Вопреки насмешкам, издевкам и смерти

Игумен Довмонт (Беляев), настоятель Успенского храма в Ивангородской крепости, – о верных пастырях, отдавших жизнь Христу и людям: священномучениках Александре Волкове (1873–1918) и Димитрии Чистосердове (1861–1919).

Священномученик Александр Волков – Отец Довмонт, заканчивающийся 2019 год – 100-летие мученической кончины двух замечательных пастырей Ивангорода, который был в то время просто районом большой Нарвы. Отец Александр и отец Димитрий пострадали в 1919 году, на второй день Рождества Христова, когда Церковь празднует Собор Пресвятой Богородицы. Причем пострадали от рук большевиков сбросившей с себя «оковы царизма» Эстонии…

– Я считаю, что к подвигу этих священномучеников можно смело применить слова апостола Павла:

«Вы, братия, сделались подражателями Церквам Божиим во Христе Иисусе, находящимся в Иудее, потому что и вы то же претерпели от своих соплеменников, что и те от иудеев, которые убили и Господа Иисуса и Его пророков, и нас изгнали, и Богу не угождают, и всем человекам противятся, которые препятствуют нам говорить язычникам, чтобы спаслись, и через это всегда наполняют меру грехов своих; но приближается на них гнев до конца» (1 Фес. 2: 14–16).

Беда здесь, думается, в том, что, если человек или страна сбрасывают с себя бремя Христово, они тут же подпадают под иго Его противника: что Россия, что любое другое государство, отказавшись от Бога, попали в сети темных сил. Борьбой с монархией только прикрывалась война против Христа. Монархия как таковая тут ни при чем.

– Но в качестве официальной вины отцам приписывался именно монархизм.

– Вспоминая наших святых, мне хотелось бы сказать о них именно как о священниках и как о представителях той эпохи, русской жизни того, безвозвратно ушедшего, времени. Многое останется непонятным, если мы, современники, не знаем значения Принаровского края, этой земли, ее истории. А значение это было большим: Нарва с давних времен, а особенно с эпохи Петра Великого, считалась местом славы русского оружия, местом великих ратных и духовных подвигов – все ли знают об этом сейчас?.. Впоследствии здесь постоянно проводились военные маневры, а также учения, парады, в которых принимали участие и представители Царской Семьи. И поэтому, когда потом священномучеников Александра и Димитрия в Нарвском ЧК обвинят в монархизме, это будет иметь под собой почву, вполне объяснимо. Жить, служить здесь и не быть монархистом было просто невозможно для русского человека, если он хоть немного знал историю собственного Отечества. А священники, люди образованные, знали ее прекрасно – знали и старались донести до паствы. Когда в храм, где ты служишь, заходит августейшая фамилия в полном составе, и не просто заходит, а искренно молится, участвует в Литургии, то ты не можешь кривить душой, если ты настоящий служитель Христов, и тебе не до политических дискуссий.

Когда не раз видел, как искренно молится, участвует в Литургии Царская Семья, то ты не можешь быть противником монархии

Русские самодержцы, как и другие православные, шли в Ивангород и Нарву в том числе и для поклонения Богородице перед Ее чудотворной Нарвской Тихвинской иконой. Например, праведный Иоанн Кронштадтский, когда посещал Пюхтицкий монастырь, проезжая через Нарву, всегда молился перед этой иконой.

Будущий священномученик Александр Волков с детства воспитывался в почитании монархии – она была совершенно естественной для подавляющего большинства населения империи формой правления, а в Нарве и ее форштадте (пригороде), каким был Ивангород, с постоянными визитами сюда царских особ и членов других августейших семейств Европы, даже представить себе что-либо иное было вряд ли возможным. Конечно, отец Александр Волков, отец Димитрий Чистосердов были монархистами – как иначе?

Касаясь жизни этих священномучеников, нужно отметить, что, хоть они и были детьми священников, сразу в священный сан они не были рукоположены, да и не могли: тогда в нашей Церкви соблюдался канонический возраст рукоположения в сан. Поэтому после окончания семинарии до достижения 30-летнего возраста Александр Волков работал учителем в сельской школе, а потом еще и преподавателем и экономом в Александро-Невском Антониевском духовном училище в Петербурге.

