На граните веры

В прошлом году побывал на Валааме один из священников нашего прихода. Спрашиваю его: «Ну и как, батюшка?» Отвечает: «Очень понравилось!» Прошу: «Расскажите нам о поездке!» А он: «Я вам лучше фильм покажу». Эту «хитрость» я оценила, когда сама вернулась с Валаама: красоту острова невозможно передать словами! А всё равно хочется поделиться с вами радостью этого удивительного путешествия. Попробую…

Видимый Валаам

Монастырь с птичьего полета, лето. Фото: Павел Козионов Это гранитный остров посреди Ладожского озера. Ладогу я бы назвала морем – 18 000 кв. км воды! Теплоходик, на котором мы плыли, был монастырским и назывался тоже «Валаам». Сразу вспомнилось, что в 1873 году на одноимённом «благочестивом пароходе» отправился осматривать монашеские острова Н.С.Лесков. Как замечательного писателя, так и нас просторы Ладоги поразили своим масштабом и прохладной изменчивой красотой. При свете солнца всё голубое – и небо, и вода. Если солнце прикрыто облаками, вода становится серой. Когда солнца нет, она чёрная с белыми бурунами. Облака так близко, что, кажется, до неба можно рукой достать. Зато под нами действительно бездна: глубина больше 200 метров. Нас предупредили, что под каждым креслом спасжилеты. «А они помогают?» – интересуемся. «20 минут, – говорят, – помогают, а потом уже переохлаждение…» Да, кто в море не бывал, тот Богу не молился… А кругом вода, вода, вода. Начало сентября, но бывалые паломники достали куртки на меху и вязаные шапочки. Честно говоря, не лишнее.

Через несколько часов плавания (а Лесков-то не один день плыл!) мы приблизились к Валаамскому архипелагу. В нём примерно 50 островков и островочков. На всё приходится около 36 кв. км суши. Самый крупный остров – Валаам –28 кв. км. Длина его 9,5, а ширина 6 км. Это я к тому, что реально пройти остров вдоль и поперёк.

Мы прожили на Валааме неделю. И увидели не просто красивейший монастырь, мы увидели северный Афон! Посреди сказочных лесов, не тронутых человеком, – вдруг храм. На фоне отвесных скал с красноватыми прожилками, огромных прибрежных камней, могучих волн Ладоги – другой храм. На берегах тихих внутренних озёр и бухт, проливов и каналов – ещё храмы. На Валааме сегодня восстановлено больше десятка скитов. И при этом на острове сохранились невиданные растения и непуганые животные: показался нам могучий лось, сбежала с лиственницы шустрая белочка, змейки не стеснялись переползать дорогу прямо перед нами. А монастырские лошади, коровы, козы, гуси, похоже, специально подходили к нам, чтобы мы полюбовались их ухоженностью. Оказывается, есть на земле места, напоминающие о первозданной гармонии бытия. Остались ещё уголки, как будто особо предназначенные для прославления величия Творца!

Валаам невидимый

Главный Спасо-Преображенский собор монастыря Тоже гранит. Оказывается, это камень в основании нашей веры – самый древний русский монастырь! Доподлинно время основания обители неизвестно. От тех времён практически не осталось документов, и поэтому «серьёзные историки избегают валаамской проблематики». Но предание гласит, что духовная жизнь началась здесь на заре нашей эры: сам святой апостол Андрей Первозванный воздвиг на острове крест и сказал слова первой проповеди.

А Житие преподобного Авраамия Ростовского свидетельствует, что задолго до 989 года пришёл в Валаамский монастырь отрок, которому предстояло, став в монашестве Авраамием, просиять во времена крещения Руси. В ту пору, когда князь Владимир начал крестить киевлян, Авраамий уже жил отшельником в Ростовской земле и прославился как основатель Авраамиевского Богоявленского монастыря!

