Зарубки в пути. Краткие рассказы о подвижниках Грузии

Зарубки в пути

Патриарх Ефрем рассказывал, что когда ночью его привели в тюрьму, то все места на нарах были заняты, и он лег на полу. Увидев это, татарин-магометанин уступил ему свои нары. Патриарх (тогда еще епископ) сказал: «Тут хватит места на двоих», но татарин ответил: «Я недостоин лежать рядом с Божиим человеком».

Прихожане одной церкви жаловались Патриарху Ефрему на священника. Он приехал к вечерней службе, стал у дверей, а когда служба кончилась, то взошел на амвон и сказал: «Я хочу носить шелковую рубаху, но денег нет, приходится носить простую из ситца. Вы хотите безгрешного священника, а у меня такого нет. У вас в храме поют “Господи, помилуй”, а этого вполне достаточно для вашего спасения»— и вышел из храма.

Рассказывал архимандрит Парфений (Апциаури): «Когда я был отроком, то мать (мачеха) сама привела меня в Шио-Мгвимский монастырь. Там мне дали послушание пасти коров. Когда я громко молился, то коровы не уходили далеко, не разбегались в стороны, они паслись вблизи меня, как будто слушали молитву. В 20-е годы настоятелем Шио-Мгвимской обители назначили молодого иеромонаха Ефрема (Сидамонидзе), будущего Патриарха Грузии. Однажды он спросил у меня: “Ты знаешь, что значит открывать и закрывать монастырские ворота?”. Я ответил, что делаю это уже несколько лет. Он сказал: “Ложась спать, повторяй в уме какой-нибудь стих Псалтири и засыпай с ним, этим ты закроешь от диавола свое сердце. Утром, просыпаясь, прежде всего произнеси Иисусову молитву, а затем наизусть какие-нибудь стихи из псалма, этим ты посвятишь начаток своего дня Богу. С Его именем начинай день: открывай ворота монастыря”. Эти слова я принял как благословение игумена и, каким бы я ни был уставшим, перед сном читал Псалтирь, затем повторял один из прочитанных стихов и так погружался в сон. Я чувствовал, что и во сне читаю молитву».

На одной из конференций Совета Мира Патриарха Ефрема попросили сказать речь. Он поднялся на трибуну и, обращаясь к американцу, сидящему в первом ряду, спросил: «Ты, американец, хочешь войны?». Тот ответил: «Конечно, не хочу». Патриарх сказал: «Я тоже не хочу» — и сошел с трибуны. Это было самое краткое из всех выступлений, но оно вызвало самые продолжительные аплодисменты.

Митрополит Зиновий (Мажуга) в последние годы своей жизни служил раннюю Литургию, а затем шел в келию и ложился отдыхать — так ослабел от постоянных болезней. Он не мог долго стоять на ногах и старался, чтобы служба не затягивалась. Исключением была Херувимская песнь, во время которой он вынимал частицы за живых и усопших. Тогда он как будто забывал о времени и о своих немощах, а было ему около 90 лет.

Митрополит Зиновий говорил, что в заключении он особенно усердно молился Божией Матери и чувствовал Ее помощь.

Владыка Зиновий также говорил, что один из глинских монахов, которого заставляли доносить на своих собратьев, рассказывал ему, что после допросов и пыток, когда его, избитого, снова бросали на залитый водой пол камеры, он чувствовал не боль, а необыкновенную, ни с чем не сравнимую радость не только в душе, но и во всем своем теле и горячо благодарил Бога, что не стал из-за страха клеветником, не предал Христа в лице своих братьев.

Схиархимандрит Андроник (Лукаш) завещал своим чадам никогда не снимать с себя нательного креста, даже если человек моется в бане. Он рассказывал случай из своей молодости. Однажды юноши пошли на речку, и его сосед, лучший пловец среди них, перед тем как зайти в воду, снял с себя крест и положил на берегу. Отец Андроник почувствовал что-то неладное и спросил у него, зачем он это сделал. Тот ответил: «Дух мне сказал». Отец Андроник предупредил его: «Ты знаешь, какой дух боится креста?». Но тот уже по-другому стал оправдывать свой поступок: «Как я нагим буду носить крест? Когда поплаваю, тогда надену снова». Он, как будто влекомый какой-то силой, бросился в реку, нырнул и больше не выплыл. Домой принесли только его одежду и оставленный на камне крестик.

Старец говорил: «Христианин без креста подобен воину, оставившему свое оружие... Как охотник сторожит свою добычу, так диавол день и ночь следит за человеком. Когда увидит, что человек снял крест, то свободно действует в его душе, как входят в дом без ворот».

Владыка Зиновий (Мажуга, в схиме Серафим) с отцом Виталием (Сидоренко)

Он говорил: «Если ты несешь деньги, чтобы отдать долг, а по дороге встретится нищий и в твоей душе будут бороться помыслы: вернуть долг или дать милостыню нищему,— то подай милостыню; лучше остаться должником у человека, чем у Бога».

Изречения отцов

Монах Амвросий (Гвазава) сказал: «Наш игумен говорил: не враги, а наши грехи закрывают храмы и монастыри. Разве Бог не в силах защитить свое достояние? Но за наше нерадение Он предназначил нам спасаться скорбями».

Говорил схиархимандрит Андроник (Лукаш): «Смех, шутки и ласки — не дело монаха, это привычки мира, от которого он отрекся. Если монах стяжает благодать, то и без шутливости и внешней ласковости в словах он сможет утешать людей».

