Взгляд христианина

Даниил Болотов. Старец Амвросий на подушечках

Портрет старца глубоко поражал и его современников. После кончины преподобного Амвросия в Шамордино бережно сохраняли всю обстановку кельи, в которой старец провел последние дни. Здесь же сестры поместили портрет старца, и каждый входящий, молитвенно обращавшийся к старцу, как бы от него получал листок с поучениями, где находил ответ на свой вопрос. Об этом писала одна из посетительниц, воспоминания которой были опубликованы в журнале «Душеполезное чтение» в 1915 году: «После обедни прошли мы в деревянный домик, в котором жил последний год Батюшка. Над этим домиком С.В. Перлов утроил каменный футляр. В домике всё осталось так, как было при жизни Батюшки. Две комнатки, рядом крошечная комната для келейников (одним из них был теперешний старец отец Анатолий). Комнатки низенькие, но светлые, уютные, везде много икон, цветы, простая мебель; в спальне стоит жесткий диван с подушкой, над ним висит большой портрет старца, снятого лежащим. На этом диване лежал последние годы Батюшка, на нем он и скончался. Под подушкой лежат разные листочки, и сестры предлагают всем приходящим брать эти листочки из-под подушки как бы от самого Батюшки. При виде этого большого портрета и дивана живо представила я себе Батюшку, вспомнила, как терпеливо страдал он в этой комнатке, сам мучился, а всех утешал, веселил и бодрил ласковым словом, порой и шуткой, как часто говорил: “Живи в миру, как на юру, никого не осуждай, никому не досаждай, всех люби, всех – беги и всем – мое почтение”».

Портрет великого старца был написан его учеником иеромонахом Оптиной Пустыни Даниилом (Болотовым; 1837–1907), родным братом первой Шамординской настоятельницы матушки Софии, которого шамординские монахини любовно называли «своим добрым дяденькой».

Даниил Болотов. Автопортрет

20 лет проработал Дмитрий Болотов в Петербурге, став известным портретистом. Особенно удавались ему одухотворенные женские портреты и детские, с выражением какого-то неизбывного удивления в глазах. Немногие из них сохранились до нашего времени. По свидетельству владыки Трифона (Туркестанова), «он был замечательный портретист, он учил рисованию великих князей и княжон. Он в миру жил как монах, от всякого нецеломудренного предложения он всегда отказывался».

Эти годы были временем напряженной внутренней работы, о чем свидетельствуют дневники художника. Дневниковые записи носят внутренний, сокровенный характер, они посвящены становлению и возрастанию собственного «внутреннего человека». Традиция ведения именно такого рода записей бытовала в среде православных христиан, для которых было характерно внимание ко всем движениям души, желание построить свою жизнь в соответствии с заповедями Священного Писания и святоотеческим наследием.

Еще одна особенность болотовского дневника – это смысловая завершенность записей. Заметки представляют собой небольшие эссе на духовные темы, что значительно расширяет традиционные границы дневниковых записей. На принадлежность их именно к этому жанру указывают и заглавия, данные самим автором: «Путь истинного христианина», «О Всепромышляющей Руке Божией», «Истинный христианин», «Пути Промысла Божия. О греховности», «Во время искушения!», «О воле Божией», «Дело Бога и дело человека», «Покой мой», «Мысли о браке», «Суд. Правда Божия. Св. совесть Божия», «Богатства и сокровища человека по благодати», «Причины, навлекающие на человека искушения и попущения», «Цель жизни человека», «Когда человек следует своему назначению как должно?», «Молитва», «Человек и его жизнь по цели и воле Творца»… Уже этот краткий перечень заглавий позволяет судить, во-первых, о тематическом многообразии очерков, а во-вторых, об их христианском, духовном содержании.

Путь истинного христианина «…ясен, светел и радостен, ибо человек сознает, что работает для Бога своего и Ему служит! Идет к Богу, к вечному благу, вечной любви и бесконечной премудрости, его ждет истинная бесконечная Вечность и блаженство с Богом, источником всякого блага и жизни, со всеми святыми силами небесными и всеми святыми угодниками! И он идет мужественно и усердно и с радостию сносит труды и тесноту пути, чтобы не постыдиться пред святыми и чтобы было чем доказать свою любовь и благодарность Богу за всё полученное им от Бога и все Его милости и терпение и страдания, ради его, грешного, претерпенные».

