О «12% некрещенных православных» и общем числе православных в России

Опрос ВЦИОМ «Православная вера и таинство Крещения» дал пищу для новых обсуждений. Особое внимание привлёк показатель в 12 % некрещеных россиян из числа тех, кто назвал себя православным. Получается, часть наших сограждан считает себя православными – при том, что не удосуживается выполнить первоначальное условие приобщения к Церкви.

Это послужило поводом к насмешкам и пересудам в соцсетях насчёт «номинальных 75%», «церковнозапутинском большинстве», «бессознательном Православии» и даже «приписках в пользу Патриархии».

Естественные социологические парадоксы

Сразу скажем о том, что довольно часто социологические показатели выглядят неким парадоксом с точки зрения непосвящённого.

«Из числа пар, назвавших себя семьёй, N% не заключали брака».

«L% из тех, кому нравятся горы, никогда не бывали в горах».

L% из тех, кому нравятся горы, никогда не бывали в горах

«Среди автомобилистов на дорогах около Y% составляют лица без водительских прав».

«Почти 100% россиян осведомлены о вреде курения, но только F% курильщиков бросают курить».

Таковы наглядные примеры аналогий «12-и процентам православных, оказавшимся некрещеными». Обычная ситуация: некая первоначальная общность, основанная на близкой самооценке, уменьшается в размерах по мере того, как в отбор добавляются новые и более строгие критерии. В частности, общность этнокультурного типа «православные» сжимается, если ввести дополнительные критерии – «крещёные», «молящиеся», «причащающиеся» и т. д.

Полон стакан наполовину или наполовину пуст?

Что такое «основанная на самооценке»? Это значит, что человек считает себя кем-то без лишних объяснений и доказательств. Нередко самооценка людей исходит «от обратного» – по принципу исключения. Каждый, кто не соотносит себя с другими категориями, войдёт, соответственно, в рассматриваемую нами группу. Другими словами, если кто-либо в России не считает себя атеистом, буддистом, протестантом, иудеем, кришнаитом или мусульманином, то в интервью этот «кто-либо» скажет, что он православный. Только и всего. Как видим, нет никакого парадокса или тем более приписок. Социология говорит ровно то, что она говорит, а уж наша с вами задача – интерпретировать полученные данные корректно и без посторонних «проекций» и перетолкований.

Едва ли кто-нибудь, когда-нибудь утверждал, будто в России целых 3/4 граждан являются постоянными прихожанами храмов. Мне уже приходилось писать: собственно православная община насчитывает от 8,8% (ФОМ, 2014) до 10% (ИСПИ РАН, 2012) граждан, и ещё 15–20% «активно сочувствуют» – тем или иным образом связаны с жизнью Церкви и считают религию важнейшей и неотъемлемой частью своей жизни (Ю. Синелина).

Социологически 75% – это самая общая рамка, охватывающая всех как-либо ассоциирующих себя с Православием и его культурными, этническими, бытовыми и прочими аспектами. При анализе данных многое зависит от позиции интерпретирующего. Так, цифра в «12% некрещёных православных» может вполне восприниматься оптимистически. «Плюс 12 процентов некрещеных, – говорит известный социолог, профессор Белгородского Госуниверситета Сергей Лебедев, – можно рассматривать как ближайший ‟миссионерский ресурс”. Самоидентификация – вещь очень сложная и малоизученная в своей латентной части, и её очень важно изучать дополнительно перед тем, чтобы делать какие-то выводы».

Модель концентрических сфер

Применяя критерии разной степени строгости, мы получаем модель православного мира в России в виде как бы «ста одёжек» луковой репки – концентрических сфер, в которые включены люди разной степени воцерковлённости, вплоть даже до некрещёных. В таком случае, каким будет наиболее точный ответ о количестве православных верующих и степени влиятельности Православия в России? 75 ли процентов за минусом 12% некрещеных, или это будет какое-то другое число? Ответ зависит от того, к чему относить подсчёт. Религиозность и церковная жизнь имеют множество преломлений и образов протекания процессов, к которым прилагается разная статистика. Одно дело, если нам приходится рассчитать, к примеру, типографский тираж книги. Смотря по жанру и известности автора, к аудитории её будут относиться больше или меньше концентрических сфер. Для специальной богослужебной литературы принципиальное значение имеет статистика по числу приходов, для аскетической – количество регулярно молящихся и постящихся, для житий – статистика воцерковлённых с сочувствующими, для популярной, как «Несвятые святые» и «Непознанный мир веры», – самый широкий круг читателей из тех самых 75%.

При расчёте количества церковного актива, тесно вовлечённого в богослужебную жизнь и церковные миссии и послушания, учитываться должны, по-видимому, причащающиеся раз в месяц и чаще – всего 1,4%, ежедневно вычитывающие молитвенное правило – 0,7%, соблюдающие все посты – 0,4% от числа россиян (ФОМ, 2014). При рассмотрении посещаемости храмов важны средние и пиковые значения количества молящихся за обычными службами и торжественными богослужениями по большим праздникам.

Православие как политический фактор

Далее, если говорить об общественно-политической жизни, общий «ресурс» и влиятельность Русской Православной Церкви зависит от обстоятельств и «мобилизационного» повода. Как мы знаем, крестные ходы в Киеве в канун дня святого равноапостольного князя Владимира собирают по нескольку сот тысяч прихожан, монашествующих и священнослужителей Украинской Православной Церкви. Подобные мероприятия, помимо цели молитвенного единения, обладают и определённым политическим значением. Никакая другая общественная сила на Украине не может сегодня повторить или хотя бы приблизиться в массовости к упомянутому результату.

