«Готовых ответов на все случаи жизни не существует»

Для студентов семинарии – молодых священников и тех, кто только готовится к диаконскому и священническому служению, – очень важен опыт батюшек и духовников, не один десяток лет предстоящих у Престола Божия и окормляющих паству. Ведь пастырство – это «наука», постигаемая не только и не столько по учебникам.

Одним из таких «уроков жизни» стала для студентов магистратуры Сретенской духовной семинарии встреча с благочинным Михайловского округа г. Москвы и настоятелем храма архистратига Михаила (Патриаршего подворья) в Тропарёве, кандидатом богословия протоиереем Георгием Студёновым, состоявшаяся 22 ноября 2016 года в здании семинарии. Отец Георгий говорил о том, каким должен быть священник, о молитве и горении духа, об опасности привыкнуть быть рядом с Богом… Батюшка ответил на вопросы семинаристов, вспомнил, как проходили его годы учебы в Московской духовной семинарии, рассказал о пастырях, ставших для него примером.

И свою беседу отец Георгий начал тоже с воспоминания…

Протоиерей Георгий Студёнов

«Ты чувствовал, как сам становишься участником молитвы»

С первого класса и до окончания Московской духовной семинарии в 1975 году я иподиаконствовал у патриарха Пимена, и по субботам с последней лекции в большинстве случаев приходилось уезжать в Москву на послушание. Однажды мне, если можно так сказать, повезло, и в Москву ехать не было необходимости. На занятиях я провел весь день. По расписанию последним уроком было пастырское богословие, лекции по которому вел отец Владимир Рожков – известный в то время московский священник.

К сожалению, многое из того, что прежде рассказывал на своих лекциях отец Владимир, я уже пропустил и потому теперь, попав на занятие, сразу должен был погрузиться в атмосферу этой науки. И вот, увидев меня, отец Владимир предложил представить следующую ситуацию: «Вас назначают на приход. Ваши действия? Что вы будете делать в первую очередь?» Поскольку к тому времени я уже три года иподиаконствовал в Богоявленском соборе, у меня был небольшой опыт приходской жизни, ведь во время службы на многое, даже порой незаметно для самого себя, обращаешь внимание. И я стал отвечать отцу Владимиру: что-то оказалось правильным, что-то – наивным… Затем он сам нам рассказал, как и что нужно делать настоятелю, священнику. Конечно, запомнилось далеко не всё; в силу изменившихся обстоятельств не все из сказанного можно применить в современной жизни, но важно то, что через такие практические задания и собеседования нам был преподан опыт священника, который много лет служил так, что даже на занятиях, в учебной обстановке, ты чувствовал, как сам становился участником его молитвы – этого живого общения с Богом. Именно это живое общение, этот опыт важно ощутить и, насколько это возможно, – запомнить и усвоить. Без такого опыта сами по себе знания применять будет сложно.

Пастырь – это лицо особое

Конечно, из того, что мы усваиваем в период обучения, нам пригодится многое, ведь практика будет неизбежным продолжением учебы. Студентам всегда говорят, что все предметы очень важны и среди них нет второстепенных: они, подобно рекам, сливаются в единое море наших знаний. И мы, действительно, одной из своих целей полагаем приобретение этих знаний, для того чтобы быть образованными, эрудированными и начитанными – для священника это необходимо, ведь очень многие ответы в ситуации, когда от священника ждут совета в решении того или иного важного вопроса, приходят как раз из памяти.

Наверное, вы замечали, что у разных пастырей Церкви мысли и наставления во многом схожи. Но это вовсе не значит, что священники постоянно цитируют друг друга, просто все они были взрощены в одной традиции, всем им было положено основание на одном краеугольном камне, о котором говорится в Священном Писании. Истина всегда одна – Христос.

То же касается и отцов Церкви, и множества их поучений: если все эти тексты собрать и сопоставить, то найдутся параллельные, схожие места, в которых, кажется, говорится одно и то же. Но главное заключается в том, что всё это изложено не с теоретической, а с практической точки зрения, из их накопленного в течение подвижнической жизни опыта.

Кто такой опытный пастырь?

