О духовных болезнях и молитвенном врачевании

– Отец Артемий, каковы наиболее распространенные духовные болезни нашего времени?

– Думаю, что эти болезни соответствуют главным греховным страстям человеческого сердца, получающим преимущественное развитие в ту или иную эпоху. Святые отцы, многое прозревая из жизни грядущих столетий и указывая на главную особенность нашего времени, преимущественно говорили о духе сребролюбия – развитии «вещественного преуспеяния», возобладании материальных проблем, разрешению которых бедное человечество будет отдавать все свои душевные и телесные силы. Земные попечения подобны терниям и плевелам, которые, вырастая на почве нашего сердца, имеют свойство полностью подавлять нежные ростки духовной жизни. Вот это помрачение ума земным и только земным приводит к ущербному внутреннему состоянию крещеного человека, который быстро теряет состояние легкости, радости, нравственной свободы, а особенно духа милости, сострадания, благорасположения и радушия.

Сердце, лишенное духовного воздуха Христовых добродетелей, поневоле съеживается, ущербляется, становится жестким, малоподвижным, как бы внутренне сковывается, теряя Богом данное богатство переживаний и чувств, светлых и возвышенных состояний. Говорят, что земная жизнь ожесточает, и это справедливо, коль скоро человек подпадает под тяжкое бремя земных попечений. Уходит отзывчивость, чуткость, ущербляются врожденные или привитые добрым воспитанием благородство, великодушие. Возрастают же себялюбие и эгоизм, которые, словно болезненная короста, порабощают душу, препятствуя ей взлететь на просторы молитвы и милования ближних.

А разве не духовная болезнь – растление ума и сердца, потеря целомудренного отношения к лицам иного пола, отсутствие рыцарского начала в подростках, нежелание девушек беречь свою невинность, трактовка целомудрия, застенчивости, скромности как пережитков позапрошлого столетия? Нечистое общение друг с другом, вольности, цинизм и, как следствие, – блудное падение, не оплаканное покаянным исповеданием. Искаженное представление о супружеской жизни, многочисленные драмы семейного бытия – вот сущая беда современных людей. И справиться с нею можно лишь с помощью Матери-Церкви. Впрочем, и войдя в ограду Церкви, мы не можем опочить на лаврах. Наивно и безрассудно было бы увенчать самих себя миртовыми венцами победителей!

Греховная человеческая природа, потерявшая единение и мир с Богом, умудряется проявлять себя самым парадоксальным образом и внутри вертограда,  уже находясь в лоне Матери-Церкви. И как важно распознать эти недуги, дабы не заразиться опасными поветриями, витающими в церковной среде! Кто-то, не успев воцерковиться, начинает почитать себя всеведущим специалистом в области духовной жизни, без тени сомнения раздает советы, назидает, наставляет, даже когда его не спрашивают, сам удивляясь при этом печальным последствиям доморощенного учительства. Истинно говорят святые отцы, что кающийся и молчаливый грешник в очах Божиих куда милее гордого и возносящегося праведника!

Другая духовная болезнь – темное, пессимистическое восприятие церковной жизни, грядущих судеб вселенной, Отечества, Матери-Церкви, всевозможные страхи (а их действительно немало), подавляющие в христианском сердце добродетели мира, радости и надежды. Как мало сегодня православных христиан, которые стараются сообразовать свою жизнь с апостольскими и Христовыми заповедями о том, что нам подобает всегда радоваться, непрестанно молиться, за все благодарить (см: 1 Фес. 5: 16–18), пламенеть духом (см: Рим. 12: 11), возрастать в любви, относиться друг к другу со снисходительностью, даже с нежностью (см: Рим. 12: 9–11), стараясь сохранять единство духа в союзе мира (Еф. 4: 3), наконец, воспевать в сердцах наших Господу (см: Еф. 5: 19), исполняя на арфе души песнопения духовные во славу Господа Иисуса Христа! Куда более распространен тип христианина крайне настороженного, если не подозрительного,  смотрящего не слишком приветливо на собеседника, высматривающего в нем уклонение от веры, подозревающего его в тайных недугах души.

