Гарри Поттер и «смерть Бога»

Я не без умысла употребляю здесь глагол «соперничать», и не только по причине влиятельности его на современный мир, но также и по причине того, насколько мощно мировосприятие этих произведений внедряется в умы почитателей. Коротко говоря, эта сага представляет собой разновидность анти-Евангелия, драматизированный манифест поведения и взглядов, воплощенный в обаятельных и, местами, восхитительных образах персонажей, которые демонстрируют современный этос секулярного гуманизма в максимальной мере. Это все о нас самих. О нашей озабоченности Homo Sapiens Sapiens – человеком всезнайкой. А точнее, о Homo Sine Deo – о человеке без Бога, который, чтобы обрести свою личность в космосе (уже сравненном с землей), должен любой ценой добиться власти и ведения, а иначе он будет уничтожен неким убийственным заклятием. И вот он, одинокий и покинутый всеми, считает, что должен полагаться только на самого себя… Ставка велика: ведь он ищет последнее средство – святой Грааль, ибо его смертная жизнь подвержена чрезвычайному риску. И на всем его пути будет множество смертей, представленных в мириадах образов.

Лев Гроссман в журнале «Тайм» пишет: «Если вы хотите знать, кто умирает в «Гарри Поттере», ответ прост: это Бог». И в этой фразе весь смысл саги о Поттере. Многое можно было бы написать, да и уже написано о специфике проблем в этой книге.

Целиком принимая то существенное представление, что хорошая художественная литература не обязательно должна быть прямолинейно христианской, вообще не обязательно религиозной, мы могли бы несколько задуматься о том факте, что центральной метафорой и двигателем сюжета являются действия, абсолютно запрещенные Богом, – это колдовство и волхование. Мы могли бы поразмышлять и том, что никакие здравомыслящие родители не позволили бы своим детям читать книжки, в которых компания «хороших» сутенеров и проституток мужественно сражались бы с «плохими» сутенерами и проститутками, используя половые акты проституции для увлекательнейшего развития сюжета. Таким же образом, нам следует задаться вопросом и о том, почему мы продолжаем поглощать огромные дозы отравы, находящейся в нашей культурной пище, как если бы это было разумно и нормально, как если бы наличие в серном супе нескольких кусочков нормальных овощей оправдывало бы отрицательные последствия, которых можно ожидать от такого меню…

“«Смерть Бога? – отреагируют многие читатели, – Ну, это уже слишком! Разве речь не идет только об одном из множества феноменов культурной жизни? И разве так уж мало положительного в этих книгах и фильмах? Ведь там есть назидательные примеры мужества и жертвенности. И разве они не о любви?» Да, в каком-то смысле – да. Но о какой любви? О какой жертве? И с какой целью? Эта сага также о пользе ненависти и гордыни, о злобности к настоящим или подозреваемым врагам, о поисках и обретении тайных знаний, о лжи, хитрости, презрении и просто везении для того, чтобы нанести поражение всему, что может угрожать вам или стоять на пути ваших вожделений.

Эта книга – рог изобилия, из которого сыплются и другие ложные посылы, как-то: цель оправдывает средства; ничто не является тем, чем представляется; никому нельзя доверять за исключением немногих, с кем вам комфортно, кто поддерживает вас в ваших устремлениях и всячески вам льстит. Убиение других оправдано, если вы такой хороший, а они – плохие. Люди консервативных представлений плохи и совсем плохи упорные противники магии, они заслуживают какого угодно наказания. И высшая форма зла – это отрицание магии. Так, архи-злодей Волан-де-Морт вступил на свой неправый путь, будучи брошенным своим отцом, противником магии. А еще подростковый роман – всегда действенный элемент, накаляющий атмосферу повествования и замешанный на волшебстве, нарастающий с каждым новым томом, чтобы завершиться счастьем домашнего очага в последнем. Да, конечно, Гарри сталкивается с почти сатанинской силой, претерпевает нескончаемые испытания, побеждает в непреодолимых обстоятельствах, спасает мир, женится на Джинни, и они производят на свет новое поколение маленьких колдунов и ведьмовочек. И быть бы этому всему пародией или сатирой, было бы смешно. Но нет, все это представлено серьезным образом, это празднество ядовитых полуправд и неприкрытой лжи, так удачно переплетенное некоторыми положительными ценностями, обаятельными образами и вечно привлекательным авторским приемом борьбы героя и антигероя. Сколько удовольствия, сколько занимательности при каждом повороте сюжета! И как смертоносно и пусто.