Как лучи от солнца, разошлись по Руси с Валаама подвижники, несущие свет православия. В XII веке ушёл преподобный Корнилий и основал первый монастырь на Онежском озере – Палеостровский. В XIV веке ушёл на Коневец преподобный Арсений. В XV веке покинул Валаам преподобный Савватий, будущий устроитель Соловецкой обители. В XV же веке уходит на Свирь преподобный Александр. А ещё преподобные Евфросин Синоезерский, Афанасий Сяндемский, Адриан Ондрусовский, Лев Оптинский. Добрался до Аляски святитель Герман, назвавший свой Еловый остров Новым Валаамом…

Вид на Ладогу. Фото: Павел Козионов Собор Валаамских святых – целый сонм преподобных, святителей, мучеников. Здесь и 34 монаха, погибшие от мечей шведов в 1634 году. А ещё новомученики валаамские. Сосчитать всех – не меньше сотни. А велик ли остров? Вот и получается, что «на каждом камне здесь можно служить литургию». Святая земля!..

Кстати сказать, Валаам и топографически Святая земля: на карте острова есть гора Фавор, гора Елеон, река Иордан, Мёртвое море, Кедрон… Недалеко от Гефсиманского скита стоит гранитный Поклонный крест – символ Крестных страданий Спасителя. В нижнем храме Воскресенского скита – кувуклия, мраморное подобие Гроба Господня… Так строился и обустраивался монастырь по замыслу великого наставника валаамского монашества игумена Дамаскина (Кононова, 1794–1881).

Игумен

Игумен Дамаскин Одна из самых красивых дорог на Валааме начинается 300-метровой аллеей сибирской пихты. Деревьям не одна сотня лет – могучая аллея. Дорога эта ведёт от главной усадьбы к игуменскому кладбищу. Оно было устроено игуменом Дамаскиным в 1876 году. Посреди кладбища насыпан высокий холм. На нём – храм Преподобных отцов, колокольня и пять могил валаамских настоятелей. Под сенью вековых деревьев стоят гранитные кресты. Рядом с алтарём сейчас могила самого знаменитого настоятеля – Дамаскина.

Годы его правления – с 1839 по 1881. Для монастыря это время наибольшего расцвета. Крестьянский сын, калека с детства (у него неправильно срослась нога после перелома), Дамаскин пришёл на Валаам в 1820 году. А через 19 лет архимандрит Игнатий (Брянчанинов), благочинный всех монастырей Петербургской епархии, назначил его настоятелем. Святитель Игнатий выбирал из валаамской братии самого опытного в духовной жизни монаха. И выбрал!

Игумен этот воздвигал храмы, прокладывал дороги, строил мосты, установил пароходное сообщение со столицей, покупал новые острова, разбивал сады, поучал братию… При нём заработали небольшие кирпичный, смоляной, кожевенный, свечной заводы, несколько мастерских, была своя ферма, насельники занимались рыболовством и сельским хозяйством. На Валааме в этот период существовало полтора десятка скитов и множество небольших пустыней в разных частях острова. В год кончины Дамаскина число насельников обители было максимальным за всю историю монастыря – 263 человека.

При Дамаскине Валаам преобразился. «Заметили вдруг, что исходящая из скал сырость стала терять гибельную пронзительность, что появились на островах горлицы и соловьи, которых здесь никогда не бывало». Ещё разительнее преображались души людей. «Разумею такое место, где жили бы только по-Божьи, только для Бога, где только Бог был бы у людей на уме и на языке, где поэтому не было бы ни злобы, ни зависти, ни недоброжелательства, ни проявлений грубого эгоизма, гордости и прочих подобных страстей и пороков. Такое место было бы раем земным. И оно существует. Это – Валаамская обитель… На Валааме приходится лишь смотреть, удивляться и… поучаться. Каждому посетителю становится просто стыдно за свою лень», – писал в ту пору профессор Санкт-Петербургской Духовной академии А.А.Бронзов.

Дубовая аллея (дорога на скит Всех Святых). Фото: Павел Козионов Умеем ли мы в своём доме порядок навести? А как же игумен Дамаскин столько всего сумел? Пришёл на Валаам неграмотный крестьянин, а после 19 лет монашеской науки он принимал царственных паломников, беседовал с философами, вёл переписку с историками, приглашал в обитель известных русских художников (до сих пор экскурсоводы останавливаются у сосны, которая «позировала» И.Шишкину). Причём монахи роптали, что братии не разрешалось свободно ходить по острову. Для них под запретом было посещение, к примеру, Предтеченского скита, а художников пускали всюду. Почему так? Да, видать, потому, что игумен Дамаскин заботился и о судьбах русской культуры. Многое, наверно, предвидел.

