Соединить просящего и просимого

Большой город – это большие вызовы и возможности. Как себя ощущают православные москвичи, с какими проблемами сталкиваются, как в их решении помогает город и Церковь? Наш собеседник отец Михаил Потокин – председатель комиссии по социальному служению при Епархиальном совете города Москвы.

В первой части интервью мы расскажем о личной инициативе и свободе в Церкви, о строительстве храмов, о новом подходе и социальном служении. Вторая часть полностью посвящена социальной работе и опыту взаимодействия Церкви и Москвы.

Прогуливаясь по центру Москвы, нетрудно заметить, как ремонтируют храмы, вокруг сажают деревья, обустраивают скверы и детские площадки. А на окраинах многоэтажный пейзаж разбавляют золотые купола каменных церквей. Мы поговорили с отцом Михаилом Потокиным о жизни в большом городе, о программе «200 храмов», обсудили инициативность прихожан и свободу слова, мотивацию помогать ближнему, и узнали о подходе Церкви в деле социального служения.

Протоиерей Михаил Потокин

Спокойствие молитвенное и суета сует

– В Москву периодически привозят христианские святыни. Многочасовые очереди – необычное явление для столицы?

– Я вижу, что с годами число людей, которые приходят поклониться святыням, увеличивается. Помню, когда обрели мощи преподобного Серафима Саровского – их несли в Елоховский собор. Это было для Москвы удивительным явлением. Тогда людей было немного. Они почти все поместились в соборе. Я, правда, не поместился (смеется). В 1990-е годы было попроще: информации мало, многие приходы тогда еще не открылись. А сейчас это десятки, сотни тысяч человек. Масштаб другой, и мы должны по-другому к этому относиться.

– Вы имеете в виду организацию таких мероприятий?

– Я сам как-то дежурил от Церкви на таком событии. Считаю, что в Москве это проходит на высоком уровне: есть взаимодействие и понимание того, что это нужно людям. Многие москвичи приходят, кто-то приезжает из других регионов. Значит, мы как-то должны сделать, чтобы люди без «нервов», без инцидентов, без давки могли подойти, спокойно помолиться, приложиться к святыням. Слава Богу, что власти города помогают, участвуют, организуют движение, питание. Дежурят МЧС, «скорая», помогают добровольцы – все работают вместе, это показывает единение. Ведь не только те, кто пришел приложиться к святыне, получают что-то, но и те, кто это организует. Чиновники, кстати, тоже приходят, многие инкогнито, как частные, а не официальные лица: молятся, прикладываются. И я согласен с этим – это личное дело.

Стало труднее найти время, чтобы посетить храм, люди перегружены работой

– Очередь к святыне – всегда особенное дело: паломничество. А как вообще ощущают себя ваши прихожане в мегаполисе – тут же ритм далек от монастырского?

– Большинство прихожан – москвичи, к ритму города привыкли. Другое дело – стало труднее найти время, чтобы посетить храм, потому что люди перегружены работой: по 9 и более часов в день. На дорогу домой уходит много времени. Еще одна проблема – большинство людей живет на окраинах, а большинство храмов располагается в центре. Это исторические здания, которые были возвращены Церкви. Получается, в будни – времени нет. В выходные путешествие в центр тоже требует времени и сил. Замечу, многие прихожане – пожилые, есть семьи с детьми, инвалиды. В 2011-м году Патриарх Кирилл и Правительство Москвы и запустили программу строительства храмов шаговой доступности^[1] – церкви стали строить в спальных районах Москвы. Программа активно работает и сейчас.

– Новые храмы заполнены?

– Я не знаю ни одного храма, который был бы построен по этой программе и не заполнялся. Когда церковь рядом с домом – это, конечно, удобно. Теперь поток верующих в основном едет не в центр, а распределяется по спальным районам. Хотя понятно, что в будние дни, опять же, дети учатся, взрослые работают.

Активный прихожанин

– Храм построен. А что дальше: Москва участвует в решении хозяйственных вопросов?

– Это участие очень большое. Во-первых, это благоустройство территории: детские площадки, дорожки, ограды, озеленение. Работы разные – все зависит от возможностей прихода и управы. Во-вторых, большинство храмов – исторические, памятники архитектуры. Это значит, что мы не можем просто делать то, что хотим. Нужен согласованный проект, надо учесть много тонкостей, ремонтные работы должны делать квалифицированные люди. Все это дорого и требует согласований, которые Церковь не всегда может провести. Поэтому город часто берет на себя не только работы, но и проектировку, и согласование проекта.

– Зачем город это делает, ведь храмы принадлежат Церкви?

– Власти понимают, что прихожане – они же горожане. Поэтому город тут открыт, помогает, и спасибо, что находит такую возможность. Когда есть красивая, убранная территория, детская площадка, удобный подход, рядом остановка общественного транспорта – это хорошо для жителей, тем более что храм посещает много пожилых, с детьми, с колясками, инвалидов.

