И ясно видно, где и какая воля себя проявляет. Почему Америка так деградирует? А потому, что культ мешка золотого, культ доллара, культ силы, культ оружия. Это ведь проповедь самой что ни на есть мертвой, демонической, фашистской идеологии: где сила, там и власть. Но ею уже не убедить.

П. – Я глубочайшим образом убежден, что иракская ситуация для Америки трагична. Во-первых, поражение военное. Во-вторых, произошел коренной необратимый сдвиг в сознании не только ближневосточных народов, но и всего мира. Америку перестали бояться, и в ней разочаровались. А бояться перестали потому, что поняли – на земле агрессоры ничего не могут добиться. А потому даже малый народ, при определенном состоянии духа и желании идти до конца, может бороться даже с такой громадиной. Откуда возник феномен Чавеса, который с трибуны ООН говорит в отношении США, что от них серой разит? Разве мог бы он позволить себе такое лет десять назад? А всплеск в Иране? Это начало конца. Процесс пошел. И третье: распад региональной модели. Потому как Иран наденет сейчас «шиитскую шапку» на Ирак, где шестьдесят процентов – шииты, затем закроет вопрос Залива, и Америка здесь своим «зонтиком» уже не поможет. Ибо США превратились из жандарма в пугало. А процесс исламизации и фундаментализма пойдет дальше, приблизится к Израилю и накроет Сирию. Она же внутренне готова к принятию фундаментализма. Я знаю об этом не понаслышке, поскольку работал там семь лет. Сдерживает его рост сегодня только внешняя политическая оболочка режима Асада и спецслужбы. Дальше – фундаменталистская Ливия. На Средиземноморье – Алжир и две слабенькие монархии. А потом – Европа, у которой все внутренние коммуникации в руках афро-азиатов, все вентили, все лопаты, все скребки, вся сфера обслуживания. Капиллярная система Европы пропитана исламизмом, осталось только поднять флаг. И флаг этот начинает подниматься сегодня на Ближнем Востоке.

Когда Штаты поступили так вульгарно и недальновидно с Косово, они сами, своими руками создали условия, чтобы этот флаг быстрее поднялся. Одряхлевшая, обрюзгшая в этом своем либерализме Европа просто бессильно подчинится. И четвертое: процесс запущен, и обратного хода нет. Его можно только ускорить. Все эти беспорядки во Франции, в Бельгии, Швеции – это же только тренировки, надо понимать, кто и зачем сжигает сегодня автомобили на улицах европейских городов. Исламская молодежь, она видит все это богатство, оно на расстоянии вытянутой руки, и потому у нее формируется четкая цель. Эти молодые люди – граждане, их так просто не выдворишь и не запретишь. Европа платит за свои колониальные грехи. И Промыслом плата эта подается на блюде из горящих машин. Америке же предстоит расплачиваться за негров и индейцев.

С. – Очень правильно. Мне понравилась ваша недавняя статья в одном из московских журналов о финансах. Особенно мысль о том, что финансовая пирамида возникла во времена протестантизма. Рухнула христианская мораль, и возник паразитический капитал. Оттуда же разрушение семьи и нравственности, культ денег. И сейчас эта модель разрушается.

П. – Гибнет сама модель глобального мироустройства во всех его проявлениях. Кризис науки, экологии, культуры, политических и философских форм, всего на свете.

Л. – Пытаются попсой «спасти» культуру. Не получится. А что касается упомянутых европейских вентилей, лопат и канализации, которые оказались в руках афро-азиатов, то в Москве, я смотрю, эти самые вентили и вообще вся городская каппилярная система – тоже отнюдь не в руках москвичей. Странно. Все то же самое. Мы что ж – за Советский Союз перед таджиками и киргизами расплачиваемся? Интересное дело. А главное, все действительно похоже, как две капли воды. Только у нас все спокойнее. Машины не жгут. Сказывается миролюбивый характер русского народа, который продолжает все молча терпеть. Наверное, все это есть не что иное, как общие глобализационные процессы, направляемые чьей-то опытной рукой…

П. – Почему американцы подминают Косово? Они что, не знают, что это наркотрафик? Знают. Хотят заглушить остатки сознания наркотой. Почему Афганистан держат? Не знают, что там плантации? А кто все это возит? Чьи самолеты?! ЦРУ и возит.