Какая же скрыта тайна за девятнадцатью годами жизни рядового инока на Валааме? Чем напитал его душу Спасо-Преображенский монастырь? Конечно же, биографа тогда рядом не было. Но сохранились некоторые рассказы из жизни монаха Дамаскина. Известно, к примеру, что 7 лет прожил будущий игумен отшельником. «Келья его стояла на берегу озера и разделена была на 4 комнатушки. В одной Дамаскин занимался рукоделием, в другой – переписывал книги святых отцов, в третьей – совершал молитвенное правило и поклоны. В четвёртой комнатке стоял сосновый гроб. Гроб служил Дамаскину постелью, а одеялом была крышка. Когда Дамаскин согревался “могильною теплотою”, то открывал деревянное своё одеяло».

Как вы представляете себе «могильную теплоту»? Что значит «согревался»?

«Описание Валаамского монастыря и смут, бывших в нём» – это сочинение святителя Игнатия. Описана и ситуация, предшествовавшая избранию монаха Дамаскина игуменом. Единомыслия в монастыре не было. При назначении Дамаскина духовное неповиновение среди монахов «рожном стояло». На нового игумена даже с кулаками бросались. А он всё преодолел! Сколько же всего он преодолел?

Всмотритесь в его лицо: как будто из валаамского гранита…

Центральная усадьба

Преподобные Сергий и Герман погребены в скале – в камне. И весь остров – камень. Ещё и поэтому на каждом камне можно служить литургию. Над местом их упокоения возвышается Спасо-Преображенский собор – над водами Ладоги, на горе Фавор. Это центр обители. Собор – самое высокое, самое величественное здание на Валааме. От зеркала воды до креста колокольни около 140 метров. Гранитная лестница ведёт от причала к монастырю. Александр Дюма назвал лестницу в 62 ступени гигантской. У меня фантазии поменьше, чем у знаменитого француза. Мне лестница кажется по размеру обычной. Но после подъёма всё-таки хочется отдышаться. На гранитной стелле читаем имена высочайших особ, посетивших Валаам: Пётр I, Александр I, Александр II…

Здесь, на центральной усадьбе, нас и поселили. Каждый день с 5 до 10 часов утра мы были на полунощнице, утрене, литургии. Полунощница! В нашем миру таких служб нет. Мы обычно спим в это время, а монахи за нас молятся, просят Господа помиловать «всякую душу христианскую»… На улице темно, темно и в соборе, только свечи горят. Окна высокие, стёкла в них матовые: на белом фоне крест, состоящий из синих, жёлтых и оранжевых квадратов. И вот начинает светать. Крест сперва кажется чёрным, потом красным. А когда солнце взойдёт – от витражей в храме появляется радуга! Как в душе человеческой, правда? Сперва крест Христов страшит и кажется неподъёмным, а потом понимаешь, что он – спасение…

В Спасо-Преображенском соборе Спасо-Преображенский собор огромен. Иконостас верхнего храма тонким золотым ажуром напоминает мне Преображенский монастырь в Вятке. Весь храм богато расписан – 2 000 кв. м живописи! Много света и цвета – голубого, синего, приглушённо-золотого, орнаментов… А вот икон в храме всего семь: Спаситель, Тихвинский образ Богородицы и Валаамский, икона Преображения, прп. Александра Свирского, святых Германа Аляскинского да Антипы Валаамского. Северная сдержанность.

На пол по периметру храма положены красные ковровые дорожки. Оказывается, не для красы: под ними доски, которые зимой поднимаются, и из нижнего храма в верхний поступает тёплый воздух. Как всё разумно и красиво устроено! Трудно представить, что недавно здесь были выбиты стёкла, через пробитый купол текла вода, а все фрески считались утерянными. Почему так? Потому что монастырь пережил XX век.

