И ещё о Блокаде: три важные детские книжки

27 января 1944 года была снята Блокада Ленинграда. Это особый опыт, особая травма, даже в рамках всей темы Великой Отечественной войны Ленинградская блокада стоит несколько обособленно. Она активно осмысляется – и в рамках семейной памяти, и в исторических исследованиях, и в искусстве.

Я уже писала о блокадной прозе для детей здесь: «Три важных книги о блокаде для детей» // http://www.pravoslavie.ru/121959.html. Но книг о детях военного Ленинграда много, очень много. И большая часть из них достойная внимания и ребят, и их родителей, и учителей – ведь в них раскрывается не только хроника событий, но и те особые механизмы, что двигали людьми, большими и маленькими, помогали им даже в нечеловеческих условиях голода, холода и обстрелов заботиться о ближних. Именно поэтому и выстоял Ленинград: большинство его жителей не покорились не только врагу, но и модному нынче «разумному эгоизму».

Я знаю родителей, которые всячески избегают таких «травмирующих», «негативных» книг для своих чад. Я намеренно ставлю эти слова в кавычки: правду жизни от детей не утаишь, и главную, определяющую роль в познании тяжёлых тем играет внимательное и мудрое руководство родителей. А ещё – качественный литературный текст: подлинное искусство является тем особенным инструментом, который позволяет узнать, осознать – и идти дальше с этим знанием. Именно о таких книгах я хочу рассказать сегодня.

«Кирюшка»

Вера Карасёва, «Кирюшка» Это совсем небольшая книжка. В ней всего 10 рассказов, читаются они легко и быстро. Но они ужасно важные! Ведь в них трепещет и бьётся болью и жалостью живая человеческая память о блокадных детях.

Впрочем, не только боль и жалость есть в этой книжке. Вера Карасёва, её автор, сама пережила Блокаду, и маленькие герои – это её знакомые, соседи, друзья. Это дети, которые жили и умирали рядом, в соседних квартирах, это дети, совершавшие большие поступки, которые не каждому взрослому по плечу.

Удивительные это были дети: с одной стороны, такие же, как их современные сверстники – бойкие, живые, смешливые. Например, Кирюшка – девочка, именем которой названа книга. Сорвиголова, вечный товарищ мальчишек по их играм и шалостям, она совершенно изменилась, когда началась война. Отказавшись ехать в эвакуацию, Кирюшка не только взяла на себя хозяйство (мама её работала в госпитале), но и стала ухаживать за дочкой соседки, малышкой Леночкой, – её мама была серьёзно больна.

«Однажды, это было уже в феврале, я, уходя на работу, увидела Киру. Она медленно спускалась по лестнице с ребёнком на руках. По розовому стёганому одеяльцу я догадалась, что Кирюшка несла Леночку. И я поняла: ещё один маленький ленинградец осиротел в осаждённом городе…»

Как, как измождённая голодом одиннадцатилетняя Кирюшка смогла выходить полуживого пятимесячного младенца? Как смогла она выпросить в яслях соевое молоко и рис для малютки? Но она смогла. Потому что в том промёрзшем доме под обстрелами правил не голод – правила любовь.

Об этом же рассказ «Новогодний подарок». Небольшой кусок сахара девочка Галя делит между соседями: кому для больного ребёнка – развести в кипятке с сушёной малиной, кому порадовать малышей, завернув в блестящую обёртку (будто это конфеты). Галя не думает о себе – она находит радость в том, чтобы радовать других.

Есть в этой книжке ещё один рассказ – короткий и страшный. Называется он «Хлебные крошки». Он – о хлебных очередях и о голодных детях.

«Как только у продавщицы, разрезавшей буханку, падала на прилавок хлебная крошка, чей-нибудь тоненький озябший палец торопливо, но деликатно скользил по прилавку, поддевая крошку, и бережно нёс её в рот.

Два пальца на прилавке не встречались: ребята соблюдали очередь…»

Мне кажется, что это очень важно – читать такие книжки. Живые, настоящие военные свидетельства. И как же здорово, что они доступны и понятны детям с 6-7 лет! Художественная литература становится самым ясным, выпуклым и впечатляющим свидетельством той грозной поры.

