«Слово Евангелия громко раздастся…»

– Иезуитские миссионеры, приезжавшие в Японию, утверждали, что «иероглифы придумали бесы, чтобы помешать распространению Евангелия на Восток». С какими же трудностями пришлось столкнуться святителю Николаю в его работе над переводами евангельских текстов?

– Главная трудность была в том, что святителю пришлось фактически с нуля создавать весь христианский словарь в японском языке. Ведь до него не существовало переводов Библии, да и вообще каких-либо других христианских текстов. То, что переводили католические миссионеры в XVI веке до закрытия страны, можно не принимать в расчет, потому что те переводы носили экспериментальный характер. В годы, когда страна была закрыта для европейцев, вплоть до революции Мэйдзи 1868 года, проповедь христианства была запрещена под страхом смерти, и ко времени начала деятельности святителя Николая религиозная почва, которую ему предстояло перепахать, была абсолютно языческая. Не существовало базовых христианских понятий ни в сознании людей, ни в языке. Нужно было для начала тщательно отобрать слова, которые могли бы адекватно передать эти понятия. Например, для передачи понятия «Бог» было выбрано слово «ками», известное нам как часть слова «камикадзэ», то есть «божественный ветер», – так называли японских летчиков-смертников. Изначально это слово обозначало синтоистское божество.

– Приезд святителя Николая пришелся на то время, когда Япония вновь стала открыта для внешнего мира, для европейской культуры. И тогда же, вероятно, в Японии появились католические и протестантские миссионеры. Так?

– Да, католические и протестантские миссионеры появились в Японии примерно в это же время. Они тоже занялись переводами христианских текстов. Но святитель Николай намеренно не опирался на эти тексты, работал самостоятельно, так как хотел создать свой, чисто православный, максимально точный перевод Священного Писания. Он и в дневнике своем говорит, что не хочет обращаться к инославным переводам, чтобы не подвергнуться их влиянию. При этом святитель использовал китайский перевод Библии.

– Почему именно китайский?

– Потому что ничего другого не было, во-первых. А во-вторых, образованные японцы того времени умели читать по-китайски. Китайский был «латынью Востока». Поэтому, когда уже была учреждена Русская духовная миссия, но японский перевод Евангелия еще не был готов, святитель Николай издал китайский перевод со специальными значками для чтения по-японски. Японский перевод Нового Завета вышел много позже – в 1901 году.

– Изучение языка заняло около восьми лет, а на перевод Священного Писания и богослужебных текстов – тридцать. Как святитель учился и как работал над переводом?

– Святитель Николай изучал японский так усердно, что учителя, с ним занимавшиеся, работали посменно. Он учился по историческим текстам, ходил слушать проповеди в буддийских храмах. По прошествии восьми лет, получив базовые знания, он начал переводить послания апостола Павла. Надо сказать, что позже он отказался от своих первых переводов, спустя какое-то время увидев, что они несовершенны. Интересно, что перевод богослужебных текстов тоже существует в нескольких вариантах. То есть был первый этап – пробный перевод, который потом, конечно, пересматривался. Я видел эти варианты: они серьезно отличаются друг от друга. Святитель в течение всей жизни своей в Японии, а это пятьдесят лет, стремился все больше и больше совершенствовать свое дело.

– Но у русского миссионера потом появились помощники-японцы – носители языка?

– Да. Разумеется, отцу Николаю было очень сложно делать переводы на неродной язык, и со временем Господь дал ему помощника-японца. Это был известный Павел Накаи, потомственный ученый-китаист, то есть представитель классической японской интеллигенции, принявший Православие. Они трудились вдвоем. К 1901 году они закончили перевод Нового Завета, а над богослужебными текстами работали до конца жизни святителя и успели перевести почти все. Интересно, что был издан сокращенный вариант Цветной Триоди, где были службы в основном воскресных дней. Владыка Николай успел перевести Цветную Триодь почти полностью. Рукопись была подготовлена к изданию, об этом есть достоверные свидетельства, но издана она не была, и что с ней стало – неизвестно. Существует также рукопись сделанного святителем Николаем и Павлом Накаи перевода Общей Минеи, но и она до настоящего времени не издана. Ее мне приходилось видеть в электронном виде. Во время землетрясения 1923 года собор святителя Николая горел, и часть его библиотеки была утеряна. Рукопись Общей Минеи кто-то из верующих просто увидел на книжном развале, на лотке, и купил. По рассказам, часть книг увез один из американских епископов, служивших в Японии, поэтому много японских книг хранится сейчас у Американской Православной Церкви на другом континенте. Точно не знаю, насколько это достоверно.

– С какими сложностями, связанными с разницей менталитетов, столкнулся святитель Николай?

