Протоиерей Артемий Владимиров: «Неприятные вещи умей говорить с приятностью»

Одним из участников Межрегиональной конференции «Русский язык как духовный и культурный собиратель нации» был заведующий кафедрой гомилетики (искусства проповеди) Свято-Тихоновского Православного университета, настоятель Красносельского храма Всех святых в Москве протоиерей Артемий Владимиров. Отец Артемий известен многим по своим проповедям и беседам о воспитании детей. Сам педагог, он уже более двадцати пяти лет несет детям слово Божие. Мы беседуем с отцом Артемием о том, как уберечь в школе и дома в наше непростое время своих детей от зла, но при этом не отвратить своими стараниями от веры.

– Что касается спорщиков, я бы их направил за счет министерства образования в заграничные командировки. Самых яростных спорщиков отправил бы в Германию. Ни у кого там не вызывает никакого недоумения необходимость изучения мира Библии в школьном курсе. Те, кто считает, что север для него вреден, пусть едут в Израиль. Там нет ни одного светского учебного заведения, в котором не изучали бы сакральный священный язык Библии, а также писание, именуемое святым для граждан этой страны. Поэтому я не верю в искренность этих споров. В нравственном вакууме воспитать гражданина невозможно. Закон Божий и закон совести – это равновеликие понятия, и между ними можно смело поставить знак равенства. Да и нам предлагается выбор: одни будут изучать духовную культуру, другие – автономную нравственность. Это уже в наше время великое приобретение.

– Есть здесь такой сложный момент, как система оценивания. Разве можно поставить четкую отметку по такому предмету?

– Да, признаюсь за себя, я как педагог, уже более двадцати пяти лет еженедельно общающийся со школьниками разных возрастов, предпочитаю не превращать общение с детьми в зал судебного заседания – опросы, оценки, записи в дневник. Здесь мы скорее должны вспомнить о традиционных классных часах на свободную тему, когда учитель отложил свое боевое оружие – классный журнал, и пытается разговорить детей, беседует с ними в духе свободы, непринужденности и вместе с тем вызывает их на серьезный диалог. Мне кажется, что уроки духовной культуры могут быть такими минутами задушевного общения, с тем чтобы дети могли и раскрепоститься, не преследуемые «оценочным» страхом (если они вообще чего-то боятся сейчас). А с другой стороны, эти уроки должны приподымать их души так, чтобы каждый из детей, участвуя в дискуссии, мог сказать: «Эврика! Я нашел, я понял, мне открылось: любовь сильнее зла».

– В школьном образовании сейчас происходят изменения, и далеко не всегда положительные. Например, сокращаются уроки русского языка и литературы. Дети и так почти не читают и перестают владеть русским языком, переходя на сленг. Что вы посоветуете учителям словесности?

– Эти реформы, на мой взгляд, да простится мне резкое выражение, выеденного яйца не стоят. Конечно, я вижу, что кому-то интересно раскачивать корабль отечественной словесности, вводя разброд и шатание в орфоэпические нормы. Однако кто нынче, кроме ушлых телевизионных комментаторов, будет прислушиваться к этим установкам? Вспомните: одна Арина Родионовна, не ставя перед собой никаких геополитических задач, сделала такой вклад в национальную культуру, с которым несравнима деятельность двух десятков реформаторов. Как этот вклад осуществлен? От уст к устам, от сердца к сердцу, в атмосфере доверия и любви. Пусть ее пример будет вдохновляющим для всех нас. Пусть каждый захочет вобрать в себя богатство пушкинского, гоголевского языка, пусть каждый сумеет в своей творческой словесной лаборатории библейское слово претворить и стать носителем живой, ясной, а главное, пронизанной любовью речи. Тогда мы сумеем, не ставя перед собой космических задач, благотворно воздействовать на детей. И это уже будет прекрасно.

– Сейчас многие Православные родители водят своих детей в церковь, молятся вместе с ними утром и вечером, закладывают, казалось бы, важное и нужное, но вдруг в подростковом возрасте сталкиваются с проблемами: ребенка как будто подменили. Он уже не слушается, не хочет ходить в церковь, отказывается поститься…

– Причина этому явлению – не только возрастная психология. Ведь в период телесного взросления ребенок теряет чистоту своих помыслов. Наступает стадия самоутверждения, когда все средства хороши, дабы заявить о себе на весь мир: я не такой, как окружающие. Этот протест вполне наивен и легкомыслен, но тем не менее он представляет собой определенный семейный кризис. Родители должны прогнозировать такой кризис и не отчаиваться, не ожесточаться. Но взять такую творческую установку – выйти из беды, из этой зоны турбулентности наименьшей ценой. Не буду насильно влечь своего ребенка в храм. Он сам туда придет, если я по-прежнему ношу в сердце любовь ко Христу, к Церкви. Но при этом я буду делать все от меня зависящее, чтобы мой ребенок не погрузился в бездну зол – наркомания, разврат, преступные группировки. Соответственно, давайте избавим наших подростков от ничегонеделания. Давайте постараемся заполнить их досуг созидательными культурными формами отдыха – походы, краеведение. Все средства хороши, лишь бы ребенок не превратился в Гекльберри Финна и не удрал из отчего дома, чтобы ночевать на свалке.

– А как избежать крайностей в воспитании детей?

– Да, древние мудрецы еще античного времени говорили, что крайности всегда вредны. А истина обретается на золотой середине и представляет собой царский путь, в котором совмещается любовь взыскательная, требующая, организующая, а не расслабляющая. А с другой стороны – строгость, которая ни в коем случае не может быть самоцелью, но которая должна всегда нести с собой назидание, вразумление и быть сподручным средством любви. Мне нравится древняя педагогическая формула «Неприятные вещи умей говорить с приятностью». Это девиз и для сегодняшнего педагога тоже. Было бы неправильно подавить личность ребенка. Плох тот воспитатель, чьи меры приводят к замкнутости детской души, отторжению от взрослого. Проповедь никогда не должна превращаться в пропаганду. Ибо благодать не насилует. Мы можем лишь делиться полнотой любящего сердца, не переставая заботиться о дисциплине.

– А запреты, нужны они, всегда ли полезны? Как здесь вместо пользы не принести вреда?

– Нельзя вполне отказываться от запретов, конечно же. Потому что Сам Бог, создав человека, ограничил его свободу одним-единственным запретом: не есть плода с древа познания добра и зла. Само слово «свобода» в этимологическом смысле сознается как свой обод. Каждый должен иметь такой обод, провести некую черту, за которую он не должен переходить. Это, собственно, грань между добром и злом. Например, есть слово чистое, а есть нечистая ругань. Моя задача как воспитателя воспитать в ребенке отвращение к пошлости, чтобы он, даже слыша подобное, смотрел с сожалением и жалостью на тех, кто использует бранные слова. Запреты должны быть, но они должны быть умными, сопровождаться разъяснениями. Они не должны быть слепыми. Я должен не просто налагать табу на что-то, я должен высветить перед ребенком идеал и, сам подымаясь к этому идеалу, ненасильственно поднимать дитя за собой. Вот, я думаю, золотой ключик наших педагогических штудий.

Беседовала Татьяна Горбачева