Священномученик Александр Волков – Таким образом, в этом случае можно говорить о настоящей подготовке к рукоположению: безусых юнцов, вдруг ставших отцами и пастырями, среди батюшек не было.

– Да, и этот уклад церковной жизни не менялся веками, и я не могу назвать его ущербным.

– Мне кажется, к тому, что началось с февраля 1917-го, люди были просто не готовы. Ни психологически, ни ментально, ни духовно.

– Они не смогли, да и вряд ли могли отреагировать на изменения адекватно: то, что для них было святым, самым важным в жизни – «вера православная, Русь самодержавная», – откровенно и безусловно подвергается поруганию и проклятиям. Насмешкам и издевкам подвергается верность священническому или воинскому долгу и присяге. Да, и многие находившиеся в такой дезориентации, без почвы под ногами, стали переходить на сторону изменников, откровенно боясь показаться им «реакционерами», «монархистами», «черносотенцами» – в общем, всем, что несло в себе опасность для жизни.

Интересно, как писал о наступившей эпохе товарищ (заместитель) обер-прокурора Святейшего Синода князь Н.Д. Жевахов:

«Но вот зло восторжествовало, разразилась революция и… все то, что так тщательно скрывалось, вдруг неудержимым, бешеным потоком вырвалось наружу… В изумлении, оглядываясь беспомощно по сторонам, я спрашивал себя: “Куда же девалась совесть, куда исчезла честь или хотя бы столь дорого ценимое людьми "личное самолюбие"?..” Те самые люди, которые еще вчера так громко величались своим уважением к долгу, так высоко превозносили свою честь, были так чувствительны к требованиям личного самолюбия, эти люди сделались сегодня неузнаваемы. Одни по убеждению, другие “страха ради иудейска” пресмыкались пред толпою и не только отдавали ей все, чему вчера поклонялись, но даже старались авансом заручиться ее расположением, становились гнуснейшими предателями и подогревали разгоревшиеся преступные страсти толпы. Другие, стараясь отмежеваться от толпы, в то же время отмежевывались и от ее жертв, опасаясь навлечь на себя подозрения симпатиями к пострадавшим. Они занимали двойственную позицию и отрекались от всех своих прежних убеждений и связей, от прежних благодетелей, друзей и знакомых и, встречаясь с ними, трепетной рукой прикрывали красные банты в петлице – эмблему солидарности с революцией, дрожали от страха и помышляли лишь о своей личной безопасности» (Жевахов Н.Д. Воспоминания товарища обер-прокурора Св. Синода).

Вот такое наступило время. И конечно, люди были растеряны, испуганы.

– И это касается не только России, как я понимаю.

– Совершенно верно. Когда в Эстонии к власти пришли большевики, возникла Эстляндская трудовая коммуна, вышли постановления, что священнослужители всех конфессий являются контрреволюционерами и должны в течение 24 часов покинуть пределы ЭТК. Это было незадолго до Рождества Христова, 10 декабря 1918 года.

«Попы всех вероисповеданий как распространители ложного учения объявляются контрреволюционерами и тем самым врагами трудового народа, и им запрещается пребывание в пределах Эстонии», – говорилось в этом документе.

Эстляндская трудовая коммуна постановила: попы всех вероисповеданий объявляются контрреволюционерами и врагами

Через два дня вышло новое постановление, запрещавшее совершение вообще всех богослужений. И наши священники – отцы Димитрий и Александр – не захотели оставлять свою паству в эти дни. Действительно, нонсенс: оставить христиан без службы на Рождество Христово!

– Вероятно, они думали, что безумию есть предел и новые власти поймут свою ошибку.

– Не знаю. Возможно. Они были людьми своего времени, обладали здравым христианским рассудком: никто же тогда не представлял, что можно просто взять людей из их дома, погрузить на баржу и утопить. Или спокойно расстреливать женщин, детей, стариков. Или живьем закопать в землю – таких зверств еще просто не видели, не знали, о них и помыслить не могли и рассчитывали на сохранение хотя бы намека на свет Божий в душе человека, каких бы политических убеждений он ни придерживался.