Следует помнить, что пастырь – это лицо особое, он берет на себя очень тяжелый, ответственный труд перед Богом и перед народом. Крест, который дают священнику во время хиротонии, – это не просто символ, это вполне определенный крест Христов: Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Мк. 8: 34). Крест на груди священника может быть серебряным, золотым или с украшениями, но есть у каждого из них и невидимый крест – самоотречение и лишения. А всё внешнее – ряса, подрясник, благообразный облик, митра – это можно считать лишь попыткой отразить Божию красоту, свет, благодать, которые посылаются в укрепление пастырю от Господа. Без благодатных даров Духа Святого, без дара благодати у священника, как бы талантлив, сердоболен, учтив, милосерд к людям он ни был, нет потока той силы, от которой приходящие к нему будут черпать утешение и получать наставления.

Пастырю необходима многосторонняя грамотность. К этому призывает и Сам Христос

Кроме того, пастырю необходима многосторонняя грамотность. К этому призывают и апостолы, и Сам Христос. И если кто-то говорит, что знания не прибавляют ума, это не значит, что следует игнорировать опыт и знания других людей. Нужно постоянно учиться и не думать, что курс лекций по предмету тобою пройден и теперь ты спокойно можешь заявлять о себе как о специалисте в этой области. Нужно учиться, учиться и учиться, пока есть возможность, и всегда дорожить временем.

Пастырь вообще должен быть разносторонне развит. Даже если он преуспевает в аскетике, этого порой бывает недостаточно для того, чтобы суметь дать хороший ответ или совет человеку. И здесь обязательно следует помнить, что для пришедшего человека весь мир может стать серым из-за одного неудачного разговора со священником. Поэтому необходимо набираться знаний и не лениться ловить лучи Божественного света. Все знают: «Ученье – свет, а неученье – тьма».

Учиться располагать свое сердце к молитве

Так же важно отметить, что будущим священникам нужно учиться располагать свое сердце к молитве. По свидетельству опытных людей, зачастую даже в непродолжительных молитвах угодна Богу бывает только часть их, поскольку вместе со словами молитвословий в нашем сознании образуется поток совершенно посторонних мыслей. Поэтому-то разговор с Богом всегда нужно пропускать через сердце. Не читать молитвы речитативом, проглатывая слова, а обращать внимание прежде всего на смысл, вникать в написанное, чтобы сердце расположилось к прочитанному и открылось Богу.

Святой праведный Иоанн Кронштадтский так писал о молитве: «Иногда в продолжительной молитве только несколько минут бывают истинно угодны Богу и составляют истинную молитву и истинное служение Богу. Главное в молитве – близость сердца к Богу, свидетельствуемая сладостию Божиего присутствия в душе»^[1].

Что же требуется от нас, чтобы наша молитва была подлинным единением с Богом? Близость нашего сердца к Нему

Что же требуется от нас, чтобы наша молитва была подлинным единением с Богом? Близость нашего сердца к Нему. Хочется привести еще и другие слова святого Иоанна Кронштадтского: «Помни, что ты всегда ходишь пред лицем Сладчайшего Иисуса. Говори себе чаще: я хочу жить так, чтобы жизнь моя радовала Любовь мою, распятую ради меня на кресте. Особенно же я возьму себе спутницу и подругу жизни моей Любовь святую, всех вмещающую в моем сердце, жаждущую спасения всех, радующуюся с радующимися и плачущую с плачущими: это особенно утешит моего Утешителя Христа»^[2].

Пока не почувствуешь настоящего благоговения и не смиришься, молитва может быть формальной, то есть ты четко читаешь слова: «Господи, Боже мой…», – а потом одновременно с ними к тебе начинают приходить какие-то посторонние мысли.

Как учили молиться меня? Я родился и вырос в верующей семье. С самого детства мне хотелось быть священником, поэтому я мечтал скорее окончить школу, пойти в армию, а потом и поступить в семинарию. Нужно заметить, что тогда у нас в стране действовало только три духовных учебных заведения, а потому, конечно, количество мест для поступающих в них было ограничено. Правда, в тот год, когда я поступал в Московскую духовную семинарию, впервые был осуществлен набор в 40 человек, а до этого принимали 20, не больше.

Особенную роль в моей жизни сыграла Свято-Троицкая Сергиева Лавра. И теперь помнится, как приедешь туда в субботу вечером, переночуешь в Трапезном храме на полу, сходишь на раннюю Литургию, потом на позднюю, а в будни еще и на братский молебен…

А после восьмого класса все каникулы я проводил в Псково-Печерском монастыре. И теперь, спустя годы, могу сказать точно: Господь ведет нас по жизненному пути, нужно только не противиться этому, и тогда Он не поскупится на все Свои блага, и в том числе научит нас беседовать с Ним – молиться.

