Ждать ли финала? Часть 1

Легко ли быть подростком? Подростковые неврозы, депрессии, алкоголизм, наркомания, венерические болезни, аборты, социальная дезадаптация, травля, проблемы пищевого поведения, суициды и многое другое — реальные и нередкие угрозы нашего времени. Что к этому ведёт? Какой выход есть из, казалось бы, тупика? Об этом рассуждают врач-психиатр, психотерапевт Константин Ольховой и педагог, специалист по возрастной психологии Марина Попова.

Вступление

Поводом к написанию этой статьи послужил появившейся в одном из СМИ материал, посвящённый подростковым суицидам, который вызвал шквал эмоциональных реакций в СМИ и социальных сетях. Горячо и страстно рассказывается там о «детях из благополучных семей», попадающих под влияние «зомбирующих интернет-сообществ». Статья получилась драматичная и страшная. Вот только за конспирологией как-то замазалась реальность.

А реальность — страшнее. В данной статье мы не будем называть конкретные имена, не будем говорить об ужасах суицида, мы даже не будем приводить статистику (её легко найти в открытых источниках). Мы попробуем рассмотреть то, что обычно не попадает в новостные ленты.

Эту статью мы адресуем в первую очередь родителям подростков. Но думаем, что она будет полезна и всем, кто с ними работает, кто так или иначе с ним пересекается. А также родителям детей другого возраста, и даже будущим родителям. Думаем, что она может быть небезынтересной и самим подросткам.

Проблематика

Суицид — не самостоятельная проблема. В международной классификации болезней нет «болезни суицида». Это лишь финал «драмы», первые действия которой разворачиваются за «опущенным занавесом». Финал, который видят зрители. Попробуем рассмотреть то, что происходит за занавесом.

Самоубийство рассматривается как преднамеренное лишение себя жизни. Некоторые специалисты утверждают, что к этому определению надо добавить слово «добровольное». Но насколько добровольно лишает себя жизни человек? Многие врачи-психиатры (и мы согласны с ними) стоят на том, что взрослый человек в состоянии психического здоровья не способен совершить самоубийство (отдельно стоит вопрос о самоубийствах культурно обусловленных, как, например, у японских самураев, но данный вопрос здесь рассматривать не будем). Это не обязательно классическая психическая болезнь. Речь может идти об астено-депрессивном состоянии при долгой болезни или после тяжёлой операции, об острой аффективной реакции, о фазе острого горя, да и о многом другом. Но в каждом из этих случаев мы можем говорить о том, что на момент совершения суицида человек не находился в состоянии психического здоровья.

Несколько иной будет ситуация, когда мы говорим о подростках. В психике подростков есть многое, что, являясь для них возрастной нормой, рассматривалось бы у взрослого человека, как болезненность.

Важным аспектом является то, что подростки не осознают феномен смерти как завершение собственного существования в этом мире. Не осознают необратимости смерти (просто задумайтесь, почему водителем общественного транспорта можно стать лишь в 21 год (именно в это время полностью заканчивается пубертат), а вот в армию, наоборот, призывают в 18).

Именно поэтому самоубийство рассматривается подростками как выход. Выход из тяжёлой «безвыходной» ситуации. Не выход «в никуда», не «завершение жизни», а именно «переход» из безвыходного состояния куда-то ещё.

На это накладывается и общая «трудность» подросткового возраста: бурные процессы изменения собственного тела, «непонятные» изменения психики, обусловленные изменениями в нервной, гормональной и иммунной системе. Всё это снижает общую психическую сопротивляемость подростка. Реакция эмансипации (об этом подробнее будет ниже) отдаляет подростка от родителей, да и от взрослых вообще, оставляя его наедине со своими проблемами. Реакция же группировки, наоборот, резко повышает зависимость от мнения ровесников своей (реальной или виртуальной) группы.

Что же внутри?