С. – После падения Византии Русь становится носителем подлинно христианского начала. Но с Петра Первого Русь Святая начинает умаляться, а Русь Великая, со всем набором западной атрибутики, наоборот, возвышаться. Но это расширение Великой Руси закладывает основу будущего разделения между народом и аристократией, которая явно тяготеет к западному абсолютизму. Все это, в итоге, приводит к революции. Это предсказал еще Достоевский, и так случилось. Ведь христианство и в школах, и в духовных академиях к тому времени было чисто теоретическим. И в результате – революция, когда уничтожают самых заслуженных людей России, со званиями и эполетами.

Чем интересно наше время? Господь попускает злу разрушить даже то, что очень ценно. Для чего? Для того, чтобы создать еще нечто более ценное, духовное. Несмотря на созданные большевистской властью страшные структуры, такие как КПСС и ГПУ, Церковь устояла в лице исповедников, мучеников и простых верующих женщин. Потому как она есть Тело Христово. Что касается сегодняшнего дня, то я думаю, что время откровенного зла, его торжества закончилось. Это мое внутреннее ощущение. Начинается, пусть очень медленное, но все-таки созидание духовных основ. И именно они-то и спасут человеческую цивилизацию. Для чего? Чтобы соединиться с Богом. Вот моя точка зрения. Малая закваска, как сказано в Евангелии, заквашивает все тесто. А закваска-то осталась! Я сам видел этих священников-исповедников, прекрасных женщин-христианок в годы хрущевских гонений. Другое дело, что в самой Церкви нужно какое-то внутреннее осознание происходящего. У нас ныне в лице святых мучеников есть прекрасный духовно-нравственный капитал. Сейчас игумен Дамаскин Орловский, наш церковный Солженицын, издает свои великолепные труды, но не знаю, читает ли народ все это?

Двадцать восьмого февраля исполнилось семьдесят лет, как расстреляли моего отца. Он похоронен в Бутово. И я узнал, когда прочел у игумена Дамаскина Орловского, о том, что в этот день с моим отцом было расстреляно пять священников, а всего расстреляно пятьдесят человек, которых везли в трех машинах. И – духовно возрадовался. Я подумал, что, наверное, отца благословили на последние испытания, ведь он – бывший царский офицер. Правда, у нас в семье не было разговора о Боге, о том, был ли отец верующим. Он пел «Разбойника» в юнкерском училище, за что удостоился похвалы от великого князя. Но это время кончилось. Не понимаю только одного – даже немцы не только отказались от гитлеризма, но и память о нем стерли. Там нет ни одной улицы ни Гитлера, ни Геринга, ни Геббельса, нет памятников им. У нас же до сих пор по всей России сплошные Свердловы и Ульяновы…

Л. – Но там зреет национализм.

С. – Неважно. Без национализма вообще обессмысливается сама история. Есть национальное самосознание. Если немцы его потеряют, они вообще превратятся бог знает во что. У нас же специально спутано понятие национализма разумного, как любви к своей нации и уважения к другим, с национализмом зоологическим. Как и антисемитизм. Он имеет два лица: зоологическое и духовное. Если иудей открыто поносит Христа, я – антисемит. Если же он живет спокойно и не оскорбляет Христа, ведет себя прилично, – с какой стати я буду его осуждать? Это его личное дело, его духовная свобода совести. Так и здесь: если национализм утвержден в национальной культуре, то его представители не могут не любить другую культуру, иную нацию. На этом и патриотизм зиждется.

продолжение

Публикацию подготовил протоиерей Михаил Ходанов