Одна женщина сказала отцу Андронику: «Когда при мне осуждают людей, я сижу молча, не вступая в разговор». Старец ответил: «Лучше бы ты сказала, что слушаешь молча, не пропуская ни слова. Тот, кто слушает клевету, сам становится участ­ником клеветы, и то, что ты запомнила, в свое время перескажешь другим. Кто не смог удержать слух, не сможет удержать и язык». Та сказала: «Отче, если я встану и уйду, то оскорблю человека». Отец Андроник ответил: «Лучше обидеть человека, чем Бога; лучше потерять дружбу, чем благодать».

Спросили у схиархимандрита Виталия (Сидоренко), что он нашел лучшего для спасения. Он ответил: «Молитву с покаянием».

Некий монах жаловался отцу Виталию, что брат, с которым он живет в одной келии, сварлив. Отец Виталий сказал: «А мне везде и со всеми было хорошо». Монах удивился и спросил: «Объясни мне, что значат твои слова». Отец Виталий ответил: «С кем бы я ни был, я старался, чтобы не мне с людьми, а со мной людям было хорошо, и положил на сердце — отсекать перед каждым человеком свою волю».

Архимандрит Гавриил (Ургебадзе) говорил: “Если бы вы видели, какая благодать сходит на Литургии, то были бы готовы собирать пыль с пола храма и умывать ею свое лицо!”.

Спросили архимандрита Гавриила, когда будет конец мира. Авва ответил: «Двадцать четыре старца молятся, чтобы Господь скорее пришел на землю судить живых и мертвых. А двадцать четыре святых на земле молятся, чтобы Господь продлил время для покаяния. Среди них бетанский архимандрит». Его спросили: «Там два архимандрита, который из них?». Авва ответил: «Довольно того, что я сказал, а больше говорить об этом не полезно».

Сказал Патриарх Давид (Девдариани): «Мать для своего ребенка — это стена нерушимая и стража неусыпная».

Говорил Патриарх Ефрем (Сидамонидзе): «Если из двоих один умный, то ссоры не будет».

В Прощеное воскресенье Патриарх Ефрем сказал священникам: «Целуйте епитрахиль и престол, целуйте друг друга, согревайте друг друга теплом своей любви».

Перед смертью Патриарх Ефрем сказал: «Пора мне идти в свой последний путь. Я снимаю все наказания с тех, кого я наказал, я прощаю всех и прошу у тех, кого я обидел, прощения; весь суд я предоставляю Богу».

Католикос-Патриарх Калистрат (Цинцадзе) долго молился перед иконой святителя Николая, а затем сказал: «Ты архиепископ, а я Патриарх, поэтому услышь и исполни просьбу Патриарха».

Католикос-Патриарх Калистратговорил, что Церковь сохранили Бог и простой народ.

Схиигумен Савва (Остапенко) говорил: «Один из признаков Иисусовой молитвы — это желание молчания и уединения. Тот, у кого в серд­це имя Иисуса Христа, не говорит пышных слов и не повторяет одного и того же дважды».

Сказал схиигумен Савва: «Кто разговаривает во время богослужения, тот становится сообщником диавола, который старается отнять молитву». Если отец Савва слышал разговор в алтаре во время службы, он резко, даже с гневом прерывал его. Когда во время службы что-либо спрашивали у него, то он не отвечал, а если повторяли вопрос, то говорил: «Во время Литургии совершается дело более великое, чем во время мироздания, а ты не понимаешь этого». Часто отец Савва отвечал на вопрос не словами, а молитвой. Он говорил: «Я помолюсь, и тебе будет дан ответ».

Схиархимандрит Серафим (Романцов) говорил: «Единственный подвиг для юных — это послушание. Подвижничество без послушания — ходьба на ходулях».

Одной матери, жалующейся на детей, отец Серафим сказал: «Ты хорошо помнишь заповедь: “Чти отца и матерь свою”*, а забыла о другой: “Родители, на раздражайте своих чад”**».

Схиархимандрит Серафим сказал: «Блажен, кто скоты милует, но скажен*, кто скоты любит и этим сравнял их с человеком».

Схимонахиня Зосима говорила: «Сколько раз обманывал вас диавол, а вы все равно верите ему».

Говорила схимонахиня Зосима: «Плотская любовь духовно отдаляет людей друг от друга. Когда проходит пристрастие, то такие люди становятся чуждыми и неприятными друг другу. Грех не соединяет, он только разделяет».

Игумения Самтаврского монастыря мать Зоили сказала: «Я монахиня с юных лет, рука мужчины никогда не касалась меня, но я прошу Господа, чтобы Он помиловал меня, как блудницу, которая помазала Его ноги миром, смешанным со слезами».

Матери Зоили сказали: «Мы не видели тебя разгневанной; но что бы ты сделала и как бы ты поступила, если бы увидела дерущихся между собой сестер?». Та ответила: «Я сказала бы им: “Если вы хотите драться, то деритесь подушками”».

У матери Зоили спросили: «Кого ты приготовила своей преемницей?». Она отвечала: «Когда я буду умирать, то поставлю игуменский посох у моей келии: кто хочет, пусть возьмет его».

[1] Преподобный авва Дорофей. Душеполезные поучения и послания. Сказание о блаженном старце Досифее, ученике святого аввы Дорофея. С. 12.