Наше послевоенное время, время моего детства, было трудным – я даже не смогу описать, насколько тяжелыми были тогда условия жизни. Сейчас многие, не зная, через что прошли предыдущие поколения, говорят: «Как плохо мы живем!» На самом деле сейчас все у нас прекрасно. У каждой страны много проблем: политических, экономических, социальных. Но мы сейчас живем во много раз лучше, чем жители других государств и чем мы сами жили раньше. И нужно обязательно молиться о нашей стране. Нам вообще необходимо молиться, если мы считаем себя православными.

Как молюсь я? Просто молюсь с разным настроением.

Мой дядя, муж моей тети, служил с отцом Александром Ветелевым, который прежде преподавал в Московской духовной академии и служил в храме Знамения иконы Божией Матери, что в Переяславской слободе (неподалеку от Рижского вокзала). И он рассказывал, что отец Александр, приезжая домой после занятий и церковных служб, от усталости валился с ног (образно говоря), как срубленное дерево, а нужно еще и правила прочитать перед служением Божественной Литургии. И тогда его матушка брала канонник и читала над его головой весь канон, хотя и она была в возрасте и тоже уставала. Такое вот проявление любви к Богу и друг к другу! Конечно, в этом случае молитва происходила на подсознательном уровне. Это и вам заметка на будущее, матушке своей потом можете сказать: «Вот, возьми молитвослов, читай».

Священнику обязательно нужно выполнять ежедневно молитвенное правило, а перед совершением Божественной Литургии это делать просто обязательно. Помнится, кто-то однажды рассказывал о священнике, который, зная свою занятость, вычитывал в свободное время вечернее правило, как ему казалось и как он считал, на несколько месяцев вперед. Ему казалось, что он всегда в полной готовности. Это, конечно, абсурд, это совершенно неправильно!

Никакого равнодушия!

У праведного Иоанна Кронштадтского есть интересные слова о великой важности того, к чему приступает священник за каждой Литургией: «Что, если бы Ты, Господи Боже мой, Иисусе Христе, возблистал свет Божества Своего от Пречистых Твоих Таин, когда они почивают на святом престоле – на дискосе во время Литургии – или в дарохранительнице, или дароносице, когда иерей Твой несет их на персех своих, идя к больному или от него! От этого света поверглись бы в страхе на землю все встречающиеся или воззревшие на них из домов своих; ибо и Ангелы от страха неприступной славы Твоей покрываются! А между тем как равнодушно иные обращаются с этими принебесными Тайнами! Какие иные равнодушно совершают страшное священнодействие!..»^[3].

Здесь святой подвижник говорит о привыкании священника к тому, что он совершает, ведь при совершении Таинства сначала кажется, что ничего видимого не происходит. Вот, например, пресуществление Святых Даров – хлеба и вина – в истинные Плоть и Кровь Христовы: хотя совершителем Таинства является Святой Дух, исполнителем действия, приносящим бескровную жертву, – священник. Бесплотные ангелы приходят в ужас от того, что происходит, а священник может порой по незнанию или недостаточному усердию легкомысленно обращаться с Дарами! На самом же деле совершение всех Таинств должно проходить в величайшем страхе и трепете.

Расскажу вам один случай. Меня пригласили к больному, который, как полагали, мог вскоре умереть. Дело святое, откладывать было нельзя. Но меня позвали не на Причастие, а на Соборование, поэтому я и взял с собой к больному всё необходимое только для Соборования. Тот человек никогда прежде не исповедовался и не причащался, но он так проникся совершенным над ним Таинством, что после него спросил: «А причаститься?..» – «А что же вы не сказали раньше? – говорю ему. – Я не взял с собой Святые Дары. Давайте завтра!» – «Нет, я сегодня хочу». Отвечаю: «Ну что, мне назад ехать, брать и приезжать?..» Он так расстроился: «Я надеялся причаститься…»

Дело было в больнице, огромной, с множеством корпусов. Выхожу – и мне навстречу идет священник со Святыми Дарами. Я обомлел: «Тебя мне прямо Бог послал!» Вернулся я к своему больному, а у него слезы градом потекли. Больной причастился. В тот же день он преставился. И таких чудесных случаев, связанных со Святыми Дарами, было много.

