Православный календарьПравославный календарь
«Человеческая душа жива лишь тогда, когда ищет Бога»
Митрополиту Тихону — 65!
«Христианство самодостаточно и не нуждается в каких-то особых формах и начинках»
Мон. Софроний (Вишняк)
Мы не доверяем Церкви – столпу и утверждению истины – и излишне оптимистично смотрим на человеческие возможности познания.
Доктор
Марина Поздеева
Столичный доктор лечил лучше здешних лекарей. Поднимались на ноги те, кто и не надеялся… А денег не брал.
О русском духовенстве накануне революции
Воспоминания свт. Мардария Ускоковича
В первые месяцы русской революции во многих епархиях происходил феномен, на первый взгляд казавшийся удивительным. Священники собирались излить ярость на своих архиереев. Мне не раз пришлось наблюдать подобные сцены, но меня это не удивляло.
Как бывший ректор Пятидесятнической семинарии принес Православие в Пуэрто Рико
Свящ. Григорий Юстиниано
Я так плакал, что мои очки были полны слез. Это были смесь счастья и святости – того, что я давно искал.
Как Бог через людей мне помогал в самых трудных жизненных обстоятельствах
Алексей Петрович Арцыбушев
Я принял решение: пусть я здесь, в этом ящике, должен умереть, но только чтобы из-за меня никто не сел.
«Фолк-кэмп», или Две недели погружения в фольклор
Арсений Симатов
Чем больше соотечественников станут причастны к нашей традиционной культуре, тем крепче надежда, что русский народ продолжит свое бытие на земле.
Ответ прот. Вячеславу Рубскому: достоинства «нового платья короля»
Прот. Вадим Леонов
В нашей дискуссии я обращаюсь к о. Вячеславу как православный священник к православному священнику.
«Чаёк с мощами»
Произносил ли старец Николай Гурьянов слова «мощей нет, их сожгли» про останки Царской семьи?
То, что сейчас преподается нам как откровение старца Николая, на самом деле является некими духовными фантазиями рабы Божией Нины, которую никто никогда не видел.
Антрополатрия в эпоху постмодерна, или О «богообщении» прот. Вячеслава Рубского
Прот. Вадим Леонов
Предлагается радикальная смена религиозной парадигмы – перейти от взаимодействия с Богом к взаимодействию с людьми и самим собой.

Голубь – птица Божия. Рассказ

Валька был грозой класса. Но не потому, что отличался умом, силой, мужеством. Напротив, это был тщедушный, с огромным красным пятном на лице, как будто его ошпарили в детстве, маленького роста человечек. У него, кроме пятна, было две особенности: выражение его лица чем-то напоминало лицо старичка-карлика, а глаза были пустые, острые и злые. В сущности, это был несчастный мальчик. Его несчастье чувствовалось за версту. Но тогда мы все этого не понимали: маленькие были. Может быть, причиной этого несчастья был его отец, капитан дальнего плавания, давно ушедший из семьи из-за пьющей жены, матери Вальки… У Вальки ещё был старший брат, жили они с матерью и братом на втором этаже старого двухэтажного барака, стоявшего на продуваемых всеми ветрами сопках владивостокской бухты с красивым византийским названием «Золотой Рог». Собственно, именно старший брат Вальки и его дружки сделали Вальку грозой нашего 5-го Б класса. Валька не прощал никому ни малейшего непослушания. А капризов и издевательских приёмов в его арсенале хватало на всех. Ущемлённое его самолюбие, невозможность как-то реализоваться без брата – только подстёгивали его ко всё более изощренным издевательствам над сверстниками. Непослушных после занятий во дворе школы ожидали Валькин брат и ещё человек пять-семь хулиганов, которые уже давно не учились в школе, а состояли на учёте в милиции. Но желание противодействия всё нарастало в нас.

Однажды я возвращался от знаменитого во Владивостоке дедушки-голубятника с бухты Гайдамак. К нему голуби слетались со всего города тысячами, и он часто отдавал их мальчишкам, которые хотели водить голубей, – как сейчас говорят – «в добрые руки». У меня уже было несколько голубей, для которых я построил в сарае небольшую голубятню. Но мне очень хотелось завести чисто белую пару, и дедушка обещал мне отсадить их в клетку. И вот я иду домой – и за пазухой моей клетчатой рубашки сидят молоденькие белые голубки: самец и самочка. Я иду счастливый и даже что-то напеваю про себя, ощущая животом неизъяснимо приятную теплоту. Я уже мечтаю, как моя парочка скоро выведет птенцов, и у меня появятся свои белые голуби, как я их буду кормить, разговаривать с ними, запершись в сарае, а потом тоже кому-нибудь из мальчишек подарю – «на развод». И вдруг я вижу, что мне навстречу идёт Валька. Ничего хорошего от встречи с ним ждать, я знаю, нельзя. Но он как будто не похож на себя: ласково и очень обаятельно улыбается. Я и не знал, что он может так хорошо улыбаться.

– Что это у тебя за пазухой, не голуби ли?

– Голуби.

– Покажи, пожалуйста, я голубей люблю.

И в голосе его какая-то необычная мягкость и даже ласка. Я расстегиваю одну пуговицу:

– Вот, смотри.

– Ух, какие хорошенькие, беленькие… Гули-гули.

Лицо его излучает свет:

– Можно в руках подержать одного?

– Ну, подержи.