Свой жизненный путь Дмитрий Болотов осознанно определил уже в ранние годы. Это – монастырь, о чем сделана запись в 1864 году, причем в это время он пишет о своем решении уже как о давно сложившемся и обнаруживает внутренние ошибки, которые были сделаны на пути к монашеству.

Узнав старца Амвросия, Болотов окончательно решает оставить мирскую жизнь и в декабре 1886 года поступает в Оптину Пустынь.

Сергей Александрович Нилус посвятил отцу Даниилу целую главу в книге «Великое в малом», где, в частности, привел ответ отца Даниила на вопрос, почему он оставил блестящую карьеру столичного портретиста и стал монахом:

«– Обыкновенно принято там, в миру, думать, что в монастырь нашего брата загоняют неудачи, разочарования в жизни, больше же всего, с легкой руки поэтов, – несчастная любовь. У меня в жизни ничего подобного не было. Я только следил с духовной точки зрения за этапами своей жизни и по ним судил, куда ведет меня, душу мою Рука Божия. Это незримое тайноводительство чувствуется всякой христианской душой, если только она внемлет голосу своей божественной совести и не оплотянилась до той степени, что всю жизнь сосредотачивает на куске насущного хлеба да на низменных удовольствиях. Мое благодатное детство, юность моя в беседе с отцами и детьми Церкви – брат-монах, сестры-монахини – это, да и многое другое, вело меня да и привело к старцу Амвросию в Оптину. Он был духовным отцом и старшей сестры моей, игумении Софии, он определил ей ее подвиг, он же и меня привел к тихой пристани».

Икона Нерукотворного Спаса кисти Даниила Болотова

Поступив в Оптину Пустынь под водительство великого старца, отец Даниил исполняет живописное послушание. Он пишет портреты старцев и калужских епископов, расписывает храмы, организует в Шамординской обители иконописную мастерскую. Сам пишет иконы, о которых остались воспоминания. С.А. Нилус рассказывает о том, как он «был поражен, точно небесным видением, образом Нерукотворного Спаса, прямо против входной двери сверкнувшим на меня своею лампадой.

– Откуда у вас такая красота?

– Работа отца Даниила.

Надо было видеть этот Божественный лик, эти Божественные очи, проницающие в душу, чтобы понять сердцем, что не одна кисть отца Даниила воспроизвела эту святыню, а что кисти этой сила и вдохновение даны были свыше: человек от себя, одним своим искусством не мог бы создать такой красоты небесной.

– У меня на исповеди и совете была одна монахиня, – сказал мне отец Ф., – монахиня эта сердцем ожесточилась до того, что решила снять с себя мантию и вернуться в мир. Как ни уговаривал я ее, как ни убеждал, она стояла на своем и меня слушать не хотела. Я упросил ее остаться одной в келье и помолиться перед этим образом. Когда я вернулся к ней, то застал ее в слезах, и от ее страшной решимости не осталось и следа.

Я опять взглянул на этот пречистый лик и едва мог оторвать взгляд от этого благодатию вдохновленного изображения: и самому окаменелому сердцу, правда, немудрено было перед ним раствориться».

Икона Божией Матери кисти Даниила Болотова

Другую икону – образ Божией Матери работы отца Даниила – описал В.П. Быков, когда вспоминал свое посещение кельи Шамординской настоятельницы – сестры отца Даниила: «Направо от входа висит очень много картин, написанных Болотовым, но из них особенное внимание приковывает картина Богоматери с Божественным Младенцем на руках. Судя по манере письма, эта картина напоминает собой копию с итальянской школы, но в оригиналах я нигде не встречал такого изображения. Не знает ничего об этом и М.М., но она рассказывала нам про следующую особенность этого изображения: было несколько случаев, что достаточно было взглянуть на это полотно лицу, у которого твердо уже формулировалась мысль о самоубийстве, чтобы она совершенно исчезла у него – и навсегда».

