В советские годы исповедь была у нас чуть-чуть больше, чем исповедь. Проповедовать было нельзя. Вернее, можно, но потом проповедник сильно мог пожалеть о проповеднической ревности. А так, совершали Таинства, служили требы и произносили с амвона нечто дежурное, невинное и хорошее, за что не взыскивают. Это можно понять и нельзя осуждать. Но те, кто хотел что-то важное сказать и имел, что сказать, говорили на исповеди. Больше было негде. Место исповедания грехов, таким образом, превращалось в место церковного училища. Книг ведь было не достать, то есть самообразование было невозможным. Родителями едва ли один-два процента населения чему-то духовному были обучены. И в школе, как вы понимаете, Закон Божий не преподавался. Вот и объяснял неленивый священник под епитрахилью кающемуся человеку основы веры, догматы, принципы построения семейной жизни, главные добродетели и прочее. Люди только на исповеди и могли зачастую что-то новое и важное услышать и понять. Исповедь соответственно затягивалась. Это уже была исповедь плюс урок, плюс проповедь с назиданием. Бывало, что и следующему пришедшему под епитрахиль человеку нужно было опять объяснять многое из того, что только что объяснялось предыдущему. Таков был крест. Прибавьте к сему тот факт, что человеку очень хочется поговорить о себе. А поговорить-то не с кем (кому ты нужен?). Разве со священником. Вот и приходит человек в храм не только каяться, даже не столько каяться, сколько пожаловаться, поохать, поплакать. Даже не совета просить! Поговорить-послушать. Это тоже не судится. Это в рамках нашего естества. В общем и целом ревностный пастырь, которого в советские годы считали за духовника, к которому массово шли, и учил, и проповедовал, и сострадал, и слушал людей на исповеди. Многие к этому привыкли, как к неизменному факту. Но времена меняются. Поймем же время, чтобы не застрять в прошлом.
Люди до сих пор (может, это сохранится до Дня Судного) приходят к аналою с Крестом и Евангелием, чтобы поговорить, пожаловаться, поспрашивать, узнать что-то. Вовсе не только покаяться. И в изменившихся временах нам нужно понять несколько вещей. Например, множество людей обоих полов приходят на грани развода с вопросом, как сохранить семью. Сегодняшний священник, которого не страшат большевистские сексоты и уполномоченные, на определенном этапе может понять: непродуктивно каждому/каждой пришедшей говорить одни и те же вещи. Стоит приготовить беседу-проповедь на тему сохранения семьи (да и не одну), и сказанное вслух слово отымет необходимость каждому заново объяснять одно и то же. Здесь проповедь – помощница исповеди. Проблемы-то сходные. Раздражительность, усталость, измена, пьянство, похотливость одного и холодность другого… Все это классифицируется при желании и преподается как общее учение, чтобы не повторять одно и то же годами сотням людей поодиночке. Поодиночке только коррекция, настройка. Подгон общих правил под частный случай. Мы экономим время и силы. Свои и пасомых. Иначе мы зашьемся.
Так же нужно поступать и в отношении воспитания детей. Суммировать вопросы, которые слышишь из раза в раз, и готовить на них обстоятельные ответы для всей паствы, а не каждому лично. То же касается поста, утреннего правила, чтения Псалтири, отношения к сектантам… Этот подход касается всего. Тогда мы не будем вынуждены десяти людям повторять десять раз одно и то же, что случается повсеместно, поскольку место исповеди продолжает сохранять за собой достоинство места проповеди так же, как в минувшие года. Мы будем исповедовать короче и эффективнее, перенеся учительный аспект на другое время.