Но в этом-то и дело. Если мир, в котором мы живем, не освящен, но пуст и смертоносен, то разве мы не должны делать все возможное, чтобы изменить положение вещей? Очевидно, Бога нет, и мы должны стать богами самим себе. Если нет отца, будем сами себе отцами. Крутая задача для любого. Но с помощью какой-то невероятной силы ее можно осуществить. И даже если в этом материальном мире существует хоть что-то его превышающее, можно ли ему доверять? Определенно, нет, судя по книге. В поттеровской серии есть намеки на другие миры – на метафизику без всякой моральной иерархии. Да и то это только приманка для прикрытия той космологии, которую разворачивает перед читателем Роулинг.

На протяжении всей серии книг находятся свидетельства медленного, но верного внедрения гностицизма. Фактически это новая форма древнего архипелага ересей – нео-гностицизм, заимствующий обрывки иудео-христианской символики и мешающий их с модными концепциями жизни и жизни после смерти. Например, к концу последнего тома Думбльдор, директор и ментор Гарри, встречается с ним в неотмирном туманном пространстве. Это происходит после смерти Думбльдора и псевдо-смерти Гарри перед его таинственным «воскресением». И эта, и другие метафизические референции используются ради действительной цели автора, а эта цель – оправдание гуманистического идеала. И этот идеал не может существовать без «духовности» того или иного плана. А что может быть лучше для «человека без Бога», чем «духовность», предлагающая восторги и награды сверхъестественного без нравственной ответственности перед Богом.

Как ни парадоксально, это можно назвать религией секулярного гуманизма. В ней, как и во множестве других религий, мир претерпевает серьезную угрозу и нуждается в своем спасителе. Так что же чудный герой в этой ситуации должен делать? Понятно, вырасти и на продолжении семи книг прийти к осознанию своих сверхъестественных потенций. Эти его возможности ни за что не могут быть названы божественными, иначе это внесло бы намек на допущение высшего авторитета, а поттеровская вселенная не вмещает в себя иерархии творения. В одном из интервью Роулинг заявила: «Мои книги в основном о смерти. Они начинаются смертью родителей Гарри. Волан-де-Морт одержим идеей победить смерть, и он стремится к бессмертию любой ценой, а это цель любого, обладающего магией. Я очень хорошо понимаю, почему Волан-де-Морт хочет победить смерть. Мы все ее боимся». Действительно, в семи томах этого произведения происходят мириады насильственных смертей – от заклятий, колдовства, волшебных напитков – их столько, что читатель теряет им счет. Поттеровская вселенная – это царство смерти, ее торжества, и превозмочь ее вечное царство можно только ее же собственными инструментами.

Смерть и власть находятся здесь в неразрывном единстве. Смерть – и экстремальная угроза, и экстремальное решение всех проблем. Например, Думбльдор просит Снейпа убить его, совершить это по милости к нему, и их диалог звучит странно, как оправдание эвтаназии.

Обнаружение своей идентичности, того, чем ты являешься, абсолютно необходимо для победы над смертью. Постепенно, постигая запретное таинственное знание, ты обнаруживаешь, что ты – некто более значительный, чем прежде полагал о себе, и конечно, ты имеешь право на это тайное знание и признание со стороны. Тебя будут любить и ненавидеть, бояться и превозносить, но никогда ты не окажешься в тени, ведь у тебя есть отвага и поддержка, тебе открыто тайное знание. И в конце концов ты победишь и станешь спасителем мира. Роулинг постучалась в двери человеческой драмы, древней, как сюжет Илиады, но без Гомерова прозрения мотивации человеческих поступков; древней, как Беовульф, но со смешавшимися ролями и без вывода, который подразумевается; современной, как Властелин колец, но без толкиеновского изображения смирения, настоящей добродетели и мудрости. Она постаралась сделать свое произведение сложнее примитивного сценария «хороший герой против плохого» и даже сложнее сценария просто со сдвинутыми границами добра и зла. Будучи умной и изобретательной, она смешала все границы – сверху и снизу, справа и слева, оставив один единственный ориентир – судьбу динамики ‘эго’ центрального персонажа.

Его 'эго' нельзя обозначить ницшеанской 'волей к власти', поскольку это – 'воля выжить', постепенно кристаллизующаяся в волю личностного самоопределения, где обладание властью – необходимый инструмент борьбы. Автор сделала Гарри мальчиком симпатичным и несчастным. Многие юные читатели будут склонны видеть в нем себя. Он так похож на множество современных подростков, в той или иной мере одиноких, брошенных, пренебрегаемых и униженных, часто из распавшихся семей. Приглядитесь к ситуации в соседней школе, и вы увидите там всех Гарри, Гермион, злодеев Драко с его приспешниками: таково состояние человечества от века и до века во всех культурах – везде, где человек отрицает спасительную силу благодати. Гарри побеждает многочисленные бедственные обстоятельства и совершает это безо всякого участия благодати. Мы радуемся его победам и затем либо пассивно принимаем предложенное чтение, либо начинаем рекламировать его как найденный путь к свободе прочь от несчастий и несправедливостей жизни, от закрытых входов и огороженных территорий, которые так жестоко ограничивают наших любимых деток. Гарри знает этот путь к свободе! Этот очаровательный мальчик-неудачник вызывает в нас инстинктивное сочувствие к страждущим. И когда он преодолевает все препятствия, мы видим его победителем – как и каждый из нас хочет этого для себя в своей жизни. Да-да, Гарри – это я и вы. Мы любим его. Какое милое и смелое лицо, какая ранимость. Хороший мальчик. Очень-очень хороший.

