Я признаю себя виновным

Арап Петра Великого

Очень модное слово сейчас прочно вошло в наш лексикон. Толерантность. Часто приходится слышать, что это вообще-то очень даже христианская штука. Ну, само-то по себе это слово неплохое, если переводить его как «терпение». Мол, Бог терпел и нам велел. И с этим не поспоришь, поскольку терпение является одной из главных христианских добродетелей. Вообще, Господь, создавая человека совершенным, наделил его волей к развитию положительных качеств, которые присутствуют в каждом из нас как образе Божьем. Именно терпение, смирение, кротость и воздержание воспеваются в апостольских посланиях.

Помните сказку Андерсена о Снежной Королеве? В самом ее начале описывается, как тролли, то есть злые духи, сделали кривое зеркало, в котором все искажалось с точностью до наоборот. Добрые люди казались злыми, красота превращалась в уродство. Дьявол не способен ни к какому творческому акту, в средневековой Германии его даже называли «обезьяной Бога» – в том смысле, что он лишь выворачивает наизнанку человеческие добродетели, превращая их в пороки. Он первым предложил наделять вещи несуществующим смыслом, что сегодня активно используется в маркетинге («Мой голову только этим шампунем, и станешь успешным»).

Получается, что и понятие терпения легко извратить. Оно – в том, чтобы любить врагов, благословлять тех, кто нас проклинает, благотворить ненавидящим нас и молиться за обидчиков. Возможно, кто-то скажет: не надо передергивать, всем понятно, что речь не о терпении всяческих обид, а о терпимом отношении к тем, кто не таков, как ты. Ну, что же, посмотрим, что об этом говорит апостол Павел:

«...нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол. 3, 11).

Любить другого человека нужно независимо от его национальности, религиозной принадлежности или социального статуса

Ну, это понятно. Любить другого человека и заботиться о нем нужно независимо от его национальности, религиозной принадлежности или социального статуса. Если кто-то не в состоянии понять значение математической функции, не имеет музыкального слуха, или его психика повреждена, – это не повод его презирать. Его нужно любить, снисходя к немощам. Так ведь никто из христиан не против. Все, кто научился любить Бога, только за. Другое дело, что нам, в силу повреждения естества (а любой грех нас разрушает, в первую очередь затрагивая сферу ума), часто трудно понимать друг друга. Мы как будто говорим на разных языках, даже употребляя одни и те же слова. К примеру, Ростовский архиепископ Иоасаф (Овсянников) и советский учитель Андрей Чикатило о понятии благодати рассуждали совершенно по-разному. Причем оба верили в бессмертие души и были жителями Ростовской области в одно и то же время. А христианами порой называют себя последователи таких организаций, учение которых вовсе отказывает Христу в Божественном достоинстве.

Мой бывший настоятель рассказывал, как однажды поздно вечером он шел по улице в подряснике (говоря о толерантности, стоит упомянуть, что далеко не всегда священнику в России безопасно ходить в священных одеждах и с крестом на груди в такое время), и ему повстречались бравые подростки, которые вели себя угрожающе и стали допытываться, не против ли русский священник идеи, что «черных» надо гнать из страны дубинками. Отец Геннадий задал им следующий вопрос:

– А вы-то, ребята, сами какой национальности будете?

– Русские мы! – был ответ.

А батюшка продолжает:

– По паспорту только русские? А вы знаете, что такое быть русским? Вот в сказках сказано: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет»! Пушкин-то был кто? Русский или не русский?

И вы знаете, после такого диалога подростки очень многое для себя поняли и ушли, извинившись. Им стало стыдно, что к русским, как оказалось, они имели мало отношения, хотя они были так нетолерантны ко всем нерусским.

Русь начиналась как государство, вобравшее в себя людей разных национальностей, языков и обычаев. Сама христианская вера утверждалась у нас иностранными священнослужителями – греками. Тем не менее именно благодаря иностранной религии святые Борис и Глеб решились на подвиг, который отличает Русь от других христианских стран. Не Россию извне учить терпимости. Какая другая держава имела внутри себя столько народов, относясь к ним с любовью и заботой? В современной России права каждого народа соблюдаются особенно тщательно, не только законодательно. Ксенофобия в принципе у нас не является распространенной чертой. Можно, конечно, упомянуть об отдельных случаях, однако речь идет о недостаточной воспитанности некоторых граждан. Как из числа приезжих, так и местного населения. Бывают и такие, кто просто нарушает закон. В России преспокойно уживаются между собой христиане, мусульмане, иудеи, буддисты и шаманисты. Среди моих друзей немало атеистов, а дорогие моему сердцу родственники по дедушкиной линии – чеченские мусульмане.

