Злая «добрая мама»

– Как поживаете, когда ждать новых текстов? – спросил редактор, и я «зависла» над ответом. Надо же было как-то вразумительно и в согласии с этикетом объяснить, что поживаю я как помесь мифических Горгоны, Цербера и Сизифа, а в ежедневной «мамской» сизифовой текучке – все равно никакого разумного просвета и результата. Ну, а новых текстов ждать долго, ведь рабочее место (обеденный стол) в вечном плену у грязной посуды – и вообще, не стоит слепому водить экскурсии.

Тут же вспомнила я и еще одного литературного персонажа – диккенсовского мистера Покета, который был автором популярных публикаций по домашней экономии, домоправлению и воспитанию детей. При этом, как иронично описывал автор, хозяйство его было в полном расстройстве, а многочисленные дети только тем и занимались, что постоянно «летели кувырком». Я подумала, что отличаюсь от оного публициста лишь тем, что мои дети в данный момент не летят, а мирно сопят в кроватях.

– Снова не помыли посуду! – возроптала я, озираясь кругом. – На шею сели и ножки свесили.

В теории у нас мытье посуды – детская обязанность, поделенная на троих старших. На практике частенько я забываюсь и за кого-то мою сама, кто-то приползает после школы и кружков с причитаниями «Я тааак устааааала», и опять же жалко настаивать. Вроде бы непродуктивно слишком давить, не хочется манипулировать («Тогда я вам книжку почитать не успею...») и не нравится из-за мелочей быть «сердитой» мамой. Но в итоге получается то, что получается: слишком «добрая» мама к вечеру все равно становится злой, причем уже неконтролируемо злой, от попыток успеть всё и за всех.

Сложно нащупать адекватную грань между родительским деспотизмом и родительским попустительством

Так вот. На практике сложно нащупать адекватную грань между родительским деспотизмом и родительским попустительством. Например, если впал в деспотизм, сурово «построил» домочадцев – через некоторое время получите, распишитесь, детей-невротиков, которые не смотрят в глаза, жмутся-горбатятся и спешат поскорей исчезнуть из-под тяжелого маминого взгляда.

Но если мама впадает в другую крайность, то хорошего тоже не жди. Поначалу, пока дети маленькие, в доме с непростроенной системой обязанностей воцаряется легкая атмосфера взаимного доверия и симпатии. Дети бесконечно вьются вокруг мамы, выбалтывают все свои горести-радости-секреты и по настроению готовы помогать по хозяйству – когда сами захотят. Слово «надо» частенько воспринимается как игра: захотел – поиграл, не захотел – пусть будет «надо» маме. Поначалу всё это мило, забавно и позитивно.

Но дети растут, отправляются в школу, и у мамы параллельно растет число организационных забот. Теперь мало помочь ребенку собрать пенал или спортивный костюм: у него три пенала, три портфеля, кофр и две спортивных сумки (множим на два-три-четыре, когда детей несколько). У него не пройдено два срочных врачебных осмотра, не сдано три анализа, и надо в школу напечатать фотографии для презентации «Моя семья». А еще найти потерянную «сменку», зашить куртку после игры в Маугли на теплотрассе и отнести в ремонт очки. И, ах да, – приготовить обед, ужин мужу, выгулять младшего, взять справку и...

И вот тут-то маме пора получать «обратную связь», некоторую отдачу и помощь от детей, но дети хорошо если раз в неделю поиграют в помощников – остальное время больше тихо саботируют, ноют или открыто бунтуют против запоздалых родительских попыток навести порядок и установить какие-либо обязанности и «дежурства» по хозяйству.

Да и попытки, в общем-то, слабые. Ведь из любого утюга мама слышит, что у детей есть право на отдых, что дети никому не обязаны, они не просили их рожать, и что если родили – извольте отвечать и справляться самостоятельно, а не эксплуатировать детский труд. Что принуждение непедагогично, а в словах про «сыновний долг» нет любви, потому-де, что либо любовь – либо долг.

