Филолог Александр Кравецкий: «Богослужебный язык Русской Церкви совершенно не изучен»

Недавно в Москве при Институте русского языка РАН был создан Научный центр по изучению церковнославянского языка. О задачах Центра – наша беседа с руководителем нового объединения, кандидатом филологических наук Александром Кравецким

– В начале ноября 2009 г. наш Центр был создан юридически, но реально объединение единомышленников, изучающих и преподающих церковнославянский язык, существует, по крайней мере, уже 10 лет. Такие люди есть и в Петербурге, и в Москве, и, естественно, они друг про друга знают и действуют в той или иной мере совместно. Мы попытались создать не столько площадку для общения (оно и так было), сколько некую формальную структуру, на базе которой можно осуществлять научные и просветительские проекты. Хочу подчеркнуть, что наш Центр будет изучать язык современного богослужения, а не старославянский, т.е. мы ориентируемся на те тексты, которые сейчас звучат во время богослужения.

– В чем, по-вашему, главная проблема в области изучения церковнославянского языка?

– Проблема состоит в том, что богослужебный язык Русской Церкви абсолютно не описан. Как ни парадоксально, про состояние этого языка тысячу лет назад мы знаем намного больше, чем про современное состояние. Словаря, описывающего те богослужебные книги, которыми мы пользуемся, не существует, равно как и корректной грамматики. Т.е. выпущено много книг, на обложке которых все это написано, но это скорее популярные учебные пособия, лишь отчасти соответствующие тем текстам, которыми мы пользуемся. Потому что любая грамматика предполагает просмотр и описание огромного материала, а для церковнославянского языка это не сделано. И непосредственным поводом для создания Центра стала работа над словарем церковнославянского языка, которую наш Институт русского языка РАН ведет с декабря прошлого года. Этот проект мы осуществляем совместно с Московской духовной академией и другими организациями. Получается, мы вместе начали работу, а дальше возникло формальное объединение.

– Составление словаря – это главная задача Центра?

– Это основной проект, над которым работа ведется уже сейчас, но далеко не единственный. Конечно же, хотелось бы составить грамматику, составить библиографию, хотелось бы написать историю тех служб, которые мы слышим в храме, но о большинстве из них мы ничего не знаем – ни автора, ни времени составления. Другой задачей нашего Центра является популяризаторская деятельность. Нужно создать популярные варианты грамматик и словарей, подготовить ориентированное на широкую аудиторию «Введение в поэтику богослужебных текстов», «Историю языка богослужения» и многое другое. Общественный интерес к теме языка богослужения очень велик, и хотелось бы, чтобы у участников общественной дискуссии, кроме эмоций, была конкретная информация, чтобы обоснованно можно было занимать ту или иную позицию.

– Я слышала, что в недрах Центра вынашивается проект создания школьного учебника по церковнославянскому языку.

– За последние два десятилетия вышло довольно много учебников церковнославянского языка, в том числе и школьных. Мы же думаем о подготовке учебного курса, рассчитанного на светские школы. Как в Западной Европе для гуманитарных школ свойственно изучение латыни, так для славяноговорящих стран так же естественно было бы в школе изучать церковнославянский в качестве введения в историю родного языка.

– Вы говорите об этом с оптимизмом, а между тем, даже более общий курс – «Основы православной культуры» – пока с трудом прокладывает себе дорогу в светскую школу.

– Боюсь показаться фантазером, но, зная споры о введении ОПК, можно в качестве одной из альтернатив предложить курс церковнославянского языка, который намного легче преподавать. Человек, окончивший филологический факультет, например, школьный словесник, имеющий пособие по церковнославянскому языку, худо-бедно это делать может, его легче к этому подготовить, чем к преподаванию ОПК. Ну и протестов, наверное, это вызвало бы в обществе меньше. Эта идея – лишь одна из альтернатив, пока для нас это тема для размышлений, но что-то в этом направлении делаться, я думаю, будет.

– Интересная идея. А не получится ли, что школьники (продолжим сравнение с латынью) будут воспринимать церковнославянский язык как мертвый?