Совершая пастырское служение, всегда следует помнить: может быть, человеку смерть и не грозит, но если он просит причастить, никогда нельзя отказывать…

Об одиночестве и гордости

– Одиночество – это страшная вещь. Только святые могли его преодолевать успешно, с пользой для души. Они не считали себя одинокими, потому что могли заслужить собеседничество ангельское.

Я знаю многих одиноких людей. Их нельзя оставлять в их одиночестве, нужно звонить им, писать, навещать их. Одинокие люди часто ищут общения, контакта. Их одиночество – это вина и их самих, и их близких. За такими людьми надо ухаживать, помогать им, и тогда им станет легче.

Человек, истинно верующий в Бога, никогда не бывает одинок. Он каждую свободную минуту посвящает Господу

Что может помочь человеку в его одиночестве? Виртуальный мир не дает ничего, он уводит от реальности, что часто заканчивается трагедией. Порой случается так, что, спасаясь от одиночества, люди начинают заполнять свою жизнь сомнительными развлечениями: душа-то пустая, не утешенная. Но человек, истинно верующий в Бога, никогда не бывает одинок. Он каждую свободную минуту посвящает Господу…

Вообще же пастырю следует помнить, что готовых ответов на все вопросы и случаи жизни не существует. Вот, например, такая ситуация: один человек поставил свою машину на ручной тормоз, а сзади был кирпичный забор, его дочка зашла за машину, ручник не сработал, машина поехала и задавила девочку. Родители пришли ко мне в храм. Трагедия, слезы… они и жить-то теперь не хотят. Что им скажешь? Помню, тогда их успокоил, сказав, что, конечно, они не забудут этого, но они молоды, и Господь по Своей милости даст им возможность стать родителями еще не один раз. Они смирились и успокоились. А со временем у них появилась утешающая в их горе забота: теперь у этой пары уже несколько детей.

Вот другая история. Один человек, у которого погибло двое детей, как-то приехал ко мне поговорить. Мы вышли на улицу – а было уже достаточно поздно, – посмотрели на небо: вокруг луны три четких ореола. Он был в необыкновенном восторге от увиденного, всех позвал посмотреть на удивительное явление. Вскоре после этого его жена забеременела, а через девять месяцев у нас уже были крестины – тройня, трое малышей.

– Батюшка, а что вы можете сказать о гордости? Ведь и она бывает причиной одиночества.

– Гордость – это грех всех грехов. Это вершина зла. Если же горд священник – это беда для прихода, это головная боль для архиерея. При этом такой гордый батюшка может быть облечен в строгие одежды, не выделяться изящными рясами, быть очень деятельным, всесторонне образованным и в то же время внутренне чрезмерно уверенным в себе. Такому священнику ничего не докажешь, он считает, что все должны слушать только его. И потому он все равно что камень, который в конце концов неудержимо уходит по воду.

Гордость имеет разные проявления и формы. Есть гордость за Отечество, за победу и т.д. А есть люди, которые считают, что в них заключен, на них сосредоточен весь мир, что они никому ничего не должны. Это и с одиночеством связано. И на такие ложные мнения и совсем неправильные убеждения у вас, как будущих священников, должен быть весомый контраргумент.

«Это были удивительные люди»

– Отец Георгий, вы еще застали служение патриарха Пимена. Из тех, кто здесь присутствует, его, конечно, уже никто не знал…

– Патриарх Пимен при внешней суровости и очевидной немногословности был, несомненно, добрым человеком. Ему была свойственна особая манера и темп речи, красивый тембр голоса. Как он служил и говорил – это уникально. Он всегда любил ребят-иподиаконов, никогда не обижал нас, всегда проявлял заботу.

– Вы были знакомы с отцом Иоанном (Масловым) и игуменом Марком (Лозинским). Расскажите о них, пожалуйста.

– Я был духовным сыном отца Иоанна (Маслова; 1932–1991), меня к нему определил игумен Марк. Отец Марк был его духовным последователем, беспрекословно послушным, он любил его и восхищался им. Эту любовь к последнему глинскому монаху (Глинской была та обитель, где подвизался смолоду отец Иоанн) игумен Марк старался привить и мне. О нем осталась память как об очень проницательном, по-отечески заботливом, но при этом строгом духовнике.