А дополняет рассказы великолепная графика Абрама Резниченко. Небольшие наброски, детали – но сколько в них передано! Девочка под одеялом и скорбная мамина фигура над ней (она не знает, где найти еду и накормить измождённую дочку). А вот сосед, каким-то чудом обнаруживший в сене старого матраса яичко, улыбается в усы и несёт-торопится маме девочки: вот, свари, дай малышке. Бомбоубежище и люди, склонившие головы; Кирюшка, несущая Леночку, а за ней – лёгкая вязь узора перил на лестнице; Галя, целующая папино письмо с фронта. Простые, ясные, живые, с большим талантом, вкусом и чувством переданные образы.

Я думаю, что ребёнок воспримет эту книгу иначе, чем его родители. Он будет сочувствовать, переживать, жалеть, но, в силу возраста, не увидит той чёрной бездны, той трагедии, которую видим мы, взрослые, вглядываясь в такие вот блокадные свидетельства. И это правильно. Просто и внятно написанные рассказы – лучшее, мне кажется, что можем мы дать детям в память о Великой Отечественной войне. Потому что это настоящая, правильная память…

«Девочки с Васильевского острова»

Юрий Яковлев, «Девочки с Васильевского острова» Юрий Яковлев написал немало рассказов и повестей о войне. Он обладал особенным, тонким, прямо-таки обострённым чутьём к настоящему, неподдельному, важному, не разменивался на мелочи, говорил о сути. И писал в то же время удивительно разные произведения, подходящие и для детей 6-7 лет, и для школьников, и для юношества.

Я особенно люблю повести Яковлева за то, что в них почти нет советской пропаганды – зато есть живые характеры, судьбы, удивительные истории и светлая надежда, прорастающая из горечи и боли военных воспоминаний.

Один из самых пронзительных рассказов – «Девочки с Васильевского острова».

Он совсем маленький, читается за каких-то 15-20 минут. Но зато объединяет в себе самое знаковое, что нам нужно знать о Блокаде.

«У меня есть подружка – Таня Савичева. Мы с ней соседки. Она со Второй линии, дом 13. Четыре окна на первом этаже. Рядом булочная, в подвале керосиновая лавка... Сейчас лавки нет, но в Танино время, когда меня ещё не было на свете, на первом этаже всегда пахло керосином. Мне рассказывали.

Тане Савичевой было столько же лет, сколько мне теперь. Она могла бы давно уже вырасти, стать учительницей, но навсегда осталась девчонкой... Когда бабушка посылала Таню за керосином, меня не было. И в Румянцевский сад она ходила с другой подружкой. Но я все про неё знаю».

Это слова Вали Зайцевой, героини рассказа. От её лица и ведётся повествование. Бывает так, что какая-то тема тебя особенно трогает и волнует. А бывает и по-другому – она живёт в тебе и болит, и никто не понимает, почему так. И ты тоже.

Вот и Валя Зайцева всё думает о Тане Савичевой, знаменитой Тане, чей дневник сейчас увековечен в камне. И не просто думает – разговаривает с ней мысленно, пытается и не может осмыслить то страшное, что пережила когда-то её ровесница.

Наверное, именно поэтому не люди – судьба! Господь! – поручают Вале писать на бетоне палочкой строки из Таниного дневника. И Валя ещё раз – в который раз – проходит Танин путь.

«– Что же ты не пишешь? – тихо сказали мне. – Пиши, Валя Зайцева, а то застынет бетон.

Я долго не решалась открыть страничку на букву “М”. На этой страничке Таниной рукой было написано: “Мама 13 мая в 7.30 час. утра 1942 года”. Таня не написала слово “умерла”. У неё не хватило сил написать это слово.

Я крепко сжала палочку и коснулась бетона. Не заглядывала в дневник, а писала наизусть. Хорошо, что почерк у нас одинаковый…»

Этот маленький рассказ – не столько о Блокаде, сколько о её осмыслении нами. О том, что тебя вдруг ударяет, словно током, мысль: мы – такие же, как они. Мы, нынешние, в мирное время растущие и выросшие люди. И в этой простой мысли – весь трагизм и вся надежда, что достались нам в наследство от тех, кому пришлось жить в грозную пору.