Священномученик Димитрий Чистосердов Поэтому, когда их вызвали в Нарвский ЧК, они совершенно спокойно, без всякого конвоя пришли туда. Их там начали допрашивать. Итог был понятно какой: они были обвинены в монархизме и приговорены к расстрелу.

Но все декреты красных имели целью полное уничтожение христианства в Эстонии. На основании этих и других указов всё нарвское духовенство было арестовано. В обвинительной графе каждого значилось: «Православный поп, заложник». Помимо двух священников, о которых мы говорим сейчас, не был депортирован в Советскую Россию еще один – отец Владимир Бежаницкий, священник нарвской Кренгольмской Воскресенской церкви. Он просил власти оставить его дома, в Нарве, принять во внимание его преклонный возраст и болезненное состояние. Эстонские большевики «снизошли» к его просьбе: отца Владимира освободили, позволили жить в Нарве и дальше, но при условии, что он будет рыть ямы для расстреливаемых. Бедный пастырь, не выдержав такого издевательства, лишился рассудка.

Старенькому и больному отцу Владимиру Бежаницкому разрешили остаться – с условием, что он будет рыть могилы для расстрелянных

Кстати, расстрелы духовенства, которые начались в Принаровье, тоже не случайное явление, потому что священники рассматривались как идеологические враги: они говорят совершенно не о том, что хотят слышать большевики. Согласно многочисленным свидетельствам, с особым удовольствием большевики убивали как раз священников:

«Расстрелы, по-видимому, скоро надоели и приелись, и тогда принялись изобретать новые приемы смертной казни, которые бы сильнее ощущали притупившиеся от постоянных “острых ощущений” большевические нервы» (Барк П. Большевические эскизы).

Расправа над нарвскими священнослужителями была вызовом: «Где ваш Бог?! Ничто вам не поможет!»

Поэтому расправа над нарвскими священнослужителями была манифестацией, вызовом: «Где ваш Бог?! Где ваша вера? Ничто вам не поможет! Вы и ваша Россия, ваша так называемая “Святая Русь” обречены на гибель».

– Как же всё уныло и однообразно у отступников! Читал, что вологодские чекисты узникам, заточенным в Свято-Духовом монастыре, рубили головы. Здесь, в Принаровье – та же лишающая даже человеческого образа жестокость. То же – в Москве, Питере, Сибири… Смотрю на фотографии этих деятелей – один и тот же безумный взгляд. В самом худшем смысле не от мира сего.

– Иногда, мне кажется, имеет смысл устроить фотовыставку страдальцев за Христа и палачей. Просто без слов, без комментариев – пусть люди сравнят.

Итак, отца Александра обвинили в монархизме. Никаких расследований, конечно, не проводилось: списки расстреливаемых составлялись местными ЧК и отправлялись в отдел внутренних дел Эстляндской коммуны.

«В список № 1, – говорилось в секретном циркуляре, – надлежит внести тех из находящихся еще в живых лиц, которые с 1905 года в той или иной форме притесняли или преследовали трудящийся народ. Вы отвечаете за то, чтобы в этом списке не было пропущено ни одного имени, ни одного барона, пастора или православного священника, живущего в этом районе, совершенно независимо от того, как смотрит местное население на его деятельность» (газета «Ревельское слово». 30 января 1919 г.).

При таких широких правах местные карательные органы, минуя всякое судопроизводство, могли вносить в число смертников кого угодно. Что и делали с удовольствием садистов. На протоколе ареста отца Александра от руки наискосок через всю страницу написано: «Смотри обратную сторону». А на обратной стороне этого документа в верхнем левом углу та же рука начертала:

«Комиссия постановила: русского попа Александра Павлиновича Волкова – расстрелять. 6.01.19. О. Эллек».

Таким образом, Оскар Эллек, председатель Нарвской комиссии по борьбе с контрреволюцией, без всяких допросов и дознаний единолично вынес решение о расстреле отца Александра, поставив резолюцию прямо на протоколе ареста.