Несмотря на относительно невысокие показатели числа активных верующих, вера как политический фактор способна играть колоссальную роль, становиться базой широкой общественной консолидации. Как на наиболее очевидный и близкий пример, укажем на Сербию, где социологи называют цифру всего в 8% посещающих воскресную службу до двух раз в месяц (Опрос отделения этнологии и антропологии философского факультета Белградского университета, 2010) – уровень, не сильно отличающийся от той же категории православных верующих в России. И тем не менее в событиях в Косове православная идентичность сербов играла центральную роль. Богатая и важная для национального самосознания история края, древние косовские святыни – монастыри и храмы, пребывание одной из главных кафедр в городе Печ побудили сербский народ, вопреки внешнему давлению, отстаивать сербский статус Косова, глубоко сопереживать Сербской Церкви и трагической судьбе косовской православной общины.

То же было и у нас в период Великой Отечественной войны: вопреки официальному атеизму, православная самоидентификация, память столетий отстаивания своей веры перед лицом крестоносного Запада, польско-католической экспансии пробилась наружу, сыграв важную консолидирующую роль. В будущем для России вполне вероятно усиление политической роли Православия и Церкви.

В будущем для России вполне вероятно усиление политической роли Православия и Церкви

Как мы уже показывали, текущие показатели и сейчас делают общину Русской Православной Церкви крупнейшей и влиятельнейшей из общественных групп. Для сравнения: по самой сдержанной оценке, число воцерковлённых россиян достигает 12 млн. человек, тогда как в самой большой партии – «Единая Россия» – состоят 2,1 млн. членов, у КПРФ таковых насчитывается всего около 160 тысяч.

Православие как цивилизационная основа

Наконец, самый общий контур присутствия Православия в нашей жизни объясняется генезисом России – составной части Восточно-Европейской православной цивилизации, восприятием ею принципов византийской традиции, с принятием, после схода Византии со сцены, ведущей роли в православном мире.

Напомню, что теория цивилизаций, или локальных культурно-исторических типов, первоначально была развита в XIX в. отечественным философом и социологом Н.Я. Данилевским. Впоследствии его подход поддержали и продолжили О. Шпенглер, А. Тойнби, П. Сорокин, С. Хантингтон и др.

Всего Тойнби выделял 21 локальную цивилизацию, существующие поныне и древние. К основным действующим учёный относил: западную, православную христианскую в России, иранскую и арабскую (исламскую), индуистскую, восточно-азиатскую. В числе крупных исчезнувших упоминаются шумерская, вавилонская, египетская, эллинская и цивилизация майя. Сторонники цивилизационного подхода ставят во главу не экономику и политику, а нематериальные факторы, такие как религия, искусство, нравственность, право и др. Как пишет Арнольд Тойнби в своём «Постижении истории»:

«культурный элемент представляет собой душу, кровь, лимфу, сущность цивилизации; в сравнении с ним экономический и тем более политический планы кажутся искусственными, несущественными созданиями природы и движущих сил».

Мне неизвестно, предпринимались ли современной социологией в общественном поле попытки поиска и изучения признаков цивилизационного типа. Не вызывает сомнений, что религия самым глубоким и кардинальным образом отпечатлевается на общественных устроениях, коллективных практиках, этике и менталитете народа. Макс Вебер, которого знают по работе «Протестантская этика и дух капитализма», утверждал:

«вера, помимо своей конечной сотериологической цели, имеет и вполне конкретные общественные задачи… любой религиозно-этический комплекс оказывает непосредственное влияние на общественные отношения, в том числе на экономику».

В таком случае уместно говорить о характерном пути России в построении государственности, общественных отношений, хозяйства, культуры, обусловленном этикой Православия.

Уместно говорить о характерном пути России, обусловленном этикой Православия

Критики и недоброжелатели отдают должное упомянутой специфике. По словам либерала-западника В. Познера, принадлежность европейских народов и стран к трём ветвям христианства: Католицизму, Протестантизму и Православию – предопределила различные успехи их. Наиболее удачливы среди всех протестантские страны, выбор же Православия Россией В. Познер называет трагическим. «Это совершенно неслучайные вещи», – подчёркивает он.

В цивилизационной оптике значение Православия для России трудно переоценить. Влияние его выходит далеко за статистическую рамку 75%, распространяясь на неславянские народности и иноверцев. Татары, башкиры, калмыки, северокавказское и сибирское автохтонное население в значительной степени русифицированы и европеизированы, а вместе с этим приобщены к христианскому ареалу и получают прививку православного менталитета и ценностей. Цивилизационно российские мусульмане стоят ближе к русским православным, нежели к своим единоверцам из арабских и персидских стран. Отпочковавшись от западных деноминаций, российские протестанты также нарабатывают собственную повестку, инкультурируются, и их связи с материнскими структурами ослабевают.

В заключение отмечу, что в данной публикации я не ставил перед собой научных задач, требующих отдельного подробного и аргументированного обоснования и уточнения понятийной и терминологической части. Она носит установочный характер и обозначает лишь общие границы вопроса о роли религиозного православного фактора в жизни современной России.