Как-то раз Святейшего Патриарха Алексия II вызвали на Комиссию Евросоюза по подозрению в гонениях на сексуальные меньшинства со стороны Церкви. Ему был задан вопрос о том, как он относится к сексуальным меньшинствам. Святейший ответил:

– Вы знаете, Христос сказал: «Всякого пришедшего ко Мне не изгоню вон», но надо помнить, что грех надо называть своим именем.

Вот вам образ христианской терпимости. Если я говорю, что мой ближний – алкоголик, это не значит, что я его ненавижу или презираю. Я констатирую факт, что человек имеет страсть винопития. Если же мой ближний практикует гомосексуализм, он гомосексуалист. И это тоже грех, ведь так сказано в Библии. Можно обвинять меня в нетолерантности всякий раз, когда я привожу слова апостола:

«Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют» (1Кор. 6, 9–10).

Если свидетельство о том, что неправедные идут к духовной гибели, и есть нетолерантность, – я признаю себя виновным

Если это свидетельство о том, что неправедные идут не к Богу, а к духовной гибели, и есть нетолерантность, – я признаю себя виновным.

Хотелось бы добавить несколько слов о расизме. Это явление вовсе не было присуще русскому человеку, в силу именно многонационального устройства государства. И когда мы видим, что где-нибудь в США белому могут впаять тюремный срок за то, что он чернокожего назвал чернокожим, то недоумеваем. Более того, дошло до того, что если посетителю американского кафе захочется выпить чашечку черного кофе, он должен попросить «кофе без молока». Иначе слово «черный», не приведи Господь, огорчит «афроамериканца». «А что такого?» – думается мне. Ведь я нисколько не обижусь, если меня назовут белокожим. Обижались ли колонизаторы американского континента, когда индейцы называли их бледнолицыми? У кого-то желтая кожа и узкие глаза. Меня этот факт вообще никак не печалит. Как и подавляющее большинство моих соотечественников. Очень надеюсь, что мне никогда не придется негра в России называть «афрорусским». Это глупо. Слово «негр» у нас никогда не было окрашено негативным оттенком. Когда у Корнея Чуковского Бибигон падает в чернильницу, послушайте, как реагируют Тата и Лена:

Впрочем, внучки мои не горюют,
Бибигона, как прежде, целуют.
– Ну что ж, – говорят, – ничего!
Мы и чёрного любим его!
И нам он, пожалуй, дороже
Теперь, когда он чернокожий,
На милого негра похожий.

Очень надеюсь, что мне никогда не придется негра в России называть «афрорусским»

Итак, не Западу учить нас, россиян, терпимости. Прошло совсем мало времени с тех пор, как в США перестали вешать негров за то, что они осмелились сесть на лавочку для белых. А у нас даже не было рабства в те времена, когда для Европы и Нового Света это было вполне нормальным явлением. А ведь они тогда были ревностными католиками и порядочными протестантами. И когда православным указывают извне, какую степень толерантности они должны усвоить, мне всякий раз смешно.

Любящий Христа любит каждого, кто Ему дорог. То есть любого другого человека. Любит, терпит и прощает всякое зло, обращенное к нему лично. Христиан скармливали диким зверям, вешали и расстреливали, сжигали живьем, но они не устраивали революций и бунтов против гонителей, не мстили ни палачам, ни тем, кто отдавал приказы. Этим самым терпением и торжествует православное христианство в мире. Но в своем терпении, делая добро, мы обязаны свидетельствовать о зле. А иначе – зачем мы? Кто продолжит солить пищу, если соль потеряет свою силу?

В своем терпении, делая добро, мы обязаны свидетельствовать о зле

Еще граф Толстой хотел переписать Священное Писание по-своему. Многим хочется сделать это и сегодня, потому что в Библии слишком много неудобных, нетолерантных высказываний. В том числе и о половых извращениях. Веруя в богодухновенность Священного Писания, я, православный христианин, не имею никакого права принимать культуру Содома и Гоморры. Против нее я должен проявить максимум нетолерантности, то есть выработать иммунитет ко греху.

Наконец, как дипломированный биолог, хочу сказать, что в иммунологии термин «толерантность» обозначает бедственное состояние организма, при котором иммунная система устойчиво воспринимает чужеродный антиген как собственный и не отвечает на него. А иммунодефицит, как известно, приводит к гибели.