«Большая книга» отметила литературу вчерашнего дня

Литературная премия «Большая книга» вынесла свой очередной годовой вердикт. Где-то день информация о нём провисит в новостных лентах, некоторое непродолжительное время его пообсуждают в литсообществе на предмет: почему не дали одним, а обделили других. Ну и потом достаточно быстро забудут, потому как какое-либо мало-мальски значение он для современного литературного процесса не имеет. Распределение же премиального фонда в литературе отношения имеет немного.

Но оставит этот непродуктивный разговор из разряда: почему дали этому, а этому не дали. Посмотрим кому дали. Первую премию получил Даниил Гранин, имя которого в конце 80-х-начале 90-х гремело зубром по стране. В последнее время его имя широкой общественностью подзабылось, сам он писал все больше мемуарное, автобиографической, чем собственно и является его книга «Мой лейтенант». По большому счету его награждение – это эхо «Русского Букера» прошлого года, когда книгой десятилетия стало произведение почившего Александра Чудакова «Ложится мгла на старые ступени». И автор во всех отношениях очарователен и замечателен, и текст вполне себе милый, но никак это не лучшие романы и не большие книги. Произведение Чудакова после публикации в «Знамени» в 2000 году уже практически никто не вспоминал, рискую предположить, что и роман Гранина после того как схлынет поток тиража с лейблом «Большой книги», будет представлять интерес для исследователей и специалистов гранинского творчества. Хотя возможно, такая премиальная запись мыслится необходимой для последующего присвоения звания «классик», кто знает…

Вторая премия – авторитетным в литсообществе Александру Кабакову и Евгению Попову за воспоминания о Василии Аксенове. Дело в том, что написали ее люди хорошие и славные, да и Аксенов у нас сейчас фигура (сейчас в меня полетят гневные стрелы), которую усиленными темпами делают безусловным современным классиком, хотя на самом деле вопрос этот далеко не безусловный… Такая вот игра в классики, как и в случае с Граниным. В этом процессе продвижения имени второе место вполне закономерно. Первую было бы не политично, все-таки там был Дмитрий Быков и его «Пастернак», да Павел Басинский с «Бегством из рая», поэтому во избежание ненужных сравнений…

К третьему месту «Женщина Лазаря» Марины Степновой – вопросов нет, хотя эта книга вполне могла бы стать и второй. К слову сказать, за Степнову я болел.

Если убрать в сторону непродуктивные рассуждения, которые возникают после любого финала: своим хорошим людям – хорошие деньги и прекратить вычленять всяческие подковерные пиар-стратегии, в выборе жюри «Большой книги» можно увидеть четкую закономерность. Во-первых, две первые книги, если говорить без обиняков, не предназначены для широкого круга читателей. Чтобы не говорилось, но это внутрицеховой продукт, который там и останется. Во-вторых, время действия всех трех книг не наши дни, а история с примесью автобиографичности, мемуарно-биографическая, выдуманная. Это история второй половины 20-го века, начиная с Великой войны (чуть дальше заглядывает Степнова). Само по себе, конечно же, обращение к историческому контексту – это вовсе даже и не плохо, но когда это входит в систему, то очень напоминание процесс форматирования литературы под позу того самого страуса, изучающего содержимое песочных глубин.

Одно время писателей-реалистов упрекали, что у них действует вовсе не выдуманный герой, а они сами гуляют по страницам своих произведений, мол, не способны на выдумку, фантазию, не готовы создавать новые миры. Но вот теперь новой волной пошел крен в мемуаристику, биографизм, воспоминания. Вовремя спохватился «Нацбест», который перестал принимать к конкурсу биографии, но только он один. Но какое отношение мемуары имеют к большой книге?

Даже при всей моей симпатии к книге Степновой, но троица победителей премии в этом году отлично иллюстрирует литературу вчерашнего дня, стремящуюся к самолокализации, к форматированию под свои стандарты недавней истории, к замыканию в своей цеховой кастовости. Так уже было в девяностые годы, когда литераторы захлебнулись в потоке неведомых им событий, новых реалий и укрылись в своем футляре, перестав отвечать на запросы времени и людей. Когда литература попряталась по своим каморкам, чердакам, потеряв читателя и нивелировав свое значение в обществе до полумаргинальной среды.

«Большая книга» в этом году показала игру в прятки, игру на подобиях с настоящей литературой, но вовсе не литературу открытую миру и жаждущую вхождению в мир. Чтобы выбрать что-то иное, нужна смелость. Смелость в нашем литсообществе, которое зачастую, особенно в таких решениях, напоминает унылую богадельню, в большом дефиците.