В общем, мама наивно мечтает в теории, как она сможет в ласковых и психологически-безупречных «я-сообщениях» однажды и навсегда так эффективно мотивировать ребенка, что он ежедневно будет сам собирать портфель, следить за чистотой на рабочем месте, мыть посуду – ну и «стакан воды» приносить. С одного разговора.

Но почему-то это не работает на практике. И это не новость, что даже при вполне благополучных и любящих отношениях между детьми и родителями самих этих отношений бывает недостаточно для того, чтобы дети адекватно включились в процесс созидательного труда на семейной территории. Даже если они маму-папу любят, жалеют и готовы помочь. Они-то готовы, но тут вот книжка такая интересная попалась (у дочерей любимая фишка – сразу после школы зависнуть над книжкой прямо в недоснятой школьной форме или в одном ботинке).

Этот принцип очень просто описал еще апостол Павел: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. 7, 19).

На самом деле у христианской педагогики лишь одно существенное отличие от теории привязанности, которая, как мне кажется, сама по себе вполне прекрасна. Да, правильные, гуманные, уважительные, понимающие и принимающие (то есть просто любящие) отношения – основа основ для развития детского характера. Но в некоторых случаях привязанности – недостаточно. Потому что, как продолжал апостол Павел, «Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим. 7, 20).

В некоторых случаях привязанности – недостаточно

С христианской точки зрения, грех, вошедший в нашу природу после грехопадения, непобедим одними земными методиками и практиками. Для врачевания греха Богу пришлось стать Человеком, умереть и воскреснуть, и установить таинство Евхаристии, участвуя в которой, мы получаем силы для борьбы с грехом. Но даже сейчас – лишь для борьбы. Не для окончательной, сиюминутной победы.

Поэтому дружественные, гуманные отношения с ребенком без насилия и манипуляций – это прекрасно. Церковный образ жизни, участие в таинствах – прекрасно вдвойне. Но ни первое, ни второе не сделает ни нас, ни наших детей ангелочками «автоматом», отныне и до конца наших дней. Мы не всегда можем сдержаться (хотя понимаем, что орать неправильно), мы не всегда эффективные работники (хотя понимаем, что проект надо было сдать еще позавчера) – мы вообще довольно понятливые и взрослые люди, но земля всё никак не станет раем.

Так же и дети – они, в общем-то, всё понимают и отнюдь не намерены специально огорчать родителей. Они могли бы эффективно участвовать в семейной жизни, совершенствуя бытовые навыки, которые нужны в первую очередь им самим в дальнейшей жизни (а заодно уберегут маму от психоза). Но, увы, – одной «мотивации» после одного-двух разговоров для этого, как оказалось, недостаточно.

Даже больше, чем мотивация, для формирования полезных навыков нужно банальное повторение. Простое механическое «зазубривание» бытовых действий. Вымыл посуду? – Ах, умничка! А теперь повтори результат 30 дней кряду. И дальше – до тех пор, пока мытье посуды вообще перестанет восприниматься как «дело», а будет чем-то естественным, незаметным и не требующим усилий. Это не победа над ленью – но это навык, позволяющий даже не поднимать тему «Ой, лень, долго, я попозже приду помою» – ребенок просто помоет и не заметит этого. И здесь нужен, конечно, не деспотизм, но изрядное постоянство и неотступность родителей в формировании полезных привычек.

Нужен, конечно, не деспотизм, но изрядное постоянство родителей в формировании полезных привычек

Наверное, у очень аккуратных матерей этот режим поддержания порядка устанавливается как-то сам собой. Мне же, к сожалению, приходится до сих пор начинать с себя. И уж тем более не всегда хватает постоянства следить за выполнением детьми их обязанностей. Но эта разгильдяйская мягкость – и детям во вред, и для меня оборачивается срывами и «психом».

В общем, сейчас мне кажется, что в быту нужно сразу четче очерчивать границы и задачи и с упорством контролировать их выполнение (без глубины самокопания про десятиминутную «эксплуатацию детского труда»). Зато потом дети получат и полезные навыки самообслуживания, многократно облегчающие жизнь, и радостную, не замотанную, благодарную им маму. В общем, есть над чем работать.