– Не надо забывать, что для японцев христианство все еще большая новость. Ведь они всего лишь сто пятьдесят лет назад познакомились с европейской христианской цивилизацией. Для нас, имеющих тысячелетнюю историю христианства, – это естественная среда, а для них – это неестественная среда. Мы даже после долгого периода атеистической пропаганды можем что-то понять интуитивно, благодаря своим корням, а японцам нужно все объяснять с нуля.

Святитель Николай прекрасно сознавал, как это трудно для восприятия, и стремился, как он сам об этом писал, передавать все понятия с максимальной точностью. Ему приходилось использовать какие-то сложные, многокорневые слова, которые поначалу японцам было понимать тяжело. Но он считал недопустимым понижать уровень текста, пусть лучше люди подтягиваются до него. Оглядываясь назад, он замечал, что паства постепенно научилась воспринимать все богатство церковного знания.

– А современному японцу как это дается?

– Сейчас задача еще сложнее! В современном японском языке существует уже устоявшийся слой заимствованной христианской лексики, но – католического или протестантского происхождения. Просто потому, что католиков и протестантов в XX веке в Японии стало численно больше. Часто католические термины, называющие даже самые основные христианские понятия, отличаются от православных. Само имя Господа нашего в японской православной традиции звучит в русско-греческой транслитерации как «Иисус Христос», а устоявшаяся в общепринятом японском транслитерация с латыни звучит как «Иэсу Киристо». То есть для японца, который впервые сталкивается с Православием, само имя Божие звучит непонятно и странно… Параллельно существуют слова для называния одних и тех же понятий в католической, протестантской и православной традициях. Православный церковный язык создал святитель Николай Японский, но он, к сожалению, менее знаком и привычен современному среднему японцу.

– Получается, что современные японцы, пришедшие в Православие, своего рода герои, раз смогли преодолеть этот культурный разрыв?

– Да. И православное богослужение на старинном японском языке очень трудно для восприятия современного человека.

– Вы тоже переводите на японский православные тексты. Расскажите, что именно?

– Я перевел службу равноапостольному Николаю Японскому с церковнославянского языка. По просьбе епископа Сендайского Серафима я также перевел службу преподобному Серафиму Саровскому. Поскольку мне самому очень нравятся сочинения святителя Игнатия (Брянчанинова), я стал переводить его труды, и тогда только понял, с какими сложностями сталкивался святитель Николай, как это трудно, если японский для тебя не родной. Ведь в Японии нет традиции аскетической литературы. Было кое-что переведено во времена святителя Николая, когда существовало общество переводчиков «Айайся», но с тех пор язык очень изменился.

– Расскажите поподробнее об обществе православных переводчиков.

– Было общество из десяти человек – православных японцев, которые окончили семинарию при Русской духовной миссии, некоторые учились в России, хорошо знали русский язык. Святитель Николай переводил непосредственно Библию и богослужебные тексты. А члены этого общества занимались переводами самой разной духовной литературы – от простой катехизической, рассчитанной на новообращенных, до богословской и аскетической, рассчитанной на учащихся семинарии. Из святых отцов были переведены Исаак Сирин, Феофан Затворник – его Толкование на Послание апостола Павла, четыре тома «Моей жизни во Христе» Иоанна Кронштадского. Это было замечательно, но все это осталось в той эпохе, переводилось на старо-японский дореформенный язык «бунго», да практически переводы эти и не переиздавалось. Современным японцам читать на том языке так же сложно, как нам – читать по-церковнославянски. Попытки переложения тех текстов на современный японский есть. Например, были переизданы краткие жития святых. Работа продолжалась около десяти лет, переводили священники и миряне Японской Православной Церкви, так что общими усилиями были подготовлены к переизданию книги с житиями на все двенадцать месяцев. Вышла также книга о Серафиме Саровском, в которую входит беседа старца с Мотовиловым, но она, по-моему, была переведена с английского.

– На выставке в МГУ, посвященной ста семидесятилетию со дня рождения святителя Николая Японского, была ваша каллиграфия – художественно написанная молитва «Царю Небесный». Как вы считаете, может каллиграфическое письмо использоваться в оформлении храмов, в православном искусстве?

– На иконах собственно японского письма имена святых и названия праздников пишутся в вертикальном иероглифическом написании, но это – не каллиграфия в художественном смысле. К сожалению, в Японии сейчас нет храмов, расписанных фресками, но в принципе, наверное, каллиграфия может быть использована так же, как церковнославянская вязь, – во фресках, орнаментах и росписях.

– Ваш перевод трудов святителя Игнатия (Брянчанинова) уже закончен?

– Перевод его «Аскетической проповеди» закончен процентов на восемьдесят, но еще нуждается в редактуре. «Слово о смерти» я перевел почти полностью. Готовы и другие сочинения. Святитель Игнатий – автор, достаточно сложный, а чтобы его сделать доступным на японском… Надеюсь, Господь пошлет мне помощника – носителя языка, чтобы можно было как следует отредактировать мой перевод.