– Получается, люди разные, потребности – тоже. Церковь, начальство учитывает мнение прихожан, например, по вопросам благоустройства храма или организации жизни прихода?

– Инициатива часто идет от прихожан – в этом есть свобода самовыражения. И, конечно, их мнение учитывается. Можно просто прийти и сказать: «Я хочу поговорить с настоятелем», не объясняя причин, – и он примет. Кроме личного общения, есть опосредованное – через актив. Это группа активных прихожан, которые помогают в богослужении, в храме, заботятся о территории. Бывает, люди стесняются подойти к священнику, жалуются другим – через актив священник охватывает большинство просьб прихожан, а не только частные мнения.

Но, мне кажется, личная – это лучшая форма общения: так человек может наиболее полно выразить свое мнение. Если священник понимает, что это не подходит, он должен объяснить, а не просто отказать человеку. А если все сложилось, можно и самому принять участие в реализации своего проекта.

Прихожане могут принимать участие во всем, что не касается основ веры

– Какие темы могут «поднимать» прихожане?

– Прихожане могут принимать участие во всем, что не касается основ веры. Это вопросы, связанные с хозяйством храма, социального служения, катехизации, расписанием служб. Например, служить можно ночью, утром, можно служить две службы. По хозяйственным вопросам: ремонт здания, приобретение икон, роспись – если бы прихожане не участвовали, не помогали в решении хозяйственных вопросов, священник сам бы не справился. С активом я периодически обсуждаю все эти темы: одна голова хорошо, а несколько – лучше. Что касается основ веры, канонических вопросов, богослужения, Устава – ни прихожанин, ни священник, ни Патриарх не могут это решать. Только вся Церковь вместе – на Соборе.

– При храмах открываются воскресные школы, спортивные секции, кружки по интересам, психологические и языковые курсы. Насколько востребована эта активность?

– Желающих много. Такая активность – в каждом приходе, а их в Москве – более 400. Причем для каждого возраста что-то найдется. У нас языки учат, есть спорт, живопись, бисероплетение, иконопись, богословские кружки, пение церковное. Любительские хоры очень популярны. Люди могут не просто петь, но и участвовать в богослужении.

– «Нецерковные» люди могут посещать эти занятия?

– Да. И в моем храме есть люди, которые на службу не ходят, а кружки посещают. Мы открыты для всех.

Социальное служение

У человека есть потребность выразить свою веру в делах любви

– Традиционно храмы – центры просвещения, но еще в Церкви есть социальная стратегия, которую реализует каждый приход. Почему для православных важно социальное служение?

– Есть два качества духовой жизни. Первое – вера: то, что человек обрел Бога, он Его встретил, свою жизнь связывает с Богом. А второе – дела, которые он делает. Апостол говорит, что «вера без дел – мертва» (Иак. 2, 26). Но и дел без веры недостаточно. Есть такая фраза: «вера, действующая любовью». У человека есть потребность выразить свою веру в делах любви. И одно из этих дел – дело милосердия. Это один из важнейших способов выражения веры и служения Богу и ближнему.

Сейчас многие хотят участвовать в жизни Церкви, а участвовать в службе – петь, читать – не все могут. Но богослужение не заканчивается храмом и молитвами. Для многих прихожан богослужение – это служение ближнему через дела милосердия. Вообще говоря, богослужением может быть вся жизнь человека.

Человек, который вверяет себя Богу, – воин Христов

– Есть люди нецерковные, которые тоже служат ближнему, – те же волонтеры. Они делают это от избытка свободного времени?

– Свободного времени сейчас у всех мало. Вопрос в том, кто верит, а кто – нет. Я вам могу такой пример привести: родители дали денег, и вы раздали их нищим. И вы можете думать, что раздали ваши собственные деньги, но они были вам даны. Для верующего источник добра в человеке – Бог, а не сам человек. И это наша антропология, природа. Бог вдохнул дух в человека, ему была дана свобода и многое другое, в том числе способность делать добрые дела. Для христианина – это дар Божий. А еще это сослужение Богу, участие в Его служении, в Его общем попечении о мире. Человек, который вверяет себя Богу, – воин Христов. Для человека неверующего – это его личная инициатива, не связанная ни с кем, только с его желанием, потребностью в добрых делах, он делает это от себя. В чем тут опасность? Часто добрые дела ведут человека к тщеславию. Это, конечно, не значит, что всякий, кто делает доброе дело, склонен к тщеславию, но для человека верующего тщеславие еще хуже, чем если никаких добрых дел не делать.

– Есть мнение, что «социалка» – это функция государства, но не Церкви. Что вы об этом думаете?