Игумена Марка (Лозинского; 1939–1973), одного из основателей археологического музея МДС и заведующего кафедрой гомилетики, я знал еще до поступления в семинарию. С отцом Марком дружил мой дядя, и мне просто посчастливилось, что меня, как будущего семинариста, представили этому светлому человеку. Когда он был заведующим музеем, а я уже стал студентом, мне довелось ему помогать – делать титульные листы для подготовленных изданий: в то время он издавал книги, а делать типографический текст не было возможности. Иногда мы с ним засиживались за работой до глубокой ночи и так постепенно сблизились, хотя со многими людьми он держал дистанцию. Он болел диабетом, так что мне приходилось делать ему и уколы инсулина. Это был человек удивительных способностей, настоящий аскет, в своих представлениях и суждениях как чистый ребенок.

С отцом Марком связан один интересный, удивительный случай. Он долго не навещал отца, который служил в Туле. На второй день Рождества мы решили его навестить. Светского костюма у отца Марка не было, и он попросил меня купить ему брюки. А накануне я увидел такой сон: площадь, иду в магазин покупать брюки – или темно-серые, или черные. Нужного размера не было, кроме как в крапинку, а такие я купить не мог. Думаю: сейчас пойду к нему, посоветуюсь. В Трапезном храме шла служба. Отец Марк говорит: «Ну, бери, какие есть». Утром просыпаюсь, иду в магазин – и все происходит точно, как во сне…

Общих правил быть не может

– Какие, на ваш взгляд, должны быть традиции на приходе?

– Что касается традиций на приходах, то они везде свои. Сравните, например, отпевания в разных храмах и увидите различия. Мне кажется, обобщение приходских традиций лучше всего проявляется в Москве.

В Америке был такой случай. На одном приходе на первый взгляд всё устроено было, как в Москве, – и облачения, и утварь… А как дошли они во время Литургии до «Милость мира», запели песнопения Евхаристического канона под гитару. Это – их традиция. До принятия Православия они были протестантами.

В каждом конкретном случае совет можно давать, только разобравшись в причинах сложившихся обстоятельств

– Скажите, существуют ли какие-то универсальные советы, которые пастырь может давать людям, приходящим к нему с определенной проблемой? Бывают ли какие-то общие принципы в общении с прихожанами?

– В одном из выпусков передачи «Что? Где? Когда?» был задан следующий вопрос: «Существует легенда, что блаженный Василий плевал на дома благочестивых, проходя мимо них, и целовал дома развратников. Почему он плевал на дома праведников и целовал дома грешников?» «Знатоки» дали неправильный ответ. На самом деле блаженный видел, что из домов праведников были изгнаны бесы, и плевал на них, а Ангелов, которых выгнали из домов грешников, целовал. Вот так поступал святой Василий. И не все, а может, и никто из людей не мог понять его поведения.

Отсюда вывод: в каждом конкретном случае совет можно давать, только разобравшись в причинах сложившихся обстоятельств. Требуется общение и наставление: всегда нужно искать причину тех или иных неправильных действий человека и лечить именно ее. Главное – делать это искренно и без превозношения: всякого рода фарисейство, когда священник ставит себя выше других, человек, конечно, почувствует и сердцем не примет.

Гореть сердцем и духом

А холодность в священнике сразу вызывает у окружающих людей разочарование и отчуждение.

Вы все слышали об отце Иоанне (Крестьянкине). Я хорошо его знал, он был пастырем, который открывался всей своей сущностью. Ты только подходишь – и уже оказываешься в объятиях любви. А как он говорил проповеди! Можно вспомнить еще проповеди наместника Псково-Печерского монастыря покойного отца Алипия, который прошел через войну, хлебнул немало горя. Он, случалось, говорит, потом остановится минут на пять – по лицу слезы текут. Это такое проявление внутреннего состояния: слезы, а внутри – радость, и лицо сияет!

Плакать – так со всеми, радоваться – тоже со всеми. А вот позерствовать, играть – это для священника позорно. Народ нельзя обмануть. Лучше простую проповедь сказать, но от души. Начинаешь говорить, а про себя: «Господи помоги!» – и совершается удивительная вещь: ты скажешь что-то простое, а тебе ответят: «Батюшка, спаси, Господи!»