«Моя подружка Таня Савичева не стреляла в фашистов и не была разведчиком у партизан. Она просто жила в родном городе в самое трудное время. Но, может быть, фашисты потому и не вошли в Ленинград, что в нем жила Таня Савичева и жили ещё много других девчонок и мальчишек, которые так навсегда и остались в своём времени. И с ними дружат сегодняшние ребята, как я дружу с Таней.

А дружат ведь только с живыми».

Если «Кирюшка» – книга, которую можно смело читать детям с 6 лет, то «Девочки с Васильевского острова» – рассказ для ребят постарше. Я бы не торопилась с ним – пусть он будет прочитан в 9, 10 лет – ребёнок уже должен понимать, ориентироваться во временных отрезках, уметь обобщать, осмыслять важное и тяжёлое. Ну, и, конечно, хорошо читать эту книгу вместе – родителям и детям.

«Балерина политотдела»

Юрий Яковлев, «Балерина политотдела» «Зрители замерли. Не дышат. На глазах у женщин – слёзы. Не лёгкое дело смотреть, как танцуют блокадные дети. А они, медработники, лучше других понимают, каких усилий и боли стоит этот танец.

Танцуют, танцуют! Помнят все движения. Только нет лёгкости. Да в бою и не может быть лёгкости! Вадик так разошёлся, что сделал глубокий выпад: натянул поводья. Молодец! А неделю тому назад мы везли его на санях с блокадным диагнозом: утратил интерес к жизни. Хорошо, хорошо, Вадик! Я уже не думаю, а произношу вслух. Может быть, даже кричу: “Хорошо, Вадик! Теперь хватит, поднимайся!” А подняться он не может – нет сил, упал на колено… остановилась тачанка, припала на одно колесо. Кони уронили головы. Ранило возницу. А дядя Паша ещё играл по инерции. Потом баян умолк.

Зал был тих. Словно не было в нём зрителей. Никто не хлопал, никто не переговаривался. Только беззвучные парки от дыхания…

И тогда встал полковой комиссар, одёрнул гимнастёрку, поднялся на сцену, где ребята помогали встать Вадику.

– Запрещаю продолжать концерт, – глуховатым голосом сказал он. – Всех танцоров – в госпиталь».

Честно говоря, редко встречаются такие книги. Такие, где честный, откровенный разговор, психологическая точность образов, глубокие и важные мысли выражены таким великолепным в своей ясности и точности языком. Это когда нет второго дна, но есть глубина. Когда совпадают идея и жизненная достоверность. Когда светло и горько одновременно.

«Балерину политотдела» написал тот же Юрий Яковлев. И она тоже о Блокаде. Но это совсем-совсем другая книга.

Она о танце как судьбе и призвании. О войне и подвиге, совершённом потому, что по-другому человек просто не мог. Книга о первой любви, о трепетном и целомудренном отношении к девушке, о памяти, преодолевающей время.

Балерина политотдела – это шестнадцатилетняя Тамара. Её и ещё пятерых ребят вывезли из блокадного Ленинграда для того, чтобы они, танцевальный коллектив, давали концерты на фронте.

Представляете, блокадные дети! Они с трудом могли двигаться, у всех дистрофия, часть уже потеряла интерес к жизни. А тут – танцы! Зачем? Почему? Какие танцы, когда рядом ходит смерть?

Вот это-то и важно, что смерть ходит рядом. Танец – это жизнь, это молодость и красота. Это возможность отдохнуть от войны прямо на войне, забыться, вдохнуть мирной жизни. Поэтому бойцы, замерев и не дыша, смотрели выступления ребят. А те плясали, чуть окрепнув – на фронтовых разбитых дорогах, в полутёмных землянках, даже в жерле огромной заводской печи.

Руководит ребятами «киндерлейтенант» – именно так называют Бориса Корбута сослуживцы. Когда-то он ставил танцы в Ленинградском дворце пионеров, а теперь нашёл ребят из своего коллектива – только шестерых! – и увёз на фронт.

«У меня в кармане предписание политотдела и список адресов. Я обхожу адреса как почтальон. Как самый несчастный почтальон, который не может застать дома ни одного адресата. Нет адресатов. Кто эвакуировался, кто в больнице, кто выбыл навсегда.