– Функция – это что-то обязательное, то, что мы регламентируем. Как функция – это действительно дело государства, но как движение сердца – традиционное дело Церкви. Еще у апостолов была общая казна, из которой они помогали нищим. Сейчас пожертвования, которые принимает Церковь, направляются на различные служения, в том числе на социальное. Люди помогают не только деньгами, при этом мы не обязываем прихожан оказывать помощь. Когда человек говорит: «Я хочу помочь» – это не функция, а свободное желание сделать что-то для ближнего. Мы ему отвечаем: «Посмотри, будут ли у тебя силы. У тебя работа, семья». Если человек отвечает: «Да, я все рассчитал. У меня хватит времени», – то мы благословляем.

– И как работает эта система помощи?

– Церковь лишь организует помощь. В каждом приходе Москвы есть социальные работники, которые помогают соединить тех, кто хочет помочь, с теми, кто в этой помощи нуждается. И те, и другие – ищут встречи. И если просящий и просимый встречаются, то один другому служит, и через это получается служение церковное. «Формат» этой встречи может быть разным – от личных историй до организованной масштабной помощи. Например, одинокую бабушку в моем приходе опекают ее соседи. Есть городские проекты, в которых мы участвуем, например, посещаем социальные учреждения, приглашаем туда добровольцев из Церкви, как мы говорим, «окормляем». В некоторых учреждениях есть храмы. Есть православная служба помощи «Милосердие», https://miloserdie.help/projects/. Всего по стране – более 4000 церковных социальных служб и инициатив: http://www.diaconia.ru/statistic.

Чем больше будет разной помощи – тем больше людей ее получат

– Вы видите отличия в работе церковных, светских и государственных служб помощи?

– Мы менее формализованы: меньше бумаг, не связаны бюджетом – законом. В светской практике тот же соцработник оказывает перечень услуг, за который государство платит. Мы можем выходить из этого перечня.

Много таких вопросов по медицине. Вдруг потребовалась крупная сумма денег, а человеку некогда узнать, объяснить, подать документы. Люди обращаются в службу «Милосердие» и просто в Церковь – за сбором средств на операцию, лечение за рубежом. И тут мы тоже сотрудничаем с государством, с городскими властями – в части случаев можно сделать операцию в России, но человек просто не знает об этом. Тогда мы помогаем оформить бумаги, чтобы он, например, попал в квоту. Когда операция только платная, «Милосердие» подключается – на сайте можно найти список людей, кому нужна помощь на дорогостоящую операцию.

Еще зачастую у нас есть преимущество в скорости. Мы можем во время службы сказать: у нас беда, помогите, – и люди всегда откликнутся. У одной бабушки-прихожанки случился пожар. Пока компенсация, пока ремонт – как жить без мебели? Прихожане за два дня собрали мебель. Другой случай: «У меня коляска сломалась – сегодня нужна: завтра с детьми идти гулять, а денег нет», и так далее.

Всего предусмотреть нельзя. В жизни всегда есть трудные ситуации, которые возникли неожиданно. Есть случаи, когда может помочь государство, есть – когда Церковь или частные лица. Чем больше будет разной помощи – тем больше людей ее получат.

Новый подход

– Служба помощи «Милосердие» еще в 2004-м году запустила автобусы для бездомных. В них зимой кормили и согревали людей без жилья. Теперь эту программу реализует правительство Москвы. Есть ли другие проекты, которые «подхватил» город?

– Автобус милосердия – очень нужное было в свое время начинание. Теперь это называется «Социальный патруль», и его курирует город. Еще пример: я занимался детьми-инвалидами с синдромом Дауна в 8-м интернате^[2]. Подход, который там был в 1990-е годы, не подразумевал педагогов для таких детей, потому что они считались необучаемыми. Подключился церковный проект: мы привлекли средства, добровольцев, специалистов-педагогов. Проанализировали состояние этих детей. Оказалось, что 30% из них – обучаемые. Например, мальчик, который мычал и катался по постели, через год- полтора мог отвечать, как его зовут и сколько ему лет. Это большая разница в развитии ребенка. Были разработаны программы для этих детей, а потом уже город включил в структуру таких учреждений педагогов.

Это общение – выход для человека, новый горизонт, новая жизнь

Но вопрос не в том, кто первый реализовал проект. Порой это происходит параллельно. Главное, Церковь часто предлагает новый подход в тех же государственных учреждениях. Этот подход не в том, чтобы обеспечить внешние условия, но дать возможность добровольцам, хорошим приходским семьям вступить в личное общение с людьми. Это актуально везде, где люди проживают постоянно: с детьми-сиротами, с людьми, которые живут в ПНИ, с пожилыми в домах престарелых, с заключенными – там прихожане ведут переписку, посылают им материальную помощь. У многих таких людей связь с миром – только через официальных лиц, через руководителя, медсестер. Зачастую персонал должен дистанцироваться от пациента, подопечного в силу профессиональных обстоятельств. Установив личные отношения, можно разорвать круг, когда человек оказывается один среди себе подобных в учреждениях, откуда он не имеет выхода. Это общение – выход для человека, его связь с миром, новый горизонт, новая жизнь. Это как у Экзюпери, в дословном переводе – «известная мне роскошь – роскошь человеческих отношений».