– А что инкриминировали священнику Димитрию Чистосердову?

– Против имени «Чистосердов Дмитрий Стефанович» в соответствующей графе «смертного списка» стояла запись на эстонском: «mustsada» – «черносотенец». Других документов, касающихся отца Димитрия, – ордера на арест, протокола допроса и т.п. – в архиве по делу репрессированного духовенства не обнаружено. «Черносотенец», «mustsada» – это единственное слово против его фамилии – говорит о том, что отец Димитрий, как и отец Александр, оставался человеком, преданным монархии, Государю Императору, на верность которому они присягали в свое время, как и все граждане Российской империи. Их «монархичность» заключалась лишь в верности идеалам Отечества, в которых они были воспитаны и которые стали неотъемлемой частью их души и образа жизни. В какой-либо политической деятельности они замешаны не были, иначе бы в следственном деле обязательно появились соответствующие характеристики и документы.

Их расстреляли на Кренгольме, на кирпичном заводе. Документов немного сохранилось, к сожалению. Однако, согласно местному преданию, тело отца Александра Волкова, настоятеля Успенского храма, было брошено в яму с негашеной известью, а тело отца Димитрия Чистосердова, настоятеля Знаменской церкви, было брошено в нечистоты. Все храмы были национализированы, опечатаны, и проведение всяких богослужений вплоть до похорон было запрещено под страхом смерти, то есть человек, который совершал бы какой-либо религиозный обряд, был обречен на такой же расстрел.

Ивангородская крепость

Скрывавшемуся протоиерею Константину Колчину тела священномучеников удалось извлечь и похоронить как подобает

Но благодаря скрывавшемуся протоиерею Константину Колчину тела священномучеников удалось извлечь и похоронить как подобает.

– Вот же смелый пастырь!

– Да, отец Константин был очень смелый человек: он переоделся в рыбацкую одежду, ходил в бахилах, и в таком виде ходил и окормлял свою паству. И он при помощи еще двух верных православных перенес тело отца Александра, завернув его в брезент, на Знаменское кладбище и тайно отпел его в храме Петра и Павла – как-то удалось проникнуть в него. А пока шло отпевание, двое этих прихожан копали могилу: морозы стояли страшные, и яму удалось выкопать сантиметров на 80, не больше. Вот там спешно похоронили священномученика и, чтобы не привлекать внимания красных патрулей, замаскировали эту могилу под сугроб.

Тело отца Димитрия Чистосердова сохранилось лучше. На Богоявление 1919 года Нарва и Ивангород были освобождены Эстонской армией совместно с отрядами формировавшейся Северо-Западной армии Юденича. Поэтому отца Димитрия похоронили уже по всем правилам: он был отпет в Знаменском храме и погребен там же с северной стороны у алтаря. Но могила не сохранилась: там сейчас проходит дорога по Госпитальной улице. Таким образом, эти два священномученика принесли свою жертву, отказавшись скрываться, бежать, бросать свой крест священнический, – здесь, конечно, мы видим настоящий духовный подвиг этих отцов. И то, что они пострадали в том числе и за Государя, – в этом тоже их подвиг.

– Наверное, многие православные люди не спешили принимать новую власть, просто не веря, что старая Россия окончательно вступила на крестный путь.

– Синодальная власть быстро переметнулась на сторону Временного правительства и поддержала т.н. «новую Россию». А простые батюшки были консервативнее. Кстати, впоследствии полковому священству Северо-Западной армии вышло распоряжение «о запрете монархической агитации», потому что многие священники продолжали по старинке говорить о борьбе «за веру, царя и Отечество», а от них требовали говорить «о демократии, о республике» и т.д. Это, наверное, одна из причин, по которым Белое движение потерпело поражение: оно воевало уже не за Государя, а за «новую Россию», а эта «новая Россия» не оправдала тех надежд, которые возлагали на нее люди, окунувшиеся в омут революций.

Без Бога ничего не будет доброго – ни нового, ни старого. Думаю, это еще один завет, который оставили нам священномученики.