– Думаю, нет, потому что на этом языке существуют очень качественные в литературном отношении тексты, и, учитывая современный интерес к средневековью, они могут быть востребованы. Как ни странным это может показаться, но для современного человека, воспитанного на постмодернистской литературе, чтение богослужебных текстов – это намного более естественное занятие, чем для человека, родившегося лет 50 назад или 100. Просто мы уже привыкли к нелинейному чтению, к тому, что из «кубиков» составляется единое целое. И рискну высказать предположение: подобно тому, как в последней четверти XIX в. развитие художественной жизни привело к массовому открытию иконы, точно так же развитие современной литературы в некотором роде предполагает такое же открытие богослужебных текстов, открытие их именно как литературы. Мне кажется, что пробуждение такого «светского» интереса к литургической поэзии обладает огромным миссионерским потенциалом. Ведь среди читателей подобных «светских» изданий окажутся те, которые никакую миссионерскую литературу читать не будут. И чисто эстетический интерес к церковной культуре может стать для них первым шагом в Церковь.

– Вы упомянули общественную дискуссию о языке богослужения. Как, на ваш взгляд, она развивается? Какие тенденции наиболее заметны?

– К сожалению, общественные дискуссии о языке, будь то русский или церковнославянский, не вызывают энтузиазма у специалистов. Вспомним недавнюю дискуссию про «йогурт» и «кофе» – это из той же оперы. Как правило, в обществе есть, условно говоря, консерваторы и реформаторы, и масса градаций между ними. Так складывается, что защитники церковнославянского языка – это традиционалисты, а сторонников каких-то изменений принято считать реформаторами. Хотя, на мой взгляд, позиции и тех, и других очень близки друг к другу: то, что сознательное участие в богослужении необходимо, что текст мы должны понимать – с этим не спорит никто. И куда интереснее было бы не лобовое столкновение мнений: или – или, а предложения каких-то практических ходов, которых, кстати, достаточно много. Например, элементарные вещи вроде комментированных изданий церковных служб, которые можно посмотреть дома и в которые можно подглядывать в храме, или всевозможные интернет-проекты, дающие возможность посмотреть с переводом и комментариями тексты, которые мы услышим на ближайшем богослужении. Нам катастрофически не хватает качественной популярной литературы, посвященной этим текстам, что мы будем пытаться по мере сил компенсировать.

Той остроты, которая была лет 10 назад в дискуссии о богослужебном языке, уже, к счастью, нет, и изменений особых я не вижу. Общественная дискуссия о церковнославянском языке развивается очень медленно, но постепенно она начинает трансформироваться в поиски путей для решения конкретных проблем. Радует, что растет не только дискуссионный, но и научный интерес к этой теме: в духовных школах, в светских вузах пишутся дипломные работы по истории церковнославянского языка.

И отмечу еще одно замечательное явление последних лет – возникновение интернет-сообщества православных разработчиков. Это, в основном, математики и программисты из разных городов России, которые создали программные средства для оцифровки богослужебных книг и придумали способ их компьютерного представления, позволяющий осуществлять текстуальный поиск. Фактически силами общественности был создан инструмент, позволяющий на современном уровне изучать грамматику и составлять словари. И сама возможность нашей работы над словарем, которой мы сейчас занимаемся, возникла благодаря людям, которые сделали это по собственной инициативе.

– Если я правильно поняла, Научный центр по изучению церковнославянского языка – это место сотрудничества светских и церковных ученых?

– Мы задумывали Центр как открытую структуру, как место встречи и сотрудничества всех, кому эта тематика не безразлична, в том числе, конечно, – светских и церковных ученых. Например, совсем скоро, 24 ноября, мы вместе с Издательством Московской патриархии проводим конференцию «Современная православная гимнография». Взаимодействие с этим издательством нам особенно дорого, так как это основное издательство, выпускающее богослужебные книги и формирующее этими изданиями языковую норму. И я очень надеюсь, что нам удастся организовать работу так, чтобы грамматики и словари следующих поколений были ориентированы на ту норму, которую задает Издательство Московской патриархии. Тут возможно взаимополезное сотрудничество. И вообще я должен сказать, что сейчас граница между светскими и церковными учеными достаточно зыбкая.

– Новый центр – это государственное учреждение?

– Это подразделение Института русского языка РАН, в котором могут работать исследователи, не являющиеся сотрудниками Института. Под наши проекты мы ищем гранты, надеемся и на частное финансирование.

Беседовала Юлия Зайцева