– И удается установить такую личную связь на длительное время?

– Я много лет помогаю в центре реабилитации больных церебральным параличом – в Царицыно^[3]. Они проходят реабилитацию два месяца, а после возвращаются туда, откуда их направляли – в семью, детдом или ПНИ (сироты, больные ДЦП, после достижения 18 лет обычно живут в ПНИ). Я знаю, что часть добровольцев из нашего прихода, которые помогали в Центре, не бросают этих людей. Они общаются, ездят в ПНИ или места, откуда человек. То есть сохраняется связь. И даже если человек рядом не живет, всегда можно позвонить, пообщаться, что-то обсудить – именно лично, а не просто с психологом, которого ты не знаешь. А ПНИ еще есть священники, во многих интернатах – храмы, например, в Чертаново и Беляево.

– Этот подход работает в других сферах?

– С детьми новый подход – это семейный подход: когда детские дома строятся по семейному принципу, когда попечитель ребенка – семья. Сейчас в Москве уже нет детских домов, есть центры содействия семейному воспитанию (http://www.dszn.ru/about/missions/332/ https://www.kp.ru/daily/26692/3716877/ ). В чем смысл? Ребенку нужен не просто уход – ему нужна семья, близкие люди. Без близких человек даже в шикарных бытовых условиях не будет чувствовать себя комфортно внутренне. Потому что не будет связи – той, которая имеется у людей в семье.

Семейный подход – это когда педагоги в домах не меняются, когда к детям приходят добровольцы. Пускай не часто, но человек приходит не ко всем сразу, а лично к подопечному. Человеку нужен человек для личного общения. И тогда у него устанавливается связь с ребенком. Тот же принцип в программе «Семья на выходной» – когда ребенка берут на выходные.

Семейный подход дает очень хороший результат – и в реабилитации детей, и в социализации. Мы стремимся, чтобы не было детей-сирот, чтобы их всех усыновляли, но если этого не получается, то нужно хотя бы дать им связь с миром, не только с теми людьми, которые их окружают по долгу службы, но и с теми, с кем они могут общаться. Это им поможет при социализации после выхода из сиротских учреждений.

– Выходит, критически важно участие добровольцев. Как много волонтёров в Церкви и кто эти люди?

– В Москве только в службе помощи «Милосердие» их около 1500 человек https://miloserdie.help/sluzhba-dobrovoltsev-miloserdie/ Среди волонтёров мы видим людей разного возраста, с разным достатком, но все они люди активные, мобильные, сами организуются. У волонтеров хорошая мотивация, есть внутренняя потребность помогать другим – это для них самовыражение. Люди начинают служение – и много радости получают, хотя тратят время и силы.

– В каких проектах участвуют добровольцы?

– Например, помогают в детских домах, бездомным, просто по домашнему хозяйству – проектов много. На сайте «Милосердие.ру» можно посмотреть: чем занимаются, как связаться, как помочь. Часто наши прихожане участвуют в работе светских НКО, например, «Старость в радость», «Помощник и покровитель». Светские волонтеры тоже участвуют в церковных проектах. Например, когда мы работали в 8-ом ДДИ, у нас среди волонтёров был даже протестантский диакон, не говоря уже про «нецерковных» людей.

В Москве проходят просветительские фестивали, в которых участвует Церковь: «Пасхальный дар», «Светлое Воскресение» (https://www.mos.ru/news/item/38327073/).

– А какие благотворительные события вы можете посоветовать нашим читателям?

– Что касается благотворительной активности, которой я занимаюсь – это такие события, как «Белый Цветок», «Дари радость на Рождество». На том же сайте «Милосердия» – есть анонсы, можно посмотреть, когда состоится акция, чему посвящена, куда пойдут собранные средства.

– Город принимает участие в этих акциях?

– Часто без информационной поддержки сложно собрать людей, провести что-то масштабное. Город помогает организовать, размещает социальную рекламу. Здесь мы сотрудничаем очень плодотворно, и это двусторонний процесс. Например, ярмарки вакансий для инвалидов в Москве проходят в храме Христа Спасителя. Церковь рада возможности предоставить площадку. Это все показывает, что мы делаем общее дело.

– Церковь сотрудничает с НКО по социальным вопросам?

– Конечно, мы стараемся работать и с властями, и со светскими НКО, и с религиозными. Мы просто оказываем помощь с разных сторон, всем миром, что называется. Проблем много, и чем больше людей будут настроены их решать, тем легче нам всем будет.