Валька берёт со счастливой улыбкой голубя в одну руку, а другой начинает гладить его по голове. Вдруг следует какое-то резкое движение, и я вижу, что голова голубя остаётся в Валькиных руках, а из шеи голубя на нас брызжет кровь. Голову Валька молча бросает на землю. Лицо его становится злым и мрачным:

А ты что думал?!

Меня захватывает волна неудержимого гнева, из глаз моих льются слёзы, я захлёбываюсь ими от горя. Я быстро выхватываю второго голубя из-за пазухи и выпускаю в небо. Потом бросаюсь на Вальку с кулаками.

– Я тебя сейчас убью!

Откуда у тихого отличника взялась такая отчаянная злоба, я и сам не понимаю. Я ударил этого тщедушного ребёнка-старичка раз, другой, третий. Лицо его исказилось даже не от ярости – от удивления. Он бросился бежать, но при этом крикнул:

– Ты сам знаешь, что будет.

А мне уже было всё равно – что будет. Убитый горем я шёл домой.

Мама встретила меня со словами:

– Что случилось?

Я рассказал ей про голубей, про Вальку, про его угрозы. Мама моя была женщиной религиозной. Она родилась в день святого Николая Угодника и считала его своим вечным заступником. Будучи сиротой, она во время войны пережила голод на Украине, часто вспоминала то трудное время и всегда заканчивала одним:

– Меня тогда спас только Бог. Потому что я Ему обещала, что мои дети, сколько их у меня ни будет, все будут веровать в Бога.

Когда она была беременна мною, она весной 1952 года не побоялась пойти в единственный в городе храм (он носил имя святителя Николая) на ночную службу на Пасху – и с тех пор считала, что я обязательно стану верующим человеком.

– Сынок, ты пионер, ты не можешь говорить про Бога, но всегда знай, что Он есть, Он наш хранитель. Когда при тебе будут смеяться над Богом, ругать Его, – вставай и молча уходи. Крестик я тебе под галстук повесить не могу, но вот вошью тебе его в поясок брюк. Пусть он тебя охраняет.

Мама, действительно, вшила мне поясок прямо под брючный ремень, и я с ним ходил. Это не уберегало меня от школьных бандитов, и я часто приходил домой в белой рубашке, воротничок которой был весь в крови. Но я всё-таки уцелел, в отличие от многих своих одноклассников, которые либо утонули в море, либо были зарезаны в бандитские пятидесятые годы в собственном подъезде, либо погибли в массовых драках, когда сотни мальчишек спешили, гонимые какой-то нечеловеческой силой, на сходку с сотнями других, из соседнего района, неся в руках палки, арматуру, железные цепи… Они шли и крушили всё на своём пути. Попасться им на пути было то же самое, что попасть под поезд. Выжить на нашей улице в Рабочей Слободке мальчишкам в то время вообще было не просто. Но я выжил. Наверное, благодаря маминому крестику. Когда я уже работал в университете и защитил диссертацию, увидел среди преподавателей юридического факультета знакомое лицо. Молодой человек тоже посмотрел на меня с любопытством:

– Ты не с Рабочей Слободки?

– Точно, оттуда.

– Я тебя припоминаю. Смотри-ка, живые остались, да ещё в университете работаем.

Мама сказала:

– Голубь – птица Божья, и Господь накажет твоего Вальку, попомни моё слово.

Валька напомнил о себе очень скоро. Через пару дней я вернулся от друзей с запозданием: на улице уже был глубокий вечер. Только я постучал в дверь нашей коммунальной квартиры, как она внезапно распахнулась и навстречу вышла бледная мама:

– Это ты? Ты никого не видел в подъезде?

– Нет, а что?

– Тебя здесь ждали. Человек восемь почти взрослых мужчин. Я их пыталась выгнать, но они угрожали ножом и сказали, что дождутся тебя. Я молилась всё это время.

Удивительно, но слова мамы сбылись. Валька скоро попал в тюрьму за какое-то преступление. Он отсидел совсем мало. Его там месяца через два зарезали сокамерники. Кто именно – не нашли. Его брат был электриком-монтажником. Он поднимался на деревянные столбы в кошках. Вскоре его убило током. Мать Вальки была не просто алкоголичка, она после выпивки не давала соседям по коммуналке жить. Однажды их терпение лопнуло, и её сбросили с балкона второго этажа. Я как сейчас помню этот балкон: деревянный, во всю длину барака. Она упала и разбилась насмерть. Больше про Вальку я не слышал. Я снова и снова вспоминал мамины слова: «Голубь птица Божья». Если бы мне кто-то рассказал всё это, я бы ни за что не поверил: «Неужели правда – из-за голубя?» Но это случилось со мной. Сейчас, когда основная часть жизни уже за плечами, я вспоминаю Вальку без гнева. Он ведь погиб в девятнадцать-двадцать лет: для меня – мальчишка, ребенок. Я вспоминаю Валькино лицо, лицо старичка, его внезапный переход от улыбки к остервенелой злобе, и, умудренный опытом, понимаю, что он был не просто псих. Он был страшно одинок и несчастлив. Вспоминаю, и мне становится очень его жалко. Я думаю: бедный, бедный Валька!

Рейтинг: 8.7 Голосов: 80 Оценка: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

Псковская митрополия, Псково-Печерский монастырь

Книги, иконы, подарки Пожертвование в монастырь Заказать поминовение Обращение к пиратам
Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.

Новинки издательства
«Вольный Странник»

Новые материалы

Выбор читателей

×