После революции Валаам оказался на финской территории. Это спасло обитель от участи, уготованной русским монастырям. Но зато во время финской войны монастырь бомбила советская авиация. По милости Божией, бомба, упавшая в нескольких метрах от Спасо-Преображенского собора, не взорвалась. Уцелела и редчайшая библиотека в 30 000 томов.

Когда по мирному договору Карелия вновь отошла к СССР, то, опасаясь гонений, 205 насельников обители перешли с Валаама на финскую территорию. Так появился Нововалаамский монастырь в Финляндии, сегодня главный духовный центр православия в этой стране.

В помещениях ладожского монастыря начался период запустения. После войны здесь сначала была школа боцманов и юнг, затем – дом инвалидов и туристическая база. Спустя полвека, в 1989 году, на русский Валаам монашеская жизнь вернулась – из Александро-Невской лавры прибыли первые 6 монахов. Сейчас братии примерно 150 человек.

Хотя мы и называем себя паломниками, но, по сути, мы пока туристы с православным уклоном. Никак не можем удержаться от того, чтобы не разглядывать насельников монастыря. Монахи не только по одеждам воины Христовы. В них действительно чувствуется богатырский дух. Потому, видимо, одна наша паломница предположила, что именно с валаамских монахов писаны остров Буян и 33 богатыря. А другая, врач по профессии, не могла отделаться от мыслей о том, какой генофонд пропадает: красавцы, и никаких вредных привычек! И так назойливы были помыслы, что пришлось их исповедовать. «Не ново», – ответил ей батюшка. И добавил: «Монахи такие именно потому, что от вас ушли, поняла?» Поняла, и другим объяснила: если бы они среди нас остались, то нашим суетным мирским духом бы и пропитались. А тут другое – дух Валаама!

Самое сильное впечатление производит на нас монастырское богослужение. Валаамское пение – это молитва, это вечность, это история Валаама и его природа... Распевы самые разные: Греческий, Болгарский, Киевский, Валаамский, знаменный, обиходный. «И сладкого ангельского гласа пения наслаждашеся...» Ноги по пять часов не держат, а душа – без конца бы «наслаждашеся»!

Разве пища и питие – Царство Божие? Нет, Царство Божие – это «правда и воздержание со святостию»… Когда поёт Валаам, святые глаголы доходят до глубины души.

Как паломники, мы трудились на монастырских послушаниях. Помогали в храмах, в трапезной, собирали по острову мусор. Шли по маршрутам туристических групп и набирали огромные мешки бутылок, банок, пакетов и т.п. Не ожидаешь такого в святом месте, но… Вот комментарий наместника монастыря, владыки Панкратия: «...Конечно, туристы – это большие деньги. Но это и неприятности. Особенно у нас… У нас многим влиятельным людям хочется наживаться на Валааме, даже не подпуская монастырь к доходам. Но есть и другая проблема. Из-за столь сильного наплыва туристов становится невозможным уход от мира. Мир сам ломится в монастырские ворота… Слава Богу, на Валааме есть скиты. Туда не пройти туристам. Там хранится молчание и уединение. Скитами спасается монастырь».

Скиты

Никольский скит Никольский скит находится на острове Крестовом, в полутора километрах от монастыря. В древности здесь стоял деревянный крест, была часовня. Свет в ней оставляли гореть по ночам. В 1853 г. игумен Дамаскин освятил новый храм и благословил в нём читать Неусыпаемую Псалтирь.

Вид Никольского храма в любую погоду прекрасен. Все паломники высыпают на борт с фотоаппаратами и видеокамерами. «Маленький архитектурный шедевр… подлинное сокровище… создание лучшего архитектора России», – писал о храме Дюма. Имя лучшего архитектора России – Алексей Горностаев. «Его работы на острове составляют славу русского зодчества».

Воскресенский скит. В нижнем храме скита – кувуклия. Храм низкий, пещерный, окна малюсенькие. Верхний же храм освящён в честь Воскресения Христова. В нём всегда Пасха: через большие окна льётся свет на фаянсовый иконостас – белый с золотом, на красно-золотые иконы. Иконы Нивьянской школы, писаны в старообрядческой традиции: Спаситель в облачении епископа, а Богородица – в одеждах русской княжны.