Мы получаем очень сложную картину:

Защищённый (любовью к родителям и учителю, верой во взрослых, доверием к миру, обусловленным тем, что ребёнок относительно закрыт от окружающего мира возрастной стабильностью своей психики и физиологии) ребёнок превращается в подростка. Он начинает замечать то, чего раньше не видел. Что родители могут врать и быть равнодушными. Что учителя могут говорить глупости. Что закадычный друг может посмеяться над ним с другими. Что девочки и мальчики — существа с разных планет. Он начинает видеть, что мир не так уж уютно и справедливо устроен.

Его развивающаяся душа начинает испытывать различные чувства. Ребёнок (а подросток, как ни крути, остаётся ребёнком) взрослеет, и чувства и эмоции тоже «взрослеют»: они становятся ярче, сильнее, напряжённее и (что очень важно) сложнее.

В его организме происходит огромное количество изменений. Кости, связки и мышцы растут быстрее, чем нервная система научается ими управлять. Эндокринная система претерпевает огромные изменения (и это не только про половые гормоны). Как следствие, подросток легко устаёт и быстро истощается. Но при этом внутри подростка возникает огромное количество энергии.

Отношения со взрослыми тоже меняются

Подросток перестаёт испытывать ко взрослым прежнее доверие. Начинает видеть огромное количество минусов, отрицательных черт в характере и поведении взрослого. Начинает критиковать своих родителей, отказываться априори принимать их позицию и точку зрения. При этом он хочет доказать, что он уже сам взрослый. Он хочет уважения и признания, он хочет, чтобы с его мнением считались. Чтобы доверяли его самостоятельности и доверяли ему важные дела.

Надо чётко понимать, что это не скверный характер, не капризы. Это биологически обусловленная реакция эмансипации. Подросток должен «порвать пуповину», отделиться от родителей для подготовки к самостоятельной жизни. На это работает не только психика, но и физиология: детская округлость тела и черт лица (которая придаёт такую очаровательность малышам и человека, и животных) сменяется подростковой угловатостью и диспропорциональностью, слабый детский запах сменяется режущим нос гормональным запахом подросткового пота. Всё направлено на сегрегацию — отделение от родителей.

При этом взрослые, порой сами того не замечая, тоже меняют своё отношение к ребёнку. Они начинают ждать самостоятельности и ответственности. Но обычно не распространяют их дальше бытовых проблем («уже большой» подросток должен мыть за собой посуду, следить за одеждой, не разбрасывать мусор, хорошо учиться и т.д. и т.п.). Они часто теряют внимание к делам ребёнка, не умея начать разговор о его внутренней жизни, которой стало очень много, зная только, как говорить об уроках и оценках.

Подросток оказывается в ситуации, в которой никто ему не может помочь. Новые по силе чувства и эмоции захлестывают его. Он, сталкиваясь с ними, часто не знает, как их пережить, переработать, справиться с ними. Как облегчить острую боль от соприкосновения с миром, как справиться с разрывающей радостью переживания бытия. Что делать с тем новым, что живёт в теле, что делать с новым пониманием, куда дать ту энергию, которая бурлит внутри. При этом он понимает, что это его личное, с этим не всегда придешь к взрослому, занятому вещами в шкафу, оценками и прочей мелкой суетой. Тем более что доверие уже утрачено. Все ведь считают его маленьким, наивным, ленивым, лоботрясом, висящим на шее. Дети рано начинают видеть, что их считают маленькими и наивными, долго носят это в себе без всяких проблем, но в подростковом возрасте это вдруг взрывается. Одна из любимых подростковых фраз – «меня бесит». Они отталкивают таких взрослых за свои границы. Да, это время выстраивания и очерчивания своих границ. Это Я, а это не Я; это имеет ко мне отношение, а это — нет; это приемлемо, а это – нет. В этом возрасте маленький домашний мир расширяется. Он много думает о мире, о жизни, о космосе во всех смыслах. О бесчисленных мирах как физических, так и духовных, о том, заканчивается ли жизнь за порогом физического тела, и что там, за этим порогом, что за пределами планеты. Недетские вопросы! Вот только взрослые чаще всего избегают на них отвечать себе и тем более детям. Им кажется, что это все глупости, мы переболели, и детки наши, сытые и довольные, переболеют, у них перспектив больше, чем у нас. И к кому зреющей душе прийти с этими вопросами? Любовь, ненависть, дружба, телесные отношения, мир, душа, Бог. Кто из взрослых готов говорить с ребенком об этом не формально по обязанности, а честно, открыто, без тайн, экивоков и политесов. Он может либо обсуждать это с друзьями, но опыт у ровесников не велик, либо, если повезёт, он встретит взрослого, который поговорит честно, выслушает, поделится своими размышлениями, может, посоветует, попытается понять что-то.