Разве не болезнь – почти повсеместная ныне боязнь темных, сатанинских сил, которые, скажем откровенно, не чувствуют себя робко в III тысячелетии? Однако и они, в конечном счете, являются орудиями Промысла Божьего, ограничивающего действие и развитие этих самых антихристианских сил.

Остается лишь посетовать, что в наши дни мало Христовых учеников, которые желали бы учиться у праведного Иоанна Кронштадтского, жившего, наверное, в не менее трудную, чем наша, эпоху всеобщего охлаждения к Богу, Матери-Церкви, однако умевшего ежедневно хвалить Господа – Творца и Промыслителя, благодарить Его за хорошую погоду, за ясное солнце, за красоту деревьев и цветов, за встречи с праведно настроенными людьми, за Божественную литургию, за хлеб насущный, за возможность служить Ему со страхом и радоваться с трепетом.

А разве не болезнь – критическое отношение к церковной действительности, желание находить везде и всюду исключительно недостатки, раздувая их в собственном воображении и утраивая плод своих фантазий через резкое, очерняющее ближних слово?

Духовной болезнью является равнодушие христианской души к судьбам человеческим, к судьбе Отечества, нездоровая замкнутость, которая называется у специалистов «эскапизм», стремление убежать от мира, спрятав голову в песок собственных мыслей, как это делают страусы в пустыне, при виде опасности. Христианину нужно, с Божией помощью, обретать гармонию между внутренней жизнью и внешним служением, избегая философии премудрого пескаря, а вместе с тем опасаясь того, о чем предупреждает поговорка: «Дурная голова ногам покоя не дает».

– Что такое молитва? Каковы, по вашему мнению, причины охлаждения к молитве, равнодушия к духовной жизни?

– Молитва – это дыхание жизни, живая вода для христианской души. Молитва – единственная нить, соединяющая землю и небо, связующая человека с Богом. Молитва – это тот духовный кислород, лишившись которого, душа, сама по себе неуничтожимая, лишается истиной жизни и входит в состояние умирания, страдания, вечной смерти. Молитва, живущая в человеке, свидетельствует о мере его здоровья или нездоровья. Молитва неким образом говорит о присутствии в человеке благодати Господней. Потеряна молитва, оставлена в пренебрежении, совершенно забыта, изжита – стало быть, и самая душа вышла из области света и обретается в сумерках, если не во тьме кромешной. Позыв к молитве, жажда покаянного молитвенного делания, стремления водворить молитву в уме и в сердце – верный признак жизненной духовной силы человека. Через молитву мы приобщаемся всех существенных для нас благ, подобно тому, как шахтер, опустившись в штольню или в шахту, только этим путем получает доступ к недрам, полезным ископаемым – драгоценным минералам и камням, сокрытым в толще земли. Молитва – существенное делание бессмертного человеческого духа. Преуспеяние в молитве говорит о нравственной зрелости и духовной силе человека. Небрежение же и забвение молитвы – проводник всех страстей и грехов, которые являются причиной вечной гибели в вечности.

Что является главной причиной охлаждения к молитве? Думаю, что для кого-то такой причиной является неправильное, неосновательное суждение о молитве, непонимание того, насколько она важна для нашего спасения, ибо молитва является мостом, соединяющим нас с вечностью. Иной много читает, много знает, однако небрежет о молитве, поэтому он должен винить себя в присущем всем нам легкомыслии и непостоянстве, неблагоразумии, неумении встроить в свой жизненный ритм, в свое дневное расписание молитву. Сегодня, как раз, я подумал о той альтернативе, которая предлагается каждому христианину: научишься молиться, приобретешь в ней благой навык, сделаешь ее своей собственностью, спутницей, крыльями души – будешь здрав, весел, благополучен, благоуспешен, проживешь земную жизнь славно и наследуешь вечную милость Господа.

А если молитва покажется тебе несущественной малостью, если ты не уразумеешь, что молитва является главным жизненным лекарством души и тела человека, главным ресурсом, с помощью которого мы восполняем недостающие нам силы? Что же тогда? Придется тебе пригоршнями глотать разноцветные таблетки, прописанные аллопатами, то есть найти другой источник зависимости – привязаться к вещественному началу, служащему, как многие думают, подкреплением для нашей немощной природы.