Плитка на полу необычная – светлая с кусочками зеркала. Все заходят и ахают – пол сверкает, как снег в Рождество. Но когда в тёмное время суток идёт служба, то кажется, что стоишь на звёздном небе – такой эффект получается от свечей и зеркал!

Образ Александра Свирского Святоостровский скит. Святой остров – одинокий, далёкий. Плыть до него минут 40. Там в высокой скале каменная пещера – преподобного Александра Свирского. Рядом с пещерой большой древний деревянный крест и каменная икона св. Александра.

На горе храм. Каменная тропинка сверкает на солнце – что за минерал? Неподалёку от церкви колодец, выкопанный руками преподобного. Могила, которую он для себя приготовил.

У нас в группе нет батюшки, но есть игуменья – матушка Ксения из Трифоновой Казанской пустыни в Чусовских городках. С ней мы и читали акафист.

Всего час с небольшим были мы на этом островке. Как же не хотелось оттуда уходить!

Смоленский скит. На полуострове на пригорке стоит белый храм с куполами – шлемами. Поставлен он в память о русских воинах. Великий князь Николай Николаевич в 1914 году посетил остров и решил устроить особый скит, где бы 12 монахов читали Неусыпаемую Псалтирь за тех, кто на поле брани живот свой положил. Но грянула революция. В скиту остался один только иеросхимонах Ефрем. Он больше десяти лет подряд ежедневно служил панихиды. Сейчас здесь поминают всех воинов, погибших в разное время в боях за Отчизну.

Росписи храма – как будто ожившее «Слово о полку Игореве»…

Скит Всех Святых имеет вид небольшого монастыря. Поставлен на месте подвигов преподобного Александра Свирского, «чтоб оное место не пришло в забвение». Даже в великие праздники насельники скита не вкушали ни молока, ни рыбы. Жили здесь многие прозорливые старцы. За алтарём храма остались их могилы. Паломников в скит пускают только раз в году – на праздник Всех Святых…

До революции на Валааме было полтора десятка скитов. Сейчас восстановлено одиннадцать.

* * *

Привезла я с Валаама замечательную книгу «Письма о духовной жизни». Её автор – валаамский старец схиигумен Иоанн (Алексеев, 1873–1958). Отец Иоанн почти всю жизнь провёл в монастыре. Последние два десятилетия был духовником Валаамского монастыря в Финляндии. Письма старца разошлись по всему миру. Ещё бы! Ведь он наш современник, о наших проблемах писал. Когда его, простого монаха, посвящали во игумена, он сказал такие слова: «...Главное наше дело заключается в том, чтобы между нами были мир, любовь и согласие. Если это будет между нами, тогда всё будет хорошо, и благодать Божия почиет на нас...» В словах этих – суть его жизни, его писем. Откроешь эту книгу на час-другой, и на душе мир…

И вообще ловлю себя на мысли, что после Валаама хочется прочитать о Валааме всё, что только возможно. «...Удивительно прекрасное утро! Любя природу и чувствуя её чарующие красы настолько, насколько это дано мне, я не припомню в моей жизни другого утра, которое вносило бы в душу мою столько хороших впечатлений!» Это Николай Лесков.

«Вот и берег, лужайка, лес и неторопливый путь к скиту, и часовня, и могила иеросхимонаха Антипы в лиственной роще, и ограда скитская… И ничего сурового в этой святой земле. Наоборот, светло, особенная, чуть ли не райская тишина». Это Борис Зайцев. Читаю, узнаю, сочувствую!

А знаете, о чём думал Иван Шмелёв, покидая остров? «Валаам остался на своём граните, – “на луде”, как говорят на Валааме, – на островах, в лесах, в проливах; с колоколами, со скитами, с гранитными крестами на лесных дорогах, с великой тишиной в затишье, с гулом лесов и волн в ненастье, с трудом – для Господа… Как и св. Афон, Валаам поныне светит. Афон – на Юге, Валаам – на Севере. В сумеречное наше время, в надвинувшуюся “ночь мира” нужны маяки».

Читаю, пишу, вспоминаю. И воспоминание о свете Валаама рождает в душе свет.