Но может случиться, что его подберет негодяй, который воспользуется драматикой возраста в своих целях. Наркотики, секта, психопат, криминальный авторитет, клуб деструктивных игр и поступков.

Если такое всё же случилось:

• Попробуйте наладить контакт с ребёнком;
• Пересмотрите вдоль и поперёк свои отношения с ним: что вы (не он — вы) делаете не так, что вы (вы!) ему говорите, что вы ждёте, как вы воспринимаете его («маленький ребёнок»? «лентяй»? «дармоед»?..);
• Попробуйте понять, чем он живёт, что его волнует;
• Пересмотрите требования (от требования делать уроки, прятать одежду в шкаф, до требований закончить музыкальную школу, заниматься математикой для будущей карьеры, перестать встречаться с «Катей»/«Мишей», быть лучшим), которые вы ему выдвигаете. Так ли важно всё это, по сравнению с Вечностью (мы сейчас не шутим!);
• Перестаньте бесконечно предъявлять ему претензии;
• Начните сами задаваться вопросами мирового масштаба и найдите на них ответы заново;
• Начните с ним говорить (не об учёбе, успеваемости, поступлении);
• Не бойтесь рассказывать о своих размышлениях (тех давних подростковых и нынешних, что вас волновало и что волнует). Дайте возможность ответить и выслушайте его ответ. Он имеет, что сказать на эту тему! Он уже не дитя.
• Будьте искренни и заинтересованы;
• Примите личность своего ребёнка такой, как есть. Даже если вы его себе представляли, мечтали, ожидали совсем другим;
• Не говорите: «Глупости, это всё пройдёт!» Это БОЛИТ СЕЙЧАС! Он сейчас не знает, как с этим справиться. Его эмоции сейчас раздирают его на части. Попробуйте посочувствовать, понять его боль. Скажите ему, что его боль достойна уважения и соучастия. Попробуйте поискать выход, возможность справиться вместе. Расскажите, как сами справлялись (ведь у каждого есть или была своя боль).
• Восстановив контакт с ребёнком — не бросайте его. Попробуйте отыскать и ненавязчиво предложить ему какое-то на самом деле важное и серьёзное дело, в котором он мог бы принести настоящую пользу (спасение животных, восстановление старинных зданий, раздельный сбор мусора и многое другое). Что-то, что волнует именно его!
• Прямыми словами объясните, что если он уйдёт из этого мира, больно будет очень многим людям, вам в первую очередь. Что смерть никогда не является единственным выходом, что конструктивный выход есть всегда.
• Если вы предпочитаете остаться при своих принципах и при своих убеждениях относительно собственного ребёнка, не удивляйтесь, если он всё же решится уйти. И не говорите, что вы сделали для него всё. Вы не сделали ничего.
• На одной чаше весов ваши «принципы», на другой — ваш ребёнок.

Внимание!

Мы вовсе не стремимся нагнетать ужас. Абсолютное большинство подростков не совершат суицид (завершённых суицидов у подростков — сотые процента, суицидальных попыток — десятые). Но суицид — не единственная опасность. Неврозы, депрессии, бродяжничество, алкоголизм, наркомания, делинквентное и девиантное поведение, подростковый промискуитет, венерические болезни, аборты, социальная дезадаптация, позиция изгоя в коллективе, буллинг, проблемы пищевого поведения — реальные и нередкие угрозы нашего времени. И всё, сказанное выше, относится и к ним тоже.