Я иду и в такт своим шагам бормочу стихи Жуковского:

В двенадцать часов по ночам
Из гроба встаёт барабанщик…

Я вроде того барабанщика бью тревогу. Я бужу не егерей и не гренадёр, не гусар и не кирасир. Я бужу маленьких танцоров из ансамбля Ленинградского дворца пионеров. Бужу прославленную “Тачанку”.

“Эх, тачанка-ростовчанка… Наша гордость и краса…” Я зову тебя. Не просто зову – я, пока ещё лейтенант, командир миномётной роты, приказываю: мчись ко мне скорей из той прекрасной эпохи, когда на Аничковом мосту ещё стояли кони. Вырвись из-за кулис на необозримый простор!»

«Балерина политотдела» – это книга, которая показывает и доказывает: война меняет людей. Война не проходит бесследно, она саднит раной в сердце, и ничего уже нельзя с этим сделать, и не отмотать назад. Да, маленьких танцоров из Ленинграда подкормили, но блокадный метроном всегда будет стучать в них. «Нет больше Тамары Самсоновой, – говорит героиня книги. – Я уже совсем другая… блокадная девчонка».

Однако время меняет многое.

Балерина Тамара Самсонова танцует везде. Рядом с немецкими позициями, на самых опасных участках фронта, чуть ли не под обстрелами. Сначала она просто рвалась воевать, потом поняла, что должна танцевать для бойцов. И она танцует. Для неё это не увлечение и не развлечение – это дело жизни, нужное людям, за которое можно и жизнь отдать.

А когда её, тяжко раненую, привозят в госпиталь (а он, по стечению обстоятельств, находится именно во Дворце пионеров), Корбут умоляет хирурга не ампутировать ногу. А потом Тамара танцует.

«Полковой комиссар подошёл к ней ближе и прикрепил орден к отвороту серого халата.

– Не вешай нос, девочка, – доверительно сказал он. – Ты ещё станцуешь!

– Я ещё станцую, – отозвалась Тамара. – Хотите сейчас станцую?

И не успел удивлённый комиссар ответить, как за его спиной раздался перебор баяна. Это дядя Паша, как добрый призрак, возник в дверях палаты, приглашая свою маленькую подругу к танцу. И Тамара начала танцевать. Нет, она не поднялась с постели, потому что чудес не бывает. Но в руках у неё появился бубен, загремел, затрепетал, взлетел над головой, рассыпая весёлый перезвон. Ноги девушки были неподвижны – танцевали руки, плечи, волосы, глаза. Её лицо преобразилось, и на нём отразился отблеск новой жизни. Руки разлетались по сторонам, взмывали вверх и тихо приземлялись на одеяло. И столько было в них птичьей лёгкости, и так прекрасен был их полёт, что мы, находившиеся в палате, забыли, что девочка танцует, сидя на койке».

«И жить нам было суждено», – всё время повторяет Тамара. Сразу вспоминается фраза из знаменитой песни Булата Окуджавы: «Нас ждёт огонь смертельный, и всё ж бессилен он». В этом удивительная сила небольшой повести Юрия Яковлева. В жизни, преодолевающей всё. И в любви – к каждому солдату, к своему ближнему. Ведь именно из любви к ним Тамара танцевала под огнём. Танцевала так, что даже немцы не решились поднять в этот момент оружие.

Ещё меня поразило, как автор описывает отношения Тамары и Бориса, её «киндерлейтенанта». В них столько недосказанного, трепетного, едва уловимого, к чему страшно прикоснуться даже мыслью. Столько рыцарства и целомудрия с его стороны, простоты и доверия – с её. А открытый финал книги ещё больше усиливает это ощущение. Что было потом – можно предполагать, но лучше этого не делать. Не касаться этой тайны двух сердец.

«Балерина политотдела» – хороший опыт для подростка. Она даёт пищу для размышлений – о войне, Блокаде, смерти, жизни, любви и искусстве. Здесь нет ничего надуманного, здесь нет пропаганды. Есть главное – подлинность характеров, достоверность хорошей литературы.