В 'Гарри Поттере и смертельных пустотах' мы видим, как Гарри повзрослел. Он чудесно возмужал. Он испытывает сострадание к слабым, решает воспрепятствовать смертельным проклятиям и выбить волшебные палочки из рук тех, кто угрожает смертью. Такое развитие характера Гарри может разочаровать читателей, полюбивших его былую мстительность, но с другой стороны это преображение укрепляет позицию тех, кто не видит глубже сюжета и изображения героев. Как сказал критик Дэвид Хэддон: «Гарри воплощает собой четкую идею Роулинг о том, что дети обладают врожденным добром и не имеют нужды ни в покаянии, ни в искуплении». Им просто надо вырасти и научиться использовать имеющиеся возможности 'мудро'. В Поттериане не заложен грех. Только магия. И почему же нам не пойти по дороге, показанной Гарри Поттером, если мы живем в страшной замкнутой вселенной? Почему нам не прельститься обладанием сверхъестественных сил, ведь все человеческие существа тяготеют к трансцендентному, даже те, кто отрицает его бытие?

‘Thralldom’– старое английское слово для обозначения порабощения – прелесть. Раб в своих оковах может мечтать о свободе, но мечта не снимет оков. Подобно древним рабам, прельщенные наших времен в течение всего краткого промежутка своей жизни гоняются за удовольствиями – ускользающими, кратковременными, тайными – каких только могут достичь. Прельщенные Поттерианой могут отвлечься на краткое время от реального своего состояния удовольствием оргиастических ощущений, стимулированных эмоций, притока адреналина.

Но заметьте, что в сложном переплетении главных и второстепенных сюжетных линий на протяжении всего текста традиционные символы Западной цивилизации (для автора в данном случае 'западный' означает ' христианский '; – прим. пер.) употребляются одновременно корректно и некорректно, они переиначиваются, сплавляются вместе, и временами выворачиваются наизнанку: ведь это мир фэнтези, и ничто не является самим собой, и ничему нельзя верить. Сама конструкция мысли скользит и ускользает, ведя нас по прихоти автора. Плохому рассказчику с такими приемами не удалось бы нас так провести. Но: Роулинг – талантливый рассказчик, и поэтому в мнении многих читателей ее массированная атака на основные принципы нашей цивилизации, приводящая к их растворению, оказывается оправданной. Потому что она нас просто позабавила, да и потому что «это все о любви».

Настоящая свобода возможна только там, где есть настоящая любовь. А настоящая любовь невозможна без истины. Как однажды заметил Толкиен в эссе о жанре фэнтези, писатель, который заботится питать свое воображение здоровым духом, должен оставаться приверженным нравственному порядку реальной жизни, независимо от того, насколько фантастичными будут детали его выдуманного мира. Закон жизни, который Бог начертал в наших сердцах, не может быть окончательно упразднен, но он может быть серьезно деформирован, приводя к искажению сознания и совести, и, следовательно, – действий. Художественная литература здорового духа, как бы далеко ни отступала она от реального миропорядка, учит нас любить себя по-настоящему, любя своего ближнего. Даже еще и любить своих врагов – по крайней мере, пробовать научиться любить их и верить, что это-то и правильно. С благодатью это становится возможным.

Но любовь избирательная, вкупе с избирательной ненавистью, не ведет к свободе. Она являет собой эмоцию любви без существа любви, эмоцию свободы без основания свободы. Если Бог – отсутствующий отец, а может, Его вовсе никогда и не было, то и герою и читателю остаются эти эмоции, эта их любовь к своим ненасытным аппетитам, которой они не могут противостоять без проклятия самоуничтожения. Это причины, по которым столь многие столь страстно прилепились к «ценностям» Поттерианы, игнорируя то, что ценности здесь на самом деле подрываются. Это причины, по которым защитники Поттерианы демонстрируют свою упертость и, часто, ярость по отношению к критике. Они считают, что критики Поттерианы – враги свободы и личностного самоопределения.

По мере усиления риторики по поводу свободы и демократии сами эти сущности приходят к упадку; то же и с риторикой по поводу «ценностей», когда настоящие ценности – истина и добро – упраздняются. Что же нужно, чтобы мечтательный раб очнулся от своего прельщения?

Michael D. O’Brien. Harry Potter and “the Death of God”