Нужно суммировать вопросы, которые слышишь из раза в раз, и готовить на них обстоятельные ответы для всей паствы, а не каждому лично
А вот, скажут, такой-то праведник и час, и два с одним человеком разговаривал. Да, разговаривал. А сколько тогда было храмов и верующих? А если бы у него приходящие умножились в семь-десять раз или более, он так же по часу с каждым бы говорил? Нет, возлюбленные. Не смог бы. Все меняется. И вот стоит на исповеди в праздник или воскресенье священник. А за спиной у него еще хвост из десятков двух человек или более, а «Верую» уже пропели. Понимать бы всем надо, что ты не один и не одна здесь. Что всем причаститься хочется. Да и службу хочется выслушать и помолиться не в очереди стоя, перебирая по памяти грехи, которые назвать надо. Хочется в службе сердцем, умом и устами поучаствовать, а не простоять ее, как в блокаду за хлебными карточками. В длинной очереди то есть. Но вот приходит некое Божие чадо и долго-долго говорит батюшке что-то о себе. Да еще спрашивает совета, да еще спорит. А служба идет, и очередь не уменьшается. А потом чадо это говорит: «Я сегодня причащаться не буду. Я только на исповедь». «Спаси ж тебя, Господи, добрая душа!» – так и хочется воскликнуть. И возникает вопрос: есть у этого человека совесть? А здравый смысл? А адекватность, не говорю – нормальная церковность и братская любовь? Он, этот человек, о ком-то, кроме себя, вообще думать способен? А ты, поп, сохраняй холодную невозмутимость, люби всех любовью Христовой и думай крепко, как этих людей хоть чему-то научить?
Учить нужно за пределами исповеди. Это аксиома свободных времен. И здесь, кроме проповеди, которая многие вопросы снимает и избавляет от необходимости говорить одно и то же сотне человек отдельно, появляется еще тема беседы.
Люди, повторюсь, приходят поговорить. О себе. Эти докучливые и тяжелые разговоры, сплетенные из обид и неразрешимых вопросов, нужно принимать как крест. Больше людям говорить о себе не с кем! А им хочется. Но ведь не на исповеди же! Здесь у священника, кроме учительского (проповеднического) послушания, появляется послушание выслушивателя. Не старца, нет. Лечить душу может только Бог. Старцы – чистые окна, через которые Бог светит. А мы не лекари. Мы операционные медбратья, да и то в лучшем случае. Нам хотя бы научиться выслушивать человека. Выслушанная беда имеет свойство вдвое уменьшаться. Но не на исповеди. После. Это, конечно, удлинит наше пребывание в храме, но зато упростит богослужение и даст людям, да и нам самим, возможность теплее и внимательнее помолиться.
У вас вопросы и разговоры? Это после службы. У вас теоретические вопросы: о вере, о жизни, о других религиях, о смысле Писания? Это я всем расскажу в следующий раз (дата называется). Приготовлюсь и расскажу, потому что вы не одна такая. У всех эти же вопросы.
Вот и все. И что же тогда остается для исповеди? То, что единственно нужно. Покаяние. «Каешься?» – «Каюсь». Звучит разрешительная молитва. Иди, молись усердно и приступай к Чаше (если допущен) с верою и страхом Божиим. Даже и сама исповедь должна быть взрослой. Знаете, чем детские исповеди от взрослых отличаются? Дети всегда истории рассказывают. Иначе просто не могут. «Мы утром проснулись, и я побила братика. А братик пошел к маме жаловаться, а та побила меня. А потом я обиделась и сказала, что причащаться не буду. А потом...» Продолжение следует. Или: «Вот мы вчера на уроке смеялись над Петей, а потом мне было стыдно. Я просила прощения, но Петя меня не простил. А потом… А Петя… А еще потом…» В общем, только записывай материал для детских книжек или зови Чуковского. А что взрослый? Взрослый без всяких историй способен назвать грех по имени. Он говорит: лень, раздражительность, похоть, обжорство… Без историй. Историй не надо. Иначе получится детский формат со взрослыми гадостями. Типа: «Я шел по улице. А впереди шла барышня. Ну, такая, понимаете? А я с женой в ссоре. А у нее кофточка… А еще сумочка… А она обернулась… Короче, я подумал сначала про это, потом про то, потом она мне ночью приснилась… Понимаете?» Здесь не надо звать Чуковского. Здесь других звать надо. Но лучше не звать, а изменить стиль. Взрослым так, с подробностями и по-детски, исповедоваться нельзя. Назвал грех и плачь. Этого хватит. Наши же чада церковные сплошь и рядом горазды истории про себя рассказывать, как дети малые. Только детского в этих историях уже нет ничего. И нужно этих мемуаристов и сказочников останавливать. Называй грех по имени! Кайся! Берись за исправление! Все!