Итак, избежать охлаждения в молитвенной жизни легко тому, кто уразумел, что молитвенное правило есть лекарство, без которого твой организм просто не выдержит борьбы с многочисленными духовными вирусами. Может быть, больной без особенного восторга принимает прописанные ему специалистом лекарства, однако он смирился с необходимостью делать это, ибо здоровье дороже: никто не хочет пребывать неисцельно больным. А опыт показывает, что без нужного лекарства жизнь не в радость, а в тягость. Вот почему сознательный и разумный христианин не даст себе глупых поблажек, не будет придумывать тысячи извинений, оправдывая собственные непостоянство и безалаберность в отношении молитвенного правила. Он будет искать любой возможности выполнить его, не ради галочки, не ради проформы и даже не ради стыда пред духовником, но по осознанию внутренней потребности в нем на основании опыта, который проверяет всякую теорию.

Прочитанное с возможным вниманием малое молитвенное правило производит чудесное изменение в христианской душе, которая, молясь, пьет благодать так, как пчела, сев на цветок, насыщается природным нектаром. Чтение молитвенного правила изменяет образ мыслей и чувствований человека, избавляет от навязчивых худых помыслов, ослабляет действие борющих нас господствующих страстей, преимущественно гордости, похоти, и гнева. Молитвенное правило дарует христианину крылья, посредством которых он перелетает через все замаскированные врагом нашего спасения силки, рвы, ямы и западни, перелетает тот участок житейского бурного моря, который объемлет и топит христианина, чуждого молитвы в нынешний, наступивший день.

Охлаждает тягу к молитве переедание. И я назвал бы опытностью в духовной жизни, искусством умение вкушать, как учит нас преподобный Серафим, понемногу, но почаще, если есть такая потребность. По существу, всякая страсть, которой мы даем над собой преобладание, сковывает сердце железным  обручем, погашая тягу к духовному. Дашь ли волю гневу и раздражительности, будешь ли упиваться нечистыми помыслами и представлениями, привяжешься ли к земным скоропреходящим благам, начнешь ли мнить о себе высоко, превозносясь над окружающими ­– все указанные греховные мотивы и расположения имеют свойство угашать небесный огонь молитвы, искрящийся в глубинах человеческого духа.

Возбуждается молитвенная тяга через врачевание покаянием. Всякий раз, когда с исповеди уходишь облегченным, оставляя за спиной недельные согрешения, душа, глубоко и свободно вздыхая, ощущает в себе некую сокровенную теплоту, молитву, слагающуюся без усилий с нашей стороны в единое прошение, хвалу или покаянный вопль пред Богом.

Равнодушие к духовной жизни – признак омертвения сердца. Мне как священнику приходится наблюдать особенно тяжкое воздействие на душу не освященных Церковью плотских союзов. Куда только девается эта ревность по Боге, пылкость души, страх за собственную участь, стремление очищать сердце у христианина, вопреки благословению Церкви связавшего себя узами внецерковного брака? Действительно, «в сообщающихся сосудах уровень жидкости одинаковый» – вот почему пастыри должны быть очень внимательны к  молодежи, дабы она вступала на путь семейной жизни в соответствии с канонами и правилами Матери-Церкви, освящающей главные вехи нашего бытия.

– Что бы вы могли посоветовать из личного опыта для воспитания в себе отвращения к лени, для желания трудиться, любви к благочестию?

– Положа руку на сердце, я мог бы сказать так: «Уважаемые читатели сайта, внимательно изучите опыт моей жизни и делайте все противоположное тому, что открылось вашему взору и наблюдению». Я могу учить благонамеренных читателей только от противного. Однако, признаюсь, что не люблю матушку-лень, может быть,  потому, что она пожинала обильный урожай на пажитях моего сердца в годы юности и студенчества. Лень, как и пьянство, часто являются симптомами более тяжелого духовного заболевания. Лень всегда говорит о тайном присутствии в душе уныния. А уныние обволакивает наше сознание и расслабляет волю, будучи причиной каких-то сделанных ранее ошибок или недостатка рассудительности, помогающей твердо шествовать по жизненной стезе.

И все-таки, раз у священника просят советов, почерпнутых из собственной жизни, с удовольствием их дам.

«Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня» – мудрая пословица, следование которой возбуждает в человеке жизненную энергию, бодрость, как говорили в старину, активную жизненную позицию.

Если хочешь, чтобы завтрашний день был прожит во славу Божию, если надеешься завтра во всем получить Божие содействие и благословение, постарайся прожить нынешний день достойно и завершить его на мажорной ноте. После учебных занятий или земных трудов не спеши заваливаться на диван, но излей сердце свое пред Господом, хотя бы в краткой, но сердечной молитве испроси прощения за сделанные тобою ошибки и поверь Богу нужды твоей души. Насытив сердце молитвой, со вниманием прочитав вечернее правило, ты отойдешь ко сну победителем.

«Глаза боятся, а руки делают». Часто мы ленимся потому, что не решаемся приступить к запущенным трудам. Бог не требует от нас многого. Начни с малого – и Он восполнит твои силы и чудесным образом поможет тебе, видя твой малый кропотливый ежедневный труд.

Один из самых благодатных трудов заключается в выстраивании правильных взаимоотношений с ближними. Ленивым я называю того человека, который не хочет трудиться над собой, принося окружающих в жертву собственному нестроению. Самый короткий путь к Богу – это малый труд любви в отношении окружающих тебя. Удивляюсь мудрости всем известной песенки: «С голубого ручейка начинается река, ну а дружба начинается с улыбки». Действительно, для того чтобы вкусить сладость любви к ближнему, для того чтобы приобщиться к этой «сладостной боли», как называет старец Паисий высоту деятельного милосердия и глубину участия в жизни другого человека, нужен малый труд любви. Преодолеть равнодушие к собеседнику, вытеснить из души тайную неприязнь к каким-то отрицательным качествам ближнего, проявить  минимум заинтересованности в том, чтобы не перебить обращенный к тебе монолог. Следующей ступенью является готовность посочувствовать, воздохнуть, улыбнуться чужой  радости и поскорбеть чужой печали. Бог, видя такие малые труды, совершаемые, впрочем, с постоянством (ведь постоянство – главное условие духовного преуспеяния), расширит пределы человеческого сердца, откроет в нем неведомые человеку ресурсы и резервы. И когда мы поймем, что наше сердце способно вместить всех, и от того ему не становится теснее, когда мы поймем, что в награду за восприятие человеческой боли Сам Бог благодатью опочивает в простом и ничего не значащим человеке, умащая его душу чистотой, мудростью, смирением, кротостью, миром, радостью и любовью, – тогда душа, возгоревшись к трудам служения ближним, не найдет сытости во всегдашнем подвиге милосердия, ставшем внутренней потребностью нашего духа.           

Относительно благочестия нужно сказать еще несколько слов. Благочестием мы называем жизнь по вере. Благочестие – это совокупность всех добрых обыкновений, привычек и правил, употребляемых нами для поклонения Отцу в духе и истине. Благочестием мы обыкновенно называем выполнение всех церковных уставов и предписаний, освящающих наше бытие. Христианин должен находить в благочестии вкус так же, как скрипач-виртуоз – в игре на старинной скрипке, сделанной руками древнего мастера, или как стеклодув, который, пользуясь своей трубочкой и дыханием, изготовляет чудесные по форме и радующие взор произведения из стекла. Найти вкус в благочестии – значит избегать небрежения, поспешности, тяготы, ленцы в отношении осенения себя крестом, свершения земного поклона, благоговейного вхождения в храм, стояния пред святой иконой, а особенно внутреннего подвига – внимательного произнесения молитвы, прилагания к молитве не только ума, но и сердца, говения, то есть молитвы и с ней соединенного поста пред принятием святых Христовых животворящих тайн.

Благочестие проявляется и в том, какую одежду мы носим, и как, желая угодить Богу, избегаем всякого соблазна в отношении ближнего. Благочестие заключается, безусловно, и в устроении собственного жилища, где все должно быть свято, возвышенно, призвано устремлять наши мысли и чувства к Богу. В этом-то самом благочестии мы должны быть знатоками, дабы с великой радостью и готовностью выполнять все предписанное Церковью. Как учит нас преподобный Серафим, говоря, что для сердца христианина все должно быть любезно, что  приняла и облобызала святая Церковь.