В монастыре у художника открылся и еще один талант – пробуждать искреннюю веру у богатых и знатных людей, которые на рубеже веков часто погружались в сети неверия и безразличия. Об этом писал С.А. Нилус: «Отец Даниил любил проповедовать перед всякой аудиторией, где бы она для него ни собиралась, кто бы только ни пожелал его слушать… При покойном великом старце отце Амвросии Оптинском, по болезненности своей редко выходившем из кельи, на отце Данииле лежала, с благословения старца, обязанность приводить к вере и истине тех из смущенных духом интеллигентов, которых тянула в Оптину к старцам еще не уснувшая навеки совесть… В летнее время, когда до сих пор еще бывает в Оптиной большой наплыв к Оптинским старцам, а во дни старца Амвросия и того больше, отец Даниил почти не живал в своей скитской келье: его разбирали, как говорится, нарасхват – то на гостиницу, а то и просто в отъезд из монастыря к окрестным помещикам, в числе которых были люди высокого положения в свете, богатые или знатные… И там, где, казалось, уже совсем замирало религиозное чувство, искаженное современными лжеучениями или равнодушием к вере, гремело и там апостольское слово отца Даниила. И к слову этому прислушивались, и слово это чтили…»

Такое же сильное воздействие на окружающих оказывали и художественные работы отца Даниила, особенно портреты преподобного Амвросия – учителя отца Даниила, которого он глубоко почитал. Через год после кончины старца – в день его памяти – отец Даниил написал портрет старца, на котором преподобный Амвросий был изображен в монашеской мантии и клобуке, с наперсным крестом и наградным в память Крымской войны, с палочкой-посохом и четками в руках. И всё тот же проникновенный взгляд, никого не оставляющий равнодушным…

Всенародно любимым стал и другой портрет старца, на котором батюшка был изображен лежащим на подушечках. Как отмечает потомок Д.М. Болотова и исследователь его творчества А.Л. Толмачев, «в этом портрете зафиксирован итог монашеской жизни, переход к жизни вечной, спокойная готовность потрудившегося в молитве к встрече со своим Спасителем». Именно этот портрет почитатели старца просили художника повторить еще и еще раз. Многие копии его дошли и до наших дней. Некоторые даже обращались с просьбами к отцу Даниилу изобразить себя коленопреклоненными перед старцем. Сохранился один такой портрет 1899 года, на котором изображен старец, исповедующий Ольгу Карловну Гончарову.

Важный раздел дневников отца Даниила – «Мысли художника», где автор размышляет об особенностях художественного творчества и о назначении художника: «Достоинства портрета», «О единстве в колорите», «Вопросы при заказе художественного произведения (по композиции)», «Ошибки художника» и др. Однако формулирует и общие правила: «Талант без знания – это ружье без пороху», «Терпение и труд всё перетрут», «Опыт – лучший учитель».

В небольшой заметке «О выражении лица и глаз христианина» Д.М. Болотов пишет:

«Взгляд христианина может быть или радостно-веселый, <исполненный> братской любви и уважения, или скромно-печальный, грустно-почтительный, когда видит оскорбление Христа в себе или ближнем.

Или внимательный, следящий до жжения и состояния души, рассматривающий, наблюдательный.

Или серьезный, обращенный внутрь себя, задумчивый, чем-нибудь озабоченный внутренно.

Или смиренный, скромно потупленный, простой, не лукавый

Или полный мольбы, надежды, молитвенный, сокрушенный, чистосердечный, истиной веры и любви, покорности, усердия и послушания.

Или простой, средний, а прочие неприличны».

Художник остался в памяти многих как автор, прежде всего, удивительного портрета преподобного Амвросия. Только сейчас, спустя многие годы, начинается изучение творчества отца Даниила.

14 октября 2007 года, на праздник Покрова Божией Матери, в помещении Церковно-археологического кабинета Московской духовной академии по благословению и при личном участии Патриарха Московского и всея Руси Алексия была открыта выставка, посвященная 100-летию со дня смерти оптинского иеромонаха, иконописца и художника-портретиста отца Даниила (Болотова). Устроители выставки провели огромную работу, чтобы представить работы художника, хранящиеся в различных музейных и частных собраниях.

Сейчас «Дневники» монаха и художника и каталог его художественных работ опубликованы в книге «Взыскующий красоты. Оптинский иеромонах Даниил (Болотов): Страницы духовного наследия», приобрести которую можно в магазине Сретенского монастыря.