Мы качественно улучшим нашу церковную жизнь, если прекратим беседы на исповеди, а перенесем их за скобки исповеди. Не отменим беседы, а перенесем. Ибо беседовать надо. Мы также улучшим и облегчим жизнь себе и людям Божьим, если общие проблемы паствы будем раскрывать не каждому отдельно, когда исповедник носом уткнулся в Евангелие, а с амвона. Для этого нужно кое-что проанализировать, кое-что прочесть или самому написать. А после рассказать людям. Они голодные. Они съедят. Им надо. Тогда от исповеди останется только то, чем она быть должна, – покаяние, слезы и разрешительная молитва.
Надеюсь, что, если бы славные старцы, принимавшие исстрадавшихся богомольцев в советские годы на исповедь плюс проповедь, плюс урок Закона Божия с наставлением, прочли эти строки, они бы согласились со сказанным. Очень надеюсь. Ведь времена поменялись.
Все понимаю. Но позвольте чуть-чуть не согласиться. Ведь если человек приходит ко врачу, то врач сразу диагноз не ставит и лечение сразу не назначает. Этож с места в каръер. Наоборот, он спрашивает где, что и как болит. А потом уже получив информацию делает медзаключение. Это я к тому, что священник по сути такой же доктор, которому от Бога по благодати дано лечить дух. Тоесть Бог через него действует. Да и человек иногда приходит с тяжелой ситуацией и тяжелым сердцем. Он к Богу приходит, а Бог через священика-свидетеля слушает. А если не слушать и дежурной фразой ограничится, то какое в том спасение души?
Елене(служебный роман),батюшки молчали,потому что молились за Вас во время исповеди
и тем более на тот момент вы бы их не послушали.
Стою в очередь на исповедь,подходит матушка ,поклонилась и сказала,пропустите
я быстро иии понятно.Сами понимаете,чего стоило не думать об этом.Вопрос,как же она исповедовалась-
обман был или нет?Я с этим справляюсь так,говорю себе,как Бог даст-сегодня не удостоит причаститься,
завтра попытаюсь.И как то легко.
Кроме того и денег мало, и кадров мало. Некого рукополагать. А тем кого рукоположили нечем платить. Поэтому - "дайте нам больше священников" это вряд ли. Так же вряд ли женщины и неврастеники перестанут пустословить на исповеди. Это женский грех, когда превращает исповедь в кощунство, в кулстори какую-то. Для "поговорить" надо иметь друзей, я считаю.
У нас в Кишиневе, в русском храме, каждый день есть дежурный священник. Есть служба, нет службы, храм открыт и священик на месте и можно совершить тщательную исповедь и задать вопрос.
Один человек был недоволен,что батюшка молчал на исповеди,а он плакал,жалея человека и не мог говорить.Да.батюшки проводят с нами большую работу,но они тоже люди.
И потом мы исповедуем грехи Господу,а он все знает о нас.Что тогда лукавить?Не судите и не судимы будете.
И не совсем корректные сообщения есть.Есть книги и интернет,где можно прочитать все.Есть календари,где все написано на год вперёд,когда можно что есть.Согласна,мало культуры в общении.
А потом увидела проповедь одного священника, он просто на "3-х" пальцах объяснил как строить свою жизнь по Божьи, чтобы и жить хотелось: изучать закон Божий (писание, труды святых отцов), молиться!!!, исповедоваться, причащаться и менять в себя чтобы встроить себя в Божий закон!!! Жизнь начала налаживаться. И уже в эту простую схему складываются все другие проповеди и походы к старцам
Странно, что таинство покаяния стало для некоторых прихожан важней таинства евхаристии (причастия). Хотя никто из батюшек не отрицает, что Евхаристия превосходит по значимости все остальные Таинства.
Только в тех храмах, где настоятели благословляют подходить к Чаше без "обязательной" исповеди, никто не отвлекается от Литургии стоянием в очередях.