Не может и не должно быть никакой фальши, тогда всё людям Божиим придется по вкусу и нраву, всё будет принято с благодарностью. Как говорил отец Иоанн Кронштадтский, «священство или вообще святые – суть священные водоемы, из которых благодатная вода сообщается прочим верующим. Реки от чрева его истекут в воды живы (Ин. 7: 38).

Какие должны быть чистые духовные уста у священников, столь часто произносящие всесвятое Имя Отца и Сына и Святого Духа! Еще более – как духовно, чисто должно быть сердце, чтобы вмещать и ощущать в себе сладость этого пречестного, великолепного и достопоклоняемого имени! О, как должен священник удаляться от плотских наслаждений, да не соделается плотию, в которой не пребывает Дух Божий!»^[4].

А это праведный Иоанн говорил о внутреннем мире пастыря: «Диавол поражает сердца священников леностью, сухостью, бесплодием, чтобы они не проповедовали истин Евангелия людям Божиим, не сказывали им всей воли Божией; он же во время молитвы иногда действует в сердце и поражает бесчувственностью, чтобы молитва была не искренняя, а только привычная; он же не дает сердцу совершать на молитве величия всех совершенств Божиих, величия Богоматери, святых Ангелов и святых Божиих человеков. Диавол – это такая злая спица, которая во всякое время и всюду лезет в сердечные очи твои, затмевая и подавляя их, это такая ядовитая пыль, которая постоянно носится в мысленной атмосфере нашей и садится едко на сердце, изъедая и сверля его. <…> Когда врагу не удается занять христианина на пути спасения скорбями и теснотами, бедностью и разными другими лишеньями, болезнями и разными напастями, он бросается в другую крайность: он берет его самим здоровьем, покоем, негою, расслаблением, сердечным душевным нечувствием благ духовных или богатством жизни внешней. О, как опасно то последнее состояние. Оно опаснее первого состояния скорби и тесноты, состояния болезни и пр. Тут легко мы забываем Бога, перестаем чувствовать Его милости, дремлем и спим духовно»^[5].

Однако важно помнить, что в жизни каждого священника наступает момент, когда он понимает, зачем он нужен на этой земле, зачем поставлен на это служение.

Даже «не такой» священник по своему сану благодатен, и через него благодать духовная действует так же, как через высочайшего праведника

Одни люди батюшку любят и уважают, другие люди того же священника воспринимают по-другому: для них он – «не такой!» Всякое бывает… Но даже «не такой» священник по своему сану благодатен, и через него благодать духовная действует так же, как через высочайшего праведника.

Напоследок скажу также: нужно помнить, что человек, как под зонтиком, находится под благодатью Святого Духа. Был у меня такой случай. Приехал на службу больной, голоса почти нет, а после ранней Литургии нужно было служить еще водосвятный молебен перед иконой Богородицы «Взыскание погибших». Служу и вдруг чувствую, что говорю так ровно, спокойно, голос чистый, звучный. Думаю: что бы это значило? После молебна подходит ко мне старушка и говорит: «Мне надоело жить, я устала, я одна. Решила покончить с собой. Зашла в храм, служба… как будто на небесах побывала! Вы так красиво служили. Во мне это так отозвалось. Теперь мне жизнь представилась совсем другой». Меня этот случай очень укрепил, ведь мы, священнослужители, проводники благодати, направленной по отношению к кому-то. И об этом нам с вами нельзя забывать.

Снова приведу слова святого праведного Иоанна Кронштадтского из его книги «Моя жизнь во Христе»: «Что это за высокое лицо – священник! Постоянно у него речь с Господом, и постоянно отвечает на его речь Господь; что ни треба, что ни молитва, то речь с Господом; что ни треба, что ни молитва, то ответ на нее Господа. Как при находе страстей не помнить священнику, что страсти низки, нечисты, особенно для него, чтобы допускать их до своего сердца, которое всегда должен наполнять всецело един Иисус Христос. Священник – ангел, не человек; все житейское он должен далеко оставить за собою. Господи Иисусе! Священницы Твои да облекутся правдою (Пс. 131: 9), да помнят они всегда о высоте своего звания и да не запутываются они в сетях мира и диавола, да отбегут от сердец их и печали века сего, и лесть богатства, и о прочих похоти входящая (Мк. 4: 19) в их сердце»^[6]. Это молитвенное пожелание святого подвижника, мне кажется, должно очень поддерживать каждого священнослужителя в его трудах пред Богом и в попечении о ближнем.