Индустрия культа?!
Побойтесь Бога!
А Вы, Батюшка, как продавщица магазинная в советские времена, типа "Не мешайте работать!".
И большинство из священников, что я за свою жизнь встречал, к сожалению, относятся к прихожанам как к назойливым мухам - так бы и прихлопнули, чтобы не приставали и даже вообще не залетали-заходили.
Правильно отец Андрей говорит: отсутствует культура исповедания и общения с обеих сторон. И храмам хорошо бы подумать об организации бесед с прихожанами, чтобы они могли задать мучающие их вопросы. И нам необходимо подумать, что исповедь не светская беседа.
Храни нас всех Господь
В моём городе Сургуте вообще не исповедают непосредственно перед Причастием, а накануне, и если людей много, три батюшки, а то и четыре принимают желающих покаяться. Но бывает по-разному, то полчаса ждёшь, то два. Сейчас хожу с семилетним сыном, ему ждать ещё тяжело, скучно, но вперёд не лезу, пусть привыкает хоть немного терпеть. А вообще хорошие у нас прихожане, добрые и внимательные, и так уж подолгу никто не стоит, а священники очень терпеливые! Помоги им, Господи!
И давайте сами будем немного терпеливее и снисходительнее к немощам других людей.
Братия! Отец Андрей написал отличную статью. Но она хороша, только если мы ее на себя примерять будем. А вот на других ее надевать не следует (хотя и очень хочется). Тут на сайте раньше есть материал "КРЕСТ НЕОСУЖДЕНИЯ". Их бы соединить...
Кстати, именно благодаря чужим "длинным исповедям" я и понял, что я не тот добрый малый, которого хочу видеть в зеркале, а злобный, да еще и при Господе. Спасибо тем, кто невольно показал мне это.
Отец, ты неправ. А если этот человек долго собирался на исповедь, преодолевал какие-то преграды? А если он в конце концов умрёт сегодня без исповеди?
В нашем приходе в дни больших праздников и большого скопления народа исповедуют 2-3 батюшки. И нет никакой спешки и волнения. Исповедь - это Таинство!
Чтобы с батюшкой отдельно поговорить - бывает сложно батюшку "выцепить", потому что вне службы у него тоже куча дел.Тем более, что иногда вопрос минутный и в контексте исповеди. И иногда грех требует не просто озвучивания, а именно"разбора".
И еще соглашусь - как пишет Анна29 марта 2017, 14:00 - псевдо-исповеди для допуска к Чаше- это тоже проблема :-( В сухом остатке - возвращаемся к индивидуальному подходу и исповедников, и исповедующих.
А по поводу исповеди возникает разногласие по простой причине. Все-таки надо исповедоваться не каждое воскресенье, иначе получается, что человек ходит в Храм и ничего оттуда не черпает, продолжает грешить и исповедь его неискренна? Простите, наверно я не то пишу, но такая вот мысль имеется.
Но, на мой взгляд,сугубо личный, грехи отпускает Господь, а священник присутствует, как свидетель покаяния.
А покаяние, ведь,это не просто перечисление списка содеянных прегрешений, (Господь их и без нас знает), а внутренние искренние и сердечное желание избавиться от них и не повторять.Поэтому, опять-же, на мой взгляд, подробности в этом деле ни к чему.
" Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит"(Пс.50:19).
Не надо путать священника и психотерапевта.
А,чтобы было понятна служба-читайте дома книги на эту тему.
Не знаю, важно ли это Вам, но еще есть тема посещения храма болящими людьми, имею ввиду грипп, ОРЗ, ОРВИ. Почему-то люди с симптомами этих заболеваний упорно ходят в храм и заражают других людей. Про совесть, адекватность, эгоизм в этом случае можно сказать то же самое. Сопливых детишек с зеленой субстанцией, текущей прямо из носа несут к Чаше вперед здоровых. Видимо, они приходят за исцелением, но вот моя семья потом болеет и не самым легким образом.
Напишите, пожалуйста, статью на